· В чем Н.А. Добролюбов видит задачу литературного критика?
· Какие требования критик предъявляет к литературе?
· Какой тип героя впервые изобразил А.Н. Островский?
· Что такое «темное царство», по каким принципам оно живее и каково его состояние в эпоху, запечатленную в «Грозе»?
· Какова общая оценка пьесы Н.А. Добролюбовым? Какие 2 фактора определяют «просветленность» финала?
· Какой натурой предстает Катерина в статье Добролюбова? Как объяснены психологические и социальные причины ее любви к Борису?
· Какова характеристика образов Тихона и Бориса?
· Как критик оценивает события пятого акта пьесы? Какова, по мнению Добролюбова, общая тональность финала?
Незадолго до появления на сцене "Грозы" мы разбирали очень подробно все произведения Островского. Если читатели не забыли, − мы пришли тогда к тому результату, что Островский обладает глубоким пониманием русской жизни и великим уменьем изображать резко и живо самые существенные ее стороны. "Гроза" вскоре послужила новым доказательством справедливости нашего заключения. Самым лучшим способом критики мы считаем изложение самого дела так, чтобы читатель сам, на основании выставленных фактов, мог сделать свое заключение. Мы группируем данные, делаем соображения об общем смысле произведения, указываем на отношение его к действительности, в которой мы живем, выводим свое заключение и пытаемся обставить его возможно лучшим образом, но при этом всегда стараемся держаться так, чтобы читатель мог совершенно удобно произнести свой суд между нами и автором. И мы всегда были того мнения, что только фактическая, реальная критика и может иметь какой-нибудь смысл для читателя. Если в произведении есть что-нибудь, то покажите нам, что в нем есть: это гораздо лучше, чем пускаться в соображения о том, чего в нем нет и что бы должно было в нем находиться. Мерою достоинства писателя или отдельного произведения мы принимаем то, насколько служат они выражением естественных стремлений известного времени и народа. Естественные стремления человечества, приведенные к самому простому знаменателю, могут быть выражены в двух словах: "чтоб всем было хорошо". Понятно, что, стремясь к этой цели, люди, по самой сущности дела, сначала должны были от нее удалиться: каждый хотел, чтоб ему было хорошо, и, утверждая свое благо, мешал другим; устроиться же так, чтоб один другому не мешал, еще не умели. Литератору до сих пор предоставлена была небольшая роль в этом движении человечества к естественным началам, от которых оно отклонилось. По существу своему, литература не имеет деятельного значения, она только или предполагает то, что нужно сделать, или изображает то, что уже делается и сделано. В первом случае, то есть в предположениях будущей деятельности, она берет свои материалы и основания из чистой науки; во втором - из самых фактов жизни. Таким образом, вообще говоря, литература представляет собою силу служебную, которой значение состоит в пропаганде, а достоинство определяется тем, что и как она пропагандирует. В литературе, впрочем, являлось до сих пор несколько деятелей, которые в своей пропаганде стоят так высоко, что их не превзойдут ни практические деятели для блага человечества, ни люди чистой науки. Эти писатели были одарены так богато природою, что умели как бы по инстинкту приблизиться к естественным понятиям и стремлениям, которых еще только искали современные им философы с помощью строгой науки. Мало того: истины, которые философы только предугадывали в теории, гениальные писатели умели схватывать в жизни и изображать в действии. Таким образом, служа полнейшими представителями высшей степени человеческого сознания в известную эпоху и с этой высоты обозревая жизнь людей и природы и рисуя ее перед нами, они возвышались над служебного ролью литературы и становились в ряд исторических деятелей, способствовавших человечеству в яснейшем сознании его живых сил и естественных наклонностей. Таков был Шекспир. Таким образом, признавая за литературою главное значение разъяснения жизненных явлений, мы требуем от нее одного качества, без которого в ней не может быть никаких достоинств, именно - правды. Надо, чтобы факты, из которых исходит автор и которые он представляет нам, были представлены верно. Как скоро этого нет, литературное произведение теряет всякое значение, оно становится даже вредным, потому что служит не к просветлению человеческого сознания, а, напротив, еще к большему помраченью. И тут уже напрасно стали бы мы отыскивать в авторе какой-нибудь талант, кроме разве таланта враля. В произведениях исторического характера правда должна быть фактическая; в беллетристике, где происшествия вымышлены, она заменяется логическою правдою, то есть разумной вероятностью и сообразностью с существующим ходом дел. Но правда есть необходимое условие, а еще не достоинство произведения. О достоинстве мы судим по широте взгляда автора, верности понимания и живости изображения тех явлений, которых он коснулся. Повторим здесь только одно замечание, необходимое для того, чтобы поборники чистого искусства не обвинили нас опять в навязыванье художнику "утилитарных тем". Мы нисколько не думаем, чтобы всякий автор должен был создавать свои произведения под влиянием известной теории; он может быть каких угодно мнений, лишь бы талант его был чуток к жизненной правде. Художественное произведение может быть выражением известной идеи - не потому, что автор задался этой идеей при его создании, а потому, что автора его поразили такие факты действительности, из которых эта идея вытекает сама собою. Читатели "Современника" помнят, может быть, что мы поставили Островского очень высоко, находя, что он очень полно и многосторонне умел изобразить существенные стороны и требования русской жизни. Современные стремления русской жизни, в самых обширных размерах, находят свое выражение в Островском, как комике, с отрицательной стороны. Рисуя нам в яркой картине ложные отношения, со всеми их последствиями, он чрез то самое служит отголоском стремлений, требующих лучшего устройства. Произвол, с одной стороны, и недостаток сознания прав своей личности, с другой, - вот основания, на которых держится все безобразие взаимных отношений, развиваемых в большей части комедий Островского; требования права, законности, уважения к человеку - вот что слышится каждому внимательному читателю из глубины этого безобразия. Но не он сочинил эти типы, так точно как не он выдумал и слово "самодур". То и другое взял он в своей жизни. Ясно, что жизнь, давшая материалы для таких комических положений, в какие ставятся часто самодуры Островского, жизнь, давшая им и приличное название, не поглощена уже вся их влиянием, а заключает в себе задатки более разумного, законного, правильного порядка дел. И действительно, после каждой пьесы Островского каждый чувствует внутри себя это сознание и, оглядываясь кругом себя, замечает то же в других. Куда вы ни оглянетесь, везде вы видите пробуждение личности, представление ею своих законных прав, протест против насилия и произвола, большею частию еще робкий, неопределенный, готовый спрятаться, но все-таки уже дающий заметить свое существование. Таким образом, борьба, требуемая теориею от драмы, совершается в пьесах Островского не в монологах действующих лиц, а в фактах, господствующих над ними. Часто сами персонажи комедии не имеют ясного или вовсе никакого сознания о смысле своего положения и своей борьбы; но зато борьба весьма отчетливо и сознательно совершается в душе зрителя, который невольно возмущается против положения, порождающего такие факты. И вот почему мы никак не решаемся считать ненужными и лишними те лица пьес Островского, которые не участвуют прямо в интриге. С нашей точки зрения, эти лица столько же необходимы для пьесы, как и главные: они показывают нам ту обстановку, в которой совершается действие, рисуют положение, которым определяется смысл деятельности главных персонажей пьесы. В "Грозе" особенно видна необходимость так называемых "ненужных" лиц: без них мы не можем понять лица героини и легко можем исказить смысл всей пьесы, что и случилось с большею частию критиков. "Гроза", как вы знаете, представляет нам идиллию "темного царства", которое мало-помалу освещает нам Островский своим талантом. Но что же им делать, как не спать, когда они сыты? Их жизнь течет ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо земли может изменяться как ему угодно, мир может начать новую жизнь на новых началах, - обитатели города Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире. Смолоду еще показывают некоторую любознательность, но пищи взять ей неоткуда: сведения заходят к ним, точно в древней Руси времен Даниила Паломника, только от странниц, да и тех уж нынче немного настоящих-то; приходится довольствоваться такими, которые "сами, по немощи своей, далеко не ходили, а слыхать много слыхали", как Феклуша в "Грозе". От них только и узнают жители Калинова о том, что на свете делается; иначе они думали бы, что весь свет таков же, как и их Калинов, и что иначе жить, чем они, совершенно невозможно. Но и сведения, сообщаемые Феклушами, таковы, что не способны внушить большого желания променять свою жизнь на иную. Феклуша принадлежит к партии патриотической и в высшей степени консервативной; ей хорошо среди благочестивых и наивных калиновцев: ее и почитают, и угощают, и снабжают всем нужным; И это вовсе не оттого, чтобы люди эти были глупее и бестолковее многих других, которых мы встречаем в академиях и ученых обществах. Нет, все дело в том, что они своим положением, своею жизнью под гнетом произвола все приучены уже видеть безотчетность и бессмысленность и потому находят неловким и даже резким настойчиво доискиваться разумных основании в чем бы то ни было. Самодурство стремится узаконить себя и установить как незыблемую систему. Оттого оно, вместе с таким широким понятием о своей собственной свободе, старается, однако же, принять все возможные меры, чтобы оставить эту свободу навсегда только за собой, чтобы оградить себя от всяких дерзких попыток. Для достижения этой цели оно признает как будто некоторые высшие требования и хотя само против них тоже проступается, но пред другими стоит за них твердо. Несколько минут спустя после реплики, в которой Дикой так решительно отвергал, в пользу собственного каприза, все нравственные и логические основания для суждения о человеке, - этот же самый Дикой напускается на Кулигина, когда тот, для объяснения грозы, выговорил слово "электричество". "Ну, как же ты не разбойник, - кричит он: - гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А, говори: татарин?" И уж тут Кулигин не смеет ответить ему: "хочу так думать, и думаю, и никто мне не указ". Куда тебе, - он и объяснений-то своих представить не может: их принимают с ругательствами, да и говорить-то не дают. Поневоле тут резонировать перестанешь, когда на всякий резон кулак отвечает, и всегда в конце концов кулак остается правым... Но - чудное дело! - в своем непререкаемом, безответственном темном владычестве, давая полную свободу своим прихотям, ставя ни во что всякие законы и логику, самодуры русской жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему. Все, кажется, по-прежнему, все хорошо: Дикой ругает кого хочет; когда ему говорят: "как это на тебя никто в целом доме угодить не может!" - он самодовольно отвечает: "вот поди ж ты!" Кабанова держит по-прежнему в страхе своих детей, заставляет невестку соблюдать все этикеты старины, ест ее, как ржа железо, считает себя вполне непогрешимой и ублажается разными Феклушами.А все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя далеко она, еще и не видна хорошенько, но уже дает себя предчувствовать и посылает нехорошие видения темному произволу самодуров. Они ожесточенно ищут своего врага, готовы напуститься на самого невинного, на какого-нибудь Кулигина; но нет ни врага, ни виновного, которого могли бы они уничтожить: закон времени, закон природы и истории берет свое, и тяжело дышат старые Кабановы, чувствуя, что есть сила выше их, которой они одолеть не могут, к которой даже и подступить не знают как. Они не хотят уступать (да никто покамест и не требует от них уступок), А отчего она тревожится? Народ по железным дорогам ездит, - да ей-то что от этого? А вот, видите ли: она, "хоть ты ее всю золотом осыпь", не поедет по дьявольскому изобретению; а народ ездит все больше и больше, не обращая внимания на ее проклятия; разве это не грустно, разве не служит свидетельством ее бессилия? Об электричестве проведали люди, - кажется, что тут обидного для Диких и Кабановых? Но, видите ли, Дикой говорит, что "гроза в наказанье нам посылается, чтоб мы чувствовали", а Кулигин не чувствует, или чувствует совсем не то, и толкует об электричестве. Разве это не своеволие, не пренебрежение власти и значения Дикого? Не хотят верить тому, чему он верит, - значит, и ему не верят, считают себя умнее его; рассудите, к чему же это поведет? Недаром Кабанова замечает о Кулигине: "вот времена-то пришли, какие учители появились! Коли старик так рассуждает, чего уж от молодых-то требовать!" И Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила. Она предвидит конец их, старается поддержать их значение, но уже чувствует, что нет к ним прежнего почтения, что их сохраняют уже неохотно, только поневоле, и что при первой возможности их бросят. Теперь положение Диких и Кабановых далеко не так приятно: они должны заботиться о том, чтобы укрепить и оградить себя, потому что отовсюду возникают требования, враждебные их произволу и грозящие им борьбою с пробуждающимся здравым смыслом огромного большинства человечества. Отсюда возникает постоянная подозрительность, щепетильность и придирчивость самодуров: сознавая внутренно, что их не за что уважать, но не признаваясь в этом даже самим себе, они обнаруживают недостаток уверенности в себе мелочностью своих требований и постоянными, кстати и некстати, напоминаниями и внушениями о том, что их должно уважать. Эта черта чрезвычайно выразительно проявляется в "Грозе", в сцене Кабановой с детьми, когда она в ответ на покорное замечание сына: "могу ли я, маменька, вас ослушаться", - возражает: "не очень-то нынче старших-то уважают!" - и затем начинает пилить сына и невестку, так что душу вытягивает у постороннего зрителя. "Гроза" есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий; и при всем том большая часть читавших и видевших эту пьесу соглашается, что она производит впечатление менее тяжкое и грустное, нежели другие пьесы Островского (не говоря, разумеется, о его этюдах чисто комического характера). В "Грозе" есть даже что-то освежающее и ободряющее. Это "что-то" и есть, по нашему мнению, фон пьесы, указанный нами и обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства. Затем самый характер Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается нам в самой ее гибели. Дело в том, что характер Катерины, как он исполнен в "Грозе", составляет шаг вперед не только в драматической деятельности Островского, но и во всей нашей литературе. Он соответствует новой фазе нашей народной жизни, он давно требовал своего осуществления в литературе, [Характер Катерины] прежде всего поражает нас своею противоположностью всяким самодурным началам. Не с инстинктом буйства и разрушения, но и не с практической ловкостью улаживать для высоких целей свои собственные делишки, не с бессмысленным, трескучим пафосом, но и не с дипломатическим, педантским расчетом является он перед нами. Нет, он сосредоточенно-решителен, неуклонно верен чутью естественной правды, исполнен веры в новые идеалы и самоотвержен, в том смысле, что ему лучше гибель, нежели жизнь при тех началах, которые ему противны. Он водится не отвлеченными принципами, не практическими соображениями, не мгновенным пафосом, а просто натурою, всем существом своим. В этой цельности и гармонии характера заключается его сила и существенная необходимость его в то время, когда старые, дикие отношения, потеряв всякую внутреннюю силу, продолжают держаться внешнею, механическою связью. Мы спрашивали себя: как же, однако, определятся новые стремления в отдельной личности? какими чертами должен отличаться характер, которым совершится решительный разрыв с старыми, нелепыми и насильственными отношениями жизни? В действительной жизни пробуждающегося общества мы видели лишь намеки на решение наших вопросов, в литературе - слабое повторение этих намеков; но в "Грозе" составлено из них целое, уже с довольно ясными очертаниями; здесь является перед нами лицо, взятое прямо из жизни, но выясненное в сознании художника и поставленное в такие положения, которые дают ему обнаружить полнее и решительнее, нежели как бывает в большинстве случаев обыкновенной жизни. Решительный, цельный русский характер, действующий в среде Диких и Кабановых, является у Островского в женском типе, и это не лишено своего серьезного значения. Известно, что крайности отражаются крайностями и что самый сильный протест бывает тот, который поднимается наконец из груди самых слабых и терпеливых. Поприще, на котором Островский наблюдает и показывает нам русскую жизнь, не касается отношений чисто общественных и государственных, а ограничивается семейством; в семействе же кто более всего выдерживает на себе весь гнет самодурства, как не женщина? Ясно из этого, что если уж женщина захочет высвободиться из подобного положения, то ее дело будет серьезно и решительно. Какому-нибудь Кудряшу ничего не стоит поругаться с Диким: оба они нужны друг другу, и, стало быть, со стороны Кудряша не нужно особенного героизма для предъявления своих требований. Зато его выходка и не поведет ни к чему серьезному: поругается он, Дикой погрозит отдать его в солдаты, да не отдаст; Кудряш будет доволен тем, что отгрызся, а дела опять пойдут по-прежнему. Не то с женщиной: она должна иметь много силы характера уже и для того, чтобы заявить свое недовольство, свои требования. При первой же попытке ей дадут почувствовать, что она ничто, что ее раздавить могут. Она знает, что это действительно так, и должна смириться; иначе над ней исполнят угрозу - прибьют, запрут, оставят на покаянии, на хлебе и воде, лишат света дневного, испытают все домашние исправительные средства доброго старого времени и приведут-таки к покорности. Женщина, которая хочет идти до конца в своем восстании против угнетения и произвола старших в русской семье, должна быть исполнена героического самоотвержения, должна на все решиться и ко всему быть готова. Каким образом может она выдержать себя? Где взять ей столько характера? На это только и можно отвечать тем, что естественных стремлений человеческой природы совсем уничтожить нельзя. Натура заменяет здесь и соображения рассудка и требования чувства и воображения: все это сливается в общем чувстве организма, требующего себе воздуха, пищи, свободы. Здесь-то и заключается тайна цельности характеров, появляющихся в обстоятельствах, подобных тем, какие мы видели в "Грозе" в обстановке, окружающей Катерину. Катерина вовсе не принадлежит к буйным характерам, никогда не довольным, любящим разрушать во что бы то ни стало... Напротив, это характер по преимуществу созидающий, любящий, идеальный. Вот почему она старается все осмыслить и облагородить в своем воображении; то настроение, при котором, по выражению поэта, Весь мир мечтою благородной Пред ним очищен и омыт…это настроение до последней крайности не покидает Катерину. Всякий внешний диссонанс она старается согласить с гармонией своей души, всякий недостаток покрывает из полноты своих внутренних сил. Грубые, суеверные рассказы и бессмысленные бредни странниц превращаются у ней в золотые, поэтические сны воображения, не устрашающие, а ясные, добрые. Бедны ее образы, потому что материалы, представляемые ей действительностью, так однообразны: но и с этими скудными средствами ее воображение работает неутомимо и уносит ее в новый мир, тихий и светлый. Она возмужала, в ней поснулись другие желания, более реальные; не зная иного поприща, кроме семьи, иного мира, кроме того, какой сложился для нее в обществе ее городка, она, разумеется, и начинает сознавать из всех человеческих стремлений то, которое всего неизбежнее и всего ближе к ней, - стремление любви и преданности. В прежнее время ее сердце было слишком полно мечтами, она не обращала внимания на молодых людей, которые на нее заглядывались, а только смеялась. Выходя замуж за Тихона Кабанова, она и его не любила, она еще и не понимала этого чувства; сказали ей, что всякой девушке надо замуж выходить, показали Тихона как будущего мужа, она и пошла за него, оставаясь совершенно индифферентною к этому шагу. У ней мало знания и много доверчивости, вот отчего до времени она не выказывает противодействия окружающим и решается лучше терпеть, нежели делать назло им. Но когда она поймет, что ей нужно, и захочет чего-нибудь достигнуть, то добьется своего во что бы то ни стало: тут-то и проявится вполне сила ее характера, не растраченная в мелочных выходках. Сначала, по врожденной доброте и благородству души своей, она будет делать все возможные усилия, чтобы не нарушить мира и прав других, чтобы получить желаемое с возможно большим соблюдением всех требований, какие на нее налагаются людьми, чем-нибудь связанными с ней; и если они сумеют воспользоваться этим первоначальным настроением и решатся дать ей полное удовлетворение, - хорошо тогда и ей и им. Но если нет, - она ни перед чем не остановится: закон, родство, обычай, людской суд, правила благоразумия - все исчезает для нее пред силою внутреннего влечения; она не щадит себя и не думает о других. Такой именно выход представился Катерине, и другого нельзя было ожидать среди той обстановки, среди которой она находится. Тихон является здесь простодушным и пошловатым, совсем не злым, но до крайности бесхарактерным существом, не смеющим ничего сделать вопреки матери. А мать - существо бездушное, кулак-баба, заключающая в китайских церемониях - и любовь, и религию, и нравственность. Между нею и между своей женой Тихон представляет один из множества тех жалких типов, которые обыкновенно называются безвредными, хотя они в общем-то смысле столь же вредны, как и сами самодуры, потому что служат их верными помощниками. Тихон сам по себе любил жену и готов бы все для нее сделать; но гнет, под которым он вырос, так его изуродовал, что в нем никакого сильного чувства, никакого решительного стремления развиться не может. В нем есть совесть, есть желание добра, но он постоянно действует против себя и служит покорным орудием матери, даже в отношениях своих к жене. Тихон тоже чувствует, что он не имеет чего-то нужного; в нем тоже есть недовольство; но оно находится в нем на такой степени, на какой, например, может быть влечение к женщине у десятилетнего мальчика с развращенным воображением. Поэтому самое искание свободы в нем получает характер уродливый и делается противным, как противен цинизм десятилетнего мальчика, без смысла и внутренней потребности повторяющего гадости, слышанные от больших. Тихон, видите, наслышан от кого-то, что он "тоже мужчина" и потому должен в семье иметь известную долю власти и значения; поэтому он себя ставит гораздо выше жены и, полагая, что ей уж так и бог судил терпеть и смиряться, - на свое положение под началом у матери смотрит как на горькое и унизительное. Катерина не капризничает, не кокетничает своим недовольством и гневом, - это не в ее натуре; она не хочет импонировать на других, выставиться и похвалиться. Напротив, живет она очень мирно и готова всему подчиниться, что только не противно ее натуре; принцип ее, если б она могла сознать и определить его, был бы тот, чтобы как можно менее своей личностью стеснять других и тревожить общее течение дел. Она терпит до тех пор, пока не заговорит в ней какой-нибудь интерес, особенно близкий ее сердцу и законный в ее глазах, пока не оскорблено в ней будет такое требование ее натуры, без удовлетворения которого она не может оставаться спокойною. Тогда она уж ни на что не посмотрит. Она не будет прибегать к дипломатическим уловкам, к обманам и плутням, - не такова она. Все против Катерины, даже и ее собственные понятия о добре и зле. В этой страсти заключается для нее вся жизнь; вся сила ее натуры, все ее живые стремления сливаются здесь. К Борису влечет ее не одно то, что он ей нравится, что он и с виду и по речам не похож на остальных, окружающих ее; к нему влечет ее и потребность любви, не нашедшая себе отзыва в муже, и оскорбленное чувство жены и женщины, и смертельная тоска ее однообразной жизни, и желание воли, простора, горячей, беззапретной свободы. Приехал муж, и жизнь ей стала не в жизнь. Надо было таиться, хитрить; она этого не хотела и не умела; надо было опять воротиться к своей черствой, тоскливой жизни, - это ей показалось горче прежнего. Да еще надо было бояться каждую минуту за себя, за каждое свое слово, особенно перед свекровью; надо было бояться еще и страшной кары для души... Такое положение невыносимо было для Катерины: дни и ночи она все думала, страдала, экзальтировала свое воображение, и без того горячее, и конец был тот, что она не могла вытерпеть, - при всем народе, столпившемся в галерее старинной церкви, покаялась во всем мужу. Что остается ей? Пожалеть о неудачной попытке вырваться на волю и оставить свои мечты о любви и счастье, как уже покинула она радужные грезы о чудных садах с райским пением. Остается ей покориться, отречься от самостоятельной жизни и сделаться беспрекословной угодницей свекрови, кроткою рабою своего мужа и никогда уже не дерзать на какие-нибудь попытки опять обнаружить свои требования... Но нет, не таков характер Катерины; не затем отразился в ней новый тип, создаваемый русскою жизнью, - чтобы сказаться только бесплодной попыткой и погибнуть после первой неудачи. Нет, она уже не возвратится к прежней жизни: если ей нельзя наслаждаться своим чувством, своей волей вполне законно и свято, при свете белого дня, перед всем народом, если у нее вырывают то, что нашла она и что ей так дорого, она ничего тогда не хочет в жизни, она и жизни не хочет. Пятый акт "Грозы" составляет апофеозу этого характера, столь простого, глубокого и так близкого к положению и к сердцу каждого порядочного человека в нашем обществе. Никаких ходуль не поставил художник своей героине, он не дал ей даже героизма, а оставил ее той же простой, наивной женщиной, какой она являлась перед нами и до "греха" своего. Грустно, горько такое освобождение; но что же делать, когда другого выхода нет. Хорошо, что нашлась в бедной женщине решимость хоть на этот страшный выход. В том и сила ее характера, оттого-то "Гроза" и производит на нас впечатление освежающее, как мы сказали выше. Без сомнения, лучше бы было, если б возможно было Катерине избавиться другим образом от своих мучителей или ежели бы окружающие ее мучители могли измениться и примирить ее с собою и с жизнью. Но ни то, ни другое - не в порядке вещей. Нет, ей бы нужно было не то, чтоб ей что-нибудь уступили и облегчили, а то, чтобы свекровь, муж все окружающие сделались способны удовлетворить тем живым стремлениям, которыми она проникнута, признать законность ее природных требований, отречься от всяких принудительных прав на нее и переродиться до того, чтобы сделаться достойным ее любви и доверия. Нечего и говорить о том, в какой мере возможно для них такое перерождение... Менее невозможности представляло бы другое решение - бежать с Борисом от произвола и насилия домашних. Несмотря на строгость формального закона, несмотря на ожесточенность грубого самодурства, подобные шаги не представляют невозможности сами по себе, особенно для таких характеров, как Катерина. Но тут-то и всплывает перед нами на минуту камень, который держит людей в глубине омута, названного нами "темным царством". Камень этот - материальная зависимость. Борис ничего не имеет и вполне зависит от дяди - Дикого; Дикой с Кабановыми уладили, чтоб его отправить в Кяхту, и, конечно, не дадут ему взять с собой Катерину. Оттого он и отвечает ей: "нельзя, Катя; не по своей воле я еду, дядя посылает, уж и лошади готовы", и пр. Борис - не герой, он далеко не стоит Катерины, она и полюбила-то его больше на безлюдье. Он хватил "образования" и никак не справится ни с старым бытом, ни с сердцем своим, ни с здравым смыслом, - ходит точно потерянный. Словом, это один из тех весьма нередких людей, которые не умеют делать того, что понимают, и не понимают того, что делают. Тип их много раз изображался в нашей беллетристике - то с преувеличенным состраданием к ним, то с излишним ожесточением против них. Островский дает их нам так, как они есть, и с особенным ему уменьем рисует двумя-тремя чертами их полную незначительность, хотя, впрочем, не лишенную известной степени душевного благородства. О Борисе нечего распространяться: он, собственно, должен быть отнесен тоже к обстановке, в которую попадает героиня пьесы. Он представляет одно из обстоятельств, делающих необходимым фатальный конец ее. Будь это другой человек и в другом положении - тогда бы и в воду бросаться не надо. Но в том-то и дело, что среда, подчиненная силе Диких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособных воспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении с такими характерами, как Катерина. Мы сказали выше несколько слов о Тихоне; Борис - такой же в сущности, только "образованный". Образование отняло у него силу делать пакости, - правда; но оно не дало ему силы противиться пакостям, которые делают другие; оно не развило в нем даже способности так вести себя, чтобы оставаться чуждым всему гадкому, что кишит вокруг него. Нет, мало того, что не противодействует, он подчиняется чужим гадостям, он волей-неволей участвует в них и должен принимать все их последствия Впрочем, о значении материальной зависимости, как главной основы всей силы самодуров в "темном царстве", мы пространно говорили в наших прежних статьях. Поэтому здесь только напоминаем об этом, чтобы указать решительную необходимость того фатального конца, какой имеет Катерина в "Грозе", и, следовательно, решительную необходимость характера, который бы, при данном положении, готов был к такому концу. Мы уже сказали, что конец, этот кажется нам отрадным; легко понять, почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе, он говорит ей, что уже нельзя идти дальше, нельзя долее жить с ее насильственными, мертвящими началами. В Катерине видим мы протест против кабановских понятий о нравственности, протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашней пыткой и над бездной, в которую бросилась бедная женщина.
30.03.2013 43270 0Урок
68
Картины Гражданской войны
в романе Шолохова «Тихий Дон»
Цели: определить приемы изображения картин Гражданской войны в романе Шолохова, проследить, как переплетаются трагедия целого народа и судьба одного человека, как отражается проблема гуманизма в эпопее.
Ход урока
I. Вступительная беседа.
– Вы уже познакомились с романом М. А. Шолохова «Тихий Дон». О чем эта книга?
Уже в названии романа-эпопеи М. А. Шолохова заложен символический смысл. Дон – равнинная река, тихая, спокойная. В непогоду же буен он и опасен, как море, как океан. Накрывает он страшной волной Григория и Аксинью во время рыбалки, подобно стихии страсти, соединившей их судьбы. Зимой в полынью мгновенно проваливается лошадь с санями Пантелея Прокофьевича Мелехова, чудом спасается он сам…
В старинных казачьих песнях о батюшке «тихом Доне», который то «чистехонек», то «мутен» бежит, сосредоточено главное противоречие, присущее казачьему племени, соединившее в одних и тех же людях несоединимое: самую мирную созидательную профессию землепашца с воинской доблестью, с постоянной готовностью к войне, а значит, смерти, разрушению.
– Что вы знаете из истории казачества?
Исторически казаки – свободолюбивый народ; русские бунтари – Степан Разин, Емельян Пугачев из казаков. Но и самые верные, отборные царские войска, подавлявшие революции и чинившие погромы, – казачьи сотни. Отряды, первыми идущие по полю брани во время Первой мировой войны, – казачьи сотни.
Еще острее противоречия эти проявляются в горькое время, когда Дон становится местом братоубийственной войны и разделяет уже не берега, а людей, принося в курени казаков страшные вести. Так звучит тема войны. Об этом роман Шолохова.
В «военных» главах есть и батальные сцены, но они не интересны автору сами по себе. Писатель по-своему решает коллизию «человек на войне». В «Тихом Доне» мы не найдем описания подвигов, любования геройством, воинской отвагой, упоения боем, что было бы естественно в рассказе о казаках. Шолохова интересует другое – что делает с человеком война.
II. Лекция с опорой на текст.
«Тихий Дон» – это роман о судьбах народа в переломную эпоху. Знакомясь с героями произведения, мы заметим у каждого свою способность переживания и осмысления войны, но «чудовищную нелепицу войны» почувствуют все.
1. Сообщение ученика об изображении Первой мировой войны в романе.
Антитезой мирной жизни в «Тихом Доне» станет война, сначала п ервая мировая, потом г ражданская. Эти войны пройдутся по хуторам и станицам, у каждой семьи будут жертвы. Начиная с третьей части романа трагическое определяет тональность повествования. Этот мотив звучит уже в эпиграфе и обозначается датой «В марте 1914…»
Сцепление коротких эпизодов, тревожная тональность, переданная словами: «сполох», «мобилизация», «война», – все это связано с датой – 1914. Писатель дважды ставит в отдельную строку слово «Война…» «Война!» Произнесенное с разной интонацией, оно заставляет читателя задуматься над страшным смыслом происходящего. Это слово перекликается с репликой старика-железнодорожника, заглянувшего в вагон, где «парился с остальными тридцатью казаками Петро Мелехов»:
« – Милая ты моя... говядинка! – И долго укоризненно качал головой».
Выраженная в этих словах эмоция содержит и обобщение. Более открыто оно высказано в конце седьмой главы: «Эшелоны…Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серошинельную кровь».
Глазами казаков мы увидим, как «вызревшие хлеба топтала конница», как сотня «железными подковами мнет хлеб», как «первая шрапнель покрыла ряды неубранной пшеницы». И каждый, глядя на «неубранные валы пшеницы, на полегший под копытами хлеб», вспоминал свои десятины и «черствел сердцем». Эти воспоминания-наплывы освещают как бы изнутри ту драматическую ситуацию, в которой оказались казаки на войне.
Перечитывается эпизод «Григорий убивает австрийца» (часть 3, глава 5).
После прочтения эпизода вспоминаются слова Л. Н. Толстого: «Война есть сумасшествие». Сумасшествие не только потому, что обесценивает жизнь, но и потому, что калечит душу и затмевает разум.
Именно «распаленный безумием, творившимся кругом», ринется Григорий Мелехов с шашкой на обеспамятевшего от страха австрийца «без винтовки, с кепи, зажатым в кулаке» (кн. 1, ч. 3, гл 5).
Ощущающий свою беззащитность, австриец в изображении Шолохова обречен на смерть: «Квадратное, удлиненное страхом лицо австрийца чугунно чернело. Он по швам держал руки, часто шевелил пепельными губами… Григорий встретился с австрийцем взглядом. На него мертво глядели залитые смертным ужасом глаза…»
Жуткая картина во всех подробностях долго будет стоять перед глазами Григория, мучительные воспоминания будут долго беспокоить его. При встрече с братом он признается: «Я, Петро, уморился душой. Я зараз недобитый какой… Будто под мельничными жерновами побывал, перемяли они и выплюнули… Меня совесть убивает…»
Григорий с интересом наблюдал за изменениями, происходившими с товарищами по сотне: «Перемены вершились на каждом лице, каждый по-своему вынашивал в себе и растил семена, посеянные войной». Автор останавливает наше внимание на тех, кого считает «нравственно искалеченными» войной.
Глазами Григория читатель увидит «боль и недоумение», таящиеся в уголках губ Прохора Зыкова, заметит, как «обуглился и почернел, нелепо похахивал» однохуторянин Григория Емельян Грошев, услышит, как наполнилась «тяжкими непристойными ругательствами» речь Егорки Жаркова.
Наиболее зловещей фигурой будет, конечно, Алексей Урюпин, по прозвищу Чубатый, преподающий Григорию не столько «сложную технику удара», сколько легкую технику убийства: «Человека руби смело. Мягкий он, человек, как тесто… Ты казак, твое дело – рубить, не спрашивая. В бою убить врага – святое дело… Поганый он, человек… нечисть, смердит на земле, живет вроде гриба-поганки» (кн.1, ч. 3, гл. 12).
Перемены и в самом Григории были разительны: его «гнула… война, высасывала с лица его румянец, красила его желчью». И внутренне он стал совершенно другим: «Огрубело сердце, зачерствело, будто солончак в засуху, и как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости… знал, что больше не засмеяться ему, как прежде; знал, что трудно ему, целуя ребенка, открыто глянуть в ясные глаза; знал Григорий, какой ценой заплатил за полный бант крестов и производства» (часть 4, глава 4).
В эпическое повествование врывается голос автора: «Властно тянули к себе родимые курени, и не было такой силы, что могла бы удержать казаков от стихийного влечения домой». Каждому хотелось дома побывать, «хучь одним глазком глянуть». И, словно выполняя это желание, Шолохов рисует хутор, «по-вдовьему обескровленный», где «шла жизнь на сбыв – как полая вода в Дону». Авторский текст звучит в унисон со словами старинной казачьей песни, которая стала эпиграфом романа.
Так через батальные сцены, через острые переживания героев, через пейзажные зарисовки, описание-обобщение, лирические отступления Шолохов ведет нас к осмыслению «чудовищной нелепицы войны».
2. Изображение Шолоховым картин г ражданской войны.
Учитель .Свою оценку роману «Тихий Дон» дает писатель Б. Васильев, по-своему истолковывая суть гражданской войны: (можно записать на доске и в тетрадях): «Это эпопея в полном смысле слова, отразившая самое главное в нашей г ражданской войне – чудовищные колебания, метания нормального, спокойного семейного человека. И это сделано, с моей точки зрения, великолепно. На одной судьбе показан весь излом общества. Пусть он казак, все равно он в первую очередь крестьянин, земледелец. Он кормилец. И вот ломка этого кормильца и есть вся г ражданская война в моем понимании».
В конце урока у вас есть возможность сравнить свои впечатления об изображении Шолоховым г ражданской войны с этим мнением.
Роман Шолохова конкретно-историчен по своей фабуле. Донщина – вот центр притяжения всех событий. Станицы, хутора по берегам Дона, Хопра, Медведицы. Казачьи курени. Полынные степи с затравевшим гнездоватым следом конского копыта. Курганы в мудром молчании, берегущие старинную казачью славу. Край, по которому так опустошительно прошла междоусобица г ражданской войны. В романе присутствует сама история Дона, выверенная, документированная, – действительные события, исторические имена, точная датировка, приказы, резолюции, телеграммы, письма, абсолютно точные маршруты военных походов. Судьбы героев соотнесены с этой исторической реальностью.
Некоторые исследователи романа, касаясь трагических событий на Дону, обвиняли казаков. В этом есть правда. Но далеко не полная. Горячо обсуждалась донская проблема уже в 20–30-е годы. В. А. Антонов-Овсеенко, например, в книге «Записки о гражданской войне», говоря о шатком поведении крестьянства на Дону, Украине и в других местах, отмечал в ряду причин не только экономическую основу средних слоев населения, но и то, что усиливало колебания, вызывало эксцессы: перегибы в проведении земельной политики, насильственное насаждение коммун, бестактность со стороны некоторых руководителей, не считавшихся с коренным населением, бандитское поведение «анархистского сброда», влившегося в красноармейские отряды.
Шолохов повествует о тяжелом моральном состоянии народа, который испытывает жестокость и со стороны «красных», и со стороны «белых». Автор никому не прощает жестокости. А она была всюду. Казак Федор Подтелков устроил самосуд над пленными офицерами, рубит есаула Чернецова, а затем, теряя всякое самообладание, отдает команду: «Руби их всех!». Не прощает этого Шолохов, как и не менее безрассудное и еще более кровавое судилище в хуторе Пономареве – казнь Подтелкова и всего отряда. Не прощает он садисту Митьке Коршунову расправы над пленными красноармейцами и старушкой, матерью Михаила Кошевого. Но многим поступкам и самого Кошевого нет оправдания: вспомните, как казнит он столетнего деда Гришаку, который пользовался всеобщим уважением в хуторе за бескорыстие и справедливость, поджигает курени казаков.
Многие в 1928 году удивились необычному в нашей литературе – концовке в торой книги романа. На Дону полыхает г ражданская война. Погибает красногвардеец Валет. Яблоновские казаки похоронили его. «Вскоре приехал с ближнего хутора какой-то старик, вырыл в головах могилы ямку, поставил на свежеоструганном дубовом устое часовню. Под треугольным навесом её в темноте теплился скорбный лик божьей матери, внизу на карнизе навеса мохнатилась черная вязь славянского письма:
В годину смуты и разврата
Не осудите, братья, брата.
Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску».
– В чем суть такого финала?
Суть состояла в том, что Шолохов напоминает о стремлении народа утвердить нормы нравственности, которые складывались веками и часто связывались с образами религиозного происхождения. Скорбный лик божьей матери и надпись говорили о том, что пора прекратить раздор и кровопролитие, братоубийственную войну, остановиться, одуматься, обрести согласие, вспомнить о предназначении жизни, которое утверждает природа.
III. Итог. Творческая работа.
Каковы ваши впечатления от картин «чудовищной нелепицы войны»?
Напишите свои рассуждения, взяв эпиграфом слова
В годину смуты и разврата
Не осудите, братья, брата.
Домашнее задание.
Подготовиться (в группах) к семинару по образу Григория Мелехова, главного героя романа Шолохова «Тихий Дон».
Разделы: Литература
Класс: 11
Цель урока: показать гражданское и писательское мужество Шолохова, одним из первых сказавших правду о гражданской войне как о трагедии народа.
Оборудование: репродукции картин, отображающих Первую мировую и гражданскую войны; DVD-проигрыватель, телевизор, компьютер, проектор, записи звуков природы, эпизоды из к/ф “Тихий Дон”, эпиграф на экране.
Методические приемы: беседа, анализ эпизодов, повторение изученного (произведения, посвященные судьбе народа в годы войны), использование метапредметных связей с историей.
Ход урока
Вступление.
М.А. Шолохов, будучи молодым писателем, в возрасте 22-27 лет пишет роман-эпопею “Тихий Дон”. Во время работы его настольной книгой был роман-эпопея “Война и мир” Л.Толстого.
Действие “Тихого Дона” продолжается около 10-ти лет, с мая 1912 по март 1922 год (они захватывают более 700 персонажей (записать на доске или проецировать даты))
Какие исторические события охвачены Шолоховым в романе?
(Подробно описывается жизнь на Дону в последние годы перед Первой мировой войной. Её начало показано в 3 ч. I кн., действие которой заканчивается в ноябре 1914 г.
Между I-II кн. – временной перерыв, 4 ч. открывается словами “1916 год. Октябрь”. Остается лишь несколько месяцев до Февральской революции и год – до Октябрьской. Но главный герой в этих событиях не участвует. Далее описывается попытка установления Советской власти на Дону.
В III кн. (6 ч.) и IV кн. (7 ч.) Верхнедонское восстание 1919 г.
Война - сначала Первая мировая, потом гражданская – показана Шолоховым как антитеза мирной жизни. “Чудовищная нелепица войны” проходит по хуторам и станицам, принося горе в каждую семью. Семья становится зеркалом, своеобразно отражающим события мирной истории.
Тема урока:
“Война и мир в романе М.А.Шолохова “Тихий Дон” (запись в тетрадь)
Наша задача – разобраться в сложном содержании романа, понять авторскую версию событий, очертить круг проблем, поставленных Шолоховым; вслед за ним проследить судьбу человека, судьбу народа, прошедшего через Первую мировую и гражданскую войны.
Беседа по 3-4 частям первой книги романа.
Прочитайте эпиграф к книге I.
Не сохами-то славная землюшка наша распахана...
Распахана наша землюшка лошадиными копытами,
А засеяна славная землюшка казацкими головами,
Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами,
Цветет наш батюшка тихий Дон сиротами,
Наполнена волна в тихом Дону отцовскими,
материнскими слезами.Ой ты, наш батюшка тихий Дон!
Ой, что же ты, тихий Дон, мутнехонек течешь?
Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи!
Со дна меня, тиха Дона, студены ключи бьют,
Посередь меня, тиха Дона, бела рыбица мутит,
Старинные казачьи песни
Какую роль он играет в 3 ч. романа?
(Трагический мотив эпиграфа из старинной казачьей песни перекликается со страницами 3 ч. романа. Впервые появляется дата: “В марте 1914 года...” Этот год отделяет мир от войны. Весть о войне застает казаков за привычной работой – косили жито. На сходе у людей одна тревога – мобилизация, одна мысль – “они пущай воюют, а у нас хлеба не убратые!” Страшное слово война откликается выразительной репликой старичка-железнодорожника по отношению к новобранцам: “Милая ты моя... говядинка!” (кн. I., ч. 3, гл. 4))
Как Шолохов изображает события Первой мировой войны? (Чтение эпизодов)
Кн. I, ч. 3, гл. 5 “...В последних числах июня (армейский 12-ый казачий)полк выступил на маневры. По распоряжению штаба дивизии полк походным порядком прошел до города Ровно....”
“...- Стреляют! - почти крикнул Прохор.
Страх налил мутью его телячьи глаза. Григорий поднял голову: перед ним двигалась в такт с конской спиной серая шинель взводного урядника, сбоку млело поле с нескошенными делянами жита, с жаворонком, плясавшим на уровне телеграфного столба....”
“...Сотня подтянулась к деревушке. Во дворах кишат солдаты; в хатах -суетня: хозяева собираются выезжать. Всюду на лицах жителей лежала печать смятения и растерянность. В одном дворе Григорий, проезжая, видел: солдаты развели огонь под крышей сарая, а хозяин - высокий седой белорус, - раздавленный гнетом внезапного несчастья, ходил мимо, не обращая внимания. Григорий видел, как семья его бросала на телегу подушки в красных наволочках, разную рухлядь, а хозяин заботливо нес сломанный обод колеса, никому не нужный, пролежавший на погребице, быть может, десяток лет...”
“...- Пики к бою, шашки вон, в атаку марш-марш! - обрезал есаул команду и выпустил коня.
Глухо охнула земля, распятая под множеством копыт. Григорий едва успел опустить пику (он попал в первый ряд), как конь, захваченный хлынувшим потоком лошадей, рванулся и понес, забирая вовсю. Впереди рябил на сером фоне поля подъесаул Полковников. Неудержно летел навстречу черный клин пахоты. Первая сотня взвыла трясучим колеблющимся криком, крик перенесло к четвертой сотне. Лошади в комок сжимали ноги и пластались, кидая назад
сажени. Сквозь режущий свист в ушах Григорий услышал хлопки далеких еще выстрелов. Первая цвинькнула где-то высоко пуля, тягучий свист ее забороздил стеклянную хмарь неба. Григорий до боли прижимал к боку горячее древко пики, ладонь потела, словно смазанная слизистой жидкостью. Свист перелетавших пуль заставлял его клонить голову к мокрой шее коня, в ноздри ему бил острый запах конского пота. Как сквозь запотевшие стекла бинокля,
видел бурую гряду окопов, серых людей, бежавших к городу. Пулемет без передышки стлал над головами казаков веером разбегающийся визг пуль; они рвали впереди и под ногами лошадей ватные хлопья пыли.
В середине грудной клетки Григория словно одубело то, что до атаки суетливо гоняло кровь, он не чувствовал ничего, кроме звона в ушах и боли в пальцах левой ноги....
Высокий белобровый австриец, с надвинутым на глаза кепи, хмурясь, почти в упор выстрелил в Григория с колена. Огонь свинца опалил щеку. Григорий повел пикой, натягивая изо всей силы поводья... Удар настолько был силен, что пика, пронизав вскочившего на ноги австрийца, до половины древка вошла в него. Григорий не успел, нанеся удар, выдернуть ее и, под тяжестью оседавшего тела, ронял, чувствуя на ней трепет и судороги, видя, как
австриец, весь переломившись назад (виднелся лишь острый небритый клин подбородка), перебирает, царапает скрюченными пальцами древко. Разжав пальцы, Григорий въелся занемевшей рукой в эфес шашки.
Австрийцы бежали в улицы предместья. Над серыми сгустками их мундиров
дыбились казачьи кони....”
Кн. I, ч. 3, гл. XIII “...Григорий дернул поводья, норовя зайти с подручной стороны, чтобы удобней было рубить; офицер, заметив его маневр, выстрелил из-под руки. Он расстрелял в Григория револьверную обойму и выхватил палаш. Три сокрушительных удара он, как видно искусный фехтовальщик, отразил играючи. Григорий, кривя рот, настиг его в четвертый раз, привстал на стременах (лошади их скакали почти рядом, и Григорий видел пепельно-серую, тугую, бритую щеку венгерца и номерную нашивку на воротнике мундира), он обманул бдительность венгерца ложным взмахом и, изменив направление удара, пырнул концом шашки, второй удар нанес в шею, где кончается позвоночный столб. Венгерец, роняя руку с палашом и поводья, выпрямился, выгнул грудь, как от укуса, слег на луку седла. Чувствуя чудовищное облегчение, Григорий рубанул его по голове. Он видел, как шашка по стоки въелась в кость выше уха.
Страшный удар в голову сзади вырвал у Григория сознание. Он ощутил во рту горячий рассол крови и понял, что падает, - откуда-то сбоку, кружась, стремительно неслась на него одетая жнивьем земля.
Жесткий толчок при падении на секунду вернул его к действительности. Он открыл глаза; омывая, их залила кровь. Топот возле уха и тяжкий дух лошади: "хап, хап, хап!" В последний раз открыл Григорий глаза, увидел раздутые розовые ноздри лошади, чей-то пронизавший стремя сапог. "Все", - змейкой скользнула облегчающая мысль. Гул и черная пустота.”
(Шолохов развивает, прежде всего, традиции Л.Н.Толстого: изображает войну правдиво, без прикрас, во всей ее отвратительности и бесчеловечности. Вспомним “Севастопольские рассказы”, “Войну и мир”)
Как влияет война на людей, участвующих в боях?
(Первые впечатления людей, участвующих в боях, - изумление, разочарование, ужас; навсегда врезаются в память нелепые первые смерти. Шолохов раскрывает душевное состояние человека, пролившего чужую кровь. Сильнейшее потрясение вызывает у Григория убийство им австрийца (Кн. I, ч. 3, гл. V). Это мучит его, не дает жить спокойно, ломает, калечит душу)
Кн. I, ч. 3, гл. X “Григорий Мелехов после боя под городом Лешнювом тяжело переламывал в себе нудную нутряную боль. Он заметно исхудал, сдал в весе, часто в
походах и на отдыхе, во сне и в дреме чудился ему австриец, тот, которого срубил у решетки. Необычно часто переживал он во сне ту первую схватку, и даже во сне, отягощенный воспоминаниями, ощущал он конвульсию своей правой руки, зажавшей древко пики: просыпаясь и очнувшись, гнал от себя он, заслонял ладонью до боли зажмуренные глаза.”
Война в изображении Шолохова начисто лишена налета романтики, героического ореола. Люди не совершали подвига. Обратимся к гл. 9
Кн. I, ч. 3, гл. IX “А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались,
сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались, нравственно искалеченные.”
Это назвали подвигом. На самом деле это был “взрыв скотского энтузиазма” (гл. XI – запись убитого казака от 2 сентября)
Как снижается Шолоховым героический пафос?
Кн. I, ч. , гл. IV. “Как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости. С холодным презрением играл он чужой и своей жизнью, оттого прослыл храбрымчетыре георгиевских креста и четыре медали выслужил.”
(Шолохов показывает: храбрость человека идет не от лучших качеств – патриотизма, желания защитить жизнь, а от презрения к жизни, безжалостности, навязанных войной.)
Чем отличается подвиг Григория от “подвига” казаков в стычке с немцами?
(Григорий спасает человеческую жизнь)
Кн. I, ч. 3, гл. XX “Офицер потерял сознание. Григорий тащил его на себе, падая, поднимаясь и вновь падая. Два раза бросал свою ношу и оба раза возвращался, поднимал и брел, как в сонной яви.
ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА
Как ведет себя в полку Листницкий?
(Он пишет отцу: “Хочется живого дела и... если хотите – подвига... Еду на фронт” (Кн. I, ч. 3, гл. XIV). С полком ходил в контратаку (Кн. I, ч. 3, гл. XV). На Юго-Западном фронте под Листницким убили коня, сам он получил две раны (Кн. I, ч. 3, гл. XXII). Это человек чести, храбрый офицер.)
С какой целью изображает Шолохов батальные сцены?
(Батальные сцены сами по себе неинтересны Шолохову. Его волнует другое – что делает война с человеком. Ярко выражен нравственный протест бессмысленности, бесчеловечности войны.)
Какие изобразительные средства использует автор для изображения поведения человека на войне?
(Изобразительные средства разнообразны: он показывает, как казаки списывают “Молитву от оружия”, “Молитву от боя”, “Молитву при набеге”; приводит страницы дневника одного из казаков, письма с фронта. Лирически окрашены сцены у костра –казаки поют “Поехал казак на чужбину далеку...”)
Как отражается война на жизни мирных жителей?
(Война не щадит и невоенных. Мелеховы получают похоронку на Григория, незаконная семья с Аксиньей рушится, умирает дочь, возвращается Листницкий и остается у Аксиньи)
Кн. I, ч. 3, гл. XVI “Поднимаясь, паралично дергая головой, с исступленным недоумением смотрел Пантелей Прокофьевич на ползавшую в корчах Дуняшку.
"Уведомляю Вас, что сын Ваш, казак 12-го Донского казачьего полка, Григорий Пантелеевич Мелехов в ночь на 16 сентября с.г. убит в бою под городом Каменка-Струмилово. Сын Ваш пал смертью храбрых, пусть это послужит Вам утешением в невознаградимой потере. Оставшееся имущество будет передано родному брату его Петру Мелехову. Конь остался при полке.
ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА
За спасение жизни командира 9-го драгунского полка полковника Густава Грозберга казак 12-го Донского казачьего полка Мелехов Григорий производится в приказные и представляется к Георгиевскому кресту 4-й степени.”
(Это письмо получают Мелеховы спустя 12 дней после полученной похоронки)
Кн. I, ч. 3, гл. XXII “ ...Через три недели Евгений Листницкий прислал телеграмму, извещая о том, что получил отпуск и выехал домой...”
“... В первый же день, как только болезнь свалила девочку с ног, Аксинье
вспомнилась горькая Натальина фраза: "Отольются тебе мои слезы..."”
“... - М-а-ма... - шелестели маленькие спекшиеся губы.
Зернышко мое, дочушка! - приглушенно звенела мать. - Цветочек мой, не уходи, Танюшка! Глянь, моя красотушка, открой глазки. Опомнись же! Гулюшка моя черноглазая... За что же, господи?..
Девочка изредка поднимала воспаленные веки, налитые кровью дурной, глазенки устремляли текучий, неуловимый взгляд. Жадно ловила мать этот взгляд. Он уходил, казалось, внутрь себя, тоскующий, примиренный.
Умерла она на руках у матери. В последний раз, всхлипывая, зевнул посиневший ротик, и тельце вытянула судорога; запрокидываясь, катилась с Аксиньиной руки потная головка, прижмуренный, с мертвым зрачком, смотрел удивленно угрюмоватый мелеховский глазок...”
“... Могло же так случиться, что пуля взяла бы правее и продырявила мне голову? Теперь я истлевал бы, моим телом нажирались бы черви... Надо с жадностью жить каждый миг. Мне все можно!" Он (Евгений)на минуту ужаснулся своим мыслям, но воображение вновь вылепило страшную картину атаки и того момента, когда он поднялся с убитого коня и упал, срезанный пулями...”
“...Свои неписаные законы диктует людям жизнь. Через три дня ночью Евгений вновь пришел в половину Аксиньи, и Аксинья его не оттолкнула.”
Какова Шолоховская правда о войне?
(Через батальные сцены, через острые переживания героев, через пейзажные зарисовки, лирические отступления Шолохов ведет к осмыслению чуждости, неестественности, бесчеловечности войны.
Гражданская война в изображении Шолохова.
Мировая война для России – первый круг ада. Она пережила еще более неестественное – междоусобицу.
Что же произошло? Почему огромная территория находилась в огне? (Кадры из фильма)
Шолохов – один из первых заговорил о гражданской войне как о величайшей трагедии, имевшей тяжелые последствия. Свои убивали своих, придумывая для этого изощрённые способы. Грабежи и насилия. Бандитские нашествия. Запои, расшатанная психика людей. Эпидемия тифа. Смерть вдали от родных очагов. Осиротевшие дети.
Анализ эпизодов книги II.
Кн. II, ч. 5, гл. 12 Подтелков и Чернецов. - Как ведет себя Подтелков с казаками?
“Подтелков нахмурился.”
“...Еще до избрания его председателем ревкома он заметно переменился в отношении к Григорию и остальным знакомым казакам, в голосе его уже тянули сквозняком нотки превосходства и некоторого высокомерия. Хмелем била власть в голову простого от природы казака.”
Какие детали с наибольшей наглядностью выражают внутреннее состояние Чернецова?
“Густую толпу взятых в плен офицеров сопровождал, кольцом охвативший их, конвой в тридцать казаков - 44-го полка и одной из сотен 27-го. Впереди всех шел Чернецов. Убегая от преследования, он сбросил полушубок и теперь шел в одной легонькой кожаной куртке. Погон на левом плече его был оборван. На лице возле левого глаза кровянилась свежая ссадина. Он шел быстро, не сбиваясь с ноги. Папаха, надетая набекрень, придавала ему вид беспечный и молодецкий. И тени испуга не было на его розовом лице: он, видимо, не брился несколько дней - русая поросль золотилась на щеках и подбородке. Чернецов сурово и быстро оглядывал подбегавших к нему казаков; горькая, ненавидящая складка тенилась между бровей. Он на ходу зажег спичку, закурил, стиснув папиросу углом розовых твердых губ.”
Для чего включены в эпизод детали портретов казнимых офицеров?
(Автор наделяет их портретами; “поручик с красивейшими женскими глазами”, “высокий, бравый есаул”, “курчавый юнкер”. Шолохов хочет подчеркнуть, что перед нами не безликие, абстрактные “враги” - пред нами люди. В этом тоже продолжение толстовских традиций)
Что переживает Григорий в это трагическое время?
Кн. 2, ч. 5, гл. 13 “После того как был ранен в бою под Глубокой, Григорий провалялся в походном лазарете в Миллерове неделю; слегка подлечив ногу, решил поехать домой. Коня привели ему станичные казаки. Ехал Григорий со смешанным чувством недовольства и радости: недовольства - потому, что покидал свою часть в самый разгар борьбы за власть на Дону, а радость испытывал при одной мысли, что увидит домашних, хутор; сам от себя таил желание повидать Аксинью, но были и о ней думки.”
(Всегда, в самые трагические моменты, в минуты разочарования и растерянности, Григорий обращается мыслями к дому, к родной природе, к крестьянскому труду.)
Вывод.
Роман обращен не к сегодняшнему, а к вечному противостоянию. На одной судьбе показан весь излом общества. Мелехов Григорий – казак, крестьянин, земледелец, кормилец. И ломка этого кормильца и есть вся гражданская война.
Герой не находит правды ни на одной из противоборствующих сторон. То он на стороне большевиков, то испытывает злобу к ним, то погружается в себя, пытаясь найти правду, вот он уже у Буденного, затем в банде Фомина. Везде – обман, жестокость, которой можно найти оправдание, но которую отвергает человеческая природа Григория: “Моим рукам работать надо, а не воевать”.
Герои Шолохова – это люди.
Какие люди? (простые, незаурядные, совершающие страшные деяния, но в конечном счете они остаются людьми, способными совершить бескорыстные, благородные поступки)
В чем символический смысл последнего эпизода второй книги?
“Вскоре приехал с ближнего хутора какой-то старик, вырыл в головах могилы ямку, поставил на свежеоструганном дубовом устое часовню. Под треугольным навесом ее в темноте теплился скорбный лик божьей матери, внизу на карнизе навеса мохнатилась черная вязь славянского письма:
В годину смуты и разврата
Не осудите, братья, брата.
Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску.
И еще - в мае бились возле часовни стрепета, выбили в голубом полынке точок, примяли возле зеленый разлив зреющего пырея: бились за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение. А спустя немного тут же возле часовни, под кочкой, под лохматым покровом старюки-полыни, положила самка стрепета девять дымчато-синих крапленых яиц и села на них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево оперенным крылом.”
(В последнем эпизоде Шолохов рисует символические образы: старик, построивший часовню над могилой; самка стрепета, символизирующая жизнь и любовь. Здесь сталкиваются жизнь и смерть, высокое, вечное – трагические реалии, ставшие в “годину смуты и разврата” привычными, обыденными. Шолохов противопоставляет братоубийственной войне, взаимной жестокости людей животворящую силу природы.)
Финал какого произведения вы могли сопоставить с этим эпизодом?
(“Отцы и дети” Тургенева: “Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии “равнодушной природы”; они говорят о вечном примирении и о жизни бесконечной...”)
Какие образы-символы вам запомнились?
(Березка с бурыми почками; орел, плывущий над степью; тихий Дон, ломающий льдины, разделяющий воюющих (звуки, картины природы))
Оценки.
Дом. задание.
- Мысль семейная в романе (Мелеховы, Коршуновы, Астаховы, Моховы, Листницкие, Кошевые).
- Женские образы (Наталья, Аксинья, Дуняша, Дарья. Дом, труд, любовь)
Я иду на урок
Михаил СОЛОМИНЦЕВ
Михаил Михайлович СОЛОМИНЦЕВ (1967) - учитель литературы и русского языка Новохопёрской средней школы № 2 Воронежской области.
Чудовищная нелепица войны в изображении М.А. Шолохова
По роману «Тихий Дон»
Цель урока. Показать развитие гуманистических традиций русской литературы в изображении войны и значение «Тихого Дона» как романа, передавшего правду о Гражданской войне, о трагедии народа.
Роман М.А. Шолохова «Тихий Дон» среди книг о предреволюционных событиях, Гражданской войне выделяется своей самобытностью. Чем же покорила современников эта книга? Думается, что прежде всего значительностью и масштабностью событий, описанных в ней, глубиной и правдой характеров. Первая книга романа посвящена жизни и быту донских казаков до и в самом начале империалистической войны.
(Звучит запись казачьей песни, которая взята как эпиграф к роману.)
- Скажите, какова роль эпиграфа в этом произведении?
В старинных казачьих песнях, взятых автором эпиграфом к роману, предваряется рассказ о противоестественной, братоубийственной войне, о гибели казачьих родов, о трагедии народа, когда не тем вспахивается степь (“лошадиными копытами”), не тем засеяна (“казацкими головами”), не тем полита и не тот урожай собран будет. В песнях, сложенных казаками, обозначена противоречивость всего их несчастного племени - племени воинов и земледельцев одновременно, правдиво объясняющая и раскрывающая суть трагедии, произошедшей с потомками неизвестных авторов уже в XX веке. Кроме того, сам элегический строй казачьей песни сложен по формуле отрицательного параллелизма вначале (“Не сохами-то славная землюшка наша распахана… распахана наша землюшка лошадиными копытами…”) и продолжен одночленной параллелью, умалчиваемая часть которой слишком страшна (“А засеяна славная землюшка казацкими головами”). Это не обычные крестьянские будни, не посевная, а то страшное, отвратительное, что взрывает мирный уклад и наполняет волны “в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами”. Здесь не просто выписана атмосфера казачьего уклада, здесь предвосхищена главная идея всего произведения.
- Как эпиграфы связаны с названием романа?
(В данном случае тихий Дон - не величественно спокойная река, а земля Донщины, издавна засеянная казаками, не знающая покоя. И тогда “тихий Дон” - оксюморон, взаимопротиворечивое сочетание слов: именно об этом сложены старинные казачьи песни, взятые Шолоховым эпиграфом к роману.)
Рассмотрим, как изображена Первая мировая война в романе «Тихий Дон».
Послушаем сообщение ученика-историка «Из истории донского казачества».
Великим народным горем вторглась в жизнь казаков хутора Татарского война с Германией. (Сообщение учителя истории о Первой мировой войне.)
В духе старых поверий писатель рисует мрачный пейзаж, предвещающий беду: “Ночами густели за Доном тучи, лопались сухо и раскатисто громовые удары, но не падал на землю, пыщущую жаром горячечным, дождь, вхолостую палила молния… По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетал на кладбище…
- Худому быть, - пророчили старики… - Война пристигнет”.
И вот резко нарушен устоявшийся мирный быт, всё тревожней и стремительней развиваются события. В их грозном водовороте кружатся, как щепки в половодье, люди, и мирный тихий Дон окутывается пороховым дымом и гарью пожарищ (это мы можем увидеть в сцене мобилизации - ч. 3, гл. IV).
Как трагедия пережита Григорием первая пролитая им человеческая кровь. Давайте посмотрим фрагмент кинофильма «Тихий Дон». А теперь прочитаем эпизод романа - душевные переживания героя (ч. 3, гл. X).
Убийство человека, даже врага в бою, глубоко противоречит гуманной природе Григория. Это мучит его, не даёт жить спокойно, ломает, калечит душу.
Сцена столкновения казаков с немцами напоминает страницы произведений Л.Н. Толстого.
- Приведите примеры правдивого изображения войны в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
Война в изображении Шолохова начисто лишена налёта романтики, героического ореола. Люди не совершали подвига. Эту стычку обезумевших от страха людей назвали подвигом. (Пересказ гл. IX, ч. 3.)
Шолохов в своём романе изображает не только казаков, но и их офицеров. Многие из них честные, храбрые, но есть и жестокие.
- Какого офицера можно отнести к жестоким? (Чубатого.) Охарактеризуйте его.
(Такая бесчеловечная позиция Чубатого, даже в условиях войны, оказывается для Григория неприемлемой. Поэтому и стреляет он в Чубатого, когда тот ни за что срубил пленного мадьяра.)
Война в романе представлена в крови, страданиях.
- Приведите примеры страданий героев романа на войне.
- Как война повлияла на Григория Мелехова?
(“...Крепко берёг Григорий казачью честь, ловил случай выказать беззаветную храбрость, рисковал, сумасбродничал, ходил переодетым в тыл к австрийцам, снимал без крови заставы <...> джигитовал казак и чувствовал, что ушла безвозвратно та боль по человеку, которая давила его в первые дни войны. Огрубело сердце, очерствело, и как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости...” - ч. 4, гл. IV.)
Шолохов изображает Григория Мелехова мужественным воином, вполне заслуженно получившим высокую награду - Георгиевский крест. (Пересказ эпизода - ч. 3, гл. XX.)
Но война сталкивает Григория с разными людьми, общение с которыми заставляет его задуматься и о войне, и о том мире, в котором он живёт.
Судьба сводит его с Гаранжой, который и перевернул жизнь Григория.
- Что можно сказать о Гаранже? (Прочитать его монолог из ч. 3, гл. XXIX.)
- Почему запали в душу Григория наставления Гаранжи?
Война принесла полное разочарование, хотелось вернуться к мирной жизни. Именно на эту благодатную почву и упали семена “большевистской правды”, обещание мира.
Здесь начинаются попытки Григория разобраться в сложном устройстве жизни. Здесь начинается его трагический путь к истине, к народной правде.
- Как показано изменение настроений воевавших казаков между двумя революциями?
(Ученик делает обобщающее сообщение по теме: «Изображение Шолоховым событий Первой мировой войны в романе “Тихий Дон”».)
Рассмотрим, как изображена Гражданская война в романе.
Учитель истории рассказывает о событиях на Дону после Октябрьской революции.
Мучительные вопросы задаёт Григорию Октябрьская революция, расколовшая весь мир, и казаков в частности, на своих и чужих. Шолохов снова ставит своего героя перед выбором, и снова разные люди внушают ему разную правду.
- Как влияет на Григория общение с Извариным и Подтёлковым?
(Сотник Ефим Изварин, человек хорошо образованный, был “заядлым казаком-автономистом”. Не верящий во всеобщее равенство, Изварин убеждён в особой судьбе казачества и выступает за самостоятельность Донской области. Мелехов пытается спорить с ним, но полуграмотный Григорий был безоружен по сравнению со своим противником, и Изварин легко разбивал его в словесных боях (ч. 5, гл. II). Неслучайно герой попадает под влияние сепаратистских идей.
Совсем иное внушает Григорию Фёдор Подтёлков, считающий, что у казаков общие интересы со всеми русскими крестьянами и рабочими, и отстаивающий идею выборной народной власти. И не столько образованность и логика, как в случае с Извариным, сколько сила внутренней убеждённости заставляет Григория поверить Подтёлкову. Эта сила отчётливо выражена в портретных деталях: Григорий ощущал “свинцовую тяжесть” подтёлковских глаз, когда тот “упирал в собеседника свой невесёлый взгляд” (ч. 5, гл. II). После разговора с Подтёлковым Григорий мучительно старался разобраться в сумятице мыслей, продумать что-то, решить.)
Поиски правды для Григория - не абстрактная задача, но проблема жизненного выбора, ибо происходят они в момент острейшего противостояния различных политических сил, решающих судьбу казачества и всей страны. О напряжённости этого противостояния свидетельствует сцена приезда в Новочеркасск для переговоров с правительством Каледина делегации Военно-революционного комитета во главе с тем же Подтёлковым (ч. 5, гл. X).
После революции Григорий воюет на стороне красных, но выбор этот далеко не окончательный, и Григорий ещё не раз откажется от него на своём мучительном жизненном пути.
- Что повлияет на судьбу главного героя романа?
(Посмотрим фрагмент кинофильма «Казнь офицеров».)
- Что же переживает Григорий после этих трагических событий?
(“Ломала и его усталость, нажитая на войне. Хотелось отвернуться от всего бурлившего ненавистью, враждебного и непонятного мира. Там, позади, всё было путано, противоречиво. Трудно нащупывалась верная тропа; как в топкой гати, зыбилась под ногами почва, тропа дробилась, и не было уверенности - по той ли, по которой надо, идёт. Тянуло к большевикам - шёл, других вёл за собой, а потом брало раздумье, холодел сердцем. «Неужто прав Изварин? К кому же прислониться?» Об этом невнятно думал Григорий, привалясь к задку кошёвки. Но когда представлял себе, как будет к весне готовить бороны, арбы, плесть из краснотала ясли, а когда… обсохнет земля, - выедет в степь; держась наскучавшимися по работе руками за чапиги, пойдёт за плугом, ощущая его живое биение и толчки; представляя себе, как будет вдыхать сладкий дух молодой травы и поднятого лемехами чернозёма, ещё не утратившего пресного аромата снеговой сырости, - теплело на душе. Хотелось убирать скотину, метать сено, дышать увядшим запахом донника, пырея, пряным душком навоза. Мира и тишины хотелось” - ч. 5, гл. XIII.)
Неоправданная бесчеловечность оттолкнула Мелехова от большевиков, так как она противоречила его представлениям о совести и чести. Григорию Мелехову много раз приходилось наблюдать жестокость и белых и красных, поэтому лозунги классовой ненависти стали казаться ему бесплодными: “Хотелось отвернуться от всего бурлившего ненавистью враждебного и непонятного мира. Тянуло к большевикам - шёл, других вёл за собой, а потом брало раздумье, холодел сердцем”. Котлярову, увлечённо доказывающему, что новая власть дала бедным казакам права, равенство, Григорий возражает: “Казакам эта власть, окромя разору, ничего не даёт!”
Григорий спустя некоторое время начинает службу в белоказачьих частях.
Просмотр фрагмента фильма «Казнь подтёлковцев» или чтение фрагмента из романа (ч. 5, гл. XXX), из биографии самого писателя.
Перед просмотром зададим вопрос:
- Как воспринимает казнь Григорий?
(Он воспринимает её как возмездие, о чём свидетельствует его страстный монолог, обращённый к Подтёлкову.)
С 1918-го по начало 1920 года семья Шолоховых находилась поочередно в станицах Еланской и Каргинской Верхнедонского округа. Трудное было время: белые и красные волны захлёстывали Донщину - бушевала Гражданская война. Подросток Миша “впитывал” происходящие события (а голова хорошая - ум смелый и дерзкий, память прекрасная): бои, казни, нищета. Белые против красных, красные против белых, казаки против казаков же. Рассказы один страшнее другого... Один, мигулинский, красивый, светло-русый парень не хотел становиться под пулю, умолял: “Не убивайте! Поимейте жалость!.. Трое детишков... девочка...” Какая там жалость! Подкованным каблуком в ухо - аж из другого цевкой кровь стрельнула. Подняли и поставили к яме... А парень этот, говорят, на германской четыре креста заслужил, полный Георгиевский кавалер... Вот в хату вошёл Харлампий Ермаков. Обычно весёлый, сегодня был хмур и зол. Начал рассказывать о казни подтёлковцев в хуторе Пономарёве. А Подтёлков тоже хорош был, говорит. Под Глубокой по его приказу офицеров тоже без всяких жалостей стреляли... Не одному ему чужие шкуры дубить. Отрыгнулось.
Прочитайте отрывок из романа Андрея Воронцова «Шолохов» и ответьте на вопрос: кто же виноват в разгорании войны на Дону?
“Февральские дни 1919 года на Верхнем Дону стояли томительные, холодные, серые. Жители притихших хуторов и станиц с каким-то противным, сосущим чувством под ложечкой ждали наступления сумерек, прислушивались к шагам, визгу санных полозьев за стеной. Наступал час арестов, когда красноармейские команды оцепляли улицы, вламывались в курени и забирали в кутузку казаков. Из кутузки уже никто не возвращался живым. В то же самое время, когда новую партию арестованных привозили в холодную, из неё выводили старых, освобождали место. Не было на Дону просторных арестантских домов, не имелась в них нужда в прежнее время. Приговорённых к расстрелу выводили из подвала со связанными за спиной руками, били прикладами в спину, отчего они падали на сани, как мешки с мукой, укладывали, живых, штабелями и везли за околицу.
За полночь для обитателей куреней, в которых уже побывали чекисты, начиналась страшная пытка. За околицей заводил своё татаканье пулемёт - то короткими, но частыми очередями, то длинными, захлёбывающимися, истеричными. Затем наступала тишина, но ненадолго, она прерывалась сухо щёлкающими, как дрова в печке, винтовочными и револьверными выстрелами - добивали раненых. Нередко после этого на чьём-нибудь базу начинал выть пёс - чуял, видимо, гибель хозяина-кормильца. А в хатах подвывали ему, взявшись за голову, бабы, чей сын или муж мог принять лютую смерть этой ночью. До самой смерти своей помнил Михаил этот вой, от которого стыла кровь в жилах.
Большинство казаков, восставших против советской власти в апреле и не ушедших вместе с Донской армией в низовья Дона, бежали из куреней при первых известиях об арестах, прятались в дальних хуторах и зимовниках, остались те, кого мобилизовал Краснов помимо их воли. Они самовольно снялись с фронта в январе, пустили на Верхний Дон красных, веря обещаниям советской власти и её новым ставленникам Миронову и Фомину, что будет им всем за это амнистия. Эти люди уже навоевались до тошноты - и за германскую, и за 18-й год, и хотели теперь лишь мирной жизни в своих куренях. Они уже и думать забыли об отстаивании своих прав перед иногородними, как в декабре 17-го, когда с этим условием поддержали Каменский ревком. Всем стало ясно - придётся делиться, против красной мужицкой России, всей своей мощью наваливающейся с севера, не попрёшь. Уговор с Красной Армией был прост - вы не трогаете нас, мы не трогаем вас, а кто старое помянет, тому глаз вон. Нейтралитет Дона был выгоден Москве: в случае успеха примеру донцов могли последовать измученные войной кубанцы, а это сулило скорую победу Красной Армии на юге, так как армия Деникина состояла в основном из кубанцев и донцов. Но прибыли в станицы люди, названные «комиссарами арестов и обысков», и пошли карательные команды по куреням... Забирали не только сложивших оружие фронтовиков, но и «дедов» - георгиевских кавалеров, живую славу Дона, отказавшихся снимать кресты, казачьи фуражки, отпарывать лампасы со штанов. Застучали пулемёты за околицами станиц, в которые ещё недавно, на Рождественские святки, приезжали из штаба Троцкого бойкие чернявые молодые люди в отличных шубах, с бриллиантовыми кольцами на коротких толстых пальцах, поздравляли со светлым праздником, щедро угощали привезённым на тройке вином, дарили пачками царские деньги, убеждали: «Вы живите у себя спокойно по станицам, и мы будем жить спокойно. Повоевали, и довольно». В станице Мигулинской без всякого суда расстреляли 62 казака, а в станицах Казанской и Шумилинской только за одну неделю - 400 с лишним человек, а всего полегло на Верхнем Дону в ту пору около восьми тысяч человек. Но расстрелов посланцам Свердлова Сырцову и Белобородову-Вайсбарту, цареубийце, было мало... В Вёшенской чернявые молодые люди велели бить в колокола, пьяные красноармейцы согнали в собор казаков, баб и детишек. Здесь ожидало их кощунственное действо: 80-летнего священника, который служил в Вёшенской ещё во время отмены крепостного права, венчали с кобылой...
Выполнялась тайная директива о «расказачивании», подписанная 24 января 1919 года Яковом Михайловичем Свердловым. Трупным запахом потянуло на Тихом Дону, который за всю свою историю не знал ни вражеской оккупации, ни массовых казней...
Наутро снаряжались за околицы скорбные караваны. Родственники расстрелянных раскапывали их, кое-как присыпанных землёй, судорожно, с трудом одолевая дурноту и сдерживая рыдания, переворачивали тела, тянули покойников за руки, за ноги, отыскивая своих, вглядывались в белые лица со схваченными инеем волосами. Ежели находили, то тащили мертвеца к саням под микитки, а голова его с остановившимися навек зрачками моталась, как у пьяного. Лошади беспокойно ржали, косились большим глазом на страшный груз. Но и покойника заполучить родным в те дни кромешной скорби считалось за благо - букановский комиссар Малкин, например, оставлял казнённых лежать нагими в яру, а хоронить запрещал...
Чекисты в ту пору распевали частушку:
Вот вам честь в глухую полночь -
Быстрым маршем на покой!
Пусть гниёт под снегом сволочь,
С нами - молот-серп с звездой.
Шолоховы, как и все, с леденящим страхом ожидали наступления сумерек, жгли лампаду под образами, молились, чтобы не забрали Александра Михайловича. Жили они в ту пору на хуторе Плешакове, снимали половину куреня у братьев Дроздовых, Алексея и Павла. Павел пришёл с германской офицером. Братья, как только начались аресты, пропали неведомо куда. За ними уже приезжали из Еланской станицы чекисты, долго, с подозрением расспрашивали Александра Михайловича, кто он таков, потом ушли, перед уходом бросив: «Может, свидимся ещё...» А у отца были теперь основания бояться таких свиданий, даром что не казак. В самом начале 17-го года получил он наследство от матери своей, купчихи Марии Васильевны, урождённой Моховой, да не маленькое - 70 тысяч целковых. Служил в ту пору Александр Михайлович управляющим паровой мельницы в Плешакове, и решил он выкупить её вместе с просорушкой и кузней у хозяина, еланского купца Ивана Симонова. Между тем разразилась Февральская революция”.
- Прочитаем и проанализируем последний эпизод второй книги.
(“...А спустя немного тут же возле часовни, под кочкой, под мохнатым покровом старюки-полыни, положила самка стрепета девять дымчато-синих краплёных яиц и села на них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево оперённым крылом”.)
Финал второй книги романа имеет символический смысл. Как вы думаете, какой? Шолохов противопоставляет братоубийственной войне, взаимной жестокости людей животворящую силу природы. Читая эти строки, мы невольно вспоминаем финал романа И.С. Тургенева «Отцы и дети»: “Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами; не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной природы»; они говорят о вечном примирении и о жизни бесконечной…”
Сегодняшний урок мне хотелось бы закончить стихотворением Максимилиана Волошина «Гражданская война». Хотя политические взгляды и эстетические установки Волошина и автора «Тихого Дона» весьма далеки друг от друга, великая гуманистическая идея русской литературы связывает этих художников.
Одни восстали из подполий,
Из ссылок, фабрик, рудников,
Отравленные тёмной волей
И горьким дымом городов.
Другие из рядов военных,
Дворянских разорённых гнёзд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных.
В одних доселе не потух
Хмель незапамятных пожаров
И жив степной, разгульный дух
И Разиных, и Кудеяров.
В других - лишённых всех корней -
Тлетворный дух столицы Невской:
Толстой и Чехов, Достоевский -
Надрыв и смута наших дней.
Одни возносят на плакатах
Свой бред о буржуазном зле,
О светлых пролетариатах,
Мещанском рае на земле...
В других весь цвет, вся гниль империй,
Всё золото, весь тлен идей,
Блеск всех великих фетишей
И всех научных суеверий.
Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
В тех и других война вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула.
А вслед героям и вождям
Крадётся хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и отдать врагам;
Сгноить её пшеницы груды,
Её бесчестить небеса,
Пожрать богатства, сжечь леса
И высосать моря и руды.
И не смолкает грохот битв
По всем просторам южной степи
Средь золотых великолепий
Конями вытоптанных жнитв.
И там, и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
“Кто не за нас - тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами”.
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
(1919)
«Тихий Дон» М. А. Шолохова
(Система уроков)Значимость романа «Тихий Дон» обусловлена тем, что он был написан крупнейшим писателем XX века, получившим мировую известность. Именно за этот роман Шолохову была присуждена Нобелевская премия. «Тихий Дон» — национальный вклад в мировую культуру. Это обстоятельство и должно определить место произведения в монографической теме «М. А. Шолохов». Исходные тезисы, которые направляют методическое решение этой темы, можно сформулировать следующим образом:
— «Тихий Дон» нужно рассматривать в контексте всего творчества писателя, который пришел в литературу с темой рождения нового общества в муках и трагедиях социальной борьбы. Эта тема была определена размахом и значительностью происходивших событий, современником и участником которых был сам Шолохов. Контекстный принцип обзора позволит установить не только проблемно-тематические, но и эстетические связи произведений писателя, что даст читателю возможность глубже познать художественный мир Шолохова, почувствовать особенности его дарования.
— В романе-эпопее «Тихий Дон», над которым писатель работал с 1925 по 1940 год, отражена судьба человека, прошедшего через первую мировую и гражданскую войны.
— Каждое поколение по-новому прочитывает этот роман, по-новому истолковывает характеры героев, истоки их трагедии. Задача учителя — помочь учащимся разобраться в сложном содержании большого по объему произведения, приблизить их к пониманию авторской версии событий, «которые потрясли мир». Система обзорных уроков по роману «Тихий Дон» может быть представлена в таком варианте:
Первый урок. Слово о Шолохове. Замысел и история создания романа «Тихий Дон».
(Вступительная лекция учителя.)
Второй урок. Картины жизни донских казаков на страницах романа. «Мысль семейная» в романе «Тихий Дон».
(Работа над отдельными эпизодами первой части романа, определение ее места в общем замысле романа, в его композиционном плане.)
Третий урок. «Чудовищная нелепица войны» в изображении Шолохова.
(Беседа о прочитанном, комментарий к отдельным сценам третьей — пятой частей романа, обобщение учителя.)
Четвертый урок. «В мире, расколотом надвое». Гражданская война на Дону в изображении Шолохова.
(Слово учителя, сопоставительный анализ отдельных эпизодов шестой и седьмой частей романа.)
Пятый урок. Судьба Григория Мелехова.
(Урок-семинар.)
Роман «Тихий Дон» привлечет учащихся новизной жизненного материала. В нем очень ярко показана жизнь казачьего хутора во всей ее живописности и многоцветии, повседневности и во всей полноте человеческого проявления.
Ко второму уроку ученики выполнят следующие задания: 1. Найдите в первой части романа ответы на вопросы: кто такие казаки? Чем они занимались? Чем жили? Почему Шолохов с любовью пишет о них? О ком говорит с особой симпатией? 2. Выделите самые яркие эпизоды первой части. Как они передают красоту крестьянской жизни казаков, поэзию их труда? В каких ситуациях показывает своих героев писатель? 3. Выделите описание донской природы, казачьего хутора. Какова их роль? Желательно, чтобы ученики не прошли мимо таких эпизодов первой части: «История Прокофия Мелехова» (гл. 1), «Утро в семье Мелеховых», «На рыбалке» (гл. 2), «На сенокосе» (гл. 9), сцены сватовства и свадьбы Григория и Натальи (гл. 15—22), призыв на воинскую службу, Григорий на медицинском осмотре (часть вторая, гл. 21).
Обратим внимание учеников на то, что в центре шолоховского повествования находится несколько семей: Мелеховых, Коршуновых, Моховых, Кошевых, Листницких. Это не случайно: закономерности эпохи раскрываются не только в исторических событиях, но и в фактах частной жизни, семейных отношениях, где власть традиций особенно сильна и всякая их ломка рождает острые, драматические конфликты.
Рассказ о судьбе мелеховского рода начинается с острой, драматической завязки, с истории Прокофия Мелехова, который поразил хуторян своим «диковинным поступком». С турецкой войны он привез жену-турчанку. Любил ее, по вечерам, когда «вянут зори», носил на руках на макушку кургана, «садился рядом с ней, и так подолгу глядели они в степь». А когда разъяренная толпа подошла к их дому, Прокофий с шашкой встал на защиту любимой жены.
С первых страниц появляются гордые, с независимым характером, способные на большое чувство люди. Так с истории деда Григория входит в роман «Тихий Дон» прекрасное и одновременно трагическое. И для Григория любовь к Аксинье станет серьезным испытанием жизни. «Я хотел рассказать об обаянии человека в Григории Мелехове», — признавался Шолохов. Общий строй повествования убеждает, что писатель находился и под влиянием обаяния Натальи, Ильиничны, Аксиньи, Дуняшки. Главные ценности у Мелеховых — нравственные, человеческие: доброжелательность, отзывчивость, великодушие и, главное, трудолюбие.
В казачьей среде человек ценился по отношению к труду. «Он и женишок хоть куда, — говорит о Григории мать Натальи, — и семейство ихнее шибко работящее… Работящая семья и при достатке». «Мелеховы — славные казаки», — вторит ей дед Гришака. «Мирону Григорьевичу в душе Гришка нравился за казацкую удаль, за любовь к хозяйству и работе. Старик выделил его из толпы станичных парней еще тогда, когда на скачках Гришка за джигитовку снял первый приз». Многие эпизоды убеждают в справедливости подобной характеристики Мелеховых.
Первоначальный замысел романа был связан с событиями 1917 года, «с участием казачества в походе Корнилова на Петроград». В процессе работы Шолохов значительно расширил рамки повествования, вернулся в довоенную пору, в 1912 год. В быте казачьей станицы, в течении повседневной жизни, в психологии казаков он искал объяснение поведению героев в дни грозных испытаний. Поэтому первую часть романа можно рассматривать как развернутую вширь экспозицию романа «Тихий Дон», хронологические рамки которого обозначены очень четко: май 1912 — март 1922. Расширение замысла книги позволило писателю запечатлеть «народную жизнь России на ее грандиозном историческом переломе». Таким выводом можно завершить второй урок по роману Шолохова.
«Чудовищная нелепица войны» в изображении Шолохова — такова тема третьего урока. Задержим внимание учащихся на этой формулировке: в ней обозначены и авторский взгляд на событие, и отношение казаков к войне, и характер повествования. Как же раскрывается этот образ, ставший ключевым в романе? Этот вопрос будет направлять анализ эпизодов третьей — пятой частей романа.
Антитезой мирной жизни в «Тихом Доне» станет война, сначала первая мировая, потом гражданская. Эти войны пройдутся по хуторам и станицам, у каждой семьи будут жертвы. Семья у Шолохова станет зеркалом, своеобразно отражающим и события мировой истории. Начиная с третьей части романа трагическое будет определять тональность повествования. Впервые же трагедийный мотив прозвучит в эпиграфе:
Какие страницы романа перекликаются с напевом этой старинной казачьей песни? Обратимся к началу третьей части романа, здесь впервые появляется дата: «В марте 1914…» Это значимая деталь в произведении: историческая дата отделит мир от войны. Слухи о ней пошли по хуторам: «Война пристигнет…», «Не бывать войне, по урожаю видать», «А ну как война?», «Война, дядя!» Как видим, рассказ о войне зарождается в хуторе, в самой гуще народной жизни. Весть о ней застала казаков за привычной работой — косили жито (часть третья, гл. 3). Мелеховы увидели: «броским наметом» шел конь; верховой, подскочив, крикнул: «Сполох!» Тревожная весть собрала толпу на площади (гл. 4). «Одно слово в разноликой толпе: мобилизация». Четвертая глава завершается эпизодом «На станции», откуда уходили эшелоны с казачьими полками к русско-австрийской границе. «Война…»
Сцепление коротких эпизодов, тревожная тональность, переданная словами: «сполох», «мобилизация», «война…», — все это связано с датой — 1914-й. Писатель дважды ставит в отдельную строку слово «Война…» «Война!» Произнесенное с разной интонацией, оно заставляет читателя задуматься над страшным смыслом происходящего. Это слово перекликается с репликой старика-железнодорожника, заглянувшего в вагон, где «парился с остальными тридцатью казаками Петро Мелехов»:
«— Милая ты моя говядинка! — И долго укоризненно качал головой».
Выраженная в этих словах эмоция содержит и обобщение. Более открыто оно высказано в конце седьмой главы: «Эшелоны… Эшелоны… Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серошинельную кровь».
Выделим и другие укрупненные образы, которые появятся на страницах романа: «земля, распятая множеством копыт», «поле смерти», на котором столкнулись люди, «еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных», «чудовищная нелепица войны». С каждым из них связаны отдельные зарисовки, эпизоды, размышления. В «военных» главах есть и батальные сцены, но они не интересны автору сами по себе. Шолохов по-своему решает коллизию «человек на войне». В «Тихом Доне» мы не найдем описания подвигов, любования геройством, воинской отвагой, упоения боем, что было бы естественно в рассказе о казаках. Шолохова интересует другое — что делает с человеком война. Вычленение именно этого аспекта темы позволит почувствовать особенности шолоховского психологизма.
Знакомясь с героями романа, мы заметим у каждого свою способность переживания и осмысления войны, но «чудовищную нелепицу войны» почувствуют все. Глазами казаков мы увидим, как «вызревшие хлеба топтала конница», как сотня «железными подковами мнет хлеб», как «между бурыми, неубранными валками скошенного хлеба разворачивалась в цепь черная походная колонна», как «первая шрапнель покрыла ряды неубранной пшеницы». И каждый, глядя на «неубранные валы пшеницы, на полегший под копытами хлеб», вспоминал свои десятины и «черствел сердцем». Эти воспоминания-наплывы освещают как бы изнутри ту драматическую ситуацию, в которой оказались казаки на войне.
Отметим в беседе: в романе сильно выражен нравственный протест против бессмысленности войны, ее бесчеловечности. Рисуя эпизоды боевого крещения, Шолохов раскрывает душевное состояние человека, пролившего чужую кровь. В цепи подобных эпизодов выделяется своей психологической выразительностью сцена «Григорий убивает австрийца» (часть третья, гл. 5), вызвавшая у героя сильное потрясение. Комментарий этого эпизода на уроке направляется такими вопросами: какие психологические оттенки можно выделить в описании внешности австрийца? Как Шолохов передает состояние Григория? В каких словах выражена авторская оценка происходящего? Что открывает эта сцена в герое романа?
Целесообразно в чтении передать важнейшие моменты эпизода. Вдоль решетки сада бежал австриец. Мелехов догнал его. «Распаленный безумием, творившимся кругом, занес шашку», опустил ее на висок безоружного солдата. «Удлиненное страхом» его лицо «чугунно чернело», «кожа висела красным лоскутом», «кривым ручьем падала кровь» — словно замедленной съемкой снят этот «кадр». Григорий встретился с австрийцем взглядом. На него «мертво глядели залитые смертным ужасом глаза… Жмурясь, Григорий махнул шашкой. Удар с длинным потягом развалил череп надвое. Австриец упал, топыря руки, словно поскользнувшись; глухо стукнули о камень мостовой половинки черепной коробки».
Страшны подробности этой сцены! Они не отпускают Григория. Он, «сам не зная для чего», подошел к зарубленному им австрийскому солдату. «Тот лежал там же, у игривой тесьмы решетчатой ограды, вытянув грязную коричневую ладонь, как за подаянием. Григорий глянул ему в лицо. Оно показалось ему маленьким, чуть ли не детским, несмотря на вислые усы и измученный — страданием ли, прежним ли безрадостным житьем — покривленный суровый рот…
Григорий… спотыкаясь, пошел к коню. Путано-тяжек был шаг его, будто нес за плечами непосильную кладь; гнусь и недоумение комкали душу».
Жуткая картина во всех подробностях долго будет стоять перед глазами Григория, мучительные воспоминания будут долго беспокоить его. При встрече с братом он признается: «Я, Петро, уморился душой. Я зараз недобитый какой… Будто под мельничными жерновами побывал, перемяли они и выплюнули… Меня совесть убивает. Я под Лешнювом заколол одного пикой. Сгоряча. Иначе нельзя было… А зачем я энтого срубил?.. Срубил зря человека и хвораю через него, гада, душой. По ночам снится…» (часть третья, гл. 10).
Прошло несколько недель войны, но впечатлительному Григорию уже везде видятся ее следы: «К исходу клонился август. В садах жирно желтел лист, от черенка наливался предсмертным багрянцем, и издали похоже было, что деревья — в рваных ранах и кровоточат рудой древесной кровью.
Григорий с интересом наблюдал за изменениями, происходившими с товарищами по сотне… Перемены вершились на каждом лице, каждый по-своему вынашивал в себе и растил семена, посеянные войной».
Перемены в самом Григории были разительны: его «гнула… война, высасывала с лица румянец, красила его желчью». И внутренне он стал совершенно другим: «Крепко берег Григорий казачью честь, ловил случай выказать беззаветную храбрость, рисковал, сумасбродничал, ходил переодетым в тыл к австрийцам, снимал без крови заставы, джигитовал казак и чувствовал, что ушла безвозвратно та боль по человеку, которая давила его в первые дни войны. Огрубело сердце, зачерствело, будто солончак в засуху, и как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости. С холодным презрением играл он чужой и своей жизнью; оттого прослыл храбрым — четыре Георгиевских креста и четыре медали выслужил. На редких парадах стоял у полкового знамени, овеянного пороховым дымом многих войн; но знал, что больше не засмеяться ему, как прежде, знал, что ввалились у него глаза и остро торчат скулы; знал, что трудно ему, целуя ребенка, открыто глянуть в ясные глаза; знал Григорий, какой ценой заплатил за полный бант крестов и производства» (часть четвертая, гл. 4).
Шолохов разнообразит изобразительные средства, показывая казаков на войне. Вот они списывают «Молитву от ружья», «Молитву от боя», «Молитву при набеге». Хранили их казаки под нательными рубахами, крепили к узелкам со щепотью родимой земли. «Но смерть пятнила и тех, кто возил с собою молитвы». Лирически окрашена сцена, рисующая казаков в поле у костра: «в опаловой июньской темени» звучит песня «Поехал казак на чужбину далеку», исполненная «густой печали». У другого костра — иная казачья песня: «Ах, с моря буйного, да с Азовского».
В эпическое повествование врывается голос автора: «Властно тянули к себе родимые курени, и не было такой силы, что могла бы удержать казаков от стихийного влечения домой». Каждому хотелось дома побывать, «хучь одним глазком глянуть». И, словно выполняя это желание, Шолохов рисует хутор, «по-вдовьему обескровленный», где «шла жизнь на сбыв — как полая вода в Дону». Авторский текст звучит в унисон со словами старинной казачьей песни, которая стала эпиграфом романа.
Так через батальные сцены, через острые переживания героев, через пейзажные зарисовки, описание-обобщение, лирические отступления Шолохов ведет нас к осмыслению «чудовищной нелепицы войны».
«Вся Россия в муках великого передела». «В мире, расколотом надвое». В романе Шолохова можно найти много слов для определения темы четвертого урока , посвященного картинам гражданской войны. Вступительная часть этого урока может включать в себя следующие моменты:
— М. Горький относил «Тихий Дон» к тем «ярким работам», которые «дали широкую, правдивую и талантливейшую картину гражданской войны». И вот уже больше полувека роман несет читателю свет этой правды.
— Определяя суть шолоховской концепции гражданской войны, обратимся к размышлениям современных писателей, историков, которым открылось новое видение событий тех лет. Так, писатель Борис Васильев утверждает: «В гражданской войне нет правых и виноватых, нет справедливых и несправедливых, нет ангелов и нет бесов, как нет победителей. В ней есть только побежденные — мы все, весь народ, вся Россия… Трагическая катастрофа рождает только потери…» В справедливости сказанного убеждает «Тихий Дон». Шолохов был одним из тех, кто первым заговорил о гражданской войне как о величайшей трагедии, имевшей тяжелые последствия.
— Тот уровень правды, которым отмечен роман «Тихий Дон», исследователи творчества Шолохова объясняют серьезной работой молодого писателя над архивными материалами, мемуарами участников событий. Нельзя не учесть и мнение М. Н. Семанова, который в книге «Тихий Дон» — литература и история» писал: «Кропотливая работа автора «Тихого Дона» над сбором исторического материала безусловна и очевидна, однако объяснение беспримерного по глубине историзма шолоховской эпопеи следует искать в биографии писателя. М. Шолохов сам был не только очевидцем описываемых событий (подобно Льву Толстому в «Хаджи-Мурате»), но был также — и это следует подчеркнуть особо — земляком своих героев, он жил их жизнью, он был плоть от их плоти и кость от их кости. Тысячеустая молва разворошенного революцией мира доносила до него такие «факты» и такие «сведения», с какими не могли соперничать архивы и библиотеки целого света».
Как же рисует Шолохов этот разворошенный революцией мир? Это центральная тема четвертого урока.
Один из излюбленных приемов автора — рассказ-предварение. Так, в конце первой главы пятой части романа мы читаем: «До января и на хуторе Татарском жили тихо. Вернувшиеся с фронта казаки отдыхали возле жен, отъедались, не чуяли, что у порогов куреней караулят их горшие беды и тяготы, чем те, которые приходилось переносить на пережитой войне».
«Горшие беды» — это революция и гражданская война, которые ломали привычный уклад жизни. В письме Горькому Шолохов отмечал: «Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествовавшую восстанию». Сущность событий, изображенных в романе, поистине трагедийная, они затрагивают судьбу огромных слоев населения. В «Тихом Доне» действуют более семисот персонажей, главных и эпизодических, названных по имени и безымянных; и писателя волнуют их судьбы.
Тому, что происходило на Дону в годы гражданской войны, есть название — «расказачивание казачества», сопровождавшееся массовым террором, который вызывал ответную жестокость. По хуторам поползли «черные слухи» о чрезвычайных комиссиях и ревтрибуналах, суд которых был «прост: обвинение, пара вопросов, приговор — и под пулеметную очередь». Автор пишет о бесчинствах красноармейцев в хуторах (часть шестая, гл. 16). Столь же крутые были и военно-полевые суды Войска Донского. Мы видим порубленных с особой жестокостью красных. Сообщая фактам большую убедительность, Шолохов приводит документы: список казненных из отряда Подтелкова (часть пятая, гл. 11) и список расстрелянных заложников хутора Татарского (часть шестая, гл. 24).
Тревогой, тяжелыми предчувствиями окрашены многие страницы шестой части романа: «Все Обдонье жило потаенной, придавленной жизнью… Мга нависла над будущим». «Круто завернула на повороте жизнь»: обложили контрибуцией богатейшие дома, начались аресты, расстрелы. Как же воспринимают это время сами казаки?
Петро Мелехов: «— Ты гляди, как народ разделили, гады! Будто с плугом проехались: один — в одну сторону, другой — в другую, как под лемехом. Чертова жизня, и время страшное! Один другого уже не угадывает…
— Вот ты, — круто перевел он разговор, — ты вот — брат мне родной, а я тебя не пойму, ей-богу! Чую, что ты уходишь как-то от меня… правду говорю? — и сам себе ответил: — Правду. Мутишься ты… Боюсь, переметнешься ты к красным… Ты, Гришатка, до сё себя не нашел.
— А ты нашел? — спросил Григорий.
— Нашел. Я на свою борозду попал… Меня к красным арканом не притянешь. Казачество против них, и я против».
«Мирон Григорьевич заговорил по-новому, с вызревшей злостью:
— А через что жизня рухнулась? Кто причиной? Вот эта чертова власть!.. Я всю жизнь работал, хрип гнул, потом омывался, и чтобы мне жить равно с энтим, какой пальцем не ворохнул, чтоб выйтить из нужды? Нет уж, трошки погодим!..»
«Народ стравили» , — подумает Григорий о происходящем. Многие эпизоды пятой — седьмой частей, построенные по принципу антитезы, подтвердят верность такой оценки. «Набычился народ, осатанел», — добавит от себя автор. Он никому не прощает жестокости: ни Половцеву, зарубившему Чернецова и приказавшему убить еще сорок пленных офицеров, ни Григорию Мелехову, зарубившему пленных матросов. Не прощает Михаилу Кошевому, который убил Петра Мелехова, в Татарском застрелил деда Гришаку, сжег курень Коршунова, а затем зажег еще семь домов; не прощает Митьке Коршунову, который «всю семью Кошевого вырезал».
«Народ стравили» , — вспоминаем мы, когда читаем о казни командира отряда Лихачева, захваченного повстанцами: «Его не расстреляли… В семи верстах от Вешенской, в песчаных, сурово насупленных бурунах его зверски зарубили конвойные. Живому выкололи ему глаза, отрубили руки, уши, нос, искрестили шашками лицо. Расстегнули штаны и надругались, испоганили большое, мужественное, красивое тело. Надругались над кровоточащим обрубком, а потом один из конвойных наступил на хлипко дрожавшую грудь, на поверженное навзничь тело и одним ударом наискось отсек голову» (часть шестая, гл. 31).
«Народ стравили» — разве эти слова не о том, как убивали двадцать пять коммунистов во главе с Иваном Алексеевичем Котляровым? «Конвойные били их, согнав в кучу, как овец, били долго и жестоко…
Дальше было все, как в тягчайшем тумане. Тридцать верст шли по сплошным хуторам, встречаемые на каждом хуторе толпами истязателей. Старики, бабы, подростки били, плевали в опухшие, залитые кровью… лица пленных коммунистов».
И еще одна казнь — Подтелкова и его отряда. Этот эпизод дается в таком обрамлении: «На край хутора густо валили казаки и бабы. Население Пономарева, оповещенное о назначенной на шесть часов казни, шло охотно, как на редкое веселое зрелище. Казачки вырядились будто на праздник; многие вели с собой детей… Казаки, сходясь, оживленно обсуждали предстоящую казнь».
«А в Пономареве все еще пыхали дымками выстрелы: вешенские, каргинские, боковские, краснокутские, милютинские казаки расстреливали казанских, мигулинских, раздорских, кумшатских, балкановских казаков».
Отвергая насильственную смерть, Шолохов не раз скажет о противоестественности подобных ситуаций; и во всех случаях предельной жестокости он противопоставит гармонию вечного, бескрайнего мира. В одном эпизоде символом этого мира станет березка, на которой «уже набухли мартовским сладостным соком бурые почки». С черными лепестками почек на губах Лихачев и умер. В другом — степь, над которой «высоко, под кучевым гребнем, плыл орел». В свой последний час Иван Алексеевич Котляров увидит, подняв голову, «голубым видением вставшие вдали отроги меловых гор, а над ними, над текучим стременем гребнистого Дона, в неохватной величавой синеве небес, в недоступнейшей вышине — облачко». И здесь пейзажная зарисовка, поражающая чистотой своих красок, получит высокое философское наполнение.
Выразителен финал второго тома. На Дону полыхает гражданская война, гибнут люди, погиб и красноармеец Валет. Похоронили его яблоновские казаки, а через полмесяца какой-то старик поставил на могильном холмике деревянную часовенку. «Под треугольным навесом ее в темноте теплился скорбный лик божьей матери, внизу на карнизе навеса мохнатилась черная вязь славянского письма:
| В годину смуты и разврата Не осудите, братья, брата. |
Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску». А в мае бились возле часовни стрепеты, «бились за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение». И тут же, возле часовни, положила самка девять дымчато-синих яиц и села на них.
В одном эпизоде сталкиваются жизнь и смерть, высокое, вечное и трагические реалии, ставшие «в годину смуты и разврата» привычными, обыденными. Повышенная контрастность изображения и определила эмоциональную выразительность авторской речи, в которой находят выражение гражданственность писателя, его сострадание героям романа. Их всех суровое время поставило перед необходимостью выбора.
— Ты какой же стороны держишься?
— Ты, кажется, принял красную веру?
— Ты в белых был? Беленький! Офицер, а?
Эти вопросы задавались одному и тому же человеку — Григорию Мелехову, а он сам и самому себе не мог ответить на них. Раскрывая его состояние, Шолохов употребляет такие слова: «устало», «обуреваемый противоречиями», «густая тоска», «нудное ощущение чего-то невырешенного». Вот он едет домой после разрыва с Подтелковым; «не мог ни простить, ни забыть Григорий гибель Чернецова и бессудный расстрел пленных офицеров».
«К кому же прислониться?» — вопрос, который будоражит сознание героя Шолохова, об этом его тревога и дума, переданная посредством внутреннего монолога:
«Ломала и его усталость, нажитая на войне. Хотелось отвернуться от всего бурлившего ненавистью, враждебного и непонятного мира. Там, позади, все было путано, противоречиво. Трудно нащупывалась верная тропа, и не было уверенности — по той ли, по которой надо, идет. Тянуло к большевикам — шел, других вел за собой, а потом брало раздумье, холодел сердцем. «Неужто прав Изварин? К кому же прислониться?» Об этом невнятно думал Григорий, привалясь к задку кошелки. Но, когда представлял себе, как будет к весне готовить бороны, плесть из краснотала ясли, а когда разденется и обсохнет земля, — выедет в степь; держась наскучившимися по работе руками за чипиги, пойдет за плугом, ощущая его живое движение и толчки; представляя себе, как будет вдыхать сладкий дух молодой травы и поднятого лемехами чернозема, — теплело на душе. Хотелось убирать скотину, метать сено, дышать увядшим запахом донника, пырея, пряным душком навоза. Мира и тишины хотелось, — поэтому-то застенчивую радость и берег в суровых глазах Григорий, глядя вокруг… Сладка и густа, как хмелины, казалась в это время жизнь тут, в глушине» (часть пятая, гл. 13).
Приведенные здесь слова могут быть лучшим комментарием к той характеристике, которую дает шолоховскому роману писатель Б. Васильев, по-своему истолковывая суть гражданской войны: «Это эпопея в полном смысле слова, отразившая самое главное в нашей гражданской войне — чудовищные колебания, метания нормального, спокойного семейного человека. И это сделано, с моей точки зрения, великолепно. На одной судьбе показан весь излом общества. Пусть он казак, все равно он в первую очередь крестьянин, земледелец. Он кормилец. И вот ломка этого кормильца и есть вся гражданская война в моем понимании».
Мечта Григория пожить мирным тружеником и семьянином постоянно разрушалась жестокостью гражданской войны. Эмоциональный контраст используется Шолоховым как средство выражения настроений героя: «Отдохнуть бы Григорию, отоспаться! А потом ходить по мягкой пахотной борозде плугарем, посвистывать на быков, слушать журавлиный голубой трубный клич, ласково снимать со щек наносное серебро паутины и неотрывно пить винный запах поднятой плугом земли.
А взамен этого — разрубленные лезвиями дорог хлеба. По дорогам толпы раздетых, трупно-черных от пыли пленных… В хуторах любители обыскивают семьи ушедших с красными казаков, дерут плетьми жен и матерей отступников… Копилось недовольство, усталость, озлобление» (часть шестая, гл. 10). От эпизода к эпизоду нарастает трагическое несоответствие внутренних устремлений Григория Мелехова и окружающей его жизни.
Таким наблюдением можно завершить четвертый урок по «Тихому Дону».
«Судьба Григория Мелехова», «Трагедия Григория Мелехова» — эти две темы являются главными в разговоре о романе Шолохова на завершающем, пятом уроке. Итоговое занятие можно провести в форме урока-семинара. Его задача — синтезировать знания учащихся о романе «Тихий Дон», взглянуть на него под новым углом зрения. Для этого необходимо избежать повторения того хода анализа, который имел место на предыдущих уроках. Не детализация текста, а взгляд на произведение в целом — таково направление работы на уроке-семинаре. К более обобщенным выводам ученики могут прийти, рассматривая не отдельный эпизод, а их сцепление, сквозные линии романа, которые найдут отражение в плане урока: 1. «Добрый казак». Какой смысл вкладывает Шолохов в эти слова, говоря так о Григории Мелехове? 2. В каких эпизодах полнее всего раскрывается яркая, незаурядная личность Григория Мелехова? Какую роль в характеристике героя играют его внутренние монологи? 3. Сложные перипетии судьбы героя — от обстоятельств. Сопоставьте ситуации «Григорий дома», «Григорий на войне». Что дает сцепление этих эпизодов для понимания судьбы героя? 4. Выбор, который делает герой, его путь искания правды. Истоки трагедии Григория Мелехова. Финал романа.
Первая половина вопросов, предложенная для домашнего обдумывания ученикам, может быть связана с мотивацией выбора Григория Мелехова на роль центрального героя. В самом деле, почему авторский выбор пал не на Михаила Кошевого, Петра Мелехова или Евгения Листницкого, Подтелкова или Бунчука? Объяснения этому есть: они в тех нравственных ценностях, которые исповедуют герои, в особенностях их эмоционально-психологического склада.
Григорий Мелехов, в отличие от других героев «Тихого Дона» — яркая личность, неповторимая индивидуальность, натура цельная, неординарная. Он искренен и честен в своих мыслях и поступках (особенно сильно это проявляется в его отношениях к Наталье и Аксинье: последняя встреча Григория с Натальей (часть седьмая, гл. 7), смерть Натальи и связанные с ней переживания (часть седьмая, гл. 16—18), смерть Аксиньи (часть восьмая, гл. 17). Григория отличает острая эмоциональная реакция на все происходящее, у него отзывчивое на впечатления жизни сердце. В нем развито чувство жалости, сострадания, об этом можно судить по таким, например, сценам, как «На сенокосе», когда Григорий нечаянно подрезал дикого утенка (часть первая, гл. 9), эпизод с Франей (часть вторая, гл. 11), сцена с убитым австрийцем (часть третья, гл. 10), реакция на известие о казни Ивана Алексеевича Котлярова (часть шестая).
Оставаясь всегда честным, нравственно независимым и прямым по характеру, Григорий проявил себя как человек, способный на поступок. Примером могут служить такие эпизоды: драка со Степаном Астаховым из-за Аксиньи (часть первая, гл. 12), уход с Аксиньей в Ягодное (часть вторая, гл. 11—12), столкновение с вахмистром (часть третья, гл. 11), разрыв с Подтелковым (часть третья, гл. 12), столкновение с генералом Фицхалауровым (часть седьмая, гл. 10), решение, не дожидаясь амнистии, вернуться в хутор (часть восьмая, гл. 18). Подкупает искренность его побуждений — он нигде не соврал перед самим собой, в своих сомнениях и метаниях. В этом нас убеждают его внутренние монологи (часть шестая, гл. 21, 28). Заметим, что он единственный персонаж, которому дано право на монологи-«мысли», выявляющие его духовное начало.
Глубокая привязанность Григория к дому, к земле остается его сильнейшим душевным движением на протяжении всего романа. «От земли я никуда не тронусь. Тут степь, дыхнуть есть чем…» Это признание Аксинье перекликается с другим: «Моим рукам работать надо, а не воевать. Вся душа изболелась за эти месяцы». За этими словами — настроение не одного только Григория Мелехова. Подчеркивая драматизм этой ситуации, автор добавляет от себя: «Заходило время пахать, боронить, сеять; земля кликала к себе, звала неустанно день и ночь, а тут надо было воевать, гибнуть на чужих хуторах…»
Своего главного героя Шолохов нашел в казачьем хуторе — это само по себе примечательное литературное явление. Как личность, Григорий многое взял из историко-социального и нравственного опыта казаков, хотя автор и утверждал: «У Мелехова очень индивидуальная судьба, в нем я никак не пытаюсь олицетворить среднее казачество».
«Герой и время», «герой и обстоятельства», поиск самого себя как личности — вечная тема искусства стала главной в «Тихом Доне». В этом поиске — смысл существования Григория Мелехова в романе. «Сам ищу выход», — говорит он о себе. При этом он все время стоит перед необходимостью выбора, который не был легким и простым. Сами ситуации, в которых оказывался герой, побуждали его к действию. Так, вступление Григория в отряд повстанцев в какой-то мере вынужденный шаг. Ему предшествовали бесчинства пришедших в хутор красноармейцев, их намерение убить Мелехова. Позже, в последнем разговоре с Кошевым, он скажет: «Ежли б тогда на гулянке меня не собирались убить красноармейцы, я бы, может, и не участвовал в восстании».
Резко обострились его отношения с друзьями: Кошевым, Котляровым. Показательна сцена ночного спора в исполкоме, куда Григорий «по старой дружбе пришел погутарить, сказать, что у него в грудях накипело». Спор оказался резким, позиции — непримиримыми. Котляров бросил в лицо Григорию: «…чужой ты стал. Ты советской власти враг!.. Казаков нечего шатать, они и так шатаются. И ты поперек дороги нам не становись. Стопчем!.. Прощай!» Штокман, которому стало известно об этом столкновении, сказал: «Мелехов хоть и временно, а ускользнул. Именно его надо бы взять в дело!.. Тот разговор, который он вел с тобой в исполкоме, — разговор завтрашнего врага… Или они нас, или мы их! Третьего не дано». Так определяли свою линию те, кто утверждал советскую власть на Дону.
Эта встреча по существу обозначила поворотный момент в судьбе Григория Мелехова. Шолохов так определяет его значимость: «Григорий шел, испытывая такое чувство, будто перешагнул порог, и то, что казалось неясным, неожиданно встало с предельной яркостью… И оттого, что стал он на грани в борьбе двух начал, отрицая оба их, — родилось глухое неумолчное раздражение».
«Круто завернула на повороте жизнь». Хутор напоминал «потревоженный пчельник». «Жгучей ненавистью к казакам оделось Мишкино сердце». Действия властей разводили казаков в разные стороны.
«— Что же вы стоите, сыны тихого Дона?! — крикнул старик, переводя глаза с Григория на остальных. — Отцов и дедов ваших расстреливают, имущество ваше забирают, над вашей верой смеются жидовские комиссары, а вы лузгаете семечки?..» Этот призыв был услышан.
В Григории «освободились плененные, затаившиеся чувства. Ясен, казалось, был его путь отныне, как высветленный месяцем шлях». Сокровенные мысли героя Шолохов передает в его внутреннем монологе: «Пути казачества скрестились с путями безземельной мужичьей Руси, с путями фабричного люда. Биться с ними насмерть! Рвать у них из-под ног донскую, казачьей кровью политую землю. Гнать их, как татар, из пределов области! Тряхнуть Москвой, навязать ей постыдный мир!.. А теперь — за шашку!»
В этих мыслях — бескомпромиссность человека, который никогда не знал середины. Она не имела ничего общего с политическими шатаниями. Трагедия Григория как бы переносится в глубины его сознания. Он «мучительно старался разобраться в сумятице мыслей». Его «душа металась» как «зафлаженный на облаве волк в поисках выхода, в разрешении противоречий». За его плечами были дни сомнений, «тяжелой внутренней борьбы», «поисков правды». В нем «свое, казачье, всосанное с материнским молоком на протяжении всей жизни, взяло верх над большой человеческой правдой». Он знал «правду Гаранжи» и с тревогой спрашивал себя: «Неужто прав Изварин?» Сам он говорит о себе: «Блукаю я, как в метель в степи…» Но «блукает» Григорий Мелехов, «ища правду», не от пустоты и недомыслия. Он тоскует по такой правде, «под крылом которой мог бы посогреться каждый». А такой правды, с его точки зрения, нет ни у белых, ни у красных: «Одной правды нету в жизни. Видно, кто кого одолеет, тот того и сожрет… А я дурную правду искал. Душой болел, туда-сюда качался…» Эти искания, по его признанию, оказались «зряшными и пустыми». И это тоже определило трагичность его судьбы.
Нельзя принять точку зрения тех критиков «Тихого Дона», которые считали, что Мелехов пережил трагедию отщепенца, он пошел против своего народа и растерял все человеческие черты. Проследим за движением мысли героя в таких эпизодах, как «Мелехов допрашивает, а потом приказывает отпустить пленного хоперца», «Перед Мелеховым проходит дивизия, которой он командует»; борьбой противоречивых чувств окрашен тот и другой эпизод. Выделим эпизоды, которые становились катарсисом для героя: «Григорий порубил матросов», «Последняя встреча с Натальей», «Смерть Натальи», «Смерть Аксиньи». Любой эпизод «Тихого Дона» выявляет многомерность и высокую человечность, присущие шолоховскому тексту. Григорий Мелехов вызывает глубокое сочувствие, сострадание как герой трагической судьбы.
Рекомендуемая литератураКолодный
Л. Кто написал «Тихий Дон»: Хроника одного поиска. — М., 1995.
Палиевский
П. «Тихий Дон» Михаила Шолохова // Литература и теория. — М., 1978.
Дети и социальные сети Угрозы для детей в социальных сетях
Гадание на кофейной гуще ребенок
Какой должен быть кал у новорожденного ребенка?
) потери сторон в технике
Год Крысы: характеристика мужчины Рожденные в 1972 году кто по гороскопу