Главный священник ВДВ Михаил Васильев: "В армии не должны служить все - в армии должны служить лучшие". – о.Андрей, какая сейчас молодёжь идёт в армию? Из «секретного объекта» — собор ВДВ

Благовещенский храм в Сокольниках особый. Это главная церковь ВДВ, строительство которой в свое время поддержал Верховный главнокомандующий. Корреспондент РИА Новости побывал в уникальном столичном храме и пообщался с его необычными прихожанами.

Война с министром обороны

"Здравия желаю, товарищ поп!" — к таким приветствиям протоиерей Михаил Васильев относится с юмором. В армии особые люди, а в ВДВ уж точно "из другого теста". Каждый десантник знает этого высокого "мужика с крестом и бородой" не только как главного капеллана "голубых беретов", но и человека с огромным боевым опытом — вторая Чечня, Косово, Босния, Абхазия, свыше сотни прыжков с парашютом, спасение раненых. Хотя сам священник оружие в руках не держал — это запрещено канонами Церкви.

"Когда я был в штабе ВДВ — он через дорогу, — один из офицеров указал мне: а вот же, батюшка, разрушенный полковой храм. Это было в 2001 году. Потом занялись перепиской с военными ведомствами", — рассказывает отец Михаил, настоятель храма Благовещения в московских Сокольниках.

Только через восемь лет удалось добиться передачи здания штабу ВДВ. Благовещенскому храму сильно повезло: далеко не все тогда в Минобороны были за возведение храмов в военных частях, несмотря на многочисленные просьбы командиров и ветеранов. В 2010 году, например, чудом отстояли храм Илии Пророка на территории Рязанского высшего командного училища ВДВ: тогдашний министр обороны Анатолий Сердюков лично приехал и потребовал снести деревянную церквушку, построенную на "боевые" выплаты десантников.

К счастью, Благовещенский храм эта участь миновала — нашлись влиятельные спонсоры и покровители. "В основном деньги давали мои университетские друзья и известные компании. И министр обороны Сергей Шойгу около двадцати миллионов рублей выделил. Он здесь был несколько раз, даже подарил храму икону", — говорит батюшка.

Справа от входа в церковь Благовещения в Сокольниках стоит огромный монитор. Отец Михаил увлеченно водит по нему пальцем и, не отрываясь от экрана, рассказывает, где что в храме находится. Пара движений по "мегапланшету" — и главный храм ВДВ предстает перед посетителем во всей своей 3D-красе.

Разведчик в рясе

Иконостас Благовещенского храма выполнен из афганского мрамора. Как его удалось оттуда привезти? Прихожане загадочно отвечают, что "это отдельная история". И тут же принимаются рассказывать о восстановлении церкви — особенно как настоятелю отцу Михаилу Васильеву помогал священник Андрей Шеломенцев.

"Батюшка Андрей после службы переодевался в рабочую одежду и шел строить колокольню. Он хорошо разбирается во всех этих делах — удивительный человек!" — говорит прихожанка Ольга.

Отец Андрей и вправду необычный: звание майора разведки, два ордена Мужества, множество ранений — три осколка так и остались в спине. Но об этом он сам никогда не скажет. А на вопросы по-солдатски отрезает: "Во-первых, обо мне говорить неинтересно, а во-вторых, о войне говорить совсем не интересно".

Но стоит упомянуть о вере, тут же оживляется. Сложные богословские вопросы он объясняет буквально "на пальцах", закатывая рукава рясы и демонстрируя свои большие руки с огрубевшими ладонями. Когда-то они держали оружие, теперь же, как здесь говорят, — "орудие духовное", крест.

Вот, например, как он растолковал, зачем православному причащаться и исповедоваться.

"Как-то после боя мы притащили раненых, 20 человек. И вот приносят (сослуживца) Пашку — он держится за живот и орет так, что аж уши закладывает. Причем крови-то нет! Я к нему подхожу, достаю нож, — отец Андрей показывает на бедро, куда разведчики крепят ножи, — говорю ему: "Пашка, сейчас будет очень больно, ты делай что хочешь — ори, матерись, бей меня", а в рот ему запихиваю перевязочный пакет, чтобы зубы не раскрошились". Срезает с Пашки сначала бронежилет, а затем всю одежду и видит в районе лопатки "большую дырку, из которой свистит воздух", пуля пробила легкое. В таких случаях, объясняет священник, смерть может наступить в любой момент. "Я быстро нашел рану и позвал фельдшера, чтобы он заткнул ее. Парня удалось спасти, — говорит он и, помолчав, добавляет: — То же самое и с душой человека — если вовремя не открыть рану, чтобы Бог ее увидел и залечил, то она погибнет. Для этого и нужны исповедь и причастие".

Когда спрашиваешь, почему он решил стать священником, отец Андрей пожимает плечами: "Так Бог управил". Перед переездом в Москву в 2009 году он десять лет служил в храме на Колыме, "где до епископа 500 километров".

"А кем быть тяжелее: батюшкой или солдатом?" — интересуюсь я.

"Быть священником тяжелее. В армии все четко: есть командиры, которые отдают приказы. А священник — сам себе командир. Да, существуют догматы Церкви, но он по сути один в поле воин", — признается отец Андрей.

"Я был живой мишенью"

Основные прихожане храма — десантники. Почти у всех ордена, многие бывали в горячих точках. Все помогают храму как могут. Алексей, например, по выходным прислуживает в алтаре. А по будням "выполняет задачи по предназначению" — на его счету свыше 400 прыжков. Эта церковь служит десантникам отдушиной в их нелегком деле.

"Второй рукой храма" прихожане называют солдат, проходящих срочную службу в штабе ВДВ. Их по желанию направляют сюда помогать — убрать снег, что-то починить. Некоторые остаются в храме даже после дембеля.

"Пока был в армии, приходил сюда помогать. А после срочной службы через некоторое время вернулся. Не знаю, как так вышло", — признается Александр.

Он зашел в храм, ведя под руку протоиерея Олега Тэора, духовника легендарной Семьдесят шестой Псковской дивизии ВДВ. По сути, это первый в России капеллан ВДВ, он окормлял бойцов еще в СССР, когда священников и близко не подпускали к солдатам.

"Они сами приходили к нам в храм, просили покрестить их. Или дать какую-то литературу", — вспоминает отец Олег. За его плечами две чеченские кампании и Югославия. На его глазах творилась история: в 1999 году батюшка находился в составе батальона ВДВ, захватившего аэропорт Приштины.

"Я там был одним из первых. Командующий сказал, что туда нужно священника отправить, стали думать — кого. Кто-то доложил про меня. Мне сообщили, я сразу сел в самолет и полетел. Не каждая страна давала нам воздушный коридор, хотя это была в основном миротворческая поездка. Там взрывы были, выстрелы — перед нашим прибытием ту местность бомбили англичане", — рассказывает священник. Про обстрелы в Чечне и Косово вспоминать не любит. Отмахивается:"Может, и попадал под них, там постоянно стреляли".

С белой бородой и добрыми голубыми глазами отец Олег скорее напоминает какого-то волшебника из сказки, чем прошедшего горячие точки полкового священника. Как тут не спросить о чудесах!

"Я отовсюду возвращался живым и здоровым — вот где чудо. Помню, в Чечне мы посетили одиннадцать позиций. А я был в рясе, для меня даже бронежилета не хватило — каким-то журналистам отдали. И снайперам боевиков я был виден аж за четыре километра", — рассказывает он.

И тут в храм входит военный в гвардейской форме. Завидев отца Олега, он расцветает в улыбке и бросается обниматься со словами: "Здравия желаю, дорогой батюшка!" Генерал-майор Владимир Данильченко возглавляет Совет ветеранов командования ВДВ. Сам в "крылатой пехоте" с 1959 года, единственный испытатель БМД на минном поле. Он убежден, что в ВДВ в Бога верили и верят все. Даже во времена самых жестоких гонений на религию.

"Тогда следили, чтобы крестики не носили, обручальные кольца… И вот перед тем как нам выйти на "просторы Вселенной", дают команду приготовиться. Первым встает командир — полковник Михаил Вербовников, участник Великой Отечественной, попадавший в крайне тяжелые ситуации. Прозвучала команда "Пошел!", и Вербовников, крестясь, трижды произносит: "Господи, помилуй!" И мы за ним это повторять", — с улыбкой вспоминает он.

© РИА Новости / Владимир Астапкович /

Крестом и мечом

Братство — это про десантников. Данильченко с прихожанами Благовещенского храма в Сокольниках уже много лет помогает ветеранам, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. А заодно и капелланам, которые тоже находятся сейчас в непростом положении.

"Капеллан получает в среднем 23-25 тысяч рублей в месяц. Это ставка технического персонала — в два раза меньше, чем у контрактника, хотя официально он числится помощником командира части. И при этом священник должен содержать свою, чаще всего многодетную, семью, у меня вон жена и шесть деток. Мы стараемся являть высшую степень самоотдачи. Но все равно "волка ноги кормят", — сетует отец Михаил Васильев.

В храме нет "ценников" на записки и требы. "Ну как я могу благодать не мою, а Бога мерить ценниками?" — говорит священник. Хотя только за коммуналку храм ежемесячно платит свыше 200 тысяч рублей, да еще 60 тысяч — на охрану.

Батюшка вообще любит пошутить, а как еще, по его словам, донести до обычно суровых военных вечные и не всегда понятные им истины. Задача же священников сделать так, чтобы у десантников, несмотря на обстрелы и крики умирающих товарищей, сохранялась человечность. А бывших десантников, как известно, не бывает. Об этом и напоминает надпись на доме причта: "С нами Бог и ВДВ!"

Абсолютно неверующих людей в воздушном десанте я не знаю, не встречал, - говорит военный священник отец Андрей (Шеломенцев). - Прыжки с парашютом, реальные боевые действия - молится каждый...

А когда рядом, вместе с бойцами, на рампе Ил-76 или в окопе находится батюшка, то слово Божье доходит до человеческих сердец быстрее и без искажений.

Три осколка из Грозного

В августе 1996-го город Грозный взяли боевики. Не весь, но большую его часть. В окружении в центре дрались охранявшие правительственный квартал десантники из 7-й воздушно-десантной дивизии, насмерть стояли обороняющие здание своего управления в Чечне сотрудники ФСБ, на блок-постах отбивались солдаты Внутренних войск и бойцы ОМОН. Из Ханкалы, военной базы на окраине Грозного, на выручку осажденным была послана подмога. Две колонны 205-й мотострелковой бригады боевики сожгли. Те, кто действовал умнее - очищал дорогу бросками штурмовых групп, дошли до центра города.

166-я мотострелковая бригада, с бойцами которой я шел, деблокировала опорные пункты в центре города, мы вывезли раненых, - вспоминает иерей Андрей Шеломенцев.

В Чечню он, тогда служивший офицером милиции в Магаданской области, мог не ехать. Но кадровики сказали: ты - подготовленный морской пехотинец, а пошлем обычного мента - его же убьют сразу. Шеломенцев - выпускник Дальневосточного высшего общевойскового командного училища. Командовал взводом, отдельной разведывательно-десантной ротой в бригаде морской пехоты Северного флота. Нежданно возникли проблемы со здоровьем: врачебный вердикт - ограниченно годен. Служить в штабах не захотел, уволился в запас.

Он уже тогда шел к пастырскому служению. Замначальника райотдела милиции был усердным прихожанином в поселке Ола Магаданской области, пел на клиросе. Шеломенцев рассказал о предстоящей командировке на войну настоятелю храма отцу Василию. Тот благословил: «Иди и ничего не бойся! Господь не оставит…»

Только Божьим заступничеством иерей Андрей и сегодня объясняет свое чудесное спасение. 14 августа 1996-го их боевая группа в руинах Грозного нарвалась на боевиков. Был бой, скоротечный и жестокий. Три маленьких осколка вошли милицейскому капитану в шею - проскочили в сантиметровую щель между низом каски и верхом бронежилета. Хирург в моздокском госпитале, посмотрев на рентгеновские снимки, делать операцию отказался наотрез:

Один осколочек буквально в микроне от спинного мозга остановился, - сказал врач. - Еще чуть-чуть, и ты, капитан, стал бы трупом. Или на всю оставшуюся жизнь - «овощем». Богу свечку в церкви поставь обязательно...

В 1999-м кавалер ордена Мужества Андрей Шеломенцев был рукоположен в иереи Русской Православной церкви.

Божьим словом и личным примером

Отец Андрей сегодня служит в главном храме Воздушно-десантных войск - Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках и в опекаемом его причтом храме Георгия Победоносца отдельного гвардейского полка связи ВДВ в Подмосковье.

Один осколок сам собой вышел, два - со мной, - рассказывает он.

Конечно, его паства, солдаты и офицеры ВДВ, знают о героическом прошлом полкового батюшки. Но сам помощник командира части по работе с верующими военнослужащими считает, что на одних былых заслугах уважение и доверие не удержишь.

Если ты совершаешь прыжок с парашютом вместе с окормляемым личным составом, если рядом с бойцами всегда и везде, то и веры в твои проповеди неизмеримо больше, - говорит он.

Божье слово отец Андрей изо дня в день служения неизменно подкрепляет личным примером. Три парашютных прыжка у него было в морской пехоте, 11 раз прыгнул вместе с десантниками.

Традиции русского военного священничества

В самых боевых российских войсках военными священниками служат и батюшки боевые. Настоятель храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках протоиерей Михаил Васильев с крестом и бронежилетом прошел с десантниками все «горячие точки» современной истории - Северный Кавказ, Абхазию, Боснию, Косово. Награжден орденом Мужества, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, орденом преподобного Сергия Радонежского III степени.

В этом нет ничего удивительного, - говорит отец Андрей. - Сейчас возвращаются традиции русского военного священничества. Лично для меня высокий пример служения - священник Василий Васильевич Слюнин.

Герой обороны Порт-Артура, полковой священник 5-го Сибирского стрелкового полка, был истинным пастырем переднего края, разделял с солдатами и победы, и беды. Батюшка Василий был тяжело контужен взрывом гранаты на русско-японской войне, на I Мировой войне по доброй воле ушел на фронт, принимал непосредственное участие в боевых действиях. Попав после окружения в плен, провел в германских лагерях около трех лет, поддерживая дух и веру у плененных русских воинов. После освобождения награжденный за боевые заслуги тремя орденами, священник служил в храме до его закрытия большевиками в 1923-м, вскоре, слабый после ранений и лишений, он умер от тифа...

Божий промысел

25 мая 2015 года таинство Святого крещения в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках принял новорожденный раб божий Дмитрий Пожарский - потомок первого его настоятеля, военного священника-героя Василия Слюнина.

Сейчас в возрожденном храме Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках служат достойные преемники отца Василия.

По словам награжденного уже двумя боевыми орденами отца Андрея, его пастырская служба в ВДВ легка и ему - по сердцу:

Бог десантников бережет!

Главный собор ВДВ

Храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках - единственный в Москве, сооруженный на средства военного ведомства Российской империи. Его освящение состоялось 24 марта 1906 года. После революции храм был закрыт. Клуб, гауптвахта, узел фельдъегерской связи сменяли друг друга в его стенах до тех пор, пока окормляющие личный состав ВДВ священники с помощью командования войск не инициировали освобождение здания под воинский храм. В 2004 году Святейший Патриарх благословил возродить его собором Воздушно-десантных войск. 9-го июля 2009 года состоялся чин освящения и воздвижения на возрожденный храм крестов.

В 76-й Десантно-штурмовой дивизии по инициативе командования находятся миссионеры Московской Патриархии во главе с заместителем председателя Синодального отдела Московской Патриархии по взаимодействию с вооруженными силами священником Михаилом Васильевым.

Непосредственным руководителем отца Михаила в деле окормления нашей Армии является уважаемый отец протоиерей Димитрий Смирнов. В Интернете немало интервью с отцом Михаилом, и в одном из них, в частности, он говорит:"Церковь всегда была государствообразующей структурой. Сегодня, сохраняя культурную и духовную идентичность нации, она не может остаться вне процесса формирования взаимодействия общества с Вооруженными силами".

Сегодня священнослужители проводят работу в 789 гарнизонах министерства обороны, при этом, в 420 гарнизонах построены храмы. Информационная служба Псковской епархии воспользовалась возможностью задать несколько вопросов священнику Михаилу Васильеву, находящемуся в 76-й дивизии в Пскове.

С какой целью, отец Михаил, вы приехали в нашу дивизию?

Цель очень простая, по благословению Владыки Евсевия и отца Димитрия Смирнова мы вместе с девятью студентами – миссионерами православного Свято-Тихоновского университета миссионерского факультета проводим плановую работу по духовно-нравственному воспитанию военнослужащих. Ежегодно мы работаем в соединениях различных воздушно-десантных войск, в прошлом году работали в Новороссийске в 7-й дивизии ВДВ, в этом году - в Псковской 76-й дивизии. В Пскове я не впервые, бываю часто на разных мероприятиях, но в такой двухнедельной командировке, когда мы работаем в каждой роте, впервые.

Что это за работа?

Составляем сводное расписание, и по графику в разных подразделениях и в разное время, я и мои помощники, в том числе и отец Олег Тэор, участвуем в жизни дивизии. Допустим, проводятся прыжки, мы благословляем на прыжки, раздаем крестики, иконки, молимся. В дивизии проводятся стрельбы, мы тоже их благословляем, чтобы люди понимали, что оружие есть средство защищать добро от зла, а не просто механизм, который стреляет.

Вы, отец Михаил, будете прыгать? Нет, пока у меня перерыв небольшой. Еще мы в дивизии проводим воспитательную работу, общественно-государственную, показываем интересные фильмы: "Воины духа", "Миротворец", "Живи и веруй". У нас есть хорошие фильмы по профилактике неуставных отношений.

Какая же может быть профилактика с помощью фильмов, батюшка?

Вполне эффективная, потому что в фильмах показываем, что бывает на зоне с теми, кто туда попадает из-за дедовщины, что очень наглядно убеждает не издеваться над солдатами. Нехитрыми наработками помогаем ребятам почувствовать, что служба - дело святое, и надо ее делать с чистой совестью.

Есть уже наработки отца Олега Тэора, и мы просто пытаемся их довести непосредственно до военнослужащих в общении с каждым. Мы не занимаемся в этой поездке крещением, в Пскове достаточно храмов и духовенства, и я уверен, что каждый из них окрестит бесплатно солдата или офицера ВДВ. Считаю, что грех брать за это с них деньги.

Завтра он может пойти на войну за родину и погибнуть, а причиной, почему он не покрестился, может оказаться наличие ценника, который закрыл солдату дорогу в Царствие Небесное. Мы, когда бываем в Чечне, непременно крестим наших ребят, вот уже где-то три тысяч покрестили.

Что для Вас, отец Михаил, военные, армия, как оказались здесь?

Для меня работа с военными это постоянный процесс узнавания нового. Мой отец, офицер, предлагал, но я не стал заканчивать военное училище, потому что там слушаться надо, там дисциплина… Я жил в военных гарнизонах, причем, романтических – на островах, в Баренцевом море, служил отец и в Нарьян-Маре.

Могу сказать, что там бывали такие объявления: на улице детям сегодня гулять нельзя, потому что росомахи бегают. Или, чтобы открыть дверь в школу, сначала нужно раскопать ее от снега. Так что для меня "офицерское троеборье", трудности офицерской жизни: вода, дрова, помои известны с рождения, и я прекрасно понимал, какой это тяжкий труд, быть офицером, поэтому пошел в МГУ на философский факультет. А когда после аспирантуры начал преподавать в университете, мне мой духовник отец Димитрий Смирнов сказал: "Ты из семьи военного? Будешь батюшкой в военном гарнизоне". Отказывался, но обложили со всех сторон, моя супруга, его давняя духовное чадо, поддержала батюшку, и вот так я в армии.

Редкий случай, отец Михаил, чтобы жены так поддерживали.

Бывают еще женщины, а не тетки, их мало, но они есть, моя Маша из таких. Очевидно, что служить в России – это тяжелый труд, не зарабатывать, а служить. Получать не заработную плату, а жалованье, сколько пожалуют.

А сколько у нас пожалуют?

Мало, жалованье платится по остаточному принципу. В начале берут себе то, что, считают, им принадлежит.

Кому – им?

Тем людям, которые распределяют финансовые потоки. Очевидно, например, что Церковь, которая была разорена государством, никаких государственных реституций не получила, и мы сейчас возрождаем церковную жизнь на собственные средства, в том числе, на церковные деньги пытаемся возрождать ее и в школе, и в армии, и в пенитенциарных учреждениях. Проблема в том, что у нас люди, которые служат России, этой же самой Россией попираются. Это неправильно, так не должно быть, но в нашей истории это было часто, почти во все времена.

Почему же послевоенная армия при коммунистах была уважаема и богата?

При тех режимах, которые были заинтересованы в силовой поддержке, армия хорошо содержалась государством. Почему у нас сейчас работники спецслужб получают в три раза больше, чем боевые офицеры? Я считаю это безобразием и отсутствием государственной мудрости. Совершенно понятно, что командир полка должен получать больше, чем лейтенант в прокуратуре или ФСБ.

Да, это вроде бы всем понятно.

Всем понятно, но почему-то все в жизни иначе. Контрактник воздушно-десантных войск через несколько часов, если будет такая необходимость, должен быть готов в любую секунду отдать свою жизнь, не имеет квартиры, в которой должна жить его семья, и считает последние копейки до зарплаты. Хотя, конечно, за деньги нельзя умирать, за них можно только убивать. Понятно, что за деньги Родину никто защищать не будет, но при этом мы же живем в материальном мире, поэтому нужны средства, чтобы жить, а не существовать, тем более, в армии.

Евангельская притча рассказывает нам о пастыре добром, полагающем свою жизнь за овец, и о наемнике, который видит волка, оставляет овец и бежит, так можно ли за деньги победить волка, отец Михаил?

Давайте реально говорить: восемь тысяч, которые получает контрактник – это не деньги. Это пособие, чтобы человек не умер с голоду. Когда я был в Косово, мы разговорились с полковником армии Арабских эмиратов, и он нам сказал, что ему в месяц в Косово платят 25 тысяч долларов. За восемь тысяч рублей отдавать свою жизнь никто не пойдет, кроме тех, у кого есть какое-то религиозное чувство, хотя бы проявляющееся в любви к ВДВ, к какому-то боевому братству, к жертвенному служению. Вот, когда будут платить сорок тысяч, тогда уже появятся нравственные борения. Проблема наемничества, когда человек получает копейки, не существует.

Средняя зарплата в Пскове десять с половиной тысяч рублей – это пятидневная рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день, а в Псковской дивизии тебя в три часа ночи подняли, посадили в самолет, за спину парашют - и ты должен прыгнуть в неизвестном месте, а когда приземлишься живой, не отдыхать, а вступать в бой надо, рискуя своей жизнью. В контактном бою офицер живет 10-15 минут, а солдат и того меньше. И что, много желающих? Понятно, что десантники – это люди, которые кропотливо и ежедневно готовятся совершить подвиг, эти мальчишки готовятся, если загорится где-то на территории России, отдать свою жизнь первыми.

Возможно ли, что наступит скоро такое время, когда в армию будут призываться все здоровые молодые люди призывного возраста, а не только романтики и те, кого поймал военкомат, или кто не смог откупиться?

Мое мнение: в армии не должны служить все - в армии должны служить лучшие. Все нам не нужны. С физическими дефектами развития, с судимостью, люди, которые откровенно не хотят идти в армию, там не нужны. Невольник не богомольник. Если человек не хочет два года послужить своей родине или даже год, ему надо делать какую-то отметку, чтобы его будущая жена знала, что он на жертвенное служение не способен и учитывала это в будущей семейной жизни. Если человек не умеет наступить на горло собственной песне, то совершенно понятно, что рано или поздно он будет жить, как хочется, как легче, а не как нужно. В Чечне, в палатке, у одного из наших лейтенантов ВДВ я увидел плакат, напечатанный на машинке: "Жене и Родине не изменять". Это вещи одного порядка, вот и все.

Какие перспективы Вы видите у военного духовенства в нашей армии?

"Претерпевый до конца спасен будет".

Священники спасут армию?

Это принципиально не их задача: победить дедовщину или решить проблему комплектования армии и т.п. Наша задача заключается в другом: проповедовать о Христе во всякое время и на всяком месте. Если мы будем пытаться решать проблемы армии, то священники превратятся в политруков. Мы прямо говорим, что пришли в армию, чтобы помочь, но помочь спасти души, а уже потом помочь решить проблемы, если мы поменяем это местами, то ни того, ни другого не получится.

Можете ли Вы оценить человеческое качество наших офицеров, солдат?

Как говорил Владимир Ильич Ленин, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, чего тут говорить. Я знаю десятки героев-офицеров, которые честно служат России сейчас, и только их милостью держатся наши внешние границы, потому что все страны, которые нас окружают, имеют территориальные претензии. Даже Эстония, которую без увеличительного стекла на карте вы не найдете, хочет кусок Псковской земли. Ну что в этой ситуации можно сделать?

Только возрождать сильную армию. Государь Александр III был абсолютно прав: у России только два союзника - Армия и Флот. Если мы это не поймем, практически не преложим это, то, значит, будущего не будет. Знаете, чем отличается в России оптимист от пессимиста? Оптимист учит английский, а пессимист - китайский. Но еще есть реалист, который изучает автомат Калашникова. Вот я думаю, что военнослужащие ВДВ относятся к категории реалистов, и мы вместе с ними.

Кто, батюшка, нашу армию любит?

Ее любят все, особенно в тот момент, когда плохо. Солдат ребенка не обидит.

Информационная служба Псковской епархии.

В нашем разговоре, отец Михаил не сказал, что небольшой перерыв с прыжками случился после неудачного прыжка, о чем сообщается на www.rg.ru: Главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев не разбился, падая с высоты 600 метров на недавних учениях под Вязьмой. Убежден: спасся с Божией помощью. На учениях в честь юбилея Вяземской воздушно-десантной операции - крупнейшего в истории войн воздушного десанта - главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев прыгал с парашютом с полковой разведкой. Перед вылетом он по традиции освятил 9 боевых машин десанта и прочитал бойцам специальную молитву. Прыгал "батёк", как его называют десантники, с Ил-76 первым. С земли было хорошо видно, как у него перехлестнулись стропы…Батюшка сумел приземлиться на полураскрытом парашюте.

Без травм, конечно, не обошлось. Мы встретились с отцом Михаилом в Центральном госпитале Ракетных войск стратегического назначения.

В том, что произошло, виноват я сам, - выгораживает укладчика парашюта батюшка. - Рано раскрыл купол, попал в поток турбулентности, стропы тут же перехлестнуло, и начало рвать. Но страха не было. Страшно отцу Михаилу, по его словам, бывало раньше: под обстрелом, и когда как-то пришлось идти по минному полю. А здесь, под Вязьмой, он отчаянно боролся за жизнь. Как учили, "раскручивал" почти погасший купол.

Сумел даже приблизительно рассчитать скорость падения: 20 метров в секунду. И понял, что выживет при приземлении. - Сгруппировался, приземлился на ноги, - весело рассказывает замотанный в бандаж и прикованный к больничной койке батюшка. - На мне были отличные ботинки, "пиндосовские", из Боснии привез. Но все равно при приземлении услышал хруст - сломался позвонок. Но тогда даже не это беспокоило, а то, что через пятнадцать минут за нами сбрасывают бээмдэшки. Еще подумалось: некогда на земле разлеживаться, а то БМД так припечатает, что мало не покажется... Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Рисковать жизнью отцу Михаилу приходится регулярно.

Как-то на других учениях у солдата не раскрылся парашют. Инцидент подорвал дух, молодые солдаты отказались прыгать. "Батёк" с молитвой поднялся в Ан-2 и первым шагнул из самолета. Говорят, это было лишнее: уже только лишь вид "батька" в камуфляже с парашютом произвел на личный состав сильное впечатление. Прыжки прошли благополучно, парашюты раскрылись у всех.

Священнику Михаилу Васильеву 36 лет. Сын офицера, окончил философский факультет МГУ по кафедре научного атеизма. Потом аспирантура, год преподавал в университете. В 1998 году стал священником. Женат, трое детей. За десять лет, что батюшка в армии, свыше 30 командировок в "горячие точки", между которыми закончил "генеральские" курсы переподготовки и повышения квалификации в Академии Генштаба по специальности "командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка". Отец Михаил является настоятелем храма преподобного Илии и великомученицы Варвары в подмосковной Власихе.

С Владимирской иконой Божией Матери батюшка встречал в Салониках корабли с десантом, а затем на головном бэтээре совершал известный марш-бросок в Косово. Еще есть боевые награды за Чечню. Самого его в выгоревшем камуфляже, по словам офицеров, не всегда отличишь от десантника. Если бы еще не борода да не православные крестики в петлицах вместо эмблем ВДВ. - Понимаете, дело ведь совсем не в том, что какой-то поп не разбился, падая на отказавшем парашюте, - горячится отец Михаил. - Куда важнее, если люди зададутся вопросом: а что вообще этот поп делает в армии?!

На счету у этого "воина" 25 командировок в горячие точки и четыре прыжка с парашютом. Старший лейтенант запаса не ходит в атаку с автоматом в руках и не ставит мины-растяжки. Его оружие- икона, крест и вера.

НЕ РАЗ злые языки распускали слухи о том, что отец Михаил готовил спецназ Русской Православной Церкви для войны в мусульманских странах, торговал оружием в Чечне. А однажды в Косово албанские боевики пытались его убить.
Армейский батюшка пребывает в возрасте Христа - ему 33 года. При весе более чем 90 килограммов он шустро бегает по горам с тяжеленным рюкзаком, в котором вместе со спальным мешком лежат ряса и нехитрая церковная утварь. Черная скуфейка (церковный головной убор) уже давно примелькалась среди голубых беретов десантников и не вызывает раздражения у генералов. В военные командировки он надевает выгоревший камуфляж, в петлицах которого вместо эмблем ВДВ православные крестики. В кармане - удостоверение, не имеющее аналогов в Российской армии. В нем написано, что отец Михаил - главный священник ВДВ. Благословение на поездки в горячие точки, согласно поданному рапорту, он получает лично от Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Оклад фронтового священника составляет 7 тыс. руб.

ПОЛЕТ НА ТРОТИЛОВЫХ “КАРАНДАШАХ”

НАШ Ми-8 идет низко над землей. Летать в Чечне по-прежнему опаснее, чем передвигаться по земле. Вертолет иногда совершает противоракетные маневры, отстреливая ракеты-тепловушки на тот случай, если боевики попытаются засадить по машине из ПЗРК. Батюшка иной раз крестится, поглядывая в иллюминатор.

Чечня, 2002 год. Летим на "корове" (так солдаты называют громадный вертолет Ми-26) в горную группировку ВДВ. Брюхо вертолета почти доверху набито многометровыми "карандашами" - снарядами объемного взрыва для установки залпового огня "Буратино". Мы сидим на тротиловых "карандашах" и не дышим. Не дай Бог, упадем или взорвемся. Не то что костей наших не соберут, щепотки праха не найдется. Каюсь, мысли греховные. Но тут как дьявол накаркал. Вертолет "зачихал" и, словно спичечный коробок, начал крутиться в воздухе. Кое-как "корова" села на землю, а я не могу встать с "карандашей", как будто прилип к ним.

БРЕЗЕНТОВЫЙ ХРАМ

С ВЫСОТЫ хорошо виден палаточный лагерь десантников. Там среди флагов России и ВДВ блестят кресты фронтового храма, а рядом в чеченском селе возвышается минарет новенькой мечети из красного кирпича. Наш же фронтовой храм: три армейские палатки с печкой-буржуйкой. Но зачастую армейские часовни на войне возводят из снарядных ящиков (одновременно с баней). Особенно хороши трехметровые зеленые доски от упаковки боеприпасов для ракетной установки "Град". Церковная утварь в этих храмах по-армейски скудна и убога. Свечи крепятся прямо в автоматных гильзах, а колоколом обычно служит бронзовая гильза от танкового снаряда. Иногда под часовни переоборудуются бывшие ленинские комнаты.
Главный брезентовый собор в горной группировке в Чечне пару лет простоял в Югославии. После вывода наших российских миротворческих сил из Косово храм перебросили на Кавказ. Кстати, там, в Югославии, отец Михаил и получил свое боевое крещение.

Из фронтового дневника священника ВДВ:
Югославия, лето 2000 г.
Вместе с певцом Юрием Шевчуком и двумя сербскими священниками в сопровождении двух наших офицеров на БТРе мы отправились в женский монастырь XIV века, разграбленный албанскими боевиками. Передвигаться пришлось на джипе бело-красной окраски. За столь необычный вид десантники прозвали его "кока-колой".
При входе в монастырь нас охватил ужас. Алтарь взорван, библиотека с уникальными рукописями сожжена. По свидетельству очевидцев, албанские боевики жестоко обошлись с монахинями: молодых изнасиловали, а старых избили до полусмерти.
На обратном пути, завидев в джипе двух сербских монахов, албанцы начали забрасывать нашу "кока-колу" камнями. Тем временем к нападавшим присоединились вооруженные боевики, стреляющие из автоматов в воздух и жестами показывающие, что сейчас нам отрежут головы. Под градом камней мы едва успеваем пересесть из нашей весьма приметной машины в БТР.
Но албанцы не собирались сдаваться. Они перекрыли дорогу в сторону Белграда бульдозером, а, чтобы мы не могли двинуться дальше, под колеса "брони" легли дети. В этой ловушке мы провели 6 часов. При виде попыток боевиков поджечь нашу технику с помощью бутылок с бензином сербские монахи падают в обморок. "Ну все, - думаю, - пора готовиться к смерти на костре". И вдруг наша охрана - два офицера ВДВ, оба Дмитрия - включает на полную громкость походный магнитофон с песнями Юрия Шевчука, и мы начинаем орать в приоткрытый люк: "Русские не сдаются!" Эта "психологическая" атака позволила нам продержаться до прихода на помощь австрийских солдат.

У фронтового "косовского" храма появляются десантники, загоревшие до черноты под жестким чеченским солнцем. "Смирно! - почему-то кричит солдат, домывающий полы церкви. - Товарищ священник, за время вашего отсутствия происшествий в храме не случилось". Батюшка краснеет, смущается и неловко прикладывает руку к скуфейке, отдавая солдату честь. Отец Михаил, переодевшись из камуфляжа в рясу, благословляет разведчиков, уходящих на боевую задачу…

"ПЕРВЫМ ПРЫГАЕТ ПОП"

ОДНАЖДЫ во время учебных прыжков у одного из солдат не раскрылся основной купол парашюта. Однако боец сумел раскрыть запасной парашют и удачно приземлился. Но слух о нераскрытом парашюте вселил страх в молодых солдат.
- В этом полку я сразу справил службу и прочитал солдатам-новобранцам специальную молитву "Перед воздушным путешествием Божьей Матери", - рассказывает отец Михаил. - На следующий день утром я стоял перед строем и еще раз благословил десантников. Опять достал Молитвослов православного воина и начал искать молитву. И вдруг голос из строя: "Батюшка, страница 266!" - гаркнул прапорщик. Я обомлел!
Точно, эта страница. Оказывается, командир весь вечер учил молитву наизусть вместе с солдатами. Я чуть со стыда не сгорел за свою забывчивость и нерасторопность. И тоже надел парашют! Прапорщик, увидев меня в самолете, обалдел от моего решения, но виду не подал. Он подмигнул мне, сложил пальцы в колечко "о"кей" и прорычал, стараясь перекричать шум двигателя: "Первым прыгает поп!" И я провалился в воздушную бездну. За мной прыгнули прапорщик и все новобранцы. Из-под купола своего парашюта я видел, как они орали от радости, паря в небе словно ангелы.

СЕГОДНЯ в Чечне нет ни одного действующего православного храма. Все они разрушены войной. Церковь в Грозном боевики сожгли еще в 1996 году, а в 2000-м сгоревший остов добили федеральные войска во время второго штурма города. Русская Православная Церковь в войне тоже понесла потери: под бомбежками погибли четыре священника и более 10 были ранены.
Под надзором военных в Чеченской республике - в зоне боевых действий, в воинских частях - сложилась своеобразная "фронтовая епархия", насчитывающая один храм и 20 часовен. Только в группировке ВДВ сейчас "внештатно" работают 15 священников. Среди них много бывших военных...

Батёк

Главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев не разбился, падая с высоты 600 метров на недавних учениях под Вязьмой. Убежден: спасся с Божией помощью
За 15 лет в России разбились более 150 парашютистов. И хотя вклад десанта в эти цифры минимальный, абсолютно безопасных прыжков не бывает.
Теория гласит, что скорость свободного падения парашютиста среднего веса - примерно 180 км в час. Полет с высоты 600 метров к земле без парашюта занимает 13 секунд. 3-4 секунды и 250 метров высоты уходит на раскрытие основного парашюта. Если парашют отказал, то на все про все остаются считаные мгновения, до земли 300-350 метров. Что такое перехлест? Стропа прихватывает купол основного парашюта, резко нарастает скорость снижения, парашютиста крутит и бросает во все стороны. Нужно успеть оценить ситуацию, избавиться от основного парашюта, выбросить запасной. Запаникуешь - смерть.
В прошлом году в Украине именно из-за перехлеста строп погиб командир столичного полка милиции особого назначения "Беркут". На счету у 43-летнего полковника спецназа было в пять раз больше прыжков, чем у иерея Михаила. Но полковнику не повезло, а батюшка сумел приземлиться на полураскрытом парашюте. Главный секрет прост: железные нервы и немного удачи.
Без травм, конечно, не обошлось. Мы встретились с отцом Михаилом в Центральном госпитале Ракетных войск стратегического назначения.
- В том, что произошло, виноват я сам, - выгораживает укладчика парашюта батюшка. - Рано раскрыл купол, попал в поток турбулентности, стропы тут же перехлестнуло, и начало рвать. Но страха не было.
Страшно отцу Михаилу, по его словам, бывало раньше: под обстрелом и когда как-то пришлось идти по минному полю. А здесь, под Вязьмой, он отчаянно боролся за жизнь. Как учили, "раскручивал" почти погасший купол. "Раскрутил" до площади в 20-30 квадратных метров (в полностью раскрытом состоянии площадь купола десантного парашюта Д-10 - 100 квадратных метров). Сумел даже приблизительно рассчитать скорость падения: 20 метров в секунду. И понял, что выживет при приземлении.
- Сгруппировался, приземлился на ноги, - весело рассказывает замотанный в бандаж и прикованный к больничной койке батюшка. - На мне были отличные ботинки. "Пиндосовские", из Боснии привез. Но все-равно при приземлении услышал хруст - сломался позвонок. Но тогда даже не это беспокоило, а то, что через пятнадцать минут за нами сбрасывают бээмдэшки. Еще подумалось: некогда на земле разлеживаться, а то БМД так припечатает, что мало не покажется...
Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Врачи обещают, что ходить будет. Да и от прыжков батюшка отказываться не намерен.
Рисковать жизнью отцу Михаилу приходится регулярно. Как-то на других учениях у солдата не раскрылся парашют. Инцидент подорвал дух, молодые солдаты отказались прыгать. "Батёк" с молитвой поднялся в Ан-2 и первым шагнул из самолета. Говорят, это было лишнее: уже только лишь вид "батька" в камуфляже с парашютом произвел на личный состав сильное впечатление. Прыжки прошли благополучно, парашюты раскрылись у всех.
Ему - 36. Сын офицера, окончил философский факультет МГУ по кафедре научного атеизма. Потом аспирантура, год преподавал в университете. В 1998 году стал священником. Женат, трое детей. Боевого опыта - как у полноценного батяни-комбата: свыше 30 командировок в "горячие точки".
С Владимирской иконой Божией Матери встречал в Салониках корабли с десантом, а затем на головном бэтээре совершал известный марш-бросок в Косово. Там же, на Балканах, у Ан-22, на котором он летел, отказал двигатель. Ничего, долетели. Еще есть боевые награды за Чечню, где, кстати, окрестил около трех тысяч бойцов. Самого его в выгоревшем камуфляже, по словам офицеров, не всегда отличишь от десантника. Если бы еще не борода да не православные крестики в петлицах вместо эмблем ВДВ...
- Понимаете, дело ведь совсем не в том, что какой-то поп не разбился, падая на отказавшем парашюте, - горячится отец Михаил. - Куда важнее, если люди зададутся вопросом: а что вообще этот поп делает в армии?!
Ответы у батюшки готовы. Он даже точно знает, сколько нужно священников, чтобы обеспечить право на свободу совести в армии. Примерно 400 православных батюшек, 30-40 мусульманских мулл, 2-3 буддистских ламы и 1-2 еврейских раввина. Священнику надо положить жалованье - примерно 15 тысяч рублей в месяц плюс еще 10 тысяч на расходы. Это нашему государству по силам. Затраты окупятся.
Должность иерея Михаила, если привести ее в соответствие с историческими канонами, - генеральская. До революции главный военный священник Российской армии имел чин протопресвитера, что приравнивалось к званию генерал-лейтенанта. Михаил Васильев - зам. современного "протопресвитера" по ВДВ (а на самом деле - и по всем остальным видам и родам войск). Соответственно должен быть генерал-майором. К тому же закончил "генеральские" курсы переподготовки и повышения квалификации в Академии Генштаба по специальности "командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка". Словом, православный генерал. Хотя сам он категорически с этим не согласен.
- Священник не должен быть ни генералом, ни офицером, - разъясняет стратегически подготовленный отец Михаил. - Наша основная задача не в повышении градуса патриотизма. Мы помогаем человеку в форме реализовать свое право на свободу совести.
Никаких воинских званий - это не его личное мнение, а принципиальная позиция церкви. А вот насчет "градуса патриотизма", согласитесь, хорошо сказал. И вообще главный воздушно-десантный батюшка за словом в карман не лезет.
"Как я праздную день ВДВ? - переспрашивает насмешливо. - А собственно праздновать-то и некогда, праздник совпадает с подготовкой ко дню Ильи Пророка, покровителя ВДВ. А купаться в городских фонтанах есть кому и без меня".
Да, о праздниках. О своих геройствах отец Михаил рассказывать не хочет, но признается, что по-настоящему трижды был на волосок от смерти. Священник не может бояться смерти, но отмечать в году не одно, а три дня рождения Святое Писание не запрещает. Вот все три и отмечает.
Хотя теперь, видимо, у него их уже четыре.