Сведения об авторе к г паустовский. Константин георгиевич паустовский - биография, информация, личная жизнь

13.08.2019

Дед писателя Максим Григорьевич Паустовский был солдатом, а бабушка Гонората до принятия христианства носила имя Фатьма, и была турчанкой. По воспоминаниям Константина Паустовского его дед был кротким синеглазым стариком, любившим петь надтреснутым тенором старинные думки и казацкие песни, и рассказывавшим много невероятных, а подчас и трогательных историй «из самой что ни на есть происшедшей жизни».

Отец писателя Георгий Паустовский был железнодорожным статистиком, за которым среди родственников установилась слава легкомысленного человека, с репутацией фантазера, который, по словам бабушки Константина, «не имел права жениться и заводить детей». Он происходил из запорожских казаков, переселившихся после разгрома Сечи на берега реки Рось около Белой Церкви. Георгий Паустовский долго не уживался на одном месте, после службы в Москве жил и работал в Пскове, в Вильно и позже осел в Киеве, на Юго-Западной железной дороге. Мама писателя Мария Паустовская была дочерью служащего на сахарном заводе, и обладала властным характером. Она очень серьезно относилась к воспитанию детей, и была убеждена, что только при строгом и суровом обращении с детьми можно вырастить из них «что-нибудь путное».

У Константина Паустовского были два брата и сестра. Позже он о них рассказывал: «Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевой санитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии. В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газеты я узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два мои брата. Я остался у матери совершенно один, кроме полуслепой и больной моей сестры». Сестра писателя Галина умерла в Киеве в 1936 году.

В Киеве Константин Паустовский учился в 1-й Киевской классической гимназии. Когда он был в шестом классе, отец оставил семью, и Константин был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь и учебу репетиторством. В автобиографическом очерке «Несколько отрывочных мыслей» в 1967 году Паустовский писал: «Желание необыкновенного преследовало меня с детства. Мое состояние можно было определить двумя словами: восхищение перед воображаемым миром и - тоска из-за невозможности увидеть его. Эти два чувства преобладали в моих юношеских стихах и первой незрелой прозе».

Огромное влияние на Паустовского, особенно в годы юности, оказало творчество Александра Грина. О своей юности позже Паустовский рассказывал: «Учился я в Киеве, в классической гимназии. Нашему выпуску повезло: у нас были хорошие учителя так называемых «гуманитарных наук» - русской словесности, истории и психологии. Литературу мы знали и любили и, конечно, больше времени тратили на чтение книг, нежели на приготовление уроков. Лучшим временем - порой безудержных мечтаний, увлечений и бессонных ночей - была киевская весна, ослепительная и нежная весна Украины. Она тонула в росистой сирени, в чуть липкой первой зелени киевских садов, в запахе тополе и розовых свечах старых каштанов. В такие весны нельзя было не влюбляться в гимназисток с тяжелыми косами и не писать стихов. И я писал их без всякого удержу, по два- три стихотворения в день. В нашей семье, по тогдашнему времени считавшейся передовой и либеральной, много говорили о народе, но подразумевали под ним преимущественно крестьян. О рабочих, о пролетариате говорили редко. В то время при слове «пролетариат» я представлял себе огромные и дымные заводы - Путиловский, Обуховский и Ижорский, - как будто весь русский рабочий класс был собран только в Петербурге и именно на этих заводах».

Первый небольшой рассказ Константина Паустовского «На воде», написанный в последний год учебы в гимназии, был напечатан в киевском альманахе «Огни» в 1912 году. После окончания гимназии Паустовский учился в Киевском университете, затем перевелся в Московский университет, летом по-прежнему подрабатывая репетиторством. Первая мировая война заставила его прервать учебу, и Паустовский стал вожатым на московском трамвае, а также работал на санитарном поезде. В 1915 году с полевым санитарным отрядом он отступал вместе с русской армией по Польше и Белоруссии. Он рассказывал: «Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевой санитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии».

После гибели на фронте двух старших братьев Паустовский вернулся к матери в Москву, но вскоре снова начал скитальческую жизнь. В течение года работал на металлургических заводах в Екатеринославе и Юзовке и на котельном заводе в Таганроге. В 1916 году он стал рыбаком в артели на Азовском море. Живя в Таганроге, Паустовский начал писать свой первый роман «Романтики», который был опубликован в 1935 году. Этот роман, содержание и настроение которого соответствовали его названию, был отмечен авторским поиском лирико-прозаической формы. Паустовский стремился создать целостное сюжетное повествование о том, что ему довелось увидеть и почувствовать в юности. Один из героев романа, старый Оскар, всю жизнь противился тому, что его пытались превратить из художника в добытчика. Основным мотивом «Романтиков» была судьба художника, который стремился преодолеть одиночество.

Февральскую и октябрьскую революции 1917 года Паустовский встретил в Москве. После победы советской власти он начал работать журналистом и «жил напряженной жизнью газетных редакций». Но вскоре писатель уехал в Киев, куда перебралась его мать, и пережил там несколько переворотов во время Гражданской войны. Вскоре Паустовский оказался в Одессе, где попал в среду таких же, как и он, молодых писателей. Прожив два года в Одессе, Паустовский уехал в Сухум, затем перебрался в Батум, потом - в Тифлис. Странствия по Кавказу привели Паустовского в Армению и северную Персию. О том времени, и своих странствиях писатель писал: «В Одессе я впервые попал в среду молодых писателей. Среди сотрудников «Моряка» были Катаев, Ильф, Багрицкий, Шенгели, Лев Славин, Бабель, Андрей Соболь, Семен Кирсанов и даже престарелый писатель Юшкевич. В Одессе я жил у самого моря, и много писал, но еще не печатался, считая, что еще не добился умения овладевать любым материалом и жанром. Вскоре мною снова овладела «муза дальних странствий». Я уехал из Одессы, жил в Сухуме, в Батуми, в Тбилиси, был в Эривани, Баку и Джульфе, пока, наконец, не вернулся в Москву».

Константин Паустовский. 1930-е годы.

Вернувшись в 1923 году в Москву, Паустовский начал работать редактором РОСТА. В это время печатались не только его очерки, но и рассказы. В 1928 году вышел первый сборник рассказов Паустовского «Встречные корабли». В том же году был написан роман «Блистающие облака». В этом произведении детективно-авантюрная интрига сочеталась с автобиографическими эпизодами, связанными с поездками Паустовского по Черноморью и Кавказу. В год написания романа писатель работал в газете водников «На вахте», с которой в то время сотрудничали Алексей Новиков-Прибой, одноклассник Паустовского по 1-й Киевской гимназии Михаил Булгаков и Валентин Катаев. В 1930-е годы Паустовский активно работал как журналист газеты «Правда» и журналов «30 дней», «Наши достижения» и других изданий, побывал в Соликамске, Астрахани, Калмыкии и многих других местах - по сути, объездил всю страну. Многие впечатления этих поездок «по горячим следам», описанные им в газетных очерках, воплотились позже в художественных произведениях. Так, герой очерка 1930-х годов «Подводные ветры» стал прототипом главного героя повести «Кара-Бугаз», написанной в 1932 году. История создания «Кара-Бугаза» подробно описана в книге очерков и рассказов Паустовского «Золотая роза» в 1955 году - одном из самых известных произведений русской литературы, посвященных осмыслению природы творчества. В «Кара-Бугазе» Паустовскому рассказаk о разработке залежей глауберовой соли в заливе Каспия также поэтично, как о странствиях юноши-романтика в своих первых произведениях. Преображению исторической действительности, созданию рукотворных субтропиков посвящена повесть «Колхида» в 1934 году. Прототипом одного из героев Колхиды стал великий грузинский художник-примитивист Нико Пиросмани. После выхода в свет «Кара-Бугаза» Паустовский оставил службу и стал профессиональным писателем. Он по-прежнему много ездил, жил на Кольском полуострове и на Украине, побывал на Волге, Каме, Дону, Днепре и других великих реках, в Средней Азии, в Крыму, на Алтае, в Пскове, Новгороде, в Белоруссии и других местах.

Отправившись санитаром на первую мировую войну, будущий писатель встретился с сестрой милосердия Екатериной Загорской, о которой рассказывал: «Её люблю больше мамы, больше себя... Хатидже - это порыв, грань божественного, радость, тоска, болезнь, небывалые достижения и мучения…». Почему Хатидже? Екатерина Степановна проводила лето 1914 года в деревушке на крымском берегу, и местные татарки звали её Хатидже, что по-русски означало «Екатерина». Летом 1916 года Константин Паустовский и Екатерина Загорская обвенчались в родной для Екатерины Подлесной Слободе в Рязани близ Луховиц, а в августе 1925 года в Рязани у Паустовских родился сын Вадим. Он позже в течение всей жизни бережно хранил архив родителей, кропотливо собирал материалы, касавшихся родословной Паустовских - документы, фотографии и воспоминания. Он любил путешествовать по тем местам, где бывал его отец и которые были описаны в его произведениях. Вадим Константинович был интересным, самозабвенным рассказчиком. Не менее интересными и содержательными были и его публикации о Константине Паустовском - статьи, очерки, комментарии и послесловия к произведениям отца, от которого он унаследовал литературный дар. Вадим Константинович много времени как консультант посвящал литературному музею-центру Константина Паустовского, был членом общественного совета журнала «Мир Паустовского», одним из организаторов и непременным участником конференций, встреч, музейных вечеров, посвященных творчеству его отца.

В 1936 году Екатерина Загорская и Константин Паустовский расстались, после чего Екатерина призналась родственникам, что развод мужу дала сама, так как не могла вынести, что тот «связался с полькой», имея в виду вторую жену Паустовского. Константин Георгиевич продолжал заботиться о сыне Вадиме и после развода. Вадим Паустовский о разрыве своих родителей так написал в комментариях к первому тому произведений отца: «В «Повести о жизни» и других книгах отца отражено много событий из жизни моих родителей в ранние годы, но, конечно, далеко не все. Двадцатые годы оказались для отца очень важными. Сколь мало он печатался, столь много писал. Можно смело сказать, что тогда то и был заложен фундамент его профессионализма. Первые его книги прошли почти незамеченными, потом сразу последовал литературный успех начала 1930-х годов. И вот в 1936 году, после двадцати лет совместной жизни, мои родители расходятся. Был ли удачным брак Екатерины Загорской с Константином Паустовским? И да, и нет. В молодости была большая любовь, которая служила опорой в трудностях и вселяла веселую уверенность в своих силах. Отец всегда был скорее склонен к рефлексии, к созерцательному восприятию жизни. Мама, напротив, была человеком большой энергии и настойчивости, пока ее не сломила болезнь. В ее независимом характере непонятным образом сходились самостоятельность и беззащитность, доброжелательность и капризность, спокойствие и нервозность. Мне рассказывали, что Эдуард Багрицкий очень ценил в ней свойство, которое называл «душевная самоотверженность», и при этом любил повторять: «Екатерина Степановна - фантастическая женщина». Пожалуй, к ней можно отнести слова В.И.Немировича Данченко о том, что «русская интеллигентная женщина ничем в мужчине не могла увлечься так беззаветно, как талантом». Поэтому брак был прочен, пока все было подчинено основной цели - литературному творчеству отца. Когда это наконец стало реальностью, сказалось напряжение трудных лет, оба устали, тем более что мама тоже была человеком со своими творческими планами и стремлениями. К тому же, откровенно говоря, отец не был таким уж хорошим семьянином, несмотря на внешнюю покладистость. Многое накопилось, и многое обоим приходилось подавлять. Словом, если супруги, ценящие друг друга, все же расстаются, - для этого всегда есть веские причины. Эти причины обострились с началом серьезного нервного истощения у мамы, которое развивалось исподволь и начало проявляться именно в середине 30-х. У отца следы трудных лет тоже сохранились до конца жизни в виде тяжелейших приступов астмы. В «Далеких годах», первой книге «Повести о жизни», немало сказано о разрыве родителей самого отца. Очевидно, есть семьи, отмеченные такой печатью из поколения в поколение».

К.Г.Паустовский и В.В.Навашина-Паустовская на узкоколейке в Солотче. В окне вагона: сын писателя Вадим и приемный сын Сергей Навашин. Конец 1930-х годов.

С Валерией Валишевской-Навашиной Константин Паустовский познакомился в первой половине 1920-х годов. Он был женат, она была замужем, но они оба оставили свои семьи, и Валерия Владимировна вышла замуж за Константина Паустовского, став вдохновительницей многих его произведений - например, при создании произведений «Мещерская сторона» и «Бросок на юг» Валишевская явилась прообразом Марии. Валерия Валишевская была сестрой известного в 1920-е годы польского художника Сигизмунда Валишевского, чьи работы находилось в собрании Валерии Владимировны. В 1963 году она передала более 110 живописных и графических работ Сигизмунда Валишевского в дар Национальной галерее в Варшаве, оставив у себя самые любимые.

К.Г.Паустовский и В.В.Навашина-Паустовская. Конец 1930-х годов.

Особое место в творчестве Константина Паустовского занимал Мещерский край, где он подолгу жил один или с друзьями-писателями – Аркадием Гайдаром и Рувимом Фраерманом. О любимой им Мещере Паустовский писал: «Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашел в лесном Мещерском краю. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного труда. Средней России - и только ей - я обязан большинством написанных мною вещей. Я упомяну только главные: «Мещерская сторона», «Исаак Левитан», «Повесть о лесах», цикл рассказов «Летние дни», «Старый челн», «Ночь в октябре», «Телеграмма», «Дождливый рассвет», «Кордон 273», «Во глубине России», «Наедине с осенью», «Ильинский омут». Среднерусская глубинка стала для Паустовского местом своеобразной «эмиграции», творческим - а возможно, и физическим - спасением в период сталинских репрессий.

В годы Великой Отечественной войны Паустовский работал военным корреспондентом и писал рассказы, среди них был «Снег», написанный в 1943 году, и «Дождливый рассвет», написанный в 1945 году, которые критики назвали нежнейшими лирическими акварелями.

В 1950-е годы Паустовский жил в Москве и в Тарусе на Оке. Стал одним из составителей важнейших коллективных сборников демократического направления «Литературная Москва» в 1956 году и «Тарусские страницы» в 1961 году. В годы «оттепели» Паустовский активно выступал за литературную и политическую реабилитацию гонимых при Сталине писателей Исаака Бабеля, Юрия Олеши, Михаила Булгакова, Александра Грина и Николая Заболоцкого.

В 1939 году Константин Паустовский познакомился с актрисой театра имени Мейерхольда Татьяной Евтеевой - Арбузовой, которая стала в 1950 году его третьей женой.

Паустовский с сыном Алешей и приемной дочерью Галиной Арбузовой.

До знакомства с Паустовским Татьяна Евтеева была женой драматурга Алексея Арбузова. «Нежность, единственный мой человек, клянусь жизнью, что такой любви (без хвастовства) не было еще на свете. Не было и не будет, вся остальная любовь - чепуха и бред. Пусть спокойно и счастливо бьется твое сердце, мое сердце! Мы все будем счастливы, все! Я знаю и верю...» - писал Константин Паустовский Татьяне Евтеевой. У Татьяны Алексеевны была дочь от первого брака – Галина Арбузова, а Паустовскому она родила сына Алексея в 1950 году. Алексей рос и формировался в творческой атмосфере писательского дома в сфере интеллектуальных поисков молодых писателей и художников, но не был похож на «домашнего» и избалованного родительским вниманием ребенка. С компанией художников он бродил по окрестностям Тарусы, исчезая порой из дома на два, на три дня. Он писал удивительные и не всем понятные картины, и умер в возрасте 26 лет от передозировки наркотиков.

К.Г.Паустовский. Таруса. Апрель 1955 год.

С 1945-го по 1963-й годы Паустовский писал свое главное произведение - автобиографическую «Повесть о жизни», состоящую из шести книг: «Далекие годы», «Беспокойная юность», «Начало неведомого века», «Время больших ожиданий», «Бросок на юг» и «Книга скитаний». В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание, и писатель начал часто путешествовать по Европе. Он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и других странах. В 1965 году Паустовский жил на острове Капри. Впечатления от этих поездок легли в основу рассказов и путевых очерков 1950-1960-х годов «Итальянские встречи», «Мимолетный Париж», «Огни Ла-Манша» и других произведений. В том же 1965 году чиновникам из Советского Союза удалось изменить решение Нобелевского комитета о присуждении премии Константину Паустовскому и добиться ее вручения Михаилу Шолохову.

Константина Паустовского большинство современных читателей знает как певца российской природы, из-под пера которого вышли замечательные описания юга и средней полосы России, Причерноморья и Окского края. Однако мало кому сейчас известны яркие и захватывающие романы и повести Паустовского, действие которых разворачивается в первой четверти XX века на фоне грозных событий войн и революций, социальных потрясений и надежд на светлое будущее. Всю жизнь Паустовский мечтал написать большую книгу, посвященную замечательным людям, не только знаменитым, но и безвестным и забытым. Он успел опубликовать лишь несколько набросков коротких, но живописных биографий писателей, с которыми был либо хорошо знаком лично - Горький, Олеша, Пришвин, Грин, Багрицкий, либо тех, чье творчество особо его очаровало - Чехов, Блок, Мопассан, Бунин и Гюго. Всех их объединяло «искусство видеть мир», так ценимое Паустовским, жившим не в лучшее для мастера изящной словесности время. Его писательская зрелость пришлась на 1930-е и 1950-е годы, в которые Тынянов нашел спасение в литературоведении, Бахтин - в культурологии, Паустовский же - в изучении природы языка и творчества, в красотах лесов Рязанщины, в тихом провинциальном уюте Тарусы.

К.Г.Паустовский с собакой. Таруса. 1961 год.

Константин Георгиевич Паустовский умер в 1968 году в Москве и, согласно завещанию, был похоронен на городском кладбище Тарусы. Место, где находится его могила, - высокий холм, окруженный деревьями с просветом на реку Таруску, - было выбрано самим писателем.

О Константине Паустовском и Екатерине Загорской была подготовлена телевизионная передача из цикла «Больше, чем любовь».

В 1982 году о Константине Паустовском был снят документальный фильм «Константин Паустовский. Воспоминания и встречи».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовила Татьяна Халина

Использованные материалы:

К.Г. Паустовский «Коротко о себе» 1966 г.
К.Г. Паустовский «Письма из Тарусы»
К.Г. Паустовский «Чувство истории»
Материалы сайта www.paustovskiy.niv.ru
Материалы сайта www.litra.ru

Произведения на сайте Lib.ru в Викитеке. Константин Паустовский на Викискладе

Автограф писателя в 1940-х-1950-х

Автограф в 1960-х годах

Константи́н Гео́ргиевич Паусто́вский (19 (31) мая , Москва - 14 июля , Москва) - русский советский писатель , писавший в жанре романтизма, современному читателю более всего известен как автор рассказов и повестей о природе для детей.

Биография

В 1898 году семья возвращается из Москвы на Украину в Киев. Почти четверть века Паустовский, «москвич по рождению и киевлянин по душе», прожил в Киеве. Именно здесь состоялся как журналист и писатель, о чем не раз признавался в автобиографичной прозе.

В метрической церковной книге: «отец отставной унтер-офицер II разряду из добровольцев, из мещан Киевской губернии, Васильковского уезда, Георгий Максимович Паустовский и законная жена его Мария Григорьевна, оба православные». Мать, Мария Григорьевна, урождённая Высочанская.

Дедушка, Григорий Моисеевич Высочанский, нотариус в Черкассах, другая бабушка Викентия (Wincentia) - польская шляхтичка.

Родословная писателя связана с именем прославленного запорожского гетмана Сагайдачного. Это и многое другое объясняет особую глубинную привязанность классика к украинской теме, фольклору, языку… «Образ Украины я всегда носил в своем сердце», - писал Константин Паустовский. Паустовский учился в Киевской классической гимназии. По окончании гимназии в 1912 году он поступил в Киевский университет на историко-филологический факультет, затем перевёлся в Московский университет , на юридический факультет. Первая мировая война заставила его прервать учёбу. Паустовский стал вожатым на московском трамвае, работал на санитарном поезде. В 1915 году с полевым санитарным отрядом отступал вместе с русской армией по Польше и Белоруссии .

После гибели двух его братьев в один день на разных фронтах, Паустовский вернулся в Москву к матери, но через некоторое время уехал оттуда. В этот период он работал на Брянском металлургическом заводе в Екатеринославе , на Новороссийском металлургическом заводе в Юзовке , на котельном заводе в Таганроге , в рыбачьей артели на Азовском море . В свободное время начал писать свою первую повесть «Романтики», которая вышла в свет только в 1930-х в Москве. После начала Февральской революции уехал в Москву, стал работать репортёром в газетах, оказавшись свидетелем всех событий в Москве в дни Октябрьской революции .

Семья

Отец, Георгий Максимович Паустовский, был железнодорожным статистиком, потомок казаков .

Дедушка, Максим Дмитриевич Паустовский - однодворец ; бабушка Гонората Викентьевна - турчанка, крещеная в православие . Дед Паустовского привез её с русско-турецкой войны, из Казанлыка.

Мать, Мария Григорьевна, урождённая Высочанская.

Другой дедушка, Григорий Моисеевич Высочанский, нотариус в Черкассах, другая бабушка Викентия (Wincentia) - польская шляхтянка .

Екатерина Степановна Загорская (1889-1969) - первая жена , девичья фамилия Городцова

Отец: Степан Александрович, священник, умер до рождения Екатерины.

Мать: Мария Яковлевна. Со своей будущей женой Паустовский встретился, отправившись санитаром на первую мировую войну,

Екатерина Степановна проводила лето 1914 года в деревушке на крымском берегу, и местные татарки звали её Хатидже (по-русски «Екатерина»). Паустовский не застал в живых родителей невесты. Отец умер ещё до рождения младшей дочери.

Екатерина Загорская родственница знаменитого археолога Василия Алексеевича Городцова , открывателя уникальных древностей Старой Рязани.

Паустовский и Загорская венчались летом 1916 года, в родной для Екатерины Подлесной Слободе в Рязанской губернии (ныне Луховицкий район Московской области). Именно в этой церкви служил священником её отец.

В 1936 году Екатерина Загорская и Константин Паустовский расстались. Екатерина призналась родственникам, что развод мужу дала сама. Не могла вынести, что тот «связался с полькой» (имелась в виду вторая жена Паустовского). Константин Георгиевич, однако, продолжал заботиться о сыне Вадиме и после развода.

Вадим Константинович (02.08.1925 - 10.04.2000) - сын от первой жены Екатерины

Нежность, единственный мой человек, клянусь жизнью, что такой любви (без хвастовства) не было еще на свете. Не было и не будет, вся остальная любовь -- чепуха и бред. Пусть спокойно и счастливо бьется твое сердце, мое сердце! Мы все будем счастливы, все! Я знаю и верю...

Писал о ней Паустовский.

Алексей Константинович (1950-1976) - сын от третьей жены Татьяны .

Родился Алексей в селе Солотча Рязанской области. Умер в возрасте 26 лет от передозировки наркотиков. Драматичность ситуации в том, что он не один покончил с собой или отравился - вместе с ним была девушка. Но её доктора воскресили, а вот его уже не спасли.

Творчество

Первый рассказ Паустовского «На воде» () написанный в последний год учёбы в гимназии, был напечатан в киевском альманахе «Огни».

Вне зависимости от длины произведения повествовательная структура Паустовского - аддитивная, «в подбор», когда эпизод следует за эпизодом; преобладает форма повествования от первого лица, от лица рассказчика-наблюдателя. Более сложные структуры с подчинением нескольких линий действия чужды прозе Паустовского.

В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Паустовский получил возможность путешествовать по Европе. Он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и др. странах; в долго жил на о. Капри . В том же 1965 году был вероятным кандидатом на Нобелевскую премию по литературе, которая в конце концов была присуждена

Константин Георгиевич Паустовский родился 19(31).5.1892 года в Москве. Кроме него, в семье было ещё трое детей два брата и сестра. Отец писателя был железнодорожным служащим, и семья часто переезжала с места на место: после Москвы они жили в Пскове, Вильно, Киеве. В 1911, в последнем классе гимназии, Костя Паустовский написал свой первый рассказ, и он был напечатан в киевском литературном журнале «Огни».

Константин Георгиевич переменил много профессий: он был вожатым и кондуктором московского трамвая, рабочим на металлургических заводах в Донбассе и Таганроге, рыбаком, санитаром в армии во время Первой мировой войны, служащим, преподавателем русской литературы, журналистом. В гражданскую войну Паустовский воевал в Красной Армии. Во время Великой Отечественной войны был военным корреспондентом на Южном фронте.

За свою большую писательскую жизнь он побывал во многих уголках нашей страны. «Почти каждая моя книга — это поездка. Или, вернее, каждая поездка - это книга», — говорил Паустовский. Он изъездил Кавказ и Украину, Волгу, Каму, Дон, Днепр, Оку и Десну, был в Средней Азии, на Алтае, в Сибири, Прионежье, на Балтике.

Но особенно горячо полюбил он Мещеру — сказочно красивый край между Владимиром и Рязанью, — куда приехал впервые в 1930. Там было всё, что привлекало писателя с самого детства, — «глухие леса, озёра, извилистые лесные реки, заброшенные дороги и даже постоялые дворы». Паустовский писал, что Мещере он «обязан многими своими рассказами, «Летними днями» и маленькой повестью «Мещерская сторона». Перу Паустовского принадлежат цикл рассказов для детей и несколько сказок. Они учат любить родную природу, быть наблюдательным, видеть в обычном необычное и уметь фантазировать, быть добрым, честным, способным признать и самому исправить свою вину. Эти важные человеческие качества так необходимы в жизни.

Книги Паустовского переведены на многие иностранные языки.
Награжден орденом Ленина, двумя другими орденами и медалью.

Умер писатель — 14.7.1968 г.; похоронен в г. Таруса Калужской области.

__________________________________________________

БАРСУЧИЙ НОС

Озеро около берегов было засыпано ворохами желтых листьев. Их было так
много, что мы не могли ловить рыбу. Лески ложились на листья и не тонули.
Приходилось выезжать на старом челне на середину озера, где доцветали
кувшинки и голубая вода казалась черной, как деготь.

Там мы ловили разноцветных окуней. Они бились и сверкали в траве, как
сказочные японские петухи. Мы вытаскивали оловянную плотву и ершей с
глазами, похожими на две маленькие луны. Щуки ляскали на нас мелкими, как
иглы, зубами.

Стояла осень в солнце и туманах. Сквозь облетевшие леса были видны
далекие облака и синий густой воздух. По ночам в зарослях вокруг нас
шевелились и дрожали низкие звезды.
У нас на стоянке горел костер. Мы жгли его весь день и ночь напролет,
чтобы отгонять волков, — они тихо выли по дальним берегам озера. Их
беспокоили дым костра и веселые человеческие крики.

Мы были уверены, что огонь пугает зверей, но однажды вечером в траве у
костра начал сердито сопеть какой-то зверь. Его не было видно. Он озабоченно
бегал вокруг нас, шумел высокой травой, фыркал и сердился, но не высовывал
из травы даже ушей.

Картошка жарилась на сковороде, от нее шел острый вкусный запах, и
зверь, очевидно, прибежал на этот запах.

С нами был маленький мальчик. Ему было всего девять лет, но он хорошо
переносил ночевки в лесу и холод осенних рассветов. Гораздо лучше нас,
взрослых, он все замечал и рассказывал.

Он был выдумщик, но мы, взрослые, очень любили его выдумки. Мы никак не
могли, да и не хотели доказывать ему, что он говорит неправду. Каждый день
он придумывал что-нибудь новое: то он слышал, как шептались рыбы, то видел,
как муравьи устроили себе паром через ручей из сосновой коры и паутины.

Мы делали вид, что верили ему.
Все, что окружало нас, казалось необыкновенным: и поздняя луна,
блиставшая над черными озерами, и высокие облака, похожие на горы розового
снега, и даже привычный морской шум высоких сосен.

Мальчик первый услышал фырканье зверя и зашипел на нас, чтобы мы
замолчали. Мы притихли. Мы старались даже не дышать, хотя рука невольно
тянулась к двустволке, — кто знает, что это мог быть за зверь!

Через полчаса зверь высунул из травы мокрый черный нос, похожий на
свиной пятачок. Нос долго нюхал воздух и дрожал от жадности. Потом из травы
показалась острая морда с черными пронзительными глазами. Наконец показалась
полосатая шкурка.

Из зарослей вылез маленький барсук. Он поджал лапу и внимательно
посмотрел на меня. Потом он брезгливо фыркнул и сделал шаг к картошке.

Она жарилась и шипела, разбрызгивая кипящее сало. Мне хотелось крикнуть
зверьку, что он обожжется, но я опоздал — барсук прыгнул к сковородке и
сунул в нее нос…

Запахло паленой кожей. Барсук взвизгнул и с отчаянным воплем бросился
обратно в траву. Он бежал и голосил на весь лес, ломал кусты и плевался от
негодования и боли.

На озере и в лесу началось смятение. Без времени заорали испуганные
лягушки, всполошились птицы, и у самого берега, как пушечный выстрел,
ударила пудовая щука.
Утром мальчик разбудил меня и рассказал, что он сам только что видел,
как барсук лечит свой обожженный нос. Я не поверил.

Я сел у костра и спросонок слушал утренние голоса птиц. Вдали
посвистывали белохвостые кулики, крякали утки, курлыкали журавли на сухих
болотах — мшарах, плескались рыбы, тихо ворковали горлинки. Мне не хотелось
двигаться.

Мальчик тянул меня за руку. Он обиделся. Он хотел доказать мне, что он
не соврал. Он звал меня пойти посмотреть, как лечится барсук.
Я нехотя согласился. Мы осторожно пробрались в чащу, и среди зарослей
вереска я увидел гнилой сосновый пень. От него тянуло грибами и йодом.

Около пня, спиной к нам, стоял барсук. Он расковырял пень и засунул в
середину пня, в мокрую и холодную труху, обожженный нос.

Он стоял неподвижно и холодил свой несчастный нос, а вокруг бегал и
фыркал другой маленький барсучок. Он волновался и толкал нашего барсука
носом в живот. Наш барсук рычал на него и лягался задними пушистыми лапами.

Потом он сел и заплакал. Он смотрел на нас круглыми и мокрыми глазами,
стонал и облизывал своим шершавым языком больной нос. Он как будто просил о
помощи, но мы ничем не могли ему помочь.
Через год я встретил на берегах этого же озера барсука со шрамом на
носу. Он сидел у воды и старался поймать лапой гремящих, как жесть, стрекоз.

Я помахал ему рукой, но он сердито чихнул в мою сторону и спрятался в
зарослях брусники.
С тех пор я его больше не видел.

СТАЛЬНОЕ КОЛЕЧКО.

Дед Кузьма жил со своей внучкой Варюшей в деревушке Моховое, у самого леса.

Зима выдалась суровая, с сильным ветром и снегом. За всю зиму ни разу не потеплело и не закапала с тесовых крыш суетливая талая вода. Ночью в лесу выли продрогшие волки. Дед Кузьма говорил, что они воют от зависти к людям: волку тоже охота пожить в избе, почесаться и полежать у печки, отогреть заледенелую косматую шкуру.

Среди зимы у деда вышла махорка. Дед сильно кашлял, жаловался на слабое здоровье и говорил, что если бы затянуться разок-другой - ему бы сразу полегчало.

В воскресенье Варюша пошла за махоркой для деда в соседнее село Переборы. Мимо села проходила железная дорога. Варюша купила махорки, завязала ее в ситцевый мешочек и пошла на станцию посмотреть на поезда. В Переборах они останавливались редко. Почти всегда они проносились мимо с лязгом и грохотом.

На платформе сидели два бойца. Один был бородатый, с веселым серым глазом. Заревел паровоз. Было уже видно, как он, весь в пару, яростно рвется к станции из дальнего черного леса.

Скорый! - сказал боец с бородой. - Смотри, девчонка, сдует тебя поездом. Улетишь под небеса.

Паровоз с размаху налетел на станцию. Снег завертелся и залепил глаза. Потом пошли перестукиваться, догонять друг друга колеса. Варюша схватилась за фонарный столб и закрыла глаза: как бы и вправду ее не подняло над землей и не утащило за поездом. Когда поезд пронесся, а снежная пыль еще вертелась в воздухе и садилась на землю, бородатый боец спросил Варюшу:

Это что у тебя в мешочке? Не махорка?

Махорка, - ответила Варюша.

Может, продашь? Курить большая охота.

Дед Кузьма не велит продавать, - строго ответила Варюша. - Это ему от кашля.

Эх ты, - сказал боец, - цветок-лепесток в валенках! Больно серьезная!

А ты так возьми сколько надо, - сказала Варюша и протянула бойцу мешочек. - Покури!

Боец отсыпал в карман шинели добрую горсть махорки, скрутил толстую цыгарку, закурил, взял Варюшу за подбородок и посмотрел, посмеиваясь, в се синие глаза.

Эх ты, - повторил он, - анютины глазки с косичками! Чем же мне тебя отблагодарить? Разве вот этим?

Боец достал из кармана шинели маленькое стальное колечко, сдул с него крошки махорки и соли, потер о рукав шинели и надел Варюше на средний палец:

Носи на здоровье! Этот перстенек совершенно чудесный. Гляди, как горит!

А отчего он, дяденька, такой чудесный? - спросила, раскрасневшись, Варюша.

А оттого, - ответил боец, - что ежели будешь носить его на среднем пальце, принесет он здоровье. И тебе и деду Кузьме. А наденешь его вот на этот, на безымянный, - боец потянул Варюшу за озябший, красный палец, - будет у тебя большущая радость. Или, к примеру, захочется тебе посмотреть белый свет со всеми его чудесами. Надень перстенек на указательный палец - непременно увидишь!

Будто? - спросила Варюша.

А ты ему верь, - прогудел другой боец из-под поднятого ворота шинели. - Он колдун. Слыхала такое слово?

Слыхала.

Ну то-то! - засмеялся боец. - Он старый сапер. Его даже мина не брала!

Спасибо! - сказала Варюша и побежала к себе в Моховое.

Сорвался ветер, посыпался густой-прегустой снег. Варюша все трогала

колечко, повертывала его и смотрела, как оно блестит от зимнего света.

«Что ж боец позабыл мне сказать про мизинец? - подумала она. - Что будет тогда? Дай-ка я надену колечко на мизинец, попробую».

Она надела колечко на мизинец. Он был худенький, колечко на нем не удержалось, упало в глубокий снег около тропинки и сразу нырнуло на самое снежное дно.

Варюша охнула и начала разгребать снег руками. Но колечка не было. Пальцы у Варюши посинели. Их так свело от мороза, что они уже не сгибались.

Варюша заплакала. Пропало колечко! Значит, не будет теперь здоровья деду Кузьме, и не будет у нее большущей радости, и не увидит она белый свет со всеми его чудесами. Варюша воткнула в снег, в том месте, где уронила колечко, старую еловую ветку н пошла домой. Она вытирала слезы варежкой, но они все равно набегали и замерзали, и от этого было колко и больно глазам.

Дед Кузьма обрадовался махорке, задымил всю избу, а про колечко сказал:

Ты не горюй, дочурка! Где упало - там и валяется. Ты Сидора попроси. Он тебе сыщет.

Старый воробей Сидор спал на шестке, раздувшись, как шарик. Всю зиму Сидор жил в избе у Кузьмы самостоятельно, как хозяин. С характером своим он заставлял считаться не только Варюшу, но и самого деда. Кашу он склевывал прямо из мисок, а хлеб старался вырвать из рук и, когда его отгоняли, обижался, ершился и начинал драться и чирикать так сердито, что под стреху слетались соседские воробьи, прислушивались, а потом долго шумели, осуждая Сидора за его дурной нрав. Живет в избе, с тепле, в сытости, а все ему мало!

На другой день Варюша поймала Сидора, завернула в платок и понесла в лес. Из-под снега торчал только самый кончик еловой ветки. Варюша посадила на ветку Сидора и попросила:

Ты поищи, поройся! Может, найдешь!

Но Сидор скосил глаз, недоверчиво посмотрел на снег и пропищал: «Ишь ты! Ишь ты! Нашла дурака!… Ишь ты, ишь ты!» - повторил Сидор, сорвался с ветки и полетел обратно в избу.

Так и не отыскалось колечко.

Дед Кузьма кашлял все сильнее. К весне он залез на печку. Почти не спускался оттуда и все чаще просил попить. Варюша подавала ему в железном ковшике холодную воду.

Метели кружились над деревушкой, заносили избы. Сосны завязли в снегу, и Варюша уже не могла отыскать в лесу то место, где уронила колечко. Все чаще она, спрятавшись за печкой, тихонько плакала от жалости к деду и бранила себя.

Дуреха! - шептала она. - Забаловалась, обронила перстенек. Вот тебе за это! Вот тебе!

Она била себя кулаком по темени, наказывала себя, а дед Кузьма спрашивал:

С кем это ты там шумишь-то?

С Сидором, - отвечала Варюша. - Такой стал неслух! Все норовится драться.

Однажды утром Варюша проснулась оттого, что Сидор прыгал по оконцу и стучал клювом в стекло. Варюша открыла глаза и зажмурилась. С крыши, перегоняя друг друга, падали длинные капли. Горячий свет бил в с сонце. Орали галки.

Варюша выглянула на улицу. Теплый ветер дунул ей в глаза, растрепал волосы.

Вот и весна! - сказала Варюша.

Блестели черные ветки, шуршал, сползая с крыш, мокрый снег и важно и весело шумел за околицей сырой лес. Весна шла по полям как молодая хозяйка. Стоило ей только посмотреть на овраг, как в нем тотчас начинал булькать и переливаться ручей. Весна шла и звон ручьев с каждым ее шагом становился громче и громче.

Снег в лесу потемнел. Сначала на нем выступила облетевшая за зиму коричневая хвоя. Потом появилось много сухих сучьев - их наломало бурей еще в декабре, - потом зажелтели прошлогодние палые листья, проступили проталины и на краю последних сугробов зацвели первые цветы мать-и-мачехи.

Варюша нашла в лесу старую еловую ветку - ту, что воткнула в снег, где обронила колечко, и начала осторожно отгребать старые листья, пустые шишки, накиданные дятлами, ветки, гнилой мох. Под одним черным листком блеснул огонек. Варюша вскрикнула и присела. Вот оно, сталь-нос колечко! Оно ничуть не заржавело.

Варюша схватила его, надела на средний палец и побежала домой.

Еще издали, подбегая к избе, она увидела деда Кузьму. Он вышел из избы, сидел на завалинке, и синий дым от махорки поднимался над дедом прямо к небу, будто Кузьма просыхал на весеннем солнышке и над ним курился пар.

Ну вот, - сказал дед, - ты, вертушка, выскочила из избы, позабыла дверь затворить, и продуло всю избу легким воздухом. И сразу болезнь меня отпустила. Сейчас вот покурю, возьму колун, наготовлю дровишек, затопим мы печь и спечем ржаные лепешки.

Варюша засмеялась, погладила деда по косматым серым волосам, сказала:

Спасибо колечку! Вылечило оно тебя, дед Кузьма.

Весь день Варюша носила колечко на среднем пальце, чтобы накрепко прогнать дедовскую болезнь. Только вечером, укладываясь спать, она сняла колечко со среднего пальца и надела его на безымянный. После этого должна была случиться большущая радость. Но она медлила, не приходила, и Варюша так и уснула, не дождавшись.

Встала она рано, оделась и вышла из избы.

Тихая и теплая заря занималась над землей. На краю неба еще догорали звезды. Варюша пошла к лесу. На опушке она остановилась. Что это звенит в лесу, будто кто-то осторожно шевелит колокольчики?

Варюша нагнулась, прислушалась и всплеснула руками: белые подснежники чуть-чуть качались, кивали заре, и каждый цветок позванивал, будто в нем сидел маленький жук кузька-звонарь и бил лапкой по серебряной паутине. На верхушке сосны ударил дятел - пять раз.

«Пять часов! - подумала Варюша. - Рань-то какая! И тишь!»

Тотчас высоко на ветвях в золотом зоревом свете запела иволга.

Варюша стояла, приоткрыв рот, слушала, улыбалась. Ее обдало сильным, теплым, ласковым ветром, и что-то прошелестело рядом. Закачалась лещина, из ореховых сережек посыпалась желтая пыльца. Кто-то прошел невидимый мимо Варюши, осторожно отводя ветки. Навстречу ему закуковала, закланялась кукушка.

«Кто же это прошел? А я и не разглядела!» - подумала Варюша.

Она не знала, что это весна прошла мимо нее.

Варюша засмеялась громко, на весь лес, и побежала домой. И большущая радость - такая, что не охватишь руками, - зазвенела, запела У нее на сердце.

Весна разгоралась с каждым днем все ярче, все веселей. Такой свет лился с неба, что глаза у деда Кузьмы стали узкие, как щелки, но все время посмеивались. А потом но лесам, по лугам, по оврагам сразу, будто кто-то брызнул на них волшебной водой, зацвели-запестрели тысячи тысяч цветов.

Варюша думала было надеть перстень на указательный палец, чтобы Повидать белый свет со всеми его чудесами, но посмотрела на все эти Цветы, на липкие березовые листочки, на яснее небо и жаркое солнце, Послушала перекличку петухов, звон воды, пересвистывание птиц над полями - и не надела перстенек на указательный палец.

«Успею, - подумала она. - Нигде на белом свете не может быть так хорошо, как у пас в Моховом. Это же прелесть что такое! Не зря ведь дед Кузьма говорит, что наша земля истинный рай и нету другой такой хорошей земли на белом свете!»

ЗАЯЧЬИ ЛАПЫ

К ветеринару в наше село пришел с Урженского озера Ваня Малявин и
принес завернутого в рваную ватную куртку маленького теплого зайца. Заяц
плакал и часто моргал красными от слез глазами…

— Ты что, одурел? — крикнул ветеринар. — Скоро будешь ко мне мышей
таскать, оголец!

— А вы не лайтесь, это заяц особенный, — хриплым шепотом сказал Ваня. —
Его дед прислал, велел лечить.

— От чего лечить-то?

— Лапы у него пожженные.
Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул
вслед:

— Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком — деду будет
закуска.

Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул
носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слезы. Заяц тихо
дрожал под засаленной курткой.

— Ты чего, малый? — спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела
к ветеринару свою единственную козу.- Чего вы, сердешные, вдвоем слезы
льете? Ай случилось что?

— Пожженный он, дедушкин заяц, — сказал тихо Ваня. — На лесном пожаре
лапы себе пожег, бегать не может. Вот-вот, гляди, умреть.

— Не умреть, малый, — прошамкала Анисья. — Скажи дедушке своему, ежели
большая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к Карлу
Петровичу.

Ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на Урженское озеро. Он не шел, а
бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошел
стороной на север около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она
большими островами росла на полянах.
Заяц стонал.

Ваня нашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами
листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на
листья, уткнулся в них головой и затих.

— Ты чего, серый? — тихо спросил Ваня. — Ты бы поел.
Заяц молчал.

Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы
белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на
глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже
две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась
в янтарный камень.

Наутро дед надел чистые онучи и новые лапти, взял посох и кусок
хлеба и побрел в город. Ваня нес зайца сзади. Заяц совсем притих, только
изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.

Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летал
куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит
тихий пожар.

На базарной площади было очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали
около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы.
Дед перекрестился.

— Не то лошадь, не то невеста — шут их разберет! — сказал он и сплюнул.
Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего
не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком
белом халате сердито пожал плечами и сказал:

— Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш —
специалист по детским болезням — уже три года как перестал принимать
пациентов. Зачем он вам?
Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.

— Это мне нравится! -сказал аптекарь. — Интересные пациенты завелись в
нашем городе. Это мне замечательно нравится!
Он нервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на
деда. Дед молчал и топтался на месте. Аптекарь тоже молчал. Молчание
становилось тягостным.

— Почтовая улица, три! — вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул
какую-то растрепанную толстую книгу. — Три!

Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя — из-за Оки
заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как
заспанный силач распрямлял плечи и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла
по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга;
далеко за Полянами уже горел стог сена, зажженный ими. Крупные капли дождя
падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность:
каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.

Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне
появилась растрепанная борода деда.
Через минуту Карл Петрович уже сердился.

— Я не ветеринар, — сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в
лугах проворчал гром. — Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.

— Что ребенок, что заяц — все одно, — упрямо пробормотал дед. — Все
одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас
коновал. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан,
благодарность оказывать должен, а ты говоришь — бросить!

Еще через минуту Карл Петрович — старик с седыми взъерошенными бровями,
— волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.
Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро
дед ушел на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.

Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что
Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего
какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький город, а на
третий день к Карлу Петровичу пришел длинный юноша в фетровой шляпе,
назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.

Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпье и понес домой. Вскоре
историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго
добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с
марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал
профессору письмо:

Заяц не продажный, живая душа, пусть живет на воле. При сем остаюсь
Ларион Малявин.

…Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия,
холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки
зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.

Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом
поставил самовар — от него окна в избе сразу запотели и звезды из огненных
точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту,
ляскал зубами и отскакивал — воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц
спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.
Мы пили чай ночью, дожидаясь далекого и нерешительного рассвета, и за
чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.

В августе дед пошел охотиться на северный берег озера. Леса стояли
сухие, как порох. Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в
него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.
Дед пошел дальше. Но вдруг затревожился: с юга, со стороны Лопухов,
сильно тянуло гарью. Поднялся ветер. Дым густел, его уже несло белой пеленой
по лесу, затягивало кусты. Стало трудно дышать.

Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идет прямо на него. Ветер
перешел в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам
деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня. Дед был прав: во время
урагана огонь шел со скоростью тридцати километров в час.
Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади
был уже слышен широкий гул и треск пламени.

Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у
деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только
дед заметил, что они у зайца обгорели.

Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель, дед
знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идет огонь, и всегда
спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.
Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: "Погоди,
милый, не беги так-то шибко!"

Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед
— оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понес домой. У зайца были
опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.

— Да, — сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар
был всему виной, — да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился,
милый человек.

— Чем же ты провинился?

— А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери
фонарь!

Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с
фонарем и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял все.

// Июнь 7, 2010 // Просмотров: 127 013

Константин Георгиевич Паустовский родился 31 мая 1892 года в городе Москве, в Гранатном переулке, в семье железнодорожного служащего. Отец Константина, Георгий Максимович — потомок запорожских казаков, мать, Мария Григорьевна — дочь служащего сахарного завода.

Дед Константина Паустовского – бывший николаевский солдат, и бабка-турчанка жили недалеко от старинного города Белая Церковь, что на берегу реки Рось. Именно там осели запорожские казаки после поражения Сечи. В жилах Константина текла кровь Востока, польская кровь, запорожская. Своими корнями Константин Георгиевич гордился.

Профессия отца – железнодорожный статист – совсем не творческая, требующая взвешенного взгляда на жизнь. В душе отец был неисправимым романтиком, мечтателем. Мать, Мария Григорьевна, нрава была крутого и сурового, особенно, что касалось воспитания детей.

Семья, как писал впоследствии Константин Георгиевич, была не малой, и все с разносторонними интересами. Члены семьи тяготели к занятиям искусством; много спорили на разные жизненные темы, беззаветно любили театр, пробовали себя на певческой стезе, увлекались игрой на рояле. Среди родственников Паустовского были люди, наделённые поэтическим даром, с богатым воображением, с развитым чувством прекрасного.

О детских годах Константин Георгиевич вспоминал с нежностью. Он писал о том, что смотрел на мир светлыми и чистыми глазами, его радовало яркое солнце, и удивительный запах травы, он думал о загадочной земле, которую нужно беречь и охранять.

Характер отца Константина Паустовского был противоречив. Долго находиться на одном месте он не любил; после Москвы пытался осесть в Вильно, Пскове, но задержался в славном городе Киеве.

1-й киевская классическая гимназия – учебное заведение, в котором Константин Георгиевич начал освоение наук. О детских и юношеских годах, прошедших на Украине и в Москве, Паустовский вспоминал в дальнейшем в книгах «Романтики», «Далёкие годы».

Характер будущего писателя не был боевым. Мальчик был застенчив и деликатен. Но это продолжалось до тех пор, пока ему не попадалось на глаза перо. С этим предметом молодой человек был на «ты». Откликнуться на смелую шутку, подобрать острое словцо – тут равных Константину не было.

В детстве будущего писателя привлекало всё неожиданное, «ветерок чего-то необычайного» всегда шумел где-то рядом. Желание чего-то выдумать и даже поверить в это сидело в нём крепко.

Когда мальчик учился в шестом классе, семья распалась. С этого момента будущий писатель вынужден был сам отыскивать средства на жизнь и учёбу. Константин начал заниматься репетиторством. Впоследствии он написал, что рано остался наедине с собой, начал работать, зарабатывать деньги на существование.

Первые рифмованные строки у Паустовского появились в последних классах гимназии. Стихов становилось всё больше, они были загадочно туманны, и не удовлетворяли юношу. Первый рассказ Константина Паустовского увидел свет в киевском литературном журнале «Огни», это было в последнем классе гимназии, в 1911 году. Рассказ вышел под псевдонимом К.Балагин. В дальнейшем писатель подписывался истинным именем.

Подбор материала: Ирис Ревю

Константин Паустовский родился в 1892 году в мае . Родным городом писателя является Москва. В детстве и юношестве много времени проводил на Украине, но немного позже вместе с семьей переехали в столицу России.

Кроме Константина у его родителей была дочь и два сына. После того, как будущему автору исполнилось 12 лет, его отец покинул семью, и поэтому молодому парню пришлось рано работать. Учебу бросать Паустовский не стал, ему удавалось совмещать учебный процесс с подработкой. Его братьям пришлось пойти на первую мировую войну, там же они и погибли. Поэт был младше всех, поэтому он не был в армии. Военным репортером Константин стал в 1917 году и с тех пор стал увлекаться написанием стихов, рассказов.

Интересные факты из жизни автора:

Хитрый метод

Писатель долго помнил, как ему удалось обхитрить старика, в то время, когда он работал кондуктором в трамвае города Киева. Пожилому мужчине нравилось ездить, не оплачивая проезд, при этом он предлагал купюру в сто рублей и кондуктор не мог дать ему сдачу. Паустовский нашел метод и в очередной раз, когда старик подготовил безденежный вариант, писатель подготовил для бедняги мелочь и дал сдачу, мужчина был в шоке, он не ожидал, что его могут обхитрить таким образом.

Встреча с невестой

Свою будущую супругу автор встретил в Крыму во время очередного путешествия. Тогда за окном была первая мировая война. В 1916 году молодожены решили расписаться, и вскоре на свет появился малыш по имени Вадим. Брак супругов оказался не долгим, спустя 10 лет они решили развестись .

Когда Константину исполнилось чуть больше тридцати, он решил жениться повторно, но и со второй женщиной автор не смог прожить долго. Третья женщина писателя обрадовала его и родила ему сына. Супруги решили назвать мальчика Алексеем. После употребления большого количества наркотиков, парень умер в двадцати пятилетним возрасте, с ним была девушка, но ее удалось спасти. Для писателя это была большая трагедия, о которой он никогда не думал.

Награда по заслуге

Орденом Ленина и Георгиевским крестом 4 степени Константина наградили за творчество. Затем он получил орден Трудового Красного знамени также за свои труды. Старание автора оправдывало его всегда, он не раз был награжден медалями. По литературе Паустовского должны были наградить Нобелевской премией, но наградили Михаила Шолохова. Конечно, автору было обидно, но он не подавал никого вида, а продолжал работать не покладая рук над следующими произведениями.

Судьбоносная книга

После очередного путешествия к автору пришла хорошая мысль, написать книги. Произведения получились под названием «Кара-Бугаз» и «Колхида». После появления литературы автор получил большую популярность. В 1935 году по первой книге был снят интересный фильм, в котором режиссером был Разумный А. Но фильм в прокат не пустили, так как присутствовали разные политические взгляды.

Лучшее изображение

В доме автора есть фотография, которая висит на стене. Снимок необычный, на нем изображена женщина, сидящая на коленях перед писателем. На девушке одето красивое платье и ее зовут Марлен Дитрих. Когда актриса была на творческом вечере в Центральном доме литераторов, ее там фотографировали. В Москве она дала несколько концертов. На одном из них ей задали вопрос про то, что бы актриса хотела увидеть в столице. Ее мечтой было увидеть Паустовского, и она хотела бы осуществить мечту.

В то время писатель сильно заболел, но все-таки согласился приехать. После поднятия на сцену Марлен Дитрих стояла в брильянтовом колье, и от волнения ей пришлось упасть перед автором на колени. Актриса решила взять руку известного человека и поцеловать его. Все сидящие люди в зале замерли, а потом начали аплодировать. Удивленный Паустовский присел в кресло, в зале стало тихо, и актриса стала рассказывать о своей симпатии к писателю, одним из увлечений Марлен было чтение книг известного автора. Константин написал произведение «Телеграмма», которое повлияло на судьбу актрисы.

Любовь к детям

В качестве известного писателя Паустовский начал путешествие по многим странам с середины 50-х годов. Дети хорошо воспринимали и читали литературу писателя с большим удовольствием. В своих писаниях автор опирался на природу и красоту, он побуждал к ответственности детей. Ребятам нравилось читать рассказы известного писателя и они никогда не отказывались от книг автора.

Жизнь писателя в литературе

За последние годы писателем была написана автобиографическая «Повесть о жизни». Произведение содержит историю жизни автора, а также говорится, как он ищет смысл жизни и самого себя. Константин Георгиевич посвятил много времени новеллам, очеркам и историческим повестям. Некоторые произведения можно было услышать на немецком, английском и французском языках.

Смерть известной личности

Жизнь известного и популярного поэта оборвалась в столице Советского Союза 14 июля 1968 года . Согласно завещанию его похоронили на кладбище Тарусы. Писатель был настоящим творцом русской словесности, ему удавалось с помощью слов «рисовать» пейзажи. Многие дети благодаря произведениям Паустовского полюбили природу родного края и страны, они сумели увидеть прекрасные мгновения в окружающем мире. Константина неоднократно награждали орденами и Георгиевским крестом четвертой степени. Советская проза под его влиянием получила хорошее развитие.