Оперная певица екатерина сергеевна семенчук отец врач. Екатерина Семенчук: “Я всегда пытаюсь понять и оправдать своих героинь”

Российская оперная певица, солистка Мариинского театра.

Екатерина Семенчук. Биография

Екатерина Семенчук родилась в 1977 году в Минске в семье военного врача-хирурга. С 4 лет жила с родителями в ГДР, в Крампнице. Затем отца отправили служить в Афганистан, и Екатерина переехала в Минск, к бабушке, трудившейся врачом, и дедушке, который был баскетбольным арбитром всесоюзной категории, отдавшим спорту всю жизнь. Именно дед научил будущую оперную звезду танцевать танго и вальс, привил любовь к романсу. Под его влиянием юная Катя пошла у читься игре на аккордеоне в музыкальную школу.

С детства она всегда хотела петь и попала в хор при музшколе, руководительница которого, Наталья Агарова , позже посоветовала ученице попробоваться как оперной певице - пойти в консерваторию и прослушаться у профессора Сергея Осколкова, преподававшего в Белорусской академии музыки. Туда Семенчук в итоге и поступила.

В 1997 году она окончательно перебралась в Петербург и перевелась в местную госконсерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова, в класс Евгении Гороховской. Педагог через два года буквально за руку привела Екатерину в Мариинский театр, где та дебютировала в партии Леля в «Снегурочке».

В Академии молодых певцов Мариинки певица с 1999 года. За ее плечами не одна победа на международных конкурсах. В Мариинском театре - с 2007 года. Там у Семенчук множество партий.

Вместе с Мариинским театром она объездила весь мир. Именно Екатерина выступила в 2005 году на свадьбе принца Чарльза Уэльского и Камиллы Паркер-Боулз : на церемонии церковного благословения молодоженов в часовне святого Георга Виндзорского замка российская певица исполнила православный «Символ веры» на музыку Александра Гречанинова в сопровождении тамошнего хора. Это одно из любимых музыкальных произведений принца, в 2003-м оно звучало по его просьбе в той же часовне в исполнении хора Мариинского театра на вечере в память усопшей королевы-матери.

К слову, в Британии Екатерина Семенчук пользуется особой популярностью, особенно после того, как в 2001-м стала финалисткой Всемирного конкурса певцов в уэльском Кардиффе. Принц Чарльз имел возможность оценить мастерство Екатерины и на лондонской премьере знаменитой постановки «Война и мир» во время гастролей Мариинки в Лондоне (2001), где Екатерина исполняла партию Сони.

Драматическое мастерство и выдающиеся вокальные данные прочно утвердили за меццо-сопрано Екатериной Семенчук репутацию звезды мировой оперной сцены. Ведущая солистка Мариинки широко востребована на международной оперной сцене, выступает в самых прославленных театрах, в том числе Ла Скала, Ковент-Гардене, Метрополитен-опере, Римской Опере, Королевском театре Сан-Карло, Королевском театре Мадрида (Театро Реал).

Семенчук сотрудничает с такими дирижерами, как Валерий Гергиев , Зубин Мета , Антонио Паппано , Джанандреа Нозеда , Михаил и Владимир Юровские , др. Выступает в рамках ведущих международных шоу, таких как «Звезды белых ночей», Пасхальный фестиваль, Эдинбургский фестиваль, фестивали в Баден-Бадене, Тэнглвуде (США), Стрезе (Италия), Равинии (США), Цинциннати (США), Вербье (Швейцария), др.

Екатерина Семенчук: Важно, чтобы все участники постановки работали ради одной цели: певцы, оркестр, дирижер, техники, гримеры, костюмеры - все. К счастью, вокруг много коллег из разных стран, вместе с которыми ты разви­ваешься, слышишь их и в Мариинском театре, и в Венской опере, и в Метро­политен… А если ты в чем-то не уверен, сомневаешься, коллеги привносят столько энергии, что тут же все получается. Яркий тому пример - Аня Нетребко . С ней у нас всё как-то совпадает и по-человечески, и по-музыкантски...

Екатерина Семенчук. Репертуар

• Лаура - «Каменный гость»
• Марина Мнишек - «Борис Годунов»
• Кончаковна -«Князь Игорь»
• Ганна - «Майская ночь»
• Лель - «Снегурочка»
• отрок - «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»
• Ольга - «Евгений Онегин»
• Полина и Миловзор - «Пиковая дама»
• Бланш - «Игрок»
• Соня - «Война и мир»
• Антонио - «Клеопатра»
• Фенена - «Набукко»
• Маддалена - «Риголетто»
• Прециозилла - «Сила судьбы»
• Кармен - «Кармен»
• Муза и Никлаус - «Сказки Гофмана»
• Маргарита - «Осуждение Фауста»
• Дидона - «Троянцы»
• Аннио - «Милосердие Тита»
• Шарлотта - «Вертер»
• Асканио - «Бенвенуто Челлини»),
• меццо-сопрановые партии: Stabat Mater Перголези, Missa Solemnis Бетховена, «Реквиеме» Моцарта, «Реквиеме» Верди, кантата «Смерть Клеопатры», драматическая симфония «Ромео и Джульетта» Берлиоза, симфонии № 2 и 3 Малера, кантата «Александр Невский» Прокофьева, «Пульчинелла» Стравинского, концерт для ударных, меццо-сопрано и симфонического оркестра «Час души» Губайдуллиной;
• вокальные циклы: «Песни и пляски смерти» Мусоргского, «Из еврейской народной поэзии» Шостаковича, «Песни об умерших детях» Малера и «Летние ночи» Берлиоза.

Екатерина Семенчук. Дискография

«Русский Альбом» (Harmonia Mundi)
«Царь Эдип» Стравинского (Лейбл Мариинский)
Глориа, Магнификат Сарти (Sony Classical)
«Дон Карлос» (ORF, Salzburg Festival)
«Аида» (RAI 5, San Carlo)
«Трубадур» (RAI 5, La Scala)

Ekarerina Semenchuk Карьера: Опера
Рождение: Россия
Академии молодых певцов Мариинского театра исполнилось пять лет. На фоне трехсотлетия города этот скромный юбилей прошел незамеченным, но итоги работы академии можно оценить на сцене Мариинского и других ведущих театров мира, в которых поют воспитанники. Одна из наиболее успешных Екатерина Семенчук, лауреат международных конкурсов, исполнительница партии Кармен, Полины в Пиковой даме, Ольги в Евгении Онегине, Сони в Войне и мире, Шарлотты в Вертере и др.

В составе труппы Мариинского Екатерина гастролировала по миру, вкупе с Ларисой Абисаловной Гергиевой руководителем академии выступала с сольными концертами в Германии, Франции, Англии, Аргентине и, конечно, в Петербурге. Молодую певицу разрешено услыхать 26 июня в Мариинском, она солирует в Осуждении Фауста Берлиоза. У Екатерины, помимо вокального, есть и ослепительно явленный драматический дар, потому не только партии в операх, но и каждый романс в ее исполнении это целая история о жизни и любви, которая не оставляет равнодушным.

Второе появление

Как вы, девчонка из Минска, стали солисткой Мариинского?

Музыкальную школу в Минске я закончила по классу аккордеона, но, конечно, пела в хоре. Занималась вечно с огромной охотой и отдачей, меня не надобно было понуждать. Поступила в Белорусскую академию музыки к прекрасному педагогу Валентине Николаевне Рогович. И она, и я понимали, что нужно ехать туда, где больше возможностей для роста. Поэтому перевелась в Петербургскую консерваторию, в класс Евгении Станиславовны Гороховской. Как-то раз она сказала: Катя, идем с тобой в Академию молодых певцов. Подготовим программу, прослушаешься. Так уж случилось, что прослушивание происходило в мой день рождения. Этот день все опрокинул в жизни. Лариса Абисаловна во время моего пения улыбалась. Обстановка была дружеская, я сумела мобилизоваться и представить все, на что способна. Лариса Абисаловна сказала: Приходи на мастер-класс, поработаем, подготовишься к поступлению. Мы работали, а опосля пришлось сдавать экзамен, на тот, что приехало огромное численность молодых певцов. Помню, как все томились на 4-м этаже у 313-го класса, тот, что вокалисты не любят. Экзамен сильно серьезное испытание: ты должен выказать свой вокальный диапазон, артистические данные то, что ты можешь быть раскован, без зажимов, истерик. Нужно добро глядеться и лицом и фигурой, быть обходительным, с хорошими манерами. Мне повезло приняли.

Помните начальный выход на сцену?

В единственный отличный день зазвонил телефон, и мне сказали, что посредством час, или более того 30 мин уж верно не помню, но цифра была названа запредельная мне нужно быть в Эрмитажном театре и распевать Далилу на гала-концерте академии. А я тогда жила за городом. И я успела, хотя как домчалась, не помню! Даже Лариса Абисаловна недавно вспоминала: Ты тогда на вертолете прилетела?

Успех определяется благодарностью

Что для вас самое ценное в академии?

То, что тут занимаются нашей судьбой, и не только вокальной. Я воспринимаю академию как семью, мы ибо проводим в театре весь день, и весьма между собой дружим.

Ну а если вещать о выступлениях, зачастую мне выпадает честь, что концертмейстером является Лариса Абисаловна. Она до такой степени сильная персона, что более того если у тебя нет настроения, или же в силу возраста ты не понимаешь какие-то вещи и стоишь опустошенной она садится за рояль, и инструмент начинает так дышать и распевать, сама она в такой степени вдохновенна, что ненамеренно и у тебя набираются эмоции, вдыхаешь и выдыхаешь только с последней нотой. Когда с концертмейстером есть контакт, возникает чувство полета, ощущение, что ты можешь все.

Для меня всю дорогу немаловажно нести образ, открыть его. Интересно, что, когда пою, вижу всех в зале, в особенности на концерте: кто как реагирует, кто куда смотрит. Непосредственный контакт должен быть со зрителем, есть вещи, которые нужно распевать, глядя в глаза, только тогда получается.

А ещё хочу вымолвить, что джентльмен должен быть благодарным. Артист не должен терять из виду о наставниках, когда к нему приходит счастливый момент.

Посаженная мама

С моим мужем нас познакомила Лариса Абисаловна. Однажды мы сидели в буфете, и в антракте зашли артисты оркестра. Лариса Абисаловна обернулась ко мне, улыбается: Сейчас я познакомлю тебя с молодым человеком. Нет, что вы, не надобно, пожалуйста. Но она подозвала одного из музыкантов и представила: Вот наши девочки, а это Катя Семенчук. Молодой мужчина выглядел до такой степени серьезным, что вначале я более того испугалась, хотя сама также шибко серьезная. С месяц, а то и больше, мы разговаривали на вы. Лариса Абисаловна на нашей свадьбе была посаженной матерью.

Как на семейной жизни сказывается служба театра?

У нас более того медового месяца не получилось: в декабре была свадьба, а в январе была постановка Войны и мира в Метрополитен-Опера, и я уехала распевать. Отдыхаем мы особо, потому как что во время моих передышек у него свои гастроли, а когда у него передышка у меня уже служба началась. Бывает, видимся за месяц немного дней, а то и часов. Даже это краткое время делает нас счастливыми.

Интересы у нас близкие, и у меня, и у него на первом месте в жизни специальность.

Так же читайте биографии известных людей:

Екатерина Лисина Ekarerina Lisina

Екатерина Лисина - российская спортсменка, баскетболистка. Родилась 15 октября 1987 года.Екатерина Лисина является игроком Национальной Сборной..

Екатерина Юрьева Ekarerina Yurieva

Екатерина Юрьева - российская спортсменка, биатлонистка. Родилась 11 июня 1983 года в городе Чайковский.Екатерина Юрьева имеет высшее образование...

Екатерина Пантюлина Ekarerina Pantyulina

Екатерина Пантюлина - российская спортсменка, ватерполистка, родилась 6 октября 1989 года.Екатерина Пантюлина является двукратной чемпионкой Европы..

Екатерина Прокофьева Ekarerina Prokofyeva

Мастер спорта международного класса, обладательница престижных наград и участница различных чемпионатов, международного масштаба в том числе. Ее..

Мечты критика иногда сбываются. Лет десять или чуть больше назад, когда Анна Нетребко уже дразняще-ослепительно сверкала на мировом оперном небосклоне, вдруг подумалось: а появится ли здесь когда-нибудь певица подобного дарования, но регистром пониже — меццо-сопрано? Конечно, царила Ольга Бородина — певица с могучим мировым статусом, но в Мариинском она появлялась очень редко и почти исключительно в партии раскольницы Марфы в «Хованщине» Мусоргского, проводя остальное время в оперных театрах Америки и Европы. Ожидания мои были связаны с молодой Екатериной Семенчук, бесстрашно заявившей о себе на конкурсе Елены Образцовой в 1999 году. Тогда она получила всего лишь осторожно поощрительный приз «Надежда». Семенчук этот комплимент от своей великой предшественницы оправдала сполна. Нетребко и Семенчук сегодня — певицы одной высшей оперной лиги.

НАЧАЛО ПУТИ. В ДУЭТЕ

Е. Семенчук. Фото из архива театра

А. Нетребко. © Kirk Edwards

Екатерина Семенчук оказалась в Мариинском театре, когда об Анне Нетребко в Петербурге уже без доли сомнения говорили как о новой, очень яркой звезде, взошедшей на мировом оперном небосклоне. Екатерина с Анной познакомились на репетициях оперы «Война и мир» Прокофьева, которую в Петербурге в 2000-м ставил Андрей Кончаловский. Обе через два года дебютировали в партиях Наташи и Сони на сцене Метрополитен-оперы в Нью-Йорке. Международная карьера Нетребко с того дебюта стала стремительно набирать темп. Семенчук тоже попала в поле зрения крупных оперных агентств, но ее звездный час наступил все же несколько позже. Екатерина приехала в Петербург из Минска, и ее сразу взяли в Академию молодых оперных певцов, открывшуюся в Мариинском в 1998 году. Там начались ее «университеты». У Анны, примчавшейся сюда из Краснодара, таких университетов не было: она не успела оглянуться, как оказалась, будучи еще студенткой консерватории, под лучами софитов, приглашенная Валерием Гергиевым на партию Сюзанны в оперу Моцарта «Свадьба Фигаро». В истории артистической карьеры обеих певиц изумляет одно: как удалось им взрастить в себе великолепных, настоящих актрис, не оканчивая ни ГИТИСа, ни иных театральных институтов? А ведь оперным певцам, прежде чем стать большими артистами, приходится сталкиваться с куда более мощным сопротивлением — плотным слоем текста партитуры, который надо научиться сверхталантливо петь. И кажется, что в разгадке вокально-артистического феномена певиц кроется ответ на вопрос, что такое опера как театр.

Можно было бы продолжить сравнивать начало карьеры обеих певиц, но в данном случае это оказалось бы не совсем правильным. Нетребко — сопрано, Семенчук — меццо-сопрано, репертуар им делить никогда не приходилось и не придется. Меццо-сопрано — безраздельная владычица так называемого низкого регистра, низких грудных нот, способных свести с ума меломанов. Сопрано «живут» несколькими этажами выше, и у них совершенно другие цели и задачи в опере. Если же говорить об оперных сюжетах, то тут у сопрано и меццо нередко случаются схватки не на жизнь, а на смерть за того самого героятенора, который по велению сердца любит сопрано, а меццо обречены убиваться по нему до конца дней — его и своих. Анне Нетребко и Екатерине Семенчук не довелось пока сойтись на мариинской сцене в таком дуэте соперниц. Они сосуществовали здесь вполне мирно в трех операх — «Войне и мире» С. Прокофьева, «Сказках Гофмана» Ж. Оффенбаха и в «Трубадуре» Дж. Верди. В «Войне и мире» режиссера А. Кончаловского Нетребко превосходно пела Наташу Ростову, Семенчук — Соню. Их дуэт в первой «мирной» сцене, в имении Ростовых Отрадном звучал буквально на высоте, почти из-под колосников. Резная девичья кровать, на которой перед сном мечтательно перешепывались Соня и Наташа, по замыслу постановщиков была поднята высоко над сценой, подчеркивая легкость, беспечность, надмирность, звездность их пасторального пения. Именно тогда, после Наташи Нетребко за ее порхающую непосредственность многие критики сравнили с Одри Хепберн. В «Сказках Гофмана» (режиссер Марта Доминго, премьера в Мариинском — 2000 год) Семенчук пела брючную партию Никлауса — ангела-хранителя Гофмана, музы в обличье юноши, а Нетребко — партию трагической Антонии, увядающей от смертельной болезни. Спустя годы они снова встретились в одном спектакле на мариинской сцене, уже в статусе мировых оперных див, в премьере 2013 года — «Трубадуре» Верди в постановке Пьера Луиджи Пицци, где обе исполнили своих несчастных героинь: одна — Леонору, фатально влюбленную в теноратрубадура, другая — Азучену, его не менее фатально обреченную мать. И это были уже зрелые, эталонные интерпретации. Тогда вновь пришлось убедиться, до чего похожи их голоса по степени полноты, плотности и насыщенности тона, плазматичности голоса, способного держать внимание огромного зала от первой до последней ноты, по колоссальной самоотдаче. Голоса обеих невероятно высоки по температуре, есть соблазн сравнить их с расплавленной сталью, заполняющей пространство: слушая их, словно попадаешь под теплый тропический ливень. И нет сомнений, что громадная степень воздействия их драматического исполнения зависит именно от богатства вокального дара.

Досадно, что Нетребко и Семенчук пока не удалось встретиться в родном Мариинском в «Евгении Онегине» Чайковского, где они спели бы родных сестер Татьяну и Ольгу. Нечасто они выступают вместе и на зарубежной сцене. Триумфом обеих год назад стало участие в опере «Анна Болейн» Г. Доницетти в Венской Государственной опере (режиссер Эрик Женовезе). Именно тогда произошла та самая схватка двух соперниц за одного героя, правда, не тенора, а баса — короля Генриха VIII в воплощении Ильдара Абдразакова. В интервью после венского дебюта Екатерина Семенчук вновь призналась, как высоко ценит исполнительское искусство Анны Нетребко: «Я не могла уйти со сцены, наблюдая и за кулисами за ее выступлением, получая громадное удовольствие от того, как она работает, от того, что она творит в этой сложнейшей партии». А минувшим летом на Зальцбургском фестивале обе блеснули в «Трубадуре» Верди в постановке Алвиса Херманиса (премьера — 2014 год).

Е. Семенчук (Эболи). «Дон Карлос».

У них мог бы получиться интересный дуэт соперниц в «Кармен» — Кармен и Микаэлы. Но когда Семенчук дали наконец возможность спеть Кармен в Мариинском театре, Нетребко уже перестала петь Микаэлу. Только такие настоящие вокально-драматические контрасты и способны показывать слушателю, ради чего композиторы задумывали те или иные коллизии, столкновения и переплетения судеб героев. Обе они — певицы-актрисы, творцы «одной группы крови», выходящие на сцену создавать иную реальность, способную преображать реальность по нашу сторону сцены. Именно о подобных переживаниях в опере сознательно или бессознательно мечтает публика, предпочитающая оперный театр искусству кино. Талантом таких певиц-актрис опера обогащается кислородом, обретая черты не искусственной, а подлинной, полнокровной жизни души и духа. Лишь столь высокой ценой опера способна оправдать многовековое существование и предназначение этого большого жанра. Их совместная работа в спектаклях убеждает, что в оперном театре, да и в любом театре, артисты заряжают друг друга, происходит цепная реакция: один зажигается от огня другого, разгораясь еще сильнее.

Е. Семенчук (Лель), Е. Соловьева (Купава), Е. Акимов (Берендей). «Снегурочка».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Е. Семенчук (Амнерис). «Аида».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

ЕКАТЕРИНА СЕМЕНЧУК: ОТРОКИ, ПАСТУХИ, ЦЫГАНКИ, ПРИНЦЕССЫ

Е. Семенчук (Кармен), М. Аксенов (Дон Хозе). «Кармен».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Екатерина Семенчук вырастала во властных роковых красавиц, пройдя путь травестийных партий — оперных юношей, среди которых были и Никлаус в «Сказках Гофмана» Оффенбаха, и Лель в «Снегурочке», и Отрок в «Сказании о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова. Но и в брючных ролях при всей их неизбежной андрогинной тесноте она «рвала шаблоны», находя для юношей с неопределенной половой идентичностью особые праздничные и героические краски, яркие взгляды, жесты, интонации. В каждом из них всегда немного чувствовался растущий маленький император. В них меццо-сопрано будто изживала свою угловатую подростковость, чтобы чуть позже выпорхнуть, словно бабочка из кокона, в пространство вечной женственности. Ее чувство сцены восхищало уже с первых ролей, с самого начала артистического пути ей были присущи сценическая свобода и отношение к сцене как к альтернативному пространству для творчества, для полета. Она вся была порыв. Оперные травестийные юноши закалили ее стать, воспитали дисциплину. Прорывы в ее репертуаре произошли, когда она надела женские платья — Кармен, Дидоны, Амнерис, принцессы Эболи. Семенчук кинулась в стихию Кармен, как в «глубокое синее море», жадно разбрасывая вокальные и драматические краски на холсте спектакля. В ее Кармен было все: и девочка с ее непосредственностью, и дикий подросток, и плотоядность, и страдание, и острое чувство трагичности мира, и упоение полнотой бытия. Как и Анна Нетребко, Екатерина Семенчук обладает талантом гипнотически захватывать своим голосом зал. У драматических артистов, несомненно, нет такого гигантского преимущества, такого инструмента, как роскошный, хорошо поставленный оперный голос, который позволяет завладевать вниманием зала с первых секунд просто в силу физических свойств звука, способного брать в плен и никогда оттуда не отпускать. Так было, когда Екатерине выпало счастье исполнить Амнерис, египетскую принцессу в «Аиде» Верди. Ей очень повезло, что первой постановкой, в которой она вышла в этой партии, был спектакль, созданный Даниэле Финци Паской, режиссером Цирка дю Солей. В «Аиде», поставленной в Концертном зале Мариинского театра в 2011 году, режиссер категорически порывает с традицией постановки оперы. И Амнерис предстает в белом, будто подвенечном платье — чистым воплощением мечты, которой быстро пришлось обернуться завистью, увы, принесшей одни разрушения. Амнерис Семенчук в такой сценической интерпретации — в отсутствие тряпичных пирамид, среди обнаженной геометрии форм — смотрелась и слушалась тоже нестереотипно. Это был не тяжелый властный императорский ритуал, а игра о негативной трансформации любви, почти психологический тренинг — таков оказался замысел Финци Паски. Певица пронзительно передавала чувства одиночества власти, одиночества таланта и силы. Ее Амнерис выходила с широкой улыбкой, открытая миру, а уходила — этот мир разрушившая в силу неспособности разделить радость власти. Совсем недавно диск с записью «Аиды», вышедший на лейбле Warner Classics, при участии Оркестра Академии Санта Чечилия под управлением Антонио Паппано, где партнерами Семенчук стали Аня Хартерос и Йонас Кауфман, получил престижную награду BBC Music Magazine Awards.

Фото В. Барановского State Academic Mariinsky Theatre

Е. Семенчук (Азучена). «Трубадур».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Схожие чувства и размышления вызывает исполнение партии принцессы Эболи в «Доне Карлосе» Верди — принцессы, наделенной красотой, властью, но обделенной ответной любовью. Партия также требует широкой гаммы чувств — от упоения всеми благами жизни первой фрейлины до горечи изгнания. В этой опере она демонстрирует искусство ансамблевой игры едва ли не больше, чем искусство монолога.

Азучена в «Трубадуре» Верди стала для Семенчук opus magnum. В ней она являет трагический образ предельной сокрушительной силы, напоминая своей гиперэкспрессивной мимикой актеров немого кино. Азучена — не колдунья Ульрика из «Бала-маскарада», которую певице еще предстоит исполнить. Но в ней заключена не меньшая иррациональная магия, шаманская связь с прошлым, которую Семенчук удается всякий раз демонстрировать с недюжинным размахом. Особый разговор — о Дидоне в «Троянцах» Г. Берлиоза, которой можно посвятить специальное исследование. И в авангардном, не в меру футуристичном и ироничном спектакле Карлуша Падриссы и команды «La Fura dels Baus», и в дистиллированном, претенциозно эстетском спектакле Яниса Коккоса Семенчук царила над предложенными сценическими обстоятельствами. Своими выходами она властным жестом словно останавливала время, сплетая воедино прошлое, настоящее и будущее. В этой связи невозможно не вспомнить и о Кассандре — героине этой же оперы, которую Млада Худолей как будто даже не поет, а величественно прорицает. Царица Дидона в исполнении Екатерины Семенчук на несколько часов-мгновений будто открывала для слушателей XXI века портал в прошлое.

АННА НЕТРЕБКО: ОТ СЛУЖАНКИ К КОРОЛЕВЕ

Е. Семенчук (Дидона). «Троянцы».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

А. Нетребко (Наташа), Е. Семенчук (Соня). «Война и мир». 2003 г.
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Не припомню ни одного спектакля с участием Анны Нетребко, где она позволила бы себе маленькую слабость и не выкладывалась бы на все 300%, где прикрывала бы вокальную усталость ухищрениями привлекательной и яркой женщины. Нет, такого не было ни разу! Ее голос, ее тело и ее мысли всегда находятся в нераздельном единстве. Когда она выходила в партии Сюзанны в «Свадьбе Фигаро» Моцарта в спектакле Юрия Александрова (премьера в Мариинском театре в 1998 году), зрители слышали истинного Моцарта — певца любви, потаенных чувств и смелых желаний. Вместе с басом Ильдаром Абдразаковым — фирменным Фигаро они составляли дуэт двух любящих сердец. Их участие в спектакле примиряло с действительностью тех, кто понимал, что оркестр все равно не будет звучать по-моцартовски легко, искрометно и остроумно. Они были сами себе оркестром. Уже в Сюзанне, эталонной и в вокальном, и в артистическом отношении, было слышно и видно, что такое певец-актер. Слова и ноты подпитывались живой эмоцией — живой до мельчайших поворотов настроения. У Нетребко все это существовало в неделимой триаде. Жесты не дополняли пение, а были его органичным продолжением. Психофизика певицы, стройной и грациозной, отражалась в звуке — гибком, подвижном, стремительном, наполненном эротизмом. У слушателя, даже самого неискушенного, не оставалось сомнений, что именно так и должен звучать подлинный Моцарт, хотя дирижеры «Свадьбы Фигаро» в Мариинском были не просто далеки, а очень далеки от правил «исторически информированного исполнительства». А Нетребко, этих правил тоже не ведавшая, в них будто и не нуждалась: тон Моцарта она чувствовала шестым чувством, интуицией. Эта природная интуиция уверенно поведет ее по всем партиям, вплоть до тех, которые она исполняет сегодня, — партий тяжелых, драматических, подобных вердиевской леди Макбет или пуччиниевской Манон Леско. Не за горами, возможно, и Аида. Уже в Сюзанне был отчетливо проявлен модус сценического поведения Нетребко — умение быть одновременно первой и в то же время идеально чувствовать партнера, не заслонять его тенью своего примадоннского превосходства. Несколько сезонов Нетребко царила в Мариинском в «Травиате». А ее дебют в этой роли на Зальцбургском фестивале в 2005 году в спектакле Вилли Деккера окончательно утвердил певицу как лучшую Виолетту начала 2000-х. В этой роли ей с пугающей легкостью удавалось буквально все, и, кажется, не она у режиссеров, а режиссеры у нее могли учиться раскрепощенности и свободе.

Ее Виолетта — особенно и главным образом в спектакле Вилли Деккера, специально или нет, но поставившего спектакль будто на Нетребко, с учетом ее природы, вокальных и физических возможностей, ее темперамента и дара эмпатии, — была всеобщей любимицей, успевая кивнуть чуть ли не каждому хористу. Да и каждый слушатель в зале не сомневался, что вот на эти три часа Анна Нетребко — его. Певица превращала эту роль в манифест свободы, опьяняя этим чувством зрительный зал, да и тех, кто смотрел и смотрит видеоверсию спектакля, ставшего одним из бесспорных хитов. Балетная грация и острота сочетались в рисунке роли Анны с неожиданно мюзикловым драйвом, а «животное сцены» — со строгостью идеальной классической вокальной выправки.

А. Нетребко (Сюзанна). «Свадьба Фигаро».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

А. Геркалов (Жорж Жермон), А. Нетребко (Виолетта). «Травиата».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Исполнительским достижением Нетребко стала и Донна Анна в «Дон Жуане» Моцарта. В этой роли она в 2002 году в спектакле Мартина Кушея и под управлением Николауса Арнонкура покорила Зальцбург и мировой оперный Олимп. Позже Нетребко спела Донну Анну в разных спектаклях на разных сценах, в том числе в Мариинском театре в постановке Йоханнеса Шаафа, в Ла Скала в спектакле Роберта Карсена, где за дирижерским пультом стоял Даниэль Баренбойм. В этой партии она словно ступила на территорию Марии Каллас — на территорию трагедии. Но в отличие от Каллас, испивавшей чашу трагедии до дна, Нетребко эту трагедию переводила в оптимистический регистр. Витальность ее голоса, обжигающая теплота интонаций не оставляли сомнений, что именно она — главная и единственная любовь Дон Жуана, смысл его жизни.

Долгое время Анну Нетребко слушали в Мариинском лишь в трех партиях — Сюзанне, Мюзетте из «Богемы» Пуччини и Людмиле в «Руслане и Людмиле» Глинки. В Людмиле она своим нездешним обаянием являла апологетику русского моцартианства, убеждая в том, что гений Глинки вырос на Моцарте. Поворот к драматическим партиям начался с появления в ее репертуаре партий болезненной вышивальщицы Мими («Богема» Дж. Пуччини в постановке Йэна Джаджа в Мариинском театре) и Лючии («Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти в постановке Давида Доиашвили, 2000 год, а затем Джона Дойла, 2009 год). И всякий раз Нетребко разрушала стереотипы о невыносимой оперной скуке, вдыхая мощную пульсацию жизни в оперных героинь. Феномен певицы заключается в сильнейшей эмпатии, способности глубокого эмоционального раскрытия образа, явлений внутренней жизни души — всего того, ради чего и задуманы оперы. Полное раскрытие образа — самая главная ценность искусства оперной актрисы. Мы можем тысячу раз слушать Мими у сотен даже очень хороших певиц, но не понимать, зачем они выходят на сцену, ради чего тщатся изображать лицом страдание. И только такие певицы, как Анна Нетребко, могут заставить слушателя внезапно понять, например, как мало надо для счастья этой умирающей обыкновенной, незаметной парижанке Мими — а нужна ей всего-навсего любовь поэта Рудольфа. В Мариинском театре такое случилось однажды, когда Нетребко спела в одном спектакле с мексиканским тенором Роландо Вильясоном. Это были два нешуточно воспламененных любовью сердца, и, когда умирала Мими, слезы текли сами собой. В Мими Нетребко неожиданно предстала проникновенной лирической героиней после легкомысленной шансонетки Мюзетты, которую долго до этого исполняла в «Богеме». Невозможно забыть и Нетребко в партии Марфы в «Царской невесте» Римского-Корсакова (спектакль режиссера Юрия Александрова и художника Зиновия Марголина, премьера — 2005 год), хотя в этой роли певица вышла на сцену театра всего несколько раз. Ее способность присваивать роль сделала свое дело, и в момент увядания отравленной героини казалось, что в иное измерение уходит не Марфа, а актриса! И это было страшно не на шутку. Режиссер, конечно, для этого нагнал ужасу, надев на певицу страшный плешивый парик.

А. Нетребко (Антония или Олимпия), С. Алексашкин (Миракль). «Сказки Гофмана».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Р. Вильясон (Рудольф), А. Нетребко (Мими). «Богема».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

А. Нетребко (Леди Макбет).
Фото Marty Sohl / Metropolitan Opera

А. Нетребко (Лючия). «Лючия ди Ламмермур».
Фото Н. Разиной State Academic Mariinsky Theatre

Вся творческая биография певицы, ее путь от роли к роли будто подводили ее к одной из самых заметных работ Нетребко последних лет — к партии леди Макбет в опере Дж. Верди, которую она пела в Метрополитенопере (режиссер Эдриан Ноубл) и в Баварской государственной опере (режиссер Мартин Кушей). В спектакле в Метрополитен-опере Нетребко создала абсолютный исполнительский шедевр. Следить не только за каждым тактом, за каждой ее нотой было ни с чем не сравнимым, в чем-то сладострастным удовольствием. Вспоминались слова певицы о том, что актерскому мастерству она училась на фильмах с Алисой Фрейндлих, а великая русская актриса играла в БДТ эту кровавую героиню. Поразило и признание певицы, что леди Макбет стала для нее ролью, о которой она давно мечтала. У Нетребко азарт от исполняемой роли был виден невооруженным глазом. Здесь схлестнулись ее ослепительная красота, взрывчатый сангвинико-холерический темперамент, жадность до музыки, вулканическая музыкальность. Она вновь показала, как умеет выстраивать драматургию своей роли, поэтапно и равномерно распределяя силы, не выплескивая все сразу, умея поддерживать состояние саспенса. Как и в моцартовской Сюзанне, здесь она тоже удивила бесконечным разнообразием эмоциональных оттенков, сочной жизненностью сценического поведения, космической реактивностью, предельной включенностью в действо.

Неутомимые Анна Нетребко и Екатерина Семенчук не перестают восхищать и удивлять. Обе сулят еще много открытий. И раз за разом доказывают, что четырехвековое искусство оперы может куда эффектней кино или других видов театра менять наше представление о мире и человеке, очищая душу и усмиряя страсти.

Екатерина Семенчук. Фото – Irina Tuminene

Оперная примадонна – о работе с Анной Нетребко, Пласидо Доминго и желании петь камерную музыку.

Солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук – сегодня одна из наиболее востребованных звезд мировой оперной сцены.

В июне Екатерина была в фокусе петербургского фестиваля «Звезды белых ночей», где она спела Принцессу де Буйон в премьерных показах оперы Чилеа «Адриана Лекуврер», дважды выступила с Пласидо Доминго и представила галерею своих любимых драматических героинь: Далилу в «Самсоне и Далиле», Азучену в «Трубадуре», Амнерис в «Аиде», леди Макбет в «Макбете», Эболи в «Доне Карлосе».

В августе Семенчук исполняет партию Амнерис в вердиевской «Аиде» на престижном Зальцбургском фестивале – вместе с Анной Нетребко, которая будет дебютировать в заглавной партии.

Во время интервью, которое музыкальный критик Вера Степановская взяла еще во время репетиций спектакля, Екатерина полушутя призналась:

«Все любят Аиду: какая несчастная девочка, как она страдает, ее любит Радамес, но эта грозная Амнерис «рычит» что-то там постоянно. А кто пожалеет Амнерис? В чем она виновата?»

Но разговор начался с ее последней работы в Мариинке – роли Принцессе де Буйон в «Адриане Лекуврер».

– Вы в жизни очень приятный человек, мягкий и интеллигентный, а ваша героиня в опере убивают свою соперницу, послав ей букет отравленных фиалок. Как вам удается найти в себе краски для этого образа, изобразить ревность, которая позволяет отравить соперницу, физически ее уничтожить?

– Всех своих героинь, кроме леди Макбет (хотя и Шекспир привнес свою фантазию в мир, где все стали осуждать «кровожадных Макбетов», которые были, как оказалось, приятными людьми), я всегда пытаюсь понять и оправдать, найти исторические факты, проверить достоверность обвинений и найти то, что стало той точкой к принятию решений, тем самым роковым поворотом.

Принцесса де Буйон, которая якобы отравила посредством конфет или цветов актрису Адриану Лекуврер, даже перед смертью исповедовалась, что она этого не делала, но ее затравили, всю жизнь преследовали, не давали спокойно существовать, а она постоянно оправдывалась, пытаясь доказать, что Адриана Лекуврер умерла просто от болезни.

Я не верю, что Принцесса де Буйон была отравительницей. И в чем она виновата перед Адрианой? В том, что у нее есть 80-летний муж, которому она изменяет с молодым Морисом Саксонским? Морис был незаконнорожденным сыном польского короля Августа и был очень любвеобилен, даже карьеру свою этим погубил, но все равно достиг звания маршала Франции.

А Принцесса де Буйон в тот момент была молодой женщиной, она была моложе Адрианы, ей было 23 года. Возможно, она была взбалмошной, капризной, но она хотела не просто любви этого мужчины, а стремилась им владеть, хотела, чтобы он был только ее. А он был и с Адрианой Лекуврер, и еще с кем-то, и еще с кем-то…

А Адриана Лекуврер для нее – всего лишь артистка, в то время артист – это человек, стоящий на нижней ступени социальной лестницы, их даже не хоронили в церковной ограде.

– В начале спектакля показывают видео, где труп Адрианы засыпают негашеной известью…

– Труп Адрианы Лекуврер действительно был похищен. Чем мне нравится постановка Изабель Парсьо-Пьери – это тем, что она передает максимально достоверно и досконально атмосферу того времени.

Даже цвет декораций соответствует Комеди Франсез того периода; мы наблюдаем то время, когда женщинам из высшего общества доступ за кулисы был закрыт, так как считалось, что женщины-актрисы – это практически женщины легкого поведения.

Поэтому режиссер решила показать изнанку, то, что мы обычно не видим. И занавес в начале спектакля, и маскарадные костюмы, и платье Адрианы – в деталях этой постановки очень много интересного.

– Партия Принцессы достаточно драматическая…

– Дело даже не в том, как эта партия написана, а в том, как в целом написана опера – там очень плотный оркестр. Я задумывала ее немного по-другому петь по звуку, но, как ни крути, – это веризм. И из-за страстей, которые начинают в тебе кипеть, из-за плотного оркестра в тебе рождаются совершенно другие звуки, совершенно другие краски, и временами ты не можешь себя контролировать.

Поэтому надо было подготовить эту партию очень хорошо. Не надо понимать это слишком буквально, просто то, что у тебя внутри, в какой-то момент начинает диктовать свое.

– Заглавную партию в спектакле исполнила Анна Нетребко. Вы много и часто выступали с ней, начиная с «Войны и мира» в 2000 году, когда вы спели Соню, а она была Наташей. Каким вы ощущаете свое творческое партнерство?

– Я очень люблю выступать с Аней, так как между нами на сцене возникает совершенно невероятная энергия, и наши голоса гармонично сливаются, тембрально дополняя друг друга. Мы можем петь в любой позиции, даже отвернувшись друг от друга, находясь на большом расстоянии, но голоса все равно будут соединяться.

Мы много пели вместе и в Мариинском театре и на других музыкальных площадках – «Сказки Гофмана», «Трубадур», Stabat Mater Перголези, концерты, другие работы. Но мне хотелось бы с ней больше петь, она очень чуткий коллега и партнер.

И когда она чувствует, что ты отдаешься полностью, она тоже отдает тебе всю себя. Это ощущение рождает потрясающую творческую эйфорию. Невероятную! Сил на сцене становится еще больше. И еще ее постоянный позитив!..

– Когда Адриана выпускает Принцессу из темной комнаты и сознает, что та ее соперница, у вас с Анной Нетребко потрясающий дуэт.

– Жаль, что сцена эта в «Адриане Лекуврер» очень короткая, ее хочется продлить. Таким же был наш дуэт в «Анне Болейн» в Венской опере. То, как Аня делает свою Анну Болейн, – это просто невероятно. И слушать, и смотреть – доставляет огромное наслаждение. Эти арии, монологи перед смертью…

Так же она делает сейчас и Адриану Лекуврер. Мне хотелось бы сделать с ней и «Джоконду». Там тоже буйство красок и красивый насыщенный дуэт между соперницами.

– Иногда музыку Чилеа критикуют, говорят, что «Адриана Лекуврер» – опера, рассчитанная на звезд, которые добавляют своей харизмой то, чего может быть не достает в музыке. Что вы думаете по поводу самой партитуры?

– Она насыщена лейтмотивами, прежде всего темами Адрианы, этот мотив ее нежности, ее таланта и красоты, который раскрывается, как благоухающий цветок. И ревность, и любовь Принцессы… Эта тема возникает не единожды, откровенно звуча в арии Буйон, но в конце оперы, когда Адриана умирает, мы очень отчетливо понимаем, кто стоит за этой смертью, также благодаря этой лейттеме.

Принцесса де Буйон – это очень интересная роль, хоть она и довольно сжато представлена в опере. У нее всего лишь одна развернутая ария, но это, замечу, и единственная развернутая ария во всей опере. А остальной музыкальный текст сложен тем, что он постоянно включен в беседу, переплетается с партиями других персонажей. Моей роли предстоит еще расцветать, наполняться новыми красками в дальнейшем, я ей пока не насытилась.

– Есть ли планы исполнить «Адриану Лекуврер» где-то еще?

– У нас есть планы исполнить оперу с Анной Нетребко и в Мариинском театре, и с нашим театром в следующем сезоне на фестивале в Баден-Бадене, я буду исполнять ее в Вербье в концертной версии, есть еще некоторые планы, о которых пока рано говорить.

– На «Звездах белых ночей» вы представили еще одну роль, причем достаточно необычную, – леди Макбет в «Макбете» Верди. Вы уже пели ее в оперном театре Валенсии, в Лос-Анджелес опера, причем оба раза вашим партнером в заглавной партии становился Пласидо Доминго.

Доминго – всемирно известный тенор – последние годы успешно поет баритональные партии. Партия леди Макбет написана для драматического сопрано. Исполняя эту партию, вы тоже переходите на сопрановый репертуар?

– Нет, не перехожу. Я пою своим голосом то, что я могу спеть, и то, что мне интересно. Существует тонкая грань между голосами. Многие басы поют партии баритона и наоборот, и даже есть понятие «бас-баритон», почему же тогда не может быть меццо-сопрано, которая поет некоторые сопрановые роли (а таких довольно много), певица, поющая то, что может и хочет.

Ведь меццо-сопрано поют и контральтовые партии, ведь чистого контральто практически не существует, это очень редкий голос, с очень редким тембром, который для многих будет не очень приятен.

– Труд, труд, труд.

– А как появилась идея исполнить леди Макбет?

– Наверное, после того, как я спела Джейн Сеймур в опере «Анна Болейн». Эта партия написана Доницетти иногда конкретно выше партии Анны Болейн, особенно первые три страницы, которые надо не просто спеть, но и красиво спеть. Поэтому сразу будто оказываешься под холодным душем. Потом идет дуэт с королем (тоже очень высокий) и т.д.

И даже дуэт Джейн Сеймур с Анной Болейн написан так, что Джейн поет выше, чем Анна. Но в современных театрах – мы так пели с Анной Нетребко – верхнюю строчку берет сопрано, а вторую строчку – меццо-сопрано, а потом мы вместе уходим на до третьей октавы. Через полгода после этой партии я спела «Макбет».

– Это было ваше собственное желание или вам предложили?

– Была мечта. Мне нравилась музыка «Макбета». И мне очень хотелось читать письмо леди Макбет, которое именно декламируется… Я всегда мечтала о ролях в драматическом театре, это остается моим сокровенным желанием и сейчас.

Оно зрело во мне с детства – помимо профессий врача или космонавта. Врачом стать было более реально, я даже хотела поступать в медицинский, семья меня всегда поддерживала, но все-таки решила стать певицей.

Я спела в «Анне Болейн» в апреле, а уже в октябре приступила к репетициям леди Макбет в оперном театре Валенсии. И партию эту выучила довольно быстро. Я не знаю, кто конкретно был инициатором приглашения, но после «Анны Болейн» я почувствовала в себе новые силы для более сложных и высоких драматических партий, поэтому приглашение оказалось очень кстати.

Я довольно критично к себе отношусь, склонна к самоедству и всегда скорее недовольна собой, глубоко переживаю, постоянно работаю над собой. А промежуток между апрелем и октябрем, когда я готовила леди Макбет, был вообще очень насыщенным.

Помимо дебюта в «Анне Болейн» и Венской государственной опере с этой партией я пела в Мариинском театре, «Трубадур» в Зальцбурге, дебютировала в Сан-Франциско в новой для себя опере «Луиза Миллер», в первый раз пела на сцене Большого театра, а также выступала с пианистом Хельмутом Дойчем в Музикферайне в Вене.

– Осенью, проходя мимо Музикферайна, я видела их большую золотую фирменную афишу, анонсирующую ваш предстоящий сольный концерт с Дойчем. Вы поете много камерных программ?

– Мы вместе исполнили программу с «Песнями и плясками смерти» и другими произведениями «Могучей кучки», куда добавили «Не пой, красавица, при мне…» с оригинальным вокализом, «Внимая ужасам войны» на стихи Некрасова – романсы, которые редко поются. Даже «Желание» почему-то исполняется нечасто.

Я вообще очень дорожу камерными программами, хотя это адский труд, а менеджерам эти проекты совершенно неинтересны. Вигмор-холл в Лондоне, например, не может тебе дать гонорар, который ты получаешь в других залах. Но тебе приходится решать: что тебе интересно.

Я уже 17 лет выступаю в Вигмор-холле. На последнем концерте был настолько горячий прием, что мы спели пять или шесть бисов. Слушатели вскакивали, бурно реагировали. Но когда мы закончили «Песни и пляски смерти» Мусоргского, было ощущение, что мир замер – казалось, никто даже не дышал, наступила абсолютная тишина. А ведь публика была иностранная, в основном англичане.

– Мне кажется, что сейчас в целом известные певцы стали меньше выступать с камерными программами. В пору моей молодости я помню вокальные абонементы Малого зала филармонии, в которых выступали Ирина Архипова, Елена Образцова, Евгений Нестеренко, Зара Долуханова. И это были потрясающие вечера. А сейчас таких абонементов или даже циклов в Санкт-Петербурге нет.

– Я всегда пела много камерной музыки. С пианистом Дмитрием Ефимовым меня связала наша работа над программой романсов Метнера и Рахманинова – его детище, его идея, проект, который он создал и в который он пригласил меня. Мы исполнили программу на фестивале «Звезды белых ночей» в 2015 году. Очень хотим ее записать.

Уже потом мы обратились к Гаврилину и Таривердиеву, к композиторам «Могучей кучки». А сейчас мы готовим программу к 7 ноября, дню 100-летия революции. Мы хотим исполнить цикл «Петроградские вечера» Мийо, написанный в 1919 году, «Пять песен без слов» Прокофьева тоже 1919 года и «Петербург» Свиридова, который почти не исполняется целиком.

Сейчас еще скажу об одной программе с Семеном Борисовичем Скигиным, с которым мы знакомы уже более 15 лет: 16 февраля 2018 года в Концертном зале Мариинского театра мы исполним «Прощание с Петербургом» Глинки и «Песни и пляски смерти» Мусоргского.

– Недавно Пласидо Доминго в одном из интервью сказал, что у певца во время спектакля бывает такая ситуация, когда он вообще не думает ни о технике, ни о нотах, а, как самолет, встал на свой курс…

– Для этого надо очень хорошо «впеть» партию. Но я об этом тоже хотела сказать. Многие люди думают, что мы ходим и просто поем, как бог на душу положит. Но этому предшествует работа, длящаяся десятилетиями и продолжающаяся до конца жизни.

У Екатерины, кроме вокального, есть и ярко выраженный драматический дар, поэтому не только партии в операх, но и любой романс в ее исполнении - это целая история о жизни и любви, которая не оставляет равнодушным.

«Аргументы и факты»

Родилась я в Минске. Отец был военным врачом-хирургом, и с четырех до восьми лет я жила с родителями в ГДР, в местечке Крампниц под Потсдамом, где стояли тогда части Советской армии. Мои детские воспоминания — потрясающий сад с каштанами и сливами, в котором все благоухало, вечное солнце, молодые родители. Когда папу отправили служить в Афганистан, я переехала в Минск, к бабушке с дедушкой. Дедушка — из Тбилиси, бабушка — из Кинешмы, а Вторая мировая война свела их в Белоруссии.

Моя семья — это люди, которые являются для меня примером истинной доброты, того, как человек может любить близких, родину, работу. Бабушка, например, до сих пор трудится врачом, потому что не представляет жизни без любимой работы.

Дедушка был баскетбольным арбитром всесоюзной категории, отдавшим спорту всю жизнь. При этом он был очень галантным, научил меня танцевать танго и вальс, привил любовь к романсу — я выросла на его фонотеке с записями Петра Лещенко, Александра Вертинского, Аллы Баяновой и других великих артистов. Впрочем, так же как на рок-н-роллах мамы, на народных песнях, которые любил папа; обожала джаз и Эллу Фицджеральд, так же как группы Ленинградского рок-клуба, особенно «Аукцыон», — я, конечно, очень разная.

Учиться играть на аккордеоне я пошла в музыкальную школу под влиянием таланта дедушки, который виртуозно владел этим инструментом. С детства я хотела петь, и меня взяли в хор этой школы, руководительница которого, Наталья Михайловна Агарова, совершенно замечательная добрая женщина, со временем сказала: «Катенька, очень прошу тебя попробовать себя как оперная певица — пойти в консерваторию и прослушаться у профессора Сергея Дмитриевича Осколкова». Помню, как показывала ему песню «Волга-реченька глубока», — люблю народные мелодии и даже умею петь «народным» голосом. Он послушал, откинулся в кресле, посмотрел на меня через очки с толстыми стеклами и произнес: «Ну, неплохо». Тогда мне это показалось высшей оценкой, чувствовала себя просто звездой. В 1997 году я окончательно переехала в Петербург, заново поступила — уже в Консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова, в класс Евгении Станиславовны Гороховской, которая через два года буквально за руку привела меня в Мариинский театр, где я дебютировала в партии Леля в «Снегурочке». Приход в театр трагически совпал со смертью отца, который был самым горячим моим поклонником и вместе с мамой сделал все, чтобы я состоялась как оперная певица.

Кармен.Мариинский театр.

Следом за дебютом в «Снегурочке» была премьера оперы «Война и мир» в постановке Андрея Кончаловского, в которой Анна Нетребко пела Наташу Ростову, а я — Соню. Мы недавно рассматривали с Аней фотографии этого спектакля, с которым впервые выступили в Метрополитен-опере, — очень смеялись, вспоминая то время. Я, кстати, к стыду своему, только этой весной забрала диплом Консерватории с отличием: как раз в год выпуска, летом 2001-го, была с театром на гастролях в лондонском Ковент-Гардене, затем в Баден-Бадене и в Зальцбурге.

На своем первом Зальцбургском фестивале пела Полину в «Пиковой даме» с потрясающим составом: Лариса Дядькова — Графиня, Галина Горчакова — Лиза, Пласидо Доминго — Герман, Николай Путилин — Томский. Овации на по-клонах казались мне нереальными. Такой же невероятный вечер случился в парижском театре Шатле, где Германа пел Владимир Галузин, а Графиню — Елена Образцова. Я думала, что в финале от аплодисментов рухнут стены. Есть такие спектакли, которые не можешь забыть всю жизнь и которые ее как будто освещают.

Cолистка Мариинского театра в феврале 2015 стала участницей грандиозного события в мире классической музыки: для концертного исполнения и записи в Риме вердиевской «Аиды» оркестром и хором Академии Санта Чечилия дирижер Антонио Паппано собрал состав мечты — лучший из возможных на сегодня в мире. Екатерина была приглашена на партию Амнерис, которую с оглушительным успехом исполняла ранее в ЛаСкала, Королевском театре Сан-Карло и в Мариинке. Знаковый релиз будет выпущен крупнейшим лейблом звукозаписи Warner Classics.

Концерт с Семеном Скигиным в Мариин-ском театре. «С каждым пианистом у меня всегда новая программа, они ни-когда не повторяются. С Семеном Скигиным в этом году мы по-казывали в Москве и Петербурге „цыган- скую“ программу, в ней был цикл Дворжака, француз-ская и американская музыка, старинные русские романсы».

В мае «Аида» в Мариинском театре и сольный кон-церт в венском Концертхаусе с концерт-мейстером Хельмутом Дойчем. В программе: Чайковский, Рахмани-нов, Мусоргский. «В Вене такая горячая публика, это что-то! И при этом очень вос-питанная: ты поешь на концерте блок Чайковского, и они не будут тебе мешать, дадут допеть все его сочинения до конца, хотя иногда даже хочется паузы в виде аплодисментов, чтобы иметь время перейти от настроения одного романса к другому. Зато в финале они отдают тебе все!»

Апрель 2015 «Анна Болейн» в Вен-ской опере. «Это был мой дебют в Венской опере и новая для меня роль. Репетиций было крайне мало, прихо-дилось дважды в день пропевать ее в голос, „втаптывая“ в себя. Партия Джейн Сеймур для меццо-сопрано написана даже выше по голосу, чем партия Анны Болейн, пред-назначенная для сопрано: открывается занавес, и первые две страницы Джейн поет в какой-то не- мыслимой тесситуре. Все идет на таких оборотах, что зал в конце просто рыдает и кричит. В итоге я не просто довольна — я счастлива».

http://www.sobaka.ru/city/theatre/37483