Яковлев сердце земли читать. Юрий яковлевич яковлев

В автобиографическом очерке «Немного о себе» читаем: «Каждый день моего детства был связан с мамой. Озабочен­ная и радостная, спокойная и печальная, она всегда была рядом. Она вела нас с сестренкой через трудную жизнь, со­здавая на нашем пути теплое, незамерзающее течение. В последний раз я видел маму на запасных путях московского вокзала, у воинского эшелона. Я был подстрижен под ма­шинку, но форму еще не получил. Это было в ноябре 1940 года, за полгода до начала войны. Мне было тогда восем­

надцать лет» 1 . Через полгода началась самая страшная в ис­тории человечества война. Мать будущего писателя погибла во время блокады в Ленинграде. Сам он, начиная о 1940 года, шесть лет был рядовым солдатом... В солдатской шинели пришел и в Литературный институт имени Горького.

Все творчество писателя пронизывает чувство любви: люб­ви к Родине, к людям, к земле, к животным, к природе во­обще. Чувство любви к матери. Ей посвящено одно из ран­них лирико-публицистических произведений «Сердце зем­ ли». Так названа и книга, вышедшая в 1967 году. В предисловии к ней Р.Фраерман пишет: «Меня радует ху­дожник, который открывает читателю, порой недоверчиво­му и, может быть, даже скучному, прекрасный мир - небо, землю, людей и все живое и утверждает, что каждый чело­век хранит в себе, может, и не зная об этом, добро и красо­ту». Верно, картины, люди, события и случаи, составляю­щие смысл книг Ю.Яковлева, «раскрывают жизнь, бурля­щую вокруг, и побуждают деятельно вмешиваться в нее, бороться за то, чтобы доброе... не только пробудилось, но вошло, окрепло и стало бы великой силой». Р.Фраермана Ю.Яковлев называл стрелочником, который «перевел в моей жизни стрелку с пути поэзии на путь прозы...». Естественно, что этот «стрелочник» - сам лирический поэт в прозе, ана­лизируя очерки, рассказы своего друга, обращает внимание прежде всего на их способность утверждать силу чувства любви. Высочайшее его проявление - Любовь к Матери. Эту великую любовь Юрий Яковлев отождествляет с любо­вью к земле - нашей всечеловеческой обители.

«На границе марта и апреля небо наливается океанской голубизной, а снег становится кристаллическим и шуршит под ногами крупным береговым песком». Заметим: голубиз­на океана наливает небо голубизной, что означает не просто взаимоотражение красок неба и земли, но именно особую космическую способность и силу красок, силу жизни, разви­вающейся в земле, на земле... Читаем дальше начало лири­ческого очерка «Сердце земли»:

«Верхняя розовая шкурка бересты лопнула и трепещет на ветру, как папиросная бумага. Солнце слепит и, когда ветер утихает, ласково при­пекает щеку. Но главное - все вокруг заполняется крепким живым настоем пробуждающейся земли. Этот настой кружит голову и, когда вдыхаешь его всей грудью, разливается по телу и тайной радостью от­дается в сердце. Ты чувствуешь, как в небе пробуждаются молодые силы и возвращают к лучшей поре жизни.

"Яковлев Юрий. Багульник. - М., 1972. - С.393.

И ты вспоминаешь мать».

«..Я запомнил свою мать седой и усталой. Дети никогда не запоми­нают мать молодой, красивой, потому что понимание красоты прихо­дит позже, когда материнская красота успевает увянуть...»

«...Женщина, которая слышит первый вздох своего ребенка, и жен­щина, которая слышит последний его вздох, - два разных человека. Разных - как счастье и горе, добро и зло, жизнь и смерть. Но эти два человека слились в одном великом существе, имя которому - Мать.

Я никогда не называл свою мать - матерью, мамой. У меня для нее было другое слово - мамочка...

Никто, как мать, не умеет глубоко скрывать свои страдания и муки. И никто, как дети, не умеют так хладнокровно не замечать того, что происходит с матерью...»

Я щедро цитирую лирический очерк о маме - сердце зем­ли, потому что думаю: а вдруг под руками у моего читателя не будет нужной книги и тогда вы, уважаемый коллега, возьмете для беседы с детьми процитированное здесь... А еще для того, чтобы, читая эти беглые сведения о творчестве Ю.Яковлева, вы почувствовали его страдание - страдание любящего сына, последний раз видевшего свою маму на вокзале, уходя из дома в солдаты... А потом - после войны уже не было ни того дома, своего, в Ленинграде, ни матери...

Большинство рассказов Ю.Яковлева - живые картины каждому знакомого быта. Обычно реалистические, как в жиз­ни, сюжеты. Запоминаются не имена, а характеры мальчи­шек, действующих в самых обычных, повседневных ситуаци­ях. Осваивая рассказы Ю.Яковлева вместе с детьми, важно сориентировать чтение так, чтобы в памяти сердца остава­лась приверженность героев высоким рыцарским добродете­лям. И тогда, когда проявляется это в обыденной школьной ситуации - как в рассказе «Собирающий облака». И тогда, когда с риском для жизни приходится забираться по скольз­кой крутой крыше на ее гребень, чтобы там хорошо рассмот­реть форму флюгера, которым заинтересовалась однокласс­ница. Именно так поступил тихий, застенчивый герой рас­сказа «Всадник, скачущий над городом».

Гражданским пафосом творчества предопределялась посто­янная дружба Ю.Яковлева с периодической печатью: с журна­лом «Огонек», напечатавшим первый его рассказ «Станция Мальчики», газетой «Известия», где впервые был опублико­ван в 1962 году рассказ «Собирающий облака». Для этого и других произведений характерно проникновение в источники и в процесс социального взросления личности подростка. Точ­

нее - личности человека в годы раннего подросткового воз­раста. Процесс этот очень сложен, многогранен, противоречив, диалектичен. Подросток внимателен к миру, к жизни взрос­лых, активно познает ее, целенаправленно наблюдая, анализи­руя все окружающее: явления, факты, события, взаимоотноше­ния взрослых между собой и с ним, с подростком. Взрослые же далеко не всегда присматриваются к трудной конфликтной пси­хологии. Часто недооценивают аналитические, познаватель­ные способности... Писатель проявляет искреннюю заинтере­сованность судьбой детей. Он видит в них наш завтрашний день и хочет, чтобы этот день был прекраснее, счастливее, лучше. Подавляющее большинство произведений Ю.Яковле­ва о детях и для детей. Но его творчество чрезвычайно ценно и для взрослых. Прежде всего именно для познания своеобра­зия возраста, для понимания, что и школьник первых четырех классов имеет свою «психологию жизни» (Я. Корчак).

В произведениях Ю.Яковлева, однако, дети не живут толь­ко своей, оторванной от взрослых жизнью. Правда, честь, достоинство, отстаиваемые растущим юным человеком, - всегда есть и правда взрослых, правда отцов. В этом - еще один аргумент в утверждении мысли о ценности творчества Ю.Яковлева для читателей разных возрастов. Это дает осно­вание утверждать, что их интересно и полезно перечитывать: когда ты ровесник мальчика с коньками или Коли Малявки-на, собирающего облака, найдешь в истории их жизни одно, а перечитав эти истории через несколько лет, с удовольстви­ем сделаешь новые значимые открытия. Ведь каждый из нас начинается в детстве и не порывает с ним, несет его в себе: в своем характере, в увлечениях, в склонностях, в отношении к жизни и людям. «Я - детский писатель, - заявляет Ю.Яков­лев, - и горжусь этим званием. Люблю своих маленьких ге­роев и своих маленьких читателей. Мне кажется, что между ними нет границы, и я как бы одним рассказываю о других. В детях всегда стараюсь разглядеть завтрашнего взрослого человека. Но и взрослый человек для меня начинается с дет­ства. Я не очень-то люблю таких людей, которых невозмож­но представить себе детьми. В настоящем человеке до пос­ледних его дней сохраняется драгоценный запас детства. А мудрость, ум, глубина чувств, верность долгу и многие дру­гие замечательные качества взрослого человека никогда не вступают в противоречие с его неприкосновенным запасом детства» 1 . Проанализируем непосредственную реакцию детей

"Яковлев Юрий. Багульник. - М., 1972. - С.397.

при чтении рассказов вслух. Она убеждает: читателей поко­ряют реалистические по материалу рассказы поэтическим утверждением возвышенного, чистым человеческим чувством, непременно таящимся в каждом из людей. Главный герой про­изведений - боль и радость писателя. Боль, когда видит, как черным облаком поднимаются в небеса тонны бумажной ма­кулатуры, вдохновенно собранной Колей Малявкиным и его одноклассниками. Тревога и боль, когда писатель рассказы­вает о тяжелых переживаниях Саши-Таборки, героя рассказа «Он убил мою собаку». Писателю больно из-за того, что чер­ствый взрослый человек убил любимую собаку Таборки. Его боль искренна, велика, поэтому она захватывает и нас, чита­телей. И не надо заглушать это сострадание. Рассказ и создан для того, чтобы мы не были безразличными к горю другого человека, чтобы мы были чуткими и слышали не только раз­дирающий душу вой пожарной сирены, но и горькое молча­ние маленького обиженного человека.

Никакая боль души человека, как и правда, не бывает маленькой. Правда - всегда большая. Нельзя ей изменять. И соучастие в чужой беде не бывает маленьким, даже если ты смог помочь всего лишь одному человеку, как это случилось в замечательном рассказе Ю.Яковлева «Мальчик с коньками».

Впервые рассказ был опубликован в 1961 году журналом «Огонек». В последующем включался почти во все сборники Ю.Яковлева. Это - один из наиболее любимых читателями и популярных рассказов - очень яковлевское произведение, выразительно передает его жизненное кредо - уметь увидеть человека, нуждающегося в твоей помощи, и непременно прий­ти на помощь. Оказать помощь. Рассказ поэтичен, хотя по­вествует о факте, казалось бы, ординарном - мальчик по дороге на каток встретился с больным человеком. Обычно и то, что тот попросил о помощи... Закономерно и то, что маль­чик оказал помощь - помог больному дойти до дома и вы­звал неотложку. Вот этим и могло бы быть все исчерпано. Но тогда мальчик с коньками не стал бы героем подлинно худо­жественного произведения. Не приобрел бы той силы и сте­пени выразительности, какие свойственны художественному образу. Писатель доводит до логического конца, до финаль­ного заключения активное участие мальчика в судьбе боль­ного. Герой рассказа без имени, что позволяет видеть в нем обобщенный до символа образ, в котором выражены пред­ставления писателя о нравственной норме поведения.

В солнечный мартовский день обычный мальчик шел на каток. Там его ждала (он верил в это) желанная счастливая

AAA

встреча... Вспомнив о ней, о той, которая ждет его, мальчик уже не шел, а летел в сторону городского катка. Навстречу своей радости. Но случай... Хотя, если вдуматься, - ничего особенного: в переулке мальчик встретил мужчину, глаза ко­торого «были полны боли и тревоги». Он еле держался на ногах. Конечно, можно было пробежать мимо, навстречу своей радости... Но мальчик остановился. Подставил свое хрупкое плечо под отяжелевшую руку больного грузного человека. Помог ему добраться до дома. А там? Он снова мог быть свободным от чужой беды. Больной не удерживал мальчика с коньками. Более того, он сказал: «Ты иди. Теперь я сам уп­равлюсь... А за помощь спасибо...» Однако мальчик не ушел. И как хорошо, что не ушел: ведь пришлось вызывать неот­ложку... Мальчик спас жизнь бывшего фронтовика...

Что удержало мальчика рядом с неизвестным ему челове­ком? Голос совести? Да. Душевная отзывчивость? Да. Спо­собность сострадания боли другого человека? Да. Обокрал себя мальчик, не убежав навстречу своей радости на веселый каток? Нет. Обогатился. Повзрослел умом и сердцем. Поняв, пережив, разделив чужую боль, чужую опасность, он почув­ствовал благотворную власть над собой человеческого долга, человеческой обязанности. И стал сильнее. Смог, рискуя со­бой, остановить мчавшуюся «скорую», отправить больного Бахтюкова в больницу, дождаться конца операции, длившейся почти два часа, и поддержать бывшего солдата своим «сыно­вьим» приветом...

О Ю.Яковлеве нередко и с полным основанием говорят как о защитнике собак. К собакам у него особая человечес­кая привязанность. Вспоминаю случай. Болгарский поэт Асен Босев был приглашен к Юрию Яковлевичу на дачу. На во­прос, как найти дачу Яковлева в поселке «Красная Пахра», ответили: «Ищите участок, где не одна, а две умные красави­цы овчарки». Действительно, нас встретили огромные, каза­лось, все понимающие собаки, живущие явно на положении равноправных «членов семьи» писателя. Любовь к животным, к собаке прежде всего, - одна из главных тем в творчестве Ю.Яковлева: и в литературном его труде, и в устных публи­цистических выступлениях. Отношение к животным, к соба­ке рассматривается как критерий человеческого добра, сер­дечности. Человек, защищающий животных, не обижающий собаку, кошку, имеет большой потенциал добра. Через отно­шение к собаке проявляет себя и тихий Костя - герой рас­сказа «Багульник». Впервые он был опубликован в «Извести­ях» в 1968 году. В 1972 году так был назван сборник расска­

зов Ю.Яковлева, что свидетельствует о признании этого про­изведения программным в творчестве писателя: книга издана в серии «Золотая библиотека».

Обратим внимание на такую важную особенность сюжета. Именно Костя, этот непонятный молчальник, казалось, не просто замкнутый, но откровенный, ни с кем не считающий­ся индивидуалист, принес в класс цветы багульника. Он бе­рег их, менял воду в банке, терпеливо, каждый день, хотя все другие смеялись и над прутиками багульника, и над Костей. Посмеивалась и учительница. Но однажды «прутики покры­лись маленькими светло-лиловыми цветами, похожими на фиалки. Из набухших почек-узелков прорезались листья, свет­ло-зеленые, ложечкой. А за окном еще поблескивали крис­таллики уходящего последнего снега». ...Все радовались. Ве­село толпились около окна, где стоял букет. Только Костя был, как всегда, молчалив... Позднее выяснится, что Костя ухаживает за чужими собаками (кормит их, прогуливает): одну хозяева, уехав, закрыли на балконе; хозяева другой были боль­ны и поэтому не могли выйти с собакой на прогулку, третья страдала по-собачьи преданно, ожидая оставивших ее хозя­ев... Поэтому Костя усталый приходит в школу. И всегда хо­чет спать. У него явно нет сил на разговоры. И нет времени на баловство. Писатель помогает нам, таким образом, открыть, увидеть, понять и, конечно, полюбить большое доброе серд­це мальчика, богатую душу человека, кажущегося замкнутым и скучным. И не случайно он, Костя, спаситель собак, оказы­вается таким мудрым ценителем красоты: ведь именно он при­нес и берег веточки багульника, когда те еще не расцвели.

«Багульнику» близок и рассказ «Он убил мою собаку». И здесь большое сердце мальчика, его способность и любить и не прощать зло познаются через отношение к животному. Герой рассказа потрясает мужественностью, готовностью пере­нести большие испытания ради доброй цели.

Как часто мы ошибаемся в оценке человека, если судим о нем только по его внешним проявлениям, по поступкам, не вникая в суть, в смысл мотивов, побудивших, предопреде­ливших то или иное действие. Особая ценность художест­венной литературы и заключается в ее почти волшебной воз­можности открывать сокровенные тайны человеческой души. А если человек владеет искусством чтения, то открытие это бывает особенно радостным и большим - происходит как бы самооткрытие истины во всей ее глубинной сложности: в художественном произведении важны не только, а подчас и не столько факты, поступки героев, сколько исследование

AAA

психологической обусловленности, предопределенности того или иного действия.

Рассказ Ю.Яковлева «Разбуженный соловьями» помогает проникнуть в глубинный внутренний мир Селюжёнка, от­крыть то, что составляет суть его личности. Если крепко спя­щего мальчика пробуждает пение соловья; если, увлекаемый соловьиной песней, он замирает в ночной темноте под дере­вом, забывая о страхе; если, заслушавшись, испытывает по­требность вылепить воображаемую птицу и дарит ее воспита­тельнице, которая настаивала на исключении его из лагеря, - значит, есть большой и чистый голос в его душе. Значит, есть в нем то доброе, высокое, что до сих пор не было разбужено...

Чувство красоты всегда соседствует с потребностью доб­ра. Вспомним, именно этим отличался Костя, главный герой «Багульника». Поэтому можно говорить о внутренней суще­ственной и значительной близости Селюжёнка и Малявкина из рассказа «Собирающий облака». Над Малявкиным, как и над Селюжёнком, долго смеялись в классе, потому что не знали его по-настоящему. Учительница поставила возле его фамилии минус - знак безнадежности. И другие взрослые не воспринимали Малявкина серьезно. Даже родители не ждали от него ничего хорошего. Такое отношение вызыва­лось всем поведением мальчика. А в нем между тем жила возвышенная потребность к подвигу, к большим, хорошим, полезным для окружающих поступкам. Вспомним, как вдох­новенно он собирал макулатуру. И вовсе не в расчете на бла­годарность. Его действиями руководили благородные побуж­дения. Поэтому так тяжело было Коле узнать о том, что бу­магу сожгли - сожгли его надежду. Заметим, как сказано об этом: «Он шел по улице, глядя себе под ноги. Ему казалось, что если он поднимет глаза, то увидит, как там, в голубом апрельском небе, плывут черные, обуглившиеся облака. Он даже почувствовал горьковатый запах гари». Какая емкая метафора. Надо быть эмоциональным, иметь богатое вообра­жение, чтобы так ощутить случившееся: ощутить несущест­вующий горьковатый запах гари, стыдиться смотреть в глаза стариков и старушек из-за чужой вины... Стыдится за под­лость, совершенную другими, только хороший, надежный человек, только человек с чистой совестью.

Эту мысль о готовности ребенка взять на себя ответствен­ность за поступки другого развивает писатель и в рассказе «Рыцарь Вася». Рассказ увидел свет в 1964 году - был опуб­ликован «Известиями». Сам факт публикации детского рас­сказа во взрослой газете говорит о том, что его первые изда­

тели признавали за произведением обращенность не только к детям, но и ко взрослым. В этом произведении, пожалуй, еще более отчетливо, чем в двух предыдущих, проявлен дра­матизм внутреннего духовного конфликта. Это конфликт че­ловека с самим собой: полное несогласие того, каков человек внешне в его ежедневном стиле поведения, с тем, каким он себя видит в идеале и каким может быть в действии, если создается критическая ситуация. Почему возник такой кон­фликт? По простой причине: Вася - увалень. Он неуклюж и толст. Из-за его постоянной нерасторопности, нерешитель­ности все привыкли считать его тюфяком и неудачником. Вася привык к этому.

Но природа вложила в неуклюжую оболочку гордое серд­це Дон Кихота. Это сердце не дает мальчику покоя, постоян­но рождает недовольство собой. Именно - собой. В этом и кроется залог созидательной силы: недовольство собой, спо­собность самокритичного отношения - свойства сильной и красивой, не ленивой души. Это должны увидеть, понять и почувствовать наши дети. Немало надо иметь силы, чтобы безропотно терпеть постоянные насмешки друзей и даже мамы. И не обидеться на них, не озлобиться. Но еще больше нужно было иметь силы духа, смелости и, конечно, доброй благородной самоотверженности, чтобы не возмутиться, ког­да другой человек присвоил твои, тобой заслуженные лавры и благодарность. А Вася не возмутился, когда Димка Ковалев объявил себя спасителем первоклассника. Вася спасал уто­павшего не ради собственной славы. Он был рыцарь.

Но вот вопрос: а должен ли был рыцарь не возмущаться, видя наглую ложь? Рассказ заставляет задуматься. Озадачим таким образом и наших читателей. А не должно ли быть доб­ро и благородство с кулаками в отношениях к таким, как Димка Ковалев? Чтобы умножалось добро, надо постоянно, всегда, в каждом случае активно выступать против зла. Конечно, не ради славы и благодарности. Но ради справедливости.

Идея рыцарства - истинного благородства, человечности пронизывает и рассказ «Всадник, скачущий над городом». В этом произведении идея внутренней готовности юного чело­века к благородному и даже возвышенному поступку прояв­ляется в лирическом аспекте. Влюбленный Киру готов до­стать хоть звезду с неба, лишь бы обратить на себя внимание Айны. Возвышенное чувство любви, конечно, приносит не­мало огорчений. Но оно вместе с тем освещает жизнь юных героев особым живительным светом. Придает им силы не­обыкновенные, пробуждает чуткость. В утверждении созида­

тельной силы чувства писатель достигает убедительности. Проявляет при этом искреннее уважение к читателю, веря в его осердеченный ум. Выразительны в рассказе меткие запо­минающиеся детали. Но главное - интонация повествова­ния. Если дети-читатели почувствуют ее, они испытают ра­дость за слабого с виду мальчика Киру: он поборол чувство страха, подверг себя испытаниям на смелость. Именно сам себя, без свидетелей, не напоказ. Напоказ чего не сделаешь...

Киру забирался на высокую крутую крышу, чтобы рас­смотреть флюгер, которым заинтересовалась одноклассница Айна, чье мнение для Киру о нем самом было очень небез­различно. Мотив для мальчика серьезный. И все же важно то, что он взбирался на крышу, когда рядом никого не было. Он испытывал себя сознательно, без бравады.

«Вот он, таинственный флюгер, которого никто не мог разглядеть с земли. Никакой это не петух! Это конь и всадник. С земли флюгер казался маленьким и летучим. Вблизи он был большим и грузным... Дул сильный ветер, и конь с пронзительным скрипом шарахался то вле­во, то вправо. Может быть, он хотел сбросить своего седока, а может быть, ему хотелось спрыгнуть со штыря и растоптать тяжелыми копыта­ми дерзкого мальчишку.

Конь мелко задрожал. Киру подумал, что сейчас конь сделает от­чаянный прыжок и помчится со своим всадником по черепичным кры­шам города. Вот здорово!.. Его сердце пело... Киру почувствовал себя всадником, скачущим над городом вместе со взбунтовавшимся флюге­ром. Он спешил вдаль, чтобы совершить подвиг во имя Айны».

Подвиг всегда сопряжен с риском. И Киру рисковал. Ве­тер становился сильнее. Мальчик еле удерживал равнове­сие. Он мог свалиться каждое мгновение... но - он не ис­пытывал раскаяния. Его хранило, придавало силы чувство власти над собой. Осознание выполненного долга перед сво­им чувством. Поэтому на следующий день, встретив Айну, мальчик разговаривал с ней без прежней неловкости: «...Киру сам удивился, что может так смело разговаривать с Айной. ...Киру почувствовал, как что-то звонкое и горячее заби­лось у него в груди». Киру почувствовал себя сильным и красивым. Да, красивым, хотя внешне он по-прежнему ос­тавался таким, как всегда: щуплым на вид, малопривлека­тельным из-за больших очков...

Последние годы жизни Ю.Я.Яковлева были окрашены работой, направленной на сближение наших детей с их аме­риканскими ровесниками. Писатель близко познакомился с девочкой-дипломатом, Самантой Смит, приезжавшей в нашу

страну по приглашению Ю.Андропова. Была издана инте­ресная документальная повесть «Саманта». Ее автор возгла­вил движение народной дипломатии: дети-дипломаты... Ра­бота эта была близка публицистическому таланту Юрия Яков­левича. Он верил в ее результативность. Увлекал ею своих друзей... На одном из вечеров, который был организован в Государственной детской библиотеке России и посвящен раз­витию культурного сотрудничества нашей страны с респуб­ликой Шри-Ланка, Ю.Яковлев говорил: «Все мы, взрослые, должны понять: будущее принадлежит детям. Они будут до­стойны мечты о лучшем будущем лишь в том случае, если уже теперь, в детстве, сами станут участвовать в реализации этой мечты. Если сегодня дети Земли возьмутся за руки и станут дружны, узнают друг друга, то лучшее будущее станет реальностью...» Возможно, в этом есть определенное преуве­личение исторической преобразующей роли детства. Но вряд ли можно не признать ценность активной социально значи­мой деятельности детей для их собственного гражданского, нравственного и духовного становления.

Влекла полемическую душу писателя в последние годы обостряющаяся временем публицистика. Хотелось ему напи­сать книгу очерков о гражданской, государственной симво­лике: о гербе страны, об истории знамен... Планов было мно­го... На вопрос: зачем он загружает себя этой трудной и та­кой неустойчивой в нынешние дни проблематикой? - писатель отвечал: «Это мой долг перед матерью, перед ее и моей землей... Я писал в очерке, посвященном маме, что по-настоящему земля открылась мне на войне... Я рыл окопы, траншеи, землянки, ходы сообщения, могилы... Я рыл землю и жил в земле. Я знал спасительное свойство земли... Теперь в ней моя мать... В детстве, в юности мы не замечаем, что легко принимаем жертвы от матери, но и требуем жертв. Что это жестоко, узнаем лишь от своих детей... Для меня пришло время вспомнить мой долг перед моей мамой. Восславить и Родину, как вечный символ жизни - как Богоматерь, Чело-векоматерь, Мать...»

Ушел Ю.Я.Яковлев из жизни как-то неожиданно, тихо, хотя он и его друзья знали о его болезни.

Поразмышляйте, пожалуйста

1. Прочитайте книгу Ю.Яковлева «Саманта». Подумайте, не потеряла ли она актуальность в современной ситуации? Каковы возможности современных детей, если посмотреть на них как на актуальную дипломатическую силу?

Jin

2. Как бы вы построили беседу с детьми, если бы хотели раскрыть подход Ю.Яковлева к проблеме становления ак­тивной жизненной позиции? К каким произведениям вы об­ратились бы? Что сказали бы о них детям-читателям?

3. Как, какими художественными средствами утверждает Ю.Яковлев привлекательность самовоспитания?

4. Прочитайте повесть Ю.Яковлева «Гонение на рыжих». Попытайтесь себя представить в роли, в положении ее геро­ев. Убедительно ли аргументирует писатель их поведение?

Яковлев Юрий. Где начинается небо: Избранное. - М.: Дет. лит., 1982.

Яковлев Юрий. Неприкосновенный запас: Избранное. - М.: Дет. лит., 1983.

Яковлев Юрий. Где стояла батарея: Рассказы. - М.: Дет. лит., 1971.

Мотяшов И. Счастливый труд души: Беседы с вожатыми о детской литературе. - М.: Молодая гвардия, 1974.

Фоменко Лидия. Юрий Яковлев: Очерк творчества. - М.: Дет. лит., 1974.

• Категория: Тексты для сочинений ЕГЭ

Текст

В детстве мы легко принимаем от матери жертвы. Все время требу­ем жертв. А то, что это жестоко, узнаем позже - от своих детей.

В один из «суровых дней» я пришел из школы голодный и усталый. Бросил портфель. Разделся. И сразу за стол. На тарелке лежал розовый кружок колбасы. Я съел его мгновенно. Он растаял во рту. Его как бы и не было. Я сказал:

Мало. Хочу еще.

Мама промолчала. Я повторил свою просьбу. Она подошла к окну и, не оглядываясь, тихо сказала:

Больше нет... колбасы.

Я встал из-за стола, не сказав спасибо. Мало! Я шумно ходил по комнате, грохотал стульями, а мама все стояла у окна. Я подумал, что она разглядывает что-то, и тоже подошел к окну. Но ничего не увидел.

Я хлопнул дверью - мало! - и ушел.

Нет ничего более жестокого, чем просить у матери хлеба, когда его у нее нет. И негде взять. И она уже отдала тебе свой кусок... Тогда можно рассердиться и хлопнуть дверью. Но пройдут годы, и стыд настигнет тебя. И тебе станет мучительно больно от своей жестокой несправедливости.

Ты будешь думать о дне своего позора даже после смерти матери, и эта мысль, как незаживающая рана, будет то затихать, то пробуж­даться. Ты будешь находиться под ее тяжелой властью и, оглядываясь, скажешь: «Прости!» Нет ответа.

Некому прошептать милосердное слово: «Прощаю».

СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ

Посвящается моей матери, Людмиле Алексеевне Филиной.

На границе марта и апреля небо наливается океанской голубизной, а снег становится кристаллическим и шуршит под ногами крупным береговым песком. Верхняя розоватая шкурка бересты лопнула и трепещет на ветру, как папиросная бумага. Солнце слепит и, когда ветер утихает, ласково припекает в щеку. Но главное, все вокруг заполняется крепким живым настоем пробуждающейся земли. Этот настой кружит голову, и, когда вдыхаешь его всей грудью, разливается по телу, и тайной радостью отдается в сердце. Ты чувствуешь, как в тебе пробуждаются молодые силы и возвращают к лучшей поре жизни.

И ты вспоминаешь мать.

Я запомнил свою мать седой и усталой. Дети никогда не запоминают мать молодой, красивой, потому что понимание красоты приходит позже, когда материнская красота успевает увянуть.

Я запомнил свою мать седой и усталой, а говорят, она была красива. Большие задумчивые глаза, в которых проступал свет сердца. Ровные темные брови, длинные ресницы. На высокий лоб спадали дымчатые волосы. Такой я видел ее на выцветшей фотографии - молоденькая сестра милосердия, красный крестик на белом платке.

Дети никогда не говорят матери о своей любви к ней. Они даже не знают, как называется чувство, которое все сильнее привязывает их к матери. В их понимании это вообще не чувство, а что-то естественное и обязательное, как дыхание, утоление жажды.

Но в любви ребенка к матери есть свои золотые дни. Я пережил их в раннем возрасте, когда впервые осознал, что самый необходимый человек на свете - мама. Я не отходил от нее ни на шаг. Боялся уснуть: вдруг она уйдет? А когда просыпался, то первой моей мыслью было: где мама? В те дни я стал маленьким рыцарем, а мама была моей прекрасной дамой. Я размахивал деревянной шпагой, готовый в любую минуту вступиться за маму. Она чувствовала это. Она была счастлива.

Память не сохранила почти никаких подробностей тех далеких дней. Я знаю об этом своем чувстве, потому что оно до сих пор теплится во мне, не развеялось по свету. И я берегу его, потому что без любви к матери в сердце - холодная пустота.

…Женщина, которая слышит первый вздох своего ребенка, и женщина, которая слышит его последний вздох, - два разных человека. Разных - как счастье и горе, добро и зло, жизнь и смерть. Но эти два человека слились в одном великом существе, имя которому - мать.

Я никогда не называл свою мать матерью, мамой. У меня для нее было другое слово - мамочка. Даже став большим, я не мог изменить этому слову. Я пытался называть ее «мама», но с губ помимо моей воли слетало все то же ласковое, детское - «мамочка». У меня отросли усы, появился бас. Я стеснялся этого слова и на людях произносил его чуть слышно.

Последний раз я произнес его на мокрой от дождя платформе, у красной солдатской теплушки, в давке, под звуки тревожных гудков паровоза, под крик команды "по вагонам!". Я не знал, что навсегда прощаюсь с матерью. Не знал, что с матерью вообще можно проститься навсегда. Я шептал «мамочка» ей на ухо и, чтобы никто не видел моих мужских слез, вытирал их о ее волосы… Но когда теплушка тронулась - не выдержал. Забыл, что я мужчина, солдат, забыл, что вокруг люди, множество людей, и сквозь грохот колес, сквозь бьющий в глаза ветер закричал:

Мамочка! Мамочка…

Но она уже не слышала.

На белом снегу красный гибкий прутик вербы возникает жилкой, в которой бьется кровь. Рядом с красной жилкой - голубая. Это весеннее солнце растопило снег и вызвало к жизни родничок талой воды. Красная артерия и синяя весна. Равновесие жизни.

Струя талой воды исчезает под настом и снова выходит на поверхность, издавая веселый булькающий звук. Хорошо наклониться к мартовскому роднику и сделать глоток. Говорят, кто пьет талую воду, становится сильней и долговечней.

Никто, как мать, не умеет так глубоко скрывать свои страдания и муки. И никто, как дети, не умеет так хладнокровно не замечать того, что происходит с матерью. Она не жалуется, - значит, ей хорошо. Я никогда не видел слез своей матери. Ни разу в моем присутствии ее глаза не увлажнялись, ни разу она не пожаловалась мне на жизнь, на боль. Я не знал, что это было милосердием, которое она оказывала мне.

Когда на посту было очень холодно, мы подходили к трубе землянки и грелись в теплом низком дыму. Он обволакивал замлевшие ледяные лица горьким мягким теплом. Жалко, что этим теплом нельзя было дышать. Еще когда удавалось раздобыть картошку, мы нанизывали ее на проволоку и опускали в трубу. Картошка пропекалась ровно и вкусно. Мы оттирали ее от сажи снегом и ели. Мы всегда были голодны. Нам всегда было холодно. Только в бою у орудий забывали о голоде и холоде. И еще - когда получали из дома письма.

Но было у писем из дома одно необычайное свойство, которое каждый открывал для себя и никому не признавался в своем открытии. В самые трудные минуты, когда казалось - все кончено или кончится в следующее мгновение и нет уже ни одной зацепки за жизнь, мы находили в письмах из дома НЗ - неприкосновенный запас жизни. Запаса хватало надолго, его берегли и растягивали, не надеясь пополнить его в скором времени.

У меня не сохранились мамины письма. Я не запомнил их наизусть, хотя перечитывал десятки раз. Но в памяти жива картина жизни родного дома, которая возникала из маминых весточек.

Я видел нашу комнату с большой кафельной печью. Печь горела, и из нее тянуло горячим духом смолистых дров. Дрова потрескивали, и на пол падали оранжевые угольки. Мама наклонялась и быстро, чтобы не обжечь пальцы, подхватывала уголек и бросала его в печь. Когда дрова прогорали, она помешивала угли кочергой и ждала, когда над ними исчезнет голубоватый огонь. Потом плотно захлопывала медную дверцу. Вскоре белый кафель накалялся. Мама прижималась к нему спиной и закрывала глаза.

На ледяном ветру я видел ее у печки с закрытыми глазами. Это видение возникало ночью на посту. У меня в кармане лежало письмо. От него веяло далеким теплом, пахнувшим смолистыми дровами.

Это родное тепло было сильнее ветра.

Когда от мамы приходило письмо, не было ни бумаги, ни конверта с номером полевой почты, ни строчек. Был мамин голос. Я слышал его даже в грохоте орудий.

Дым землянки касался щеки, как дым родного дома.

Под Новый год я увидел у себя дома елку. Мама подробно рассказывала в письме о елке. Оказывается, в шкафу случайно нашлись елочные свечи. Короткие, разноцветные, похожие на отточенные цветные карандаши. Их зажгли, и с еловых веток по комнате разлился ни с чем не сравнимый аромат стеарина и хвои. В комнате было темно, и только веселые блуждающие огоньки замирали и разгорались, и тускло мерцали золоченые грецкие орехи.

Я лежал на снегу в тяжелой каске, в подшлемнике - в шерстяном опущенном забрале, в шинели, затвердевшей от талого снега, а осколки снарядов гулко плюхались на землю - большие рваные куски металла. Вот один упал совсем рядом… Гори, елка. Мерцайте, позолоченные орешки. Хорошо, что где-то около мамы есть островок мира, где все по-прежнему. Тепло и спокойно. И мама в безопасном месте. И единственная ее тревога - это я.

Старые часы идут и бьют полночь. Сверчок, чудом поселившийся в городской квартире, работает на стрекочущей машинке. Ковш Большой Медведицы стоит на крыше дома, что напротив. Пахнет хлебом. Тихо. Елка погасла. Печка горячая.

Потом оказалось, что все это было легендой, которую умирающая мама сочинила для меня в ледяном доме, где все стекла были выбиты взрывной волной, а печки были мертвы и люди умирали от осколков. И она писала, умирая. Из ледяного блокадного города слала мне последние капли своего тепла, последние кровинки.

Она не просто голодала. В нее стреляли голодом. Это не был голод недорода. Это был смертельный голод, фашистский голод. Голод - обстрел, голод - бомбежка, голод - пожар.

А я поверил легенде. Держался за нее - за свой НЗ, за свою резервную жизнь. Был слишком молод, чтобы читать между строк. Я читал сами строки, не замечая, что буквы кривые, потому что их выводила рука, лишенная сил, для которой перо было тяжелым, как топор. Мать писала эти письма, пока билось сердце.

Последнее письмо пришло в мае.

Чем больше черпаешь из колодца воды, тем свежее она и обильнее. От нее веет ароматом глубокой земли и устойчивым холодом талого снега. Каждый глоток колодезной воды сладко утоляет жажду и наполняет бодростью. Утром солнце всплывает со дна, вечером - погружается на дно. Так живет колодец.

Если же в полутемном срубе не звенит ведро и рассыпанные звенья цепи не натягиваются тетивой, а ржавеют от бездействия, если ворот весело не поскрипывает под рукой и сорвавшиеся капли серебряными монетами не падают обратно в гулкую глубину - родник перестает бить, колодец затягивается илом, чахнет. Наступает смерть колодца.

С нашествием врага появились мертвые колодцы. Они умирали вместе с людьми. Мертвые колодцы были похожи на незарытые могилы.

Теперь колодцы ожили, вернее, их оживили люди - живые, пришедшие на смену мертвым. Весело звенят ведра, и цепи блестят на солнце, освобожденные от ржавчины прикосновением множества рук. Колодцы поят людей, коров, землю, деревья. Они льют воду на раскаленные черные камни банек, и мягкий, захватывающий дух пар делает свое чистое дело, оседая каплями на вялой пахучей листве березовых веников.

Колодцы ожили. Но тот, кто погиб на войне, - погиб навечно.

Я взял в руки тяжелое холодное ведро, медленно поднес его к губам и вдруг увидел себя мальчишкой. Нескладным, нестриженым, со ссадиной на лбу, с облупившимся носом. Этот мальчишка смотрел на меня из ведра с водой. Я держал в руках свою давнюю жизнь. Она была нелегкой. Руки начали слегка дрожать, и по воде пошли морщинки: мой маленький двойник корчил рожи и подсмеивался надо мной - солидным, взрослым, городским.

Я наклонился к ведру и сделал глоток. Мальчишка тоже глотнул. Так мы пили вдвоем вкусную колодезную воду, словно поспорили, кто кого перепьет.

Меня стал сердить мальчишка. Я с удовольствием выпил бы все ведро, чтобы не видеть его. Пить я больше не мог - мне уже свело зубы от холода, - я размахнулся и вылил воду на дорогу. И угодил в курицу, которая недовольно закудахтала и побежала прочь. Я вылил воду, но двойник остался. И когда я шел по деревне, он все время давал о себе знать.

Я вдруг почувствовал, что долгое время не помнил многих событий своей прежней жизни. Люди, с которыми я жил когда-то рядом, отодвинулись далеко в пространство, а их очертания стерлись. Образовался провал. Пустота, от которой мне стало не по себе. Теперь этот нестриженый, со ссадиной на лбу приблизил далекое время. Я увидел свое детство со множеством подробностей.

Я вспомнил щели в бревнах над моей кроватью, сенник на лавке, занавески, прибитые обойными гвоздями, печную заслонку с отклепавшейся ручкой, рогатые ухваты. Я услышал скрип половиц - у каждой свой особый звук: старые потрескавшиеся доски были клавишами какого-то таинственного инструмента. Я реально ощутил запах топленого молока - клейкий, кисло-сладкий запах, который неожиданно вытекал из печи и вытеснял из дома все остальные запахи.

Я увидел маму. У колодца, с запотевшими ведрами. В соломенных лучах солнца.

Мой дедушка, Алексей Иванович Филин, был родом с Белого озера. Двенадцатилетним мальчишкой он пришел в Питер и назад в деревню уже не вернулся. Жил трудно. Много работал. После революции стал Героем Труда. Городская жизнь не убила в нем деревенского корня. Иногда с грустью рассказывал о молочной воде Белого озера, о пчелах, о лошадях, о том, как в деревне в большом чане варят домашнее пиво. Иногда, под хмельком, дедушка пел свои деревенские малословные песни.

Каждое лето мы с мамой ездили в деревню.

Городской человек редко встречается с землей. Земля скрыта от его глаз каменными плитами, застывшей лавой асфальта. Она покоится в глубине черная, бурая, красная, серебристая. Она задержала дыхание и затаилась. Городской человек не знает, чем пахнет земля, как она дышит в разные времена года, как страдает от жажды, как рожает хлеб. Он не ощущает, что вся его жизнь, его благополучие зависят от земли. Но переживает за сухое лето, не радуется обильному снегопаду. А иногда боится земли, как смутной, незнакомой стихии. И тогда в душе затихает необходимое, естественное чувство сыновней любви к земле.

В деревне мы с мамой ходили босиком. Сперва это было довольно трудно. Но постепенно на ногах образовались естественные подошвы, и ноги перестали чувствовать мелкие уколы. Эти подошвы верно служили мне - не снашивались, не протирались. Правда, их нередко приходилось заливать йодом. А перед сном - мыть.

Мать приучила меня к земле, как птица приучает своего птенца к небу, а белая медведица приваживает медвежонка к морю. На моих глазах черная земля становилась зеленой, потом разливалась легкая голубизна, потом мерцала бронза - так рождается лен. Мы с мамой дергали лен. Мама ловко скручивала жгут и вязала снопы-коротышки. У нее на голове был белый платок, как у деревенских.

Иногда мне поручали пасти корову Лыску. Тогда приходилось подниматься очень рано. И я сердился на Лыску, что она не дала мне поспать, шагая по холодной траве, дулся на нее. Мне даже хотелось ударить ее прутом… Она шла медленно, с коровьим достоинством, а самодельный жестяной колокольчик глухо потренькивал на ее шее.

Потом, в роле, я отходил. Я приближался к корове и прижимался к ее теплому дышащему боку - грелся. Иногда я разговаривал с Лыской. Рассказывал ей целые истории. Лыска не перебивала меня, она умела внимательно слушать и беззвучно кивала головой.

Голова у нее тяжелая, крупная. А глаза, большие влажные глаза, были чем-то опечалены. Лыска незаметно подходила ко мне и тыкалась в щеку розовым носом. Ее дыхание было громким и теплым. Она относилась ко мне покровительственно, как к теленку.

Временами я испытывал приливы любви к нашей корове. Тогда я уходил с ней далеко в поле, где росли клеверная кашка и горошек. Отыскивал глубокий буерак, опускался по крутому склону и рвал для нее лакомые зеленые побеги. Я сооружал «дымок»: зажигал сухие гнилушки в консервной банке и размахивал около Лыски, чтобы слепни и шершни не одолевали ее. Лыска становилась священным животным, а я служкой с кадилом. Потом Лыску пришлось продать. Когда ее уводили со двора, она плакала. Все понимала. Испытывала горе. И тогда я дал себе слово, что, когда вырасту и буду зарабатывать деньги, куплю Лыску обратно. Я обещал это Лыске.

Нестриженый, со ссадиной на лбу, смотревший на меня из ведра, напомнил мне об этом невыполненном обещании. Он насмехался надо мной и молча, непрощающе упрекал в том, что я обманул Лыску. Обещал купить обратно и не купил.

Вообще мой нескладный двойник многое напоминал мне.

Я как-то спросил маму:

У меня сердце светится?

Ну как же оно может светиться, - возразила мама.

Я увидел светящееся сердце в кузнице. Кузница стояла на краю деревни. От нее тянуло запахом угольного дыма, и она сотрясалась от звонких прерывистых ударов. Я услышал, как с хрипом дышат кожаные мехи и как от их дыхания в горне с легким свистом пробуждается в углях огонь.

Кузнец был раздет до пояса. Его тело блестело от пота. На мокрой груди отражалось пламя горна. Кузнец взмахивал молотом, откидывал корпус назад и с силой обрушивал удар на кусок раскаленного железа. И каждый раз отблеск пламени вздрагивал. Я решил, что это просвечивает сердце. Оно горит внутри и просвечивает сквозь грудь.

Я показал маме светящееся сердце.

Видишь? - сказал я шепотом.

От чего же оно светится?

Мама подумала и тихо сказала:

От работы.

А если я буду работать, мое сердце будет светиться?

Будет, - сказала мама.

Я тут же принялся за дело. Я наносил дров, поворошил сено и даже вызвался пойти за водой. И каждый раз, окончив дело, спрашивал:

Светится?

И мама кивала головой.

И еще нестриженый двойник со ссадиной на лбу напомнил мне, как он нашел на земле осколок снаряда и показал маме:

Смотри, какой камень!

Это не камень, - ответила мама. - Это осколок снаряда.

Снаряд разбился?

Он разорвался на множество осколков.

Чтобы убивать.

Я бросил осколок на землю и опасливо покосился на него.

Не бойся, - сказала мама, - он уже никого не убьет. Он сам мертвый.

Откуда ты знаешь? - спросил я маму.

Я же была сестрой милосердия.

Я смотрел на маму, как на незнакомую. Я не мог понять, какое отношение имеет сестра милосердия к маме.

В то далекое мгновение ни она, ни я не могли даже представить себе, что через десять лет я буду лежать на земле в шинели, в каске, с винтовкой, прижатой к боку, и в меня будут лететь такие камни с острыми краями. Не мертвые, а живые. Не для жизни, а для смерти.

По-настоящему земля открылась мне на войне. Сколько земли перекопал, перелопатил я за войну! Я рыл окопы, траншеи, землянки, ходы сообщения, могилы… Я рыл землю и жил в земле. Я узнал спасительное свойство земли: под сильным огнем прижимался к ней в надежде, что смерть минует меня. Это была земля моей матери, родная земля, и она хранила меня с материнской верностью.

Я увидел землю так близко, как раньше никогда не мог увидеть. Я приблизился к ней, как муравей. Она липла к моей одежде, к подметкам, к лопате - я весь был намагничен, а она железная. Земля была мне и убежищем, и постелью, и столом, она гремела и погружалась в тишину. На земле жили, умирали, реже рождались.

Один, только один раз земля не уберегла меня.

Я очнулся в телеге, на сене. Я не почувствовал боли, меня мучила нечеловеческая жажда. Пить хотели губы, голова, грудь. Все, что было во мне живого, хотело пить. Это была жажда горящего дома. Я сгорал от жажды.

И вдруг я подумал, что единственный человек, который может меня снасти, - мама. Во мне пробудилось забытое детское чувство: когда плохо, рядом должна быть мама. Она утолит жажду, отведет боль, успокоит, спасет. И я стал ее звать.

Я знал, что она откликнется и придет. И она появилась. И сразу смолк грохот, и холодная животворная вода хлынула гасить пожар: текла по губам, по подбородку, за воротник. Мама поддерживала мою голову, осторожно, боясь причинить боль. Она поила меня из холодного ковшика, отводила от меня смерть.

Я почувствовал знакомое прикосновение руки, услышал родной голос:

Сынок! Сынок, родненький…

Я не мог открыть глаза. Но я видел мать. Я узнавал ее руку, ее голос. Я ожил от ее милосердия. Губы разжались, и я прошептал:

Мама, мамочка…

Во мне накопилось много слов. Они распирают мне грудь, стучат в висок. Они рвутся наружу, на свет, на бумагу. Но они зеленые. Их рано срывать с ветки. Я мучаюсь и жду, когда они созреют.

В детстве рвут зеленые яблоки, потому что не хватает терпения дождаться, пока они созреют. Рвут, и едят, и получают острое удовольствие. Теперь зеленые яблоки сводят рот.

Но нельзя выдерживать слова до приторности. Иногда надо находить озорную радость в зеленых яблоках и в зеленых словах.

Моя мать лежала в братской могиле в осажденном Ленинграде. В незнакомом селе у колодца я принял чужую мать за свою. Видимо, у всех матерей есть великое сходство. И если одна мать не может прийти к раненому сыну, то у его изголовья становится другая.

Мама. Мамочка…

В детстве мы легко принимаем от матери жертвы. Все время требуем жертв. А то, что это жестоко, узнаем позже - от своих детей.

"Золотые дни" не вечны. На смену им приходят "суровые дни", когда мы начинаем чувствовать себя самостоятельными и постепенно удаляемся от мамы. И вот уже нет прекрасной дамы и маленького рыцаря, а если он и есть, то у него другая прекрасная дама - с косичками, с капризно надутыми губами, с кляксой на платье…

В один из "суровых дней" я пришел из школы голодный и усталый. Бросил портфель. Разделся. И сразу за стол. На тарелке лежал розовый кружок колбасы. Я съел его мгновенно. Он растаял во рту. Его как бы и не было. Я сказал:

Мало. Хочу еще.

Мама промолчала. Я повторил свою просьбу. Она подошла к окну и, не оглядываясь, тихо сказала:

Больше нет… колбасы.

Я встал из-за стола, не сказав спасибо. Мало! Я шумно ходил по комнате, грохотал стульями, а мама все стояла у окна. Я подумал, что она разглядывает что-то, и тоже подошел к окну. Но ничего не увидел.

Я хлопнул дверью - мало! - и ушел.

Нет ничего более жестокого, чем просить у матери хлеба, когда его у нее нет. И негде взять. И она уже отдала тебе свой кусок… Тогда можно рассердиться и хлопнуть дверью. Но пройдут годы, и стыд настигнет тебя. И тебе станет мучительно больно от своей жестокой несправедливости.

Ты будешь думать о дне своего позора даже после смерти матери, и эта мысль, как незаживающая рана, будет то затихать, то пробуждаться. Ты будешь находиться под ее тяжелой властью и, оглядываясь, скажешь: "Прости!" Нет ответа.

Некому прошептать милосердное слово: «Прощаю».

Когда мама стояла у окна, ее плечи слегка вздрагивали от беззвучных слез. Но я этого не заметил. Я не заметил своих апрельских следов на полу. Не расслышал хлопнувшей двери.

Теперь я все вижу и слышу. Время все отдаляет, но оно приблизило ко мне этот день. И многие другие дни.

Прости меня, родная!

В старых избах с потемневших образов смотрит женщина с ребенком на руках. Грустная, задумчивая, улыбающаяся, озабоченная, счастливая, несчастная. Это не иконы, это портреты матерей - многих, живых и живущих.

Я много знаю о подвигах женщин: выносивших с поля боя раненых бойцов, работавших за мужчин, отдававших свою кровь детям, идущих по сибирским трактам за своими мужьями. Я никогда не думал, что все это имеет отношение к моей матери. К тихой, застенчивой, обыденной, озабоченной только тем, как прокормить нас, обуть, уберечь…

Теперь я оглядываюсь на ее жизнь и вижу: она прошла через все это. Я вижу это с опозданием. Но я вижу.

Я шел под удивительно голубым, лазурным небом - откуда в северном городе берется такая лазурь? И тут появилась низкая темная туча с острыми краями. Она перевалила через дома и быстро пошла на бреющем полете. Мне в лицо дохнуло льдом.

В следующее мгновение я оказался запутанным в белую ледяную сетку. Я не мог из нее выпутаться, только отбивался руками, силился разорвать ее. А вокруг все гудело, стонало, кружилось. Жесткая ледяная крупа била в лицо, секла по рукам. И вдруг в сетке сверкнуло желтое помутневшее солнце попалось в сеть! Раздался удар. Солнце погасло. Это было не солнце, а зимняя молния, гроза со снегом.

Туча все двигалась вперед. Она опутала ледяными сетями весь город. И тянула его за собой, сбивала с ног упругими нитями. Снова вспыхивало солнце и снова гасло. В городе стоял сухой грохот.

Новая вспышка высветила надпись на стене дома:

"Эта сторона наиболее опасна при артобстреле".

Я перешел на другую сторону.

На Пискаревском кладбище зеленеет трава. На Пискаревском кладбище большие могилы. Большие, общие, заполненные народным горем. Здесь похоронена моя мать.

Документов нет. Очевидцев нет. Ничего нет, за что можно было бы зацепиться пытливым умом. Но вечная сыновья любовь определила - здесь. И я склонился к земле.

Я глажу рукой траву Пискаревского кладбища. Я ищу сердце матери. Оно не может истлеть. Оно стало сердцем земли.

Урок подготовки к ГИА в 9 классе
Тема урока: Комплексный анализ текста
Работа по отрывку произведения Ю.Яковлева «Сердце земли»
ТИП УРОКА:Урок комплексного применения знаний, умений и навыков учащихся.
ЦЕЛИ УРОКА:
1. ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ: работа с текстом, повторение сложных вопросов различных разделов языкознания; совершенствование навыков правописания; обобщение и расширение сведений об особенностях текстов, относящихся к художественному стилю.
2. ВОСПИТАТЕЛЬНЫЕ: воспитание любви к матерям, воспитание чувства уважительного отношения к ним, чувства сыновней благодарности близким людям, умение вовремя осознать свои ошибки.
3. РАЗВИВАЮЩИЕ: развитие умения логически излагать свои мысли, используя литературный язык; развитие умения аргументировать, доказывать; развитие умения слушания и распределения внимания во время слушания; развитие умения задавать уточняющие вопросы; развитие умения применять полученные знания в нестандартных ситуациях; развития умения выделять главное, сравнивать, обобщать.
ПРИНЦИПЫ ОБУЧЕНИЯ
ДИДАКТИЧЕСКИЕ:
1. Систематичность и последовательность обучения. Объединение в систему всех знаний учащихся на данном этапе изучения курса русского языка (организация контроля с учетом внутренних связей, существующих в структуре проверяемых знаний и умений; разбор слов по составу как основа систематизации изученного по морфемике; систематизация изученного по морфологии; синтаксический разбор предложения как основа систематизации изученного на данном этапе синтаксиса простого и сложного предложения).
2. Доступность (контроль базовых знаний и умений).
3. Индивидуализация обучения (учет психологических типов восприятия материала учащимися, а также качественных и количественных характеристик словарного запаса учащихся, дифференциация дидактического материала к заданиям).
4. Научность (опора на основные виды орфографической памяти).
5. Связь теории с практикой (организация процесса формирования орфографических умений на уровне слова, словосочетания, предложения).
ОБЩЕМЕТОДИЧЕСКИЕ:
1. Структурно-семантический (задания на выяснение классификационных признаков разных частей речи).
2. Нормативно-стилистический (приведение доказательств принадлежности текста к художественному стилю).
СТРУКТУРА УРОКА:
Организационный этап.
Этап проверки домашнего задания.
Этап работы с текстом.
Этап всесторонней проверки знаний (выполнение тестов).
Этап информации учащихся о домашнем задании, инструктаж по его выполнению.
Подведение итогов урока.
МЕТОДЫ КОНТРОЛЯ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ДАННОМ УРОКЕ:
Устный и письменный.
Фронтальный, групповой, индивидуальный.
ХОД УРОКА
I. ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ ЭТАП.
Подготовка учащихся к работе на уроке.
Взаимное приветствие учителя и учащихся.
Визуальный контроль готовности к уроку.
Работа с журналом.
II. ЭТАП ПРОВЕРКИ ДОМАШНЕГО ЗАДАНИЯ.
Мы сегодня на уроке будем работать с отрывком из рассказа Юрия Яковлева «Сердце Земли». Сам писатель определял его жанр «поэма в прозе».
- Что мы знаем о писателе Ю.Яковлеве? (дома 1 ученик подготовил выступление, краткое сообщение о писателе Ю.Яковлеве)
Примерное выступление:
Я детский писатель и горжусь этим званием. Я люблю своих маленьких героев и своих маленьких читателей. Мне кажется, что между ними нет границы, и я как бы одним рассказываю о других. В детях я всегда стараюсь разгадать завтрашнего взрослого человека. Но и взрослый человек для меня начинается с детства.
Ю. Яковлев
Юрий Яковлевич Яковлев родился в Ленинграде в семье служащих. В 1940 году ушел в армию, и шесть лет Яковлев служил в армии, был зенитчиком, защищая Москву. Позднее он напишет мужественные и скорбные рассказы о войне: «Там, где стояла батарея», «Зимородок», «Сретенские ворота», «Тяжелая кровь». И в этих рассказах меньше всего говорится о боях и снарядах. Везде речь идет о человечности, о мужестве поступков и о трудном нравственном выборе: не смог друг убитого на войне солдата окончательно добить его мать известием о гибели сына («Сретенские ворота»). Не мог «мальчик с коньками» бросить умирающего человека, бывшего солдата, которому стало плохо на улице, хотя человек был незнакомый, а мальчик очень торопился на каток.
В Литературный институт Юрий Яковлев пришел в солдатской шинели и окончил его в 1952 году. Ко времени окончания института он был уже автором нескольких поэтических сборников, членом Союза писателей. Прозаиком Юрий Яковлевич стал в 1960 году, написав рассказ «Станция Мальчики».
Сюжеты его рассказов - знакомые эпизоды из жизни подростков. Герои - мальчишки (нередко и девочки) - «рыцари», правдоискатели («А Воробьев стекло не выбивал», «Всадник, скачущий над городом», «Рыцарь Вася», «Собирающий облака»). После «Рыцаря Васи» я прочитала и другие не менее человечные рассказы, но мальчик Вася, этот неуклюжий мечтатель, остался в моейпамяти.
Рассказы Юрия Яковлева обращены не только к детям. В своих произведениях он осуждает бестактное отношение взрослых к первой любви («Гонение на рыжих»), жестокость по отношению к животным («Он убил мою собаку»).
Очень много у писателя произведений о взаимоотношениях человека и животных. Он решительно проводит прямую линию от отношения человека к живой природе, к его характеру и душевным качествам. Писатель уверен, что доброта по отношению к живому существу и мужество - понятия одного ряда.
Любимый жанр писателя - рассказ. Но он написал и сказку «Старый трамвай», где доживающий свой век трамвай, когда в этом есть нужда, один, без помощи вагоновожатого, отвозит людей туда, куда им обязательно нужно попасть. Были в его творчестве и публицистические произведения («Саманта»). Написаны сценарии к 15 полнометражным фильмам и к мультфильмам «Умка», «Белая шкурка», «Бабушкин зонтик».
Герои Ю.Я.Яковлева – разные по возрасту и характеру, душевным наклонностям и увлечениям. Но их роднит одно – они не могут и дня прожить без дела, не могут равнодушно пройти мимо горя другого человека, всегда готовы ринуться в бой за справедливость и доброту. Изображая своих героев в разных жизненных ситуациях, писатель напоминает о том, что нельзя изменять дружбе, искать лёгких дорог, что нужно с детства готовить себя к «звёздному мигу» человеческой жизни. Он внушает святые понятия любви, дружбы, товарищества, помогает нам познать законы честности и справедливости. Поэтому нужно читать произведения Ю.Яковлева.
- Слово учителя о писателе Ю.Яковлеве
Да, Ю.Я. Яковлев – детский писатель. Задумываясь о детях, автор размышляет о будущем, о детской радости, о детском горе, о воспитании трудом, красотой, о важности примеров бескорыстия, благородства, о духовном здоровье. Писатель опирается на действительные эпизоды, случаи, происшествия, на все, к чему пристально присматривается и чутко прислушивается. С детства и до последних дней он был привязан к матери. В годы войны она погибла от голода в блокадном Ленинграде. Последний раз юноша видел ее в 1940 году у воинского эшелона, увозившего его на войну. Матери посвящена поэма в прозе «Сердце Земли». Именно отрывок из этого произведения я взяла для работы на сегодняшнем уроке.
- Чтение отрывка учителем
Вопросы по тексту
- Как можно озаглавить текст? (Прости меня, мама...)
- Определите одну из проблем текста (проблема позднего раскаяния).
- Как автор актуализирует проблему (вспоминает случай из жизни, свое детство, конец 20-х и начало 30-х годов)
- Что это было за время? (в стране голод:Он пришел голодный и усталый – и назидательно требовал, в «один из суровых дней»)
- Определите стиль текста, аргументируйте свой ответ (художественный стиль, обилие языковых выразительных средств).
-Как вы понимаете заключительное предложение с обращением «Прости меня, родная!» (авторское обращение ко всем нам, чтобы не опоздать, успеть вовремя)
Вопросы по тексту в форме тестовых заданий:
В каком (их) предложении (ях) выражена основная мысль автора?
А) 1 Б)21-24 В)25-29 Г)34-36
2 Какое средство используется в предложениях 4-6?
А) вводные слова и предложения В) неполные предложения
Б) лексические синонимы Г) риторический вопрос
3 Замените слово «хлопнуть» в предложении «Тогда можно рассердиться и хлопнуть дверью" стилистически нейтральным синонимом:
а) хлопотать б) демонстративно уйти
б) ударять в) производить резкие звуки
Физкультминутка
Задания с кратким ответом
Из предложений 16-18 выписать слово, в котором правописание приставки зависит от глухости/звонкости звука, обозначаемой следующей после приставки буквой.
Из предложений 12-15 выписать слово, где происходит озвончение согласного.
Из предложения 17 выписать словосочетание со связью примыкание.
Из предложения 10 выписать грамматическую основу.
Среди предложений 30-36 отметьте номер сложносочиненного предложения.
Номера запятых с какими цифрами обозначают запятые при сравнительном обороте: Ты будешь думать о дне своего позора даже после смерти матери, (1) и эта мысль, (2) как незаживающая рана, (3) будет то затихать, (4) то пробуждаться.
Из предложений 31-33 выпишите слово, обладающее следующими морфологическими признаками: действительное причастие прошедшего времени, совершенного вида.
Из предложения 3 выпишите слово с орфограммой “Непроизносимая согласная в корне слова” .
Какой вид подчинительной связи использован в словосочетании «суровых дней»?
III. ЭТАП ВСЕСТОРОННЕЙ ПРОВЕРКИ ЗНАНИЙ.
1. Задание на правописание приставок на –з (-с) (у доски 1 ученик)
Беззвучные слезы, можно рассердиться, вздрагивали плечи, не расслышал хлопнувшей двери, растаял мгновенно, разглядывает что-то, бесследно исчезнуть, избежать беды.
2. Разделите слова на 3 группы:(у доски 1 ученик)
- с приставками на з и с
- с приставкой с-
- без приставки
…бавить, ра…ница, ра…бавить, …дание, …бегать, бе…цветный, …дешний, ни…ший, во…ница, и…царапать, бе…предельный, …дороваться, …делать.
3. Конструкции предложений с союзомИ, знаки препинания в них. Охарактеризуйте предложения:
1.Она подошла к окну и, не оглядываясь, тихо сказала.
2. Я подумал, что она разглядывает что-то, и тоже подошел к окну.
3. Тогда можно рассердиться и хлопнуть дверью, но пройдут годы, и стыд настигнет тебя.
4. К утру дождь перестал и в воздухе запахло свежестью.
5. Селезень, поистративший свою весеннюю красоту и изрядно отощавший, кормится безо всякой опаски.
6. Рыбаки сидели на берегу озера, греясь у костра, и, не очень торопясь, вытаскивали рыбу из сетей.
7. Когда наступил вечер, небо сплошь заволокло тучами и пошел дождь.
4. Укажите, в каком слове допущена орфографическая ошибка.
До деревни оставалось всего (А) пол-километра, а (В) в дали (С) по-прежнему стеной стоит дубовый лес.
1)А 2)В 3)С 4)А+В 5)ошибок нет
Подведение итогов урока
Вернемся к нашему тексту Ю.Яковлева, поэме в прозе «Сердце земли», посвященной Матери. Она заканчивается так: «Я глажу траву Пискаревского кладбища. Я ищу сердце матери. Оно не может истлеть. Оно стало сердцем Земли». Герой приходит на могилу матери, трогает ладошкой. Сердце матери как сердце земли: все чувствует, понимает, может быть, простит.
- Всегда ли мы ласковы с мамами? А мамы как относятся к вам?
- Какой вывод для себя вы сделали, прочитав этот отрывок?
Звучит музыка
Матери, как наиболее значимой личности в жизни практически каждого человека, посвящено множество произведений искусства.
Художники во все времена обращались к изображению матери, вкладывая в этот образ красоту и гармонию мира, самые возвышенные чувства и всю духовную силу человечества.
В литературе еще М.Горький писал: « Прославим женщину – Мать, неиссякаемый источник все побеждающей жизни!»
И какие строки о ней создавались! Особенно в годы войны.

Он жить продолжал, удивляя врачей,
Но рядом с ним была его мать,И смерть не могла его доломать.
Двадцать дней и двадцать ночей
Она не сводила с него очей.
Утром на двадцать первые сутки
Она заснула на полминутки.
И чтобы не разбудить ее,
Он сердце остановил свое… (Борис Лебедев(1911-1945))
Ребята, я желаю вам быть с матерями такими же внимательными и заботливыми, как они к вам относятся.
ЭТАП ИНФОРМАЦИИ УЧАЩИХСЯ О ДОМАШНЕМ ЗАДАНИИ, ИНСТРУКТАЖ ПО ЕГО ВЫПОЛНЕНИЮ.
Домашнее задание. Написать сочинение-рассуждение на одну из тем
«Самый дорогой мой человек»
«Если б не было тебя…»
«При солнышке тепло, при матери добро»
Подведение итогов работы в классе
Объявление оценок и работа с дневниками