Повесть короленко в дурном обществе краткое содержание. Какая основная мысль рассказа в дурном обществе

I. Развалины

Главный герой – мальчик Вася, который живёт в местечке Княжье-Вено. Его мать умерла, когда ему исполнилось шесть лет. Отец не сильно после смерти жены занимался воспитанием сына.

На возвышенности среди прудов стоит заброшенный замок, в котором обитают нищие. Как-то между ними происходит конфликт, в результате которого группа бездомных оказывается на улице. В замке остался жить старый слуга по имени Януш, который прислуживал когда-то графу, владельцу дома. С Янушем поселились католики и несколько других слуг.

II. Проблематические натуры

Те, кого изгнали, переселились жить в подземелье возле заброшенной часовни. Эту группу возглавил пан Тыбурций. О прошлом этого человека мало, что было известно. Некоторые считали его колдуном, кто-то думал, что этот человек знатных кровей, хотя на вид он выглядел простолюдином. У Тыбурция есть приёмные дети. Это мальчик Валек и Маруся, его сестра. Януш приглашает Васю посещать замок, но парню симпатичнее Валек и Маруся.

III. Я и мой отец

Януш корит Василия за то, что он водится с дурным обществом.

Вася вспоминает мать, размышляет об отце и своей сестре Соне, с которой он очень сблизился после смерти их мамы.

IV. Я приобретаю новое знакомство

Василий идёт к часовне с друзьями, но те побоялись войти внутрь и убегают. Мальчик заходит один во внутрь и встречается там с Валеком и Марусей. Брат и сестра приглашают Васю посещать их чаще и встречаться тайно, чтобы не узнал их отец.

V. Знакомство продолжается

Вася регулярно посещает своих новых друзей. Он замечает, что у девочки ухудшается здоровье. Тырбуций считает, что это камен высасывает здоровье дочки. Жизнь в сыром подземелье не может не сказаться на слабом детском здоровье.

VI. Среди «серых камней»

Вася становится свидетелем того, что его новый товарищ ворует булку, чтобы накормить Марусю. Хотя Вася очень осуждает поступок Валека, но жалость берёт верх. Ему тоже жалко болеющую Марусю. Дома Вася плачет.

VII. На сцену является пан Тыбурций

Вася знакомится с паном Тырбуцием. Это происходит случайно, но далее мальчик и мужчина сдруживаются. Януш жалуется судье на дурную компанию.

VIII. Осенью
Марусе всё хуже. Вася посещает новых друзей.

IX. Кукла

В надежде как-то порадовать Марусю, Василий просит у своей сестры Сони куклу. Это происходит без ведома отца. Пропажа обнаруживается. Мальчик не решается забрать новую игрушку своей знакомой. Та в бреду прижимает её, как последнюю надежду. Василия отец не выпускает из дому.

Всё разрешается, когда домой к Василию куклу приносит Тырбуций. Он рассказывает отцу Васи о знакомстве его сына с другими детьми и сообщает, что Маруся умерла. Отец Васи разрешает сыну уйти, чтобы попрощаться с умершей.

Заключение

После этих событий пан Тырбуций со своим сыном покидают город. Вместе с ними исчезают почти все бездомные. Соня с братом и со своим отцом посещают могилу Маруси. Когда дети становятся взрослыми, то уезжают из города. Перед отъездом брат и сестра приходят на могилу девочки и произносят свои обеты.

Название произведения: В дурном обществе
Короленко Владимир
Год написания: 1885
Жанр: рассказ
Главные герои: Вася - сын судьи, Сонька - сестра Васи, Валек - сын Тыбурция, Маруся - сестра Валека, Тыбурций - глава «дурного общества», отец Васи - городской судья.

Пронизывающая и очень взрослая история, познакомиться с которой можно через краткое содержание рассказа «В дурном обществе» для читательского дневника.

Сюжет

Когда умерла мать, Васька остался без призора. Отец, пораженный горем, не уделяет время сыну и погружен в работу. Рядом с городом есть часовня и подземелье, в котором живут бездомные, так называемое «дурное общество». Васька залезает в часовню и знакомится там с Валеком и Марусей. Дети дружат. Однажды Валек говорит, что отец очень любит их. Васька отвечает, что не может сказать подобное о своем отце, который, напротив, его недолюбливает. Валек отмечает, что его отец справедливый и честный. Маруся болеет. Вася приносит ей куклу Сонечку. Девочка радуется. До судьи доходят слухи об общении сына с дурным обществом. Ваську запирают, но он убегает. Тыбурций приходит к судье с куклой и рассказывает о дружбе детей. Судья и сын сближаются. Маруся умирает. Дети часто приходят к ней на могилу.

Вывод (моё мнение)

Вася подружился с детьми Тыбурция несмотря на ярлыки, навешанные на жителей подземелья. Его не волнует отношение к ним окружения. Он очень человечный и добрый мальчик, не испорченный предрассудками и жестокостью. Благодаря своему великодушию он вызывает стыд в черством сердце отца и сближается с ним. Маруся становится памятью для всех и печальным примером и жертвой неравенства людей.

Чтобы передать краткое содержание "В дурном обществе" недостаточно нескольких тривиальных предложений. Несмотря на то что этот плод творчества Короленко принято считать рассказом, его структура и объем больше напоминают повесть.

На страницах книги читателя ждет дюжина персонажей, судьба которых будет двигаться по богатой на петли колее в течение нескольких месяцев. С течением времени рассказ был признан одним из лучших опусов, вышедших из под пера писателя. Также он множество раз переиздавался, а спустя несколько лет после первой публикации был несколько видоизменен и издан под названием "Дети подземелья".

Главный герой и место действия

Главный герой произведения - мальчик по имени Вася. Он жил с отцом в городе Княжье-Вено в Юго-Западном крае, населенном в основном поляками и евреями. Не лишним будет сказать, что город в рассказе был запечатлен автором "с натуры". В пейзажах и описаниях узнается Ровно второй половины XIX века. Содержание "В дурном обществе" Короленко вообще богато на описания окружающего мира.

Мать ребенка умерла, когда тому было всего шесть лет. Отец же, занятый судебной службой и собственным горем, уделял сыну мало внимания. В то же время Васе не мешали самостоятельно выбираться из дома. Именно поэтому мальчик часто бродил по родному городу, полному тайн и загадок.

Замок

Одной из таких местных достопримечательностей был который прежде служил графской резиденцией. Однако читатель застанет его не в лучшие времена. Теперь стены замка разрушены от внушительного возраста и отсутствия ухода, а его внутренние помещения облюбовали нищие ближайших окрестностей. Прообразом этого места стал дворец, принадлежавший знатному роду Любомирских, носивших титул князей и проживавших в Ровно.

Разрозненные, они не умели жить в мире и согласии из-за отличия в вероисповедании и конфликта с бывшим графским слугой Янушем. Пользуясь своим правом решать, кто имеет право оставаться в замке, а кто нет, он указал на дверь всем тем, кто не принадлежал к католической пастве или слугам бывших владельцев этих стен. Изгои же поселились в подземелье, которое было скрыто от чужих глаз. После этого случая Вася перестал бывать в замке, который посещал раньше, несмотря на то, что сам Януш звал мальчика, которого считал сыном уважаемого семейства. Ему не понравилось, как поступили с изгнанниками. Непосредственные события рассказа Короленко "В дурном обществе", краткое содержание которого не может обойтись без упоминания данного эпизода, начинаются именно с этой точки.

Знакомство в часовне

Однажды Вася вместе с приятелями забрался в часовню. Однако после того как дети поняли, что внутри есть кто-то еще, Васины друзья трусливо сбежали, оставив мальчика одного. В часовне же оказались двое детей из подземелья. Это были Валек и Маруся. Они жили вместе с изгнанниками, которых выселил Януш.

Лидером всей общины, прячущейся под землей, был мужчина, которого звали Тыбурций. Краткое содержание "В дурном обществе" не может обойтись без его характеристики. Эта личность оставалась тайной для окружающих, о нем почти ничего не было известно. Несмотря на его безденежный образ жизни, ходили слухи, что прежде этот человек был аристократом. Эту догадку подтверждал тот факт, что экстравагантный мужчина цитировал древнегреческих мыслителей. Такое образование никак не соответствовало его простонародной внешности. Контрасты давали повод горожанам считать Тыбурция чародеем.

Вася быстро сдружился с детьми из часовни и стал навещать их и подкармливать. Эти визиты до поры до времени оставались секретом для окружающих. Их дружба выдержала и такое испытание, как признание Валека в том, что он ворует еду для того, чтобы прокормить свою сестру.

Вася начал наведываться в само подземелье, пока внутри не было взрослых. Однако рано или поздно такая неосторожность должна была выдать мальчика. И вот во время очередного посещения Тыбурций заметил сына судьи. Дети боялись, что непредсказуемый хозяин подземелья выгонит мальчика, однако тот, напротив, разрешил гостю навещать их, взяв с него слово, что он будет молчать о тайном месте. Теперь Вася мог без опасений навещать друзей. Таково краткое содержание "В дурном обществе" до начала драматических событий.

Жители подземелья

Он познакомился и сблизился и с другими изгнанниками замка. Это были разные люди: бывший чиновник Лавровский, который любил рассказывать невероятные истории из своей прошлой жизни; Туркевич, звавший себя генералом и любивший наведываться под окна именитых жителей города, и многие другие.

Несмотря на то что все они в прошлом отличались друг от друга, теперь все они жили дружно и помогали ближнему, разделяя скромный быт, который они обустроили, побираясь на улице и воруя, как Валек или сам Тыбурций. Вася полюбил этих людей и не осуждал их прегрешения, понимая, что все они были доведены до такого состояния нищетой.

Соня

Главной причиной, по которой главный герой убегал в подземелье, была напряженная атмосфера в его собственном доме. Если отец не обращал на него никакого внимания, то прислуга считала мальчика испорченным ребенком, который, кроме того, постоянно пропадал в неизвестных местах.

Единственный человек, который радует Васю дома - его младшая сестра Соня. Он очень любит четырехлетнюю резвую и веселую девочку. Однако их собственная няня не давала детям общаться друг с другом, потому что считала старшего брата плохим примером для дочери судьи. Сам отец Соню любил гораздо больше, чем Васю, из-за того, что она напоминала ему умершую жену.

Болезнь Маруси

Сестра Валека Маруся с наступлением осени серьезно заболела. Во всем произведении "В дурном обществе" содержание можно смело поделить на "до" и "после" этого события. Вася, который не мог спокойно смотреть на тяжелое состояние подруги, решился попросить у Сони куклу, оставшуюся ей после матери. Та согласилась одолжить игрушку, и Маруся, не имевшая ничего подобного из-за бедности, очень обрадовалась подарку и даже начала поправляться у себя в подземелье "в дурном обществе". Главные герои еще не осознавали, что развязка всей истории как никогда близка.

Раскрывшаяся тайна

Казалось, что все обойдется, но внезапно к судье пришел Януш, чтобы донести на жителей подземелья, а также на Васю, которого заметили в неблагожелательной компании. Отец разгневался на сына и запретил тому покидать дом. В то же время няня обнаружила пропажу куклы, из-за чего случился еще один скандал. Судья пытался добиться у Васи признания, куда он ходит и где теперь игрушка сестры. Мальчик лишь ответил, что действительно взял куклу, но не сказал, что он с ней сделал. Даже краткое содержание "В дурном обществе" показывает, насколько силен духом был Вася, несмотря на свой малый возраст.

Развязка

Прошло несколько дней. В дом мальчика пришел Тыбурций и отдал судье игрушку Сони. Кроме того, он рассказал о дружбе таких разных детей. Пораженный историей отец почувствовал вину перед сыном, которому не уделял времени и который из-за этого начал общаться с нищими, никем не любимыми в городе. Наконец Тыбурций рассказал, что умерла Маруся. Судья разрешил Васе попрощаться с девочкой, а сам дал денег ее отцу, предварительно дав совет скрыться из города. Здесь заканчивается рассказ "В дурном обществе".

Неожиданный визит Тыбурция и весть о смерти Маруси разрушила стену между главным героем рассказа и его отцом. После случившегося они вдвоем стали навещать могилу у часовни, где в первый раз встретились трое детей. В рассказе "В дурном обществе" главные герои так и не смогли появиться все вместе в одной сцене. Нищих из подземелья в городе никто больше не видел. Все они внезапно исчезли, как будто их и не было.

В.Г.КОРОЛЕНКО

В ДУРНОМ ОБЩЕСТВЕ

Из детских воспоминаний моего приятеля

Подготовка текста и примечания: С.Л.КОРОЛЕНКО и Н.В.КОРОЛЕНКО-ЛЯХОВИЧ

I. РАЗВАЛИНЫ

Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле,- никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.

Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.

Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною "заставой". Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и - вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских "заезжих домов", казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и - вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.

Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове - старый, полуразрушенный замок.

Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. "На костях человеческих стоит старое замчи"ще,- передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса,- так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, и топот, и гоготанье.

А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого замка и царил над всем городом. "Ой-вей-мир!" [О горе мне (евр.)] - пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.

Старый, седобородый Януш, за неимением квартиры приютившийся в одном из подвалов замка, рассказывал нам не раз, что в такие ночи он явственно слышал, как из-под земли неслись крики. Турки начинали возиться под островом, стучали костями и громко укоряли панов в жестокости. Тогда в залах старого замка и вокруг него на острове брякало оружие, и паны громкими криками сзывали гайдуков. Януш слышал совершенно ясно, под рев и завывание бури, топот коней, звяканье сабель, слова команды. Однажды он слышал даже, как покойный прадед нынешних графов, прославленный на вечные веки своими кровавыми подвигами, выехал, стуча копытами своего аргамака, на середину острова и неистово ругался:

"Молчите там, лайдаки [Бездельники (польск.)], пся вяра!"

Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.

Изредка только старый граф, такая же мрачная развалина, как и замок на острове, появлялся в городе на своей старой английской кляче. Рядом с ним, в черной амазонке, величавая и сухая, проезжала по городским улицам его дочь, а сзади почтительно следовал шталмейстер. Величественной графине суждено было навсегда остаться девой. Равные ей по происхождению женихи, в погоне за деньгами купеческих дочек за границей, малодушно рассеялись по свету, оставив родовые замки или продав их на слом евреям, а в городишке, расстилавшемся у подножия ее дворца, не было юноши, который бы осмелился поднять глаза на красавицу-графиню. Завидев этих трех всадников, мы, малые ребята, как стая птиц, снимались с мягкой уличной пыли и, быстро рассеявшись по дворам, испуганно-любопытными глазами следили за мрачными владельцами страшного замка.

В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося в долине собственно обывательского города. Некогда в ней собирались, по звону колокола, горожане в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками в руках, вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.

Владимир Короленко

В ДУРНОМ ОБЩЕСТВЕ

Из детских воспоминаний моего приятел я

I. Развалины

Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, - никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.

Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.

Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною «заставой». Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и - вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских «заезжих домов», казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и - вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.

Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове - старый, полуразрушенный замок.

Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. «На костях человеческих стоит старое замчище», - передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса, - так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, и топот, и гоготанье.

А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого замка и царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» - пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.

Старый, седобородый Януш, за неимением квартиры приютившийся в одном из подвалов замка, рассказывал нам не раз, что в такие ночи он явственно слышал, как из-под земли неслись крики. Турки начинали возиться под островом, стучали костями и громко укоряли панов в жестокости. Тогда в залах старого замка и вокруг него на острове брякало оружие, и паны громкими криками сзывали гайдуков. Януш слышал совершенно ясно, под рев и завывание бури, топот коней, звяканье сабель, слова команды. Однажды он слышал даже, как покойный прадед нынешних графов, прославленный на вечные веки своими кровавыми подвигами, выехал, стуча копытами своего аргамака, на середину острова и неистово ругался: «Молчите там, лайдаки, пся вяра!»

Потомки этого графа давно уже оставили жилище предков. Большая часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но всё же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.

Изредка только старый граф, такая же мрачная развалина, как и замок на острове, появлялся в городе на своей старой английской кляче. Рядом с ним, в черной амазонке, величавая и сухая, проезжала по городским улицам его дочь, а сзади почтительно следовал шталмейстер. Величественной графине суждено было навсегда остаться девой. Равные ей по происхождению женихи, в погоне за деньгами купеческих дочек за границей, малодушно рассеялись по свету, оставив родовые замки или продав их на слом евреям, а в городишке, расстилавшемся у подножия ее дворца, не было юноши, который бы осмелился поднять глаза на красавицу-графиню. Завидев этих трех всадников, мы, малые ребята, как стая птиц, снимались с мягкой уличной пыли и, быстро рассеявшись по дворам, испуганно-любопытными глазами следили за мрачными владельцами страшного замка.

В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося в долине собственно обывательского города. Некогда в ней собирались, по звону колокола, горожане в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками в руках, вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.

Отсюда был виден остров и его темные громадные тополи, но замок сердито и презрительно закрывался от часовни густою зеленью, и только в те минуты, когда юго-западный ветер вырывался из-за камышей и налетал на остров, тополи гулко качались, и из-за них проблескивали окна, и замок, казалось, кидал на часовню угрюмые взгляды. Теперь и он, и она были трупы. У него глаза потухли, и в них не сверкали отблески вечернего солнца; у нее кое-где провалилась крыша, стены осыпались, и, вместо гулкого, с высоким тоном, медного колокола, совы заводили в ней по ночам свои зловещие песни.