Император и императрица с детьми великими княжнами Ольгой,Татьяной,Марией,Анастасией и цесаревичем Алексеем
Императрица Александра Фёдоровна с Цесаревичем Алексеем
Цесаревич Алексей
Единственного сына императора Николая II, дарованного Богом в ответ на долгую, усердную родительскую молитву, наверное, без преувеличения можно назвать самой притягательной и самой неразгаданной детской фигурой в русской истории. «Во время крещения с младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимания всех присутствующих, - писал игумен Серафим (Кузнецов). - Когда новорожденного цесаревича помазывали святым миром, он поднял свою ручку и простер свои пальчики, как бы благословляя присутствующих». Кем бы мог стать этот мальчик, доживи он до зрелости? Можно лишь предполагать, что для России вымолен был великий царь. Но оборота «если бы» история не знает. И хотя мы понимаем, что фигура юного царевича Алексея слишком ярка и необычна, все-таки обратимся к его светлому образу, желая изыскать во взаимоотношениях этого мальчика с окружающим миром пример для поучения и подражания.
Крещение цесаревича Алексея
"Отношение к женщинам - вот лучший способ проверить благородство мужчины. Он должен к каждой женщине относиться с уважением независимо от того, богатая она или бедная, высокое или низкое занимает общественное положение, и оказывать ей всяческие знаки уважения », - записала в дневнике императрица Александра Феодоровна. Ей можно было писать подобные слова уверенно: пример мужского благородства, рыцарского отношения к женщине был всегда у нее перед глазами - супруг, император Николай П.
Очень важно, что и маленький царевич Алексей с детства мог видеть уважительное отношение к женщинам со стороны человека, авторитет которого был для него бесспорен. Государь не оставлял без внимания даже мелочей, благодаря которым возможно было преподнести сыну урок.
Цесаревич Алексей Николаевич
Клавдия Михайловна Битнер, дававшая наследнику уроки в Тобольске вспоминала о нем: в нем были совмещены черты отца и матери. От отца он унаследовал его простоту. Совсем не было в нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот государь, если бы он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы. Он многое понимал и понимал людей. Но он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к себе и другим. Он был добр, как и отец, в смысле отсутствия у него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время он был бережлив. Как-то однажды он был болен, ему подали кушанье, общее со всей семьей, которое он не стал есть, потому что не любил это блюдо. Я возмутилась. Как это не могут приготовить ребенку отдельно кушанье, когда он болен. Я что-то сказала. Он мне ответил: "Ну вот еще. Из-за меня одного не надо тратиться".
Цесаревич Алексей и А. Е. Деревенько.
Цесаревич Алексей Николаевич
Анна Танеева: «Жизнь Алексея Николаевича была одной из самых трагичных в истории царских детей. Он был прелестный, ласковый мальчик, самый красивый из всех детей. Родители и его няня Мария Вишнякова в раннем детстве его очень баловали. И это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело; ударится ли он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания. Когда он стал подрастать, родители объяснили ему его болезнь, прося быть осторожным. Но наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно его удержать. «Подари мне велосипед», - просил он мать. «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!» - «Я хочу учиться играть в теннис, как сестры!» - ты знаешь, что ты не смеешь играть». Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики? ».
Цесаревич Алексей Николаевич
Его нужно было окружать особым уходом и заботами. Вот почему к нему по предписанию врачей были приставлены в качестве телохранителей два матроса с императорской яхты: боцман Деревенько и его помощник Нагорный. Его учитель и наставник Пьер Жильяр вспоминает: «у Алексея Николаевича была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе. В маленьком капризном существе, каким он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим и чувствительным к страданиям, потому что сам он уже много страдал».
Цесаревич Алексей Николаевич
Воспитание любого мальчика как будущего главы семьи должно заключаться в воспитании ответственности, самостоятельности, умении в нужной ситуации принять решение, ни на кого не оглядываясь. В то же время в нем необходимо воспитывать сострадание и чуткость и важное свойство - умение прислушиваться к мнению Других людей. Мальчика нужно готовить к роли мужа, отца и хозяина дома. Для царевича Алексея таким домом была вся Россия.
«Царица внушила своему сыну, что пред Богом все равны и гордиться своим положением не должно, а надо уметь благородно держать себя, не унижая своего положения » (Игумен Серафим (Кузнецов). «Православный царь-мученик»). Если бы мать не приложила к этому стараний, то положение воспитателя наследника, которое и так было непростым, стало бы еще сложнее.
Цесаревич Алексей Николаевич
«Я понимал яснее, чем когда-либо, насколько условия среды мешали успеху моих стараний. Мне приходилось бороться с подобострастием прислуги и нелепым преклонением некоторых из окружающих. И я был даже очень удивлен, видя, как природная простота Алексея Николаевича устояла перед этими неумеренными восхвалениями.
Я помню, как депутация крестьян одной из центральных губерний России пришла однажды поднести подарки наследнику цесаревичу. Трое мужчин, из которых она состояла, по приказу, отданному шепотом боцманом Деревенько, опустились на колени перед Алексеем Николаевичем, чтобы вручить ему свои подношения. Я заметил смущение ребенка, который багрово покраснел. Как только мы остались одни, я спросил его, приятно ли ему было видеть этих людей перед собою на коленях. "Ах нет! Но Деревенько говорит, что так полагается!"
Я переговорил тогда с боцманом, и ребенок был в восторге, что его освободили от того, что было для него настоящей неприятностью ».
Цесаревич Алексей Николаевич
И. Степанов вспоминает: «В последних числах января 1917 года я был в царском Александровском дворце у гувернера наследника Жильяра, и мы вместе с ним прошли к цесаревичу. Алексей Николаевич с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек, и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и прочее. Впрочем, игра скоро кончилась, и наследник с кадетом стали рассматривать какие-то книги. Затем вошла великая княжна Анастасия Николаевна... Вся эта обстановка детских двух комнат наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий русский царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.
Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда он был в поезде с государем осенью 1915 года на юге России: "Помните, вы мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая, Потемкин и Суворов крепким узлом завязывали русское влияние и турецкий султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях. Мне это выражение понравилось, и я тогда же сказал об этом папе. Я всегда ему говорю, что мне нравится" .
Цесаревич Алексей Николаевич
Особенно ярко проявилось то, что мальчик много заботился о России, но мало - о себе, в эпизоде, рассказанном Жильяром. Однако скромность маленького царевича совершенно не мешала его осознанию себя наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С. Я. Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближенных к государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.
Однажды цесаревич вошел в кабинет государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед цесаревичем. На это цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета, государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: "Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мной" ».
Цесаревич Алексей Николаевич
Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи еще совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что он наследник: «Ее величество настаивала на том, чтобы цесаревича, как и его сестер, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни наследника все происходило буднично, без всяких церемоний, он был сыном родителей и братом своих сестер, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как он изображает из себя взрослого. Однажды, когда он играл с великими княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с цесаревичем. Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: "Девицы, уйдите, у наследника будет прием" ».
Цесаревич Алексей Николаевич
Клавдия Михайловна Битнер рассказывала: «Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: "А если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Нет, это кончено навсегда". Я ему сказала: "Ну, а если опять будет, если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Тогда надо устроить так, чтобы я знал больше, что делается кругом". Я как-то его спросила, что бы тогда он сделал со мной. Он сказал, что он построил бы большой госпиталь, назначил бы меня заведовать им, но сам приезжал бы и "допрашивал" обо всем, все ли в порядке. Я уверена, что при нем был бы порядок ».
Цесаревич Алексей Николаевич
Да, можно полагать, что при государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.
А. А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих ».
Цесаревич Алексей Николаевич
Император Николай II , Императрица Александра Федоровна и цесаревич Алексей
Я. Офросимова: «Наследник цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим. Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался он в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: "Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы".
Любимой пищей цесаревича были "щи и каша и черный хлеб, которые едят все мои солдаты", как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. Сияя от удовольствия, он говорил: "Вот это вкусно - не то, что наш обед". Иногда почти ничего не кушая за царским столом, он тихонько пробирался со своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть черного хлеба и втихомолку делил его со своей кудрявой любимицей» .
И забываются ошибки
И скорбь, терзающая нас,
При виде царственной улыбки
Твоих невинных, детских глаз.
Единственного Сына Императора Николая II, дарованного Богом в ответ на долгую, усердную Родительскую молитву, наверное, без преувеличения можно назвать Самой притягательной и Самой неразгаданной Детской фигурой в русской истории. «Во время крещения с Младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимания всех присутствующих, - писал игумен Серафим (Кузнецов). - Когда новорожденного Цесаревича помазывали святым миром, Он поднял Свою ручку и простер Свои пальчики, как бы благословляя присутствующих». Кем бы мог стать этот Мальчик, доживи Он до зрелости? Можно лишь предполагать, что для России вымолен был великий Царь. Но оборота «если бы» история не знает. И хотя мы понимаем, что фигура юного Царевича Алексея слишком ярка и необычна, все-таки обратимся к Его светлому образу, желая изыскать во взаимоотношениях этого Мальчика с окружающим миром пример для поучения и подражания.
«Отношение к женщинам - вот лучший способ проверить благородство мужчины. Он должен к каждой женщине относиться с уважением независимо от того, богатая она или бедная, высокое или низкое занимает общественное положение, и оказывать ей всяческие знаки уважения», - записала в дневнике Императрица Александра Феодоровна. Ей можно было писать подобные слова уверенно: пример мужского благородства, рыцарского отношения к женщине был всегда у нее перед глазами - Супруг, Император Николай II.
Очень важно, что и маленький Царевич Алексей с детства мог видеть уважительное отношение к женщинам со стороны человека, авторитет которого был для Него бесспорен. Государь не оставлял без внимания даже мелочей, благодаря которым возможно было преподнести Сыну урок, что явствует из забавного случая, рассказанного баронессой С. К Бухсгевден:
«Во время одной прогулки по берегу Днепра, при посещении Императорской Ставки Верховного главнокомандующего, Цесаревич, будучи в шаловливом настроении, вытащил у меня зонтик и бросил его в реку. Великая Княжна Ольга и я старались зацепить его палками и ветками, но так как он был раскрыт, то течением и ветром его подхватило, и не было под рукой ни лодки, ни плота, с которого можно было бы его поймать.
Неожиданно появился Государь. "Что это за представление?" - спросил Он, удивленный нашими упражнениями около воды. "Алексей бросил ее зонтик в реку, и это такой стыд, так как это ее самый лучший", - ответила Великая Княжна, старясь безнадежно зацепить ручку большой корявой веткой. Улыбка исчезла с лица Государя. Он повернулся к Своему Сыну: "Так в отношении дамы не поступают, - сказал Он сухо. - Мне стыдно за Тебя, Алексей. Я прошу извинения за Него, - добавил Он, обращаясь ко мне, - и Я попробую исправить дело и спасти этот злополучный зонтик".
К моему величайшему смущению, Император вошел в воду. Когда Он дошел до зонтика, вода была Ему выше коленей.»
Он передал его мне с улыбкой.
"Мне все же не пришлось плыть за ним! Теперь Я сяду и буду сушиться на солнце". Бедный маленький Царевич, красный от Отцовского резкого замечания, расстроенный, подошел ко мне. Он извинился, как взрослый.
В любой педагогической литературе мы прочтем, что необходимым условием для развития ребенка является его общение с товарищами Наверное, особенно важно это для мальчиков - будущих мужчин, социальная роль которых традиционно шире и ответственнее, чем у женщин. Впрочем, неумение установить первые контакты с ровесниками, дефицит общения с другими детьми может вредно отразиться на психике любого ребенка. Не менее важно, чтобы ребенок с детства учился выбирать себе товарищей сам, следуя своим симпатиям, а не «дружил» по родительскому приказу. В Царской Семье эта проблема стояла острее, чем в любой другой. Во-первых, мальчик был Наследником престола, во-вторых, Он был серьезно болен. Но именно по первой причине Родители не имели права превращать Сына в несчастное одинокое существо, «ребенка из оранжереи», растущего в изоляции от мира. Кроме того, Наследник был застенчив, и Государь хотел помочь Сыну избавиться от стеснительности. Родители могли бы попытаться решить проблему общения Сына, так сказать, «официально», искусственно составив ребенку компанию из детей Своих родственников. Ничего подобного Царь и Царица не допустили. Напротив, по воспоминаниям Танеевой, Императрица боялась за Сына и редко приглашала к нему двоюродных братьев, «резвых и грубых мальчиков. Конечно, на это сердились родные...». Зато Наследнику не возбранялось играть с сыновьями Своего пестуна матроса Деревенько, на что родные, надо полагать, сердились еще больше. Но Государь и Государыня, не принимавшие пересуды близко к сердцу, тем более не обращали на них внимания, когда речь шла о пользе Детей.
Серьезно обеспокоен был всеми проблемами своего Царственного воспитанника Его учитель и наставник Пьер Жильяр. Впоследствии Жильяр напишет, что Алексей Николаевич страдал от отсутствия товарищей. «Оба сына матроса Деревенко, Его обычные сотоварищи в играх, были гораздо моложе Его, и ни по образованию, ни по развитию ему не подходили. Правда, по воскресеньям и праздникам к нему приезжали двоюродные братья, но эти посещения были редки. Я несколько раз настаивал перед Императрицей в том, что это надо бы изменить. Были сделаны кое-какие попытки в этом смысле, но они ни к чему не привели. Правда, болезнь Алексея Николаевича крайне затрудняла выбор ему товарищей. К счастью, Его сестры, как я уже говорил, любили играть с ним, они вносили в Его жизнь веселье и молодость, без которых ему было бы очень трудно».
Видимо, проблему общения ребенка Жильяр считал достаточно важной, если в своих воспоминаниях упомянул о ней не единожды. Так, например, он рассказывает о том, как Царевич обрел наконец настоящего товарища - сына лейб-хирурга Деревенко (однофамильца матроса): «Между тем я был особенно озадачен приисканием Наследнику товарищей. Эту задачу было очень трудно разрешить. По счастью, обстоятельства сами собой отчасти пополнили этот пробел. Доктор Деревенко имел сына одних приблизительно лет с Наследником. Дети познакомились и вскоре подружились. Не проходило воскресенья, праздника или дня отпуска, чтобы они не соединялись. Наконец, они стали видеться ежедневно, и Цесаревич получил даже разрешение посещать доктора Деревенко, жившего на маленькой даче недалеко от дворца. Он часто проводил там всю вторую половину дня в играх со Своим другом и Его товарищами в скромной обстановке этой семьи среднего достатка. Нововведение подвергалось большой критике, но Их Величества не обращали на это внимания: Они Сами были так просты в Своей частной жизни, что могли только поощрять такие же вкусы Своих Детей».
Юлия Ден, однако, утверждает, что у Цесаревича, напротив, было много друзей «всех возрастов и всех сословий, которые играли с ним». Но называет лишь уже упомянутых нами двух сыновей матроса Деревенко, еще двух крестьянских мальчиков, к которым Алексей Николаевич был очень привязан, и своего сына Тити. Сын Лили Ден, по ее словам, носился «сломя голову с Наследником и получал от этого огромное удовольствие». С друзьями Царевич вел Себя очень вежливо и невысокомерно. «Наследник престола был столь же учтив, как и Его Сестры, - вспоминает Ден - Однажды мы с Государыней сидели в Ее лиловом будуаре, и вдруг из соседней комнаты послышались возбужденные голоса Цесаревича и Тити.
- Думаю, они сорятся, - проговорила Государыня и, подойдя к дверям, прислушалась. Потом со смехом повернулась ко мне - Вовсе они не сорятся, Лили. Алексей настаивает на том, чтобы первым в лиловую комнату вошел Тити, а добрый Тити и слышать об этом не желает!»
На самом деле круг общения Наследника был весьма узок. Самым близким Его детским другом был, по всей видимости, Коля Деревенко, который вместе с отцом последовал за арестованной Царской Семьей в Тобольск, затем в Екатеринбург. В Тобольске Коля был единственным, кто по воскресным дням допускался к Царской Семье, и очень скрашивал безрадостное существование Наследника в заточении.
«Перейдем к властительной части - к воле, - наставляет святитель Иоанн Златоуст в Слове о воспитании детей. - Не следует ни полностью отсекать ее у юноши, ни позволять ей проявляться во всех случаях, но будем воспитывать их с раннего возраста в том, чтобы, когда сами они подвергаются несправедливости, переносить это, если же увидят кого-либо обижаемым, то храбро выступить на помощь и должным.образом защитить истязаемого...Пусть не будет он ни изнеженным, ни диким, но мужественным и кротким».
Эти слова написаны как будто про Царевича Алексея Николаевича. Клавдия Михайловна Битнер, дававшая Наследнику уроки в Тобольске, так вспоминала о Нем: «Я любила больше всех Алексея Николаевича. Это был милый хороший мальчик. Он был умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, веселый и жизнерадостный, несмотря на Свое часто тяжелое болезненное состояние. Если Он хотел выучить что-либо, Он говорил: "Погодите, Я выучу". И если действительно выучивал, то это уже у Него оставалось и сидело крепко. Он привык быть дисциплинированным, но не любил былого придворного этикета. Он не переносил лжи и не потерпел бы ее около Себя, если бы взял власть когда-либо. В Нем были совмещены черты Отца и Матери. От Отца Он унаследовал Его простоту. Совсем не было в Нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но Он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот Государь, если бы Он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы.
Он многое понимал и понимал людей. Но Он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к Себе и другим.Он был добр, как и Отец, в смысле отсутствия у Него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время Он был бережлив. Как-то однажды Он был болен, Ему подали кушанье, общее со всей Семьей, которое Он не стал есть, потому что не любил это блюдо. Я возмутилась. Как это не могут приготовить ребенку отдельно кушанье, когда Он болен. Я что-то сказала. Он мне ответил: "Ну вот еще. Из-за Меня одного не надо тратиться"»
Сильная воля у Царевича Алексея была наследным качеством, но она развилась и окрепла из-за частых физических страданий, причиняемых ребенку страшной болезнью. Болезнь вообще стала своеобразным воспитателем маленького мученика. Как пишет Анна Танеева, «частые страдания и невольное самопожертвование развили в характере Алексея Николаевича жалость и сострадание ко всем, кто был болен, а также удивительное уважение к Матери и всем старшим». Это при том, что Александра Феодоровна не могла быть с Сыном такой строгой, как Ей, быть может, хотелось бы.
Для начала приведем еще несколько воспоминаний. Анна Танеева: «Жизнь Алексея Николаевича была одной из самых трагичных в истории Царских Детей. Он был прелестный, ласковый Мальчик, самый красивый из всех Детей. Родители и Его няня Мария Вишнякова в раннем детстве Его очень баловали, исполняя Его малейшие капризы. И это понятно, так как видеть постоянные страдания Маленького было очень тяжело; ударится ли Он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания. Пяти-шести лет Он перешел в мужские руки, к дядьке Деревенько. Этот, бывало, не так баловал, хотя был очень предан и обладал большим терпением. Слышу голосок Алексея Николаевича во время Его заболеваний: "Подними Мне руку", или: "Поверни ногу", или "Согрей Мне ручки", и часто Деревенько успокаивал Его. Когда Он стал подрастать, Родители объяснили Алексею Николаевичу Его болезнь, прося быть осторожным. Но Наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно Его удержать. "Подари Мне велосипед", - просил Он Мать. "Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!" - "Я хочу учиться играть в теннис, как Сестры!" - "Ты знаешь, что ты не смеешь играть". Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: "Зачем Я не Такой, как все мальчики?"».
С.Офросимова: «Живость Его не могла умериться Его болезнью, и, как только Ему становилось лучше, как только утихали Его страдания, Он начинал безудержно шалить, Он зарывался в подушки, сползал под кровать, чтобы напугать врачей мнимым исчезновением. Только приход Государя мог Его усмирить. Сажая Отца к Себе на кровать, Он просил Его рассказать о занятиях Его Величества, о полках, Шефом которых Он был и по которым очень скучал. Он внимательно слушал рассказы Государя из русской истории и обо всем, что лежало за пределами Его скучной больничной постели. Государь с большой радостью и глубокой серьезностью делился с ним всем...
П. Жильяр: «Вот такова была ужасная болезнь, которой страдал Алексей Николаевич; постоянная угроза жизни висела над Его головой: падение, кровотечение из носа, простой порез - все, что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, могло быть для Него смертельно.
Его нужно было окружать особым уходом и заботами в первые годы Его жизни и постоянной бдительностью стараться предупреждать всякую случайность. Вот почему к нему по предписанию врачей были приставлены в качестве телохранителей два матроса с Императорской яхты: боцман Деревенко и его помощник Нагорный, которые по очереди должны были за ним следить.
Когда я приступил к моим новым обязанностям, мне было не так-то легко завязать первые отношения с ребенком. Я должен был говорить с ним по-русски, отказавшись от французского языка. Положение мое было щекотливо. Не имея никаких прав, я не мог требовать подчинения.
Как я уже сказал, я был вначале удивлен и разочарован, не получив никакой поддержки со стороны Императрицы. Целый месяц я не имел от нее никаких указаний. У меня сложилось впечатление, что Она не хотела вмешиваться в мои отношения с ребенком. Этим сильно увеличилась трудность моих первых шагов, но это могло иметь то преимущество, что, раз завоевав положение, я мог более свободно утвердить свой личный авторитет. Первое время я часто терялся и даже приходил в отчаяние. Я подумывал о том, чтобы отказаться от принятой на себя задачи.
К счастью, я нашел в докторе Деревенко отличного советника, помощь которого мне была очень ценна. Он посоветовал мне быть терпеливее. Он объяснил, что вследствие постоянной угрозы жизни ребенка и развившегося в Императрице религиозного фатализма Она представила все течению времени и откладывала день ото дня Свое вмешательство в наши отношения, не желая причинять лишних страданий Своему Сыну, если Ему, быть может, не суждено было жить. У Нее не хватало храбрости вступать в борьбу с ребенком, чтобы навязывать Ему меня.
Я сам сознавал, что условия были неблагоприятны. Но, несмотря на все, у меня оставалась надежда, что со временем состояние здоровья моего воспитанника улучшится.
Тяжелая болезнь, от которой Алексей Николаевич только что начал оправляться, очень ослабила Его и оставила в Нем большую нервность. В это время Он был Ребенком, плохо переносившим всякие попытки Его сдерживать; Он никогда не был подчинен никакой дисциплине. Во мне Он видел человека, на которого возложили обязанность принуждать Его к скучной работе и вниманию и задачей которого было подчинить Его волю, приучив Его к послушанию. Его уже окружал бдительный надзор, который, однако, позволял Ему искать убежища в бездействии; к этому надзору присоединялся теперь новый элемент настойчивости, угрожавший отнять это последнее убежище. Не сознавая еще этого, Он это чувствовал. У меня создавалось вполне ясное впечатление глухой враждебности, которая иногда переходила в открытую оппозицию».
Как видим, не все шло благополучно. Болезнь, вместо того чтобы закалить характер мальчика (что и произошло впоследствии), могла полностью изломать Его и погубить благие задатки. Из приведенных фрагментов воспоминаний становится ясно, что особенно тяжело было живому, веселому ребенку постоянно сдерживать Свои мальчишеские порывы и ощущать Себя «не таким, как все мальчики». Тем не менее кажется, что гиперопека, которой подвергался маленький Царевич, была вполне обоснованна. Но так ли это было? Жильяр засомневался первым, тем более что с каждым днем он открывал в своем воспитаннике все новые и новые замечательные качества и все сильнее привязывался к нему:
«Тем временем дни шли за днями, и я чувствовал, как укрепляется мой авторитет. Я мог отметить у моего воспитанника все чаще и чаще повторявшиеся порывы доверчивости, которые были для меня как бы залогом того, что вскоре между нами установятся более сердечные отношения.
По мере того как ребенок становился откровеннее со мной, я лучше отдавал себе отчет в богатстве Его натуры и убеждался в том, что при наличии таких счастливых дарований было бы несправедливо бросить надежду...
Алексею Николаевичу было тогда девять с половиной лет. Он был довольно крупным для Своего возраста, имел тонкий, продолговатый овал лица с нежными чертами, чудные светло-каштановые волосы с бронзовыми переливами, большие сине-серые глаза, напоминавшие глаза Его Матери. Он вполне наслаждался жизнью, когда мог, как резвый и жизнерадостный мальчик. Вкусы Его были очень скромны. Он совсем не кичился тем, что был Наследником престола, об этом Он всего меньше помышлял. Его самым большим счастьем было играть с двумя сыновьями матроса Деревенко, которые оба были несколько моложе Его.
У Него была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше Своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе. В маленьком капризном существе, каким Он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим.и чувствительным к страданиям, потому что Сам Он уже много страдал. Как только это убеждение вполне сложилось во мне, я стал бодро смотреть в будущее. Моя работа была бы легка, если бы не было окружавшей нас обстановки и условий среды».
А теперь на минуту оторвемся от воспоминаний Жильяра и вернемся в наше время. Откроем книгу современных психологов Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой, много лет работающих с проблемными детьми. Вот что мы прочтем: «Так называемая гиперопека, когда родители окружают своего ребенка излишней заботой, сегодня явление достаточно распространенное... Ведь разрешать ребенку быть самостоятельным - это риск, и нередко огромный риск. То ли дело неусыпный надзор! Конечно, он отнимает много времени и сил, зато вы обеспечиваете себе спокойную жизнь и выглядите при этом почтенно в глазах окружающих... Что же касается риска, то без него, конечно, жить спокойнее вам. Но спокойствие-то за счет ребенка, о котором вы якобы так радеете. Ибо каждый его самостоятельный шаг есть репетиция. Чем больше репетиций, тем полноценнее сыграет он спектакль под названием "Жизнь". А на что его обрекаете вы?»
В приведенном отрывке речь шла о детях здоровых. А в случае с Наследником усиленная забота Родителей вовсе не кажется излишней. Но так не казалось Самому Царевичу Алексею, Которого, кстати, впереди ожидал не просто «спектакль под названием "Жизнь"», а труднейшая из ролей в этом спектакле - управление великой империей. И воспитатель Жильяр прекрасно понял Ребенка. Вернемся к его воспоминаниям:
«Я поддерживал, как уже об этом выше сказал, лучшие отношения с доктором Деревенко, но между нами был один вопрос, на котором мы не сходились. Я находил, что постоянное присутствие двух матросов - боцмана Деревенко и его помощника Нагорного - было вредно Ребенку. Эта внешняя сила, которая ежеминутно выступала, чтобы отстранить от Него всякую опасность, казалось мне, мешала укреплению внимания и нормальному развитию воли Ребенка. То, что выигрывалось в смысле безопасности, Ребенок проигрывал в смысле действительной дисциплины. На мой взгляд, лучше было бы дать Ему больше самостоятельности и приучить находить в Самом Себе силы и энергию противодействовать Своим собственным импульсам, тем более что несчастные случаи продолжали повторяться. Было невозможно все предусмотреть... Это был лучший способ, чтобы сделать из Ребенка, и без того физически слабого, человека бесхарактерного, безвольного, лишенного самообладания, немощного и в моральном отношении. Я говорил в этом смысле с доктором Деревенко. Но он был так поглощен опасением рокового исхода и подавлен, как врач, сознанием своей тяжелой ответственности, что я не мог убедить его разделить мои воззрения.
Только одни Родители могли взять на Себя решение такого вопроса, могущего иметь столь серьезные последствия для Ребенка. К моему великому удивлению, Они всецело присоединились ко мне и заявили, что согласны на опасный опыт, на который я сам решился лишь с тяжелым беспокойством. Они, без сомнения, осознавали вред, причиняемый существующей системой тому, что было самого ценного в Их Ребенке. Они любили Его безгранично, и именно эта любовь давала Им силу идти на риск какого-нибудь несчастного случая, последствия которого могли быть смертельны, лишь бы не сделать из Него человека, лишенного мужества и нравственной стойкости.
Алексей Николаевич был в восторге от этого решения. В Своих отношениях к товарищам Он страдал от постоянных ограничений, которым Его подвергали. Он обещал мне оправдать доверие, которое Ему оказывали.
Как ни был я убежден в правильности такой постановки дела, мои опасения лишь усилились. У меня было как бы предчувствие того, что должно было случиться...
Вначале все шло хорошо, и я начал было успокаиваться, как вдруг внезапно стряслось несчастье, которого мы так боялись. В классной комнате ребенок взлез на скамейку, поскользнулся и упал, стукнувшись коленкой об угол. На следующий день Он уже не мог ходить. Еще через день подкожное кровоизлияние усилилось, опухоль, образовавшаяся под коленом, быстро охватила нижнюю часть ноги. Кожа натянулась до последней возможности, стала жесткой под давлением кровоизлияния, которое стало давить на нервы и причиняло страшную боль, увеличивавшуюся с часу на час.
Я был подавлен. Ни Государь, ни Государыня не сделали мне даже тени упрека - наоборот, казалось, что Они всем сердцем хотят, чтобы я не отчаялся в задаче, которую болезнь делала еще более трудной. Они как будто хотели Своим примером побудить и меня принять неизбежное испытание и присоединиться к Ним в борьбе, которую Они вели уже так давно. Они делились со мной Своей заботой с трогательной благожелательностью».
Борьба за ребенка была выиграна. Никто не мог излечить болезнь неизлечимую, но из «маленького капризного существа», каким показался вначале Царевич Жильяру, возрос настоящий Христианин с чутким сердцем и сильной волей. Из года в год из Наследника возрастал бы Государь. Но ему суждено было иное. Так и не довелось созреть и раскрыться до конца этой удивительной, богатейшей натуре.
И. Степанов: «Несколько раз (в лазарете. - М. К) бывал Наследник. Здесь я не могу писать спокойно. Нет умиления передать всю прелесть этого облика, всю нездешность этого очарования. Не от мира сего. О нем говорили: "Не жилец!" Я в это верил и тогда. Такие дети не живут. Лучистые глаза, чистые, печальные и вместе с тем светящиеся временами какой-то поразительной радостью».
С Я. Офросимова: «Идет праздничная служба... Храм залит сиянием бесчисленных свечей. Цесаревич стоит на Царском возвышении. Он почти дорос до Государя, стоящего рядом с Ним. На Его бледное прекрасное лицо льется сияние тихо горящих лампад и придает ему неземное, почти призрачное выражение. Большие, длинные глаза Его смотрят не по-детски серьезным, скорбным взглядом... Он неподвижно обращен к алтарю, где совершается торжественная служба... Я смотрю на Него, и мне чудится, что я где-то видела этот бледный лик, эти длинные, скорбные глаза... Я напрягаю свою память и вдруг вспоминаю... Убиенные Борис и Глеб...»
Воспитание любого мальчика как будущего главы семьи должно заключаться в воспитании ответственности, самостоятельности, умении в нужной ситуации принять решение, ни на кого не оглядываясь. В то же время в нем необходимо воспитывать сострадание и чуткость и важное свойство - умение прислушиваться к мнению других людей. Мальчика нужно готовить к роли мужа, отца и хозяина дома. Для Царевича Алексея таким домом была вся Россия.
«Царица внушила Своему Сыну, что пред Богом все равны и гордиться Своим положением не должно, а надо уметь благородно держать Себя, не унижая Своего положения» (Игумен Серафим (Кузнецов). «Православный Царь-мученик»). Если бы Мать не приложила к этому стараний, то положение воспитателя Наследника, которое и так было непростым, стало бы еще сложнее.
«Я понимал ясне, чем когда-либо, насколько условия среды мешали успеху моих стараний. Мне приходилось бороться с подобострастием прислуги и нелепым преклонением некоторых из окружающих. И я был даже очень удивлен, видя, как природная простота Алексея Николаевича устояла перед этими неумеренными восхвалениями.
Я помню, как депутация крестьян одной из центральных губерний России пришла однажды поднести подарки Наследнику Цесаревичу. Трое мужчин, из которых она состояла, по приказу, отданному шепотом боцманом Деревенко, опустились на колени перед Алексеем Николаевичем, чтобы вручить Ему свои подношения. Я заметил смущение ребенка, который багрово покраснел. Как только мы остались одни, я спросил Его, приятно ли ему было видеть этих людей перед собою на коленях. "Ах нет! Но Деревенко говорит, что так полагается!"
Я переговорил тогда с боцманом, и ребенок был в восторге, что Его освободили от того, что было для Него настоящей неприятностью».
И. Степанов вспоминает: «В последних числах января 1917 года я был в царском Александровском дворце у гувернера Наследника Жильяра, и мы вместе с ним прошли к Цесаревичу. Алексей Николаевич с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек, и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и прочее. Впрочем, игра скоро кончилась, и Наследник с кадетом стали рассматривать какие-то книги. Затем вошла Великая Княжна Анастасия Николаевна... Вся эта обстановка детских двух комнат Наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий русский Царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.
Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда Он был в поезде с Государем осенью 1915 года на юге России: "Помните, вы Мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая, Потемкин и Суворов крепким узлом завязывали русское влияние, и турецкий султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях. Мне это выражение понравилось, и Я тогда же сказал об этом Папе. Я всегда Ему говорю, что Мне нравится".
Затем Наследник стал вспоминать Ставку.
Все это Наследник оживленно говорил и бодро и весело глядел Своими большими выразительными глазами. Да и вообще Алексей Николаевич имел здоровый и красивый вид. Он постоянно перебегал с одного места на другое».
Особенно ярко проявилось то, что мальчик много заботился о России, но мало - о Себе, в эпизоде, рассказанном Жильяром. Императрица поручила наставнику Царевича поведать тому об отречении Государя Николая от престола: «Я вхожу к Алексею Николаевичу и говорю ему, что Государь возвратится из Могилева и туда больше уже не поедет.
Отчего?
- Потому что Ваш Отец больше не хочет быть Верховным главнокомандующим
Эта весть Его очень огорчает, так как Он любил ездить в Ставку. Через некоторое время я добавляю:
Вы знаете, Алексей Николаевич, Ваш Отец больше не хочет быть Императором. Он смотрит на меня испуганно, стараясь прочесть на моем лице, что произошло.
- Как? Почему?
- Потому что Он очень устал и перенес много тяжелого в последние дни.
- Ах, да. Мама Мне говорила, что остановили Его поезд, когда Он ехал сюда. Но Папа будет Императором потом опять?
Я ему объясняю тогда, что Император отрекся в пользу великого князя Михаила, который отрекся в свою очередь.
Но тогда кто же будет Императором?
- Я не знаю... теперь - никто.
Ни одного слова о Себе, ни одного намека на Свои права как Наследника. Он густо покраснел и волнуется.
После нескольких минут молчания Он говорит:
Если больше нет Императора, кто же будет управлять Россией?
Я ему объясняю, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься делами Государства до созыва Учредительного собрания, и что тогда, может быть, Его дядя Михаил взойдет на престол. Лишний раз я поражаюсь скромности и великодушию этого ребенка».
Однако скромность маленького Царевича совершенно не мешала Его осознанию Себя Наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С.Я.Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что Он будущий Царь, наполняла все Его существо сознанием Своего высшего предназначения. Когда Он бывал в обществе знатных и приближенных к Государю лиц, у Него появлялось сознание Своей царственности.
Однажды Цесаревич вошел в кабинет Государя, который в это время беседовал с министром. При входе Наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал Цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед Цесаревичем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав Государю что-то о Своей прогулке, Он медленно вышел из кабинета, Государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: "Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со Мной"».
Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи еще совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что Он Наследник:
« Ее Величество настаивала на том, чтобы Цесаревича, как и Его сестер, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни Наследника все происходило буднично, без всяких церемоний, Он был Сыном Родителей и Братом Своих Сестер, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как Он изображает из Себя взрослого. Однажды, когда Он играл с Великими Княжнами, Ему сообщили, что во дворец пришли офицеры Его подшефного полка и просят разрешения повидаться с Цесаревичем. Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: "Девицы, уйдите, у Наследника будет прием"».
Да, можно полагать, что при Государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот Царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре Сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.
А. А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его Величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к Родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех Своих».
С Я. Офросимова: «Наследник Цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим Его простым служащим. Никто из них не видел от Него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь Его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших Его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался Он в жизнь простых людей, и часто у Него вырывалось восклицание: "Когда буду Царем, не будет бедных и несчастных, Я хочу, чтобы все были счастливы".
Любимой пищей Цесаревича были "щи и каша и черный хлеб, которые едят все Мои солдаты"", как Он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. Сияя от удовольствия, Он говорил:"Вот это вкусно - не то, что Наш обед". Иногда почти ничего не кушая за царским столом, Он тихонько пробирался со Своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть черного хлеба и втихомолку делил Его со Своей кудрявой любимицей».
П. Жильяр: «Мы выезжали тотчас после завтрака, часто останавливаясь у выезда встречных деревень, чтобы смотреть, как работают крестьяне. Алексей Николаевич любил их расспрашивать; они отвечали ему со свойственными русскому мужику добродушием и простотой, совершенно не подозревая, с Кем они разговаривали».
Наследник обожал Отца, и Государь в «счастливые дни» мечтал о том, чтобы Самому заняться воспитанием Сына. Но по ряду причин это было невозможно, и первыми наставниками Алексея Николаевича стали мистер Гиббс и месье Жильяр. Впоследствии, когда обстоятельства изменились, Государю удалось осуществить Свое желание.
Он давал уроки Цесаревичу в мрачном доме в Тобольске. Уроки продолжались в нищете и убожестве екатеринбургского заточения. Но, пожалуй, самым важным уроком, который извлекли Наследник и остальные члены Семьи, был урок веры. Именно вера в Бога поддерживала их и давала силы в ту пору, когда Они лишились Своих сокровищ, когда друзья покинули их, когда Они оказались преданными той самой страной, важнее которой для них не существовало на свете ничего.
Марина Кравцова "Воспитание на примере святых Царственных Мучеников"
Единственного сына императора Николая II, дарованного Богом в ответ на долгую, усердную родительскую молитву, наверное, без преувеличения можно назвать самой притягательной и самой неразгаданной детской фигурой в русской истории. «Во время крещения с младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимания всех присутствующих, - писал игумен Серафим (Кузнецов). - Когда новорожденного цесаревича помазывали святым миром, он поднял свою ручку и простер свои пальчики, как бы благословляя присутствующих». Кем бы мог стать этот мальчик, доживи он до зрелости? Можно лишь предполагать, что для России вымолен был великий царь. Но оборота «если бы» история не знает. И хотя мы понимаем, что фигура юного царевича Алексея слишком ярка и необычна, все-таки обратимся к его светлому образу, желая изыскать во взаимоотношениях этого мальчика с окружающим миром пример для поучения и подражания.
Отношение к женщинам - вот лучший способ проверить благородство мужчины. Он должен к каждой женщине относиться с уважением независимо от того, богатая она или бедная, высокое или низкое занимает общественное положение, и оказывать ей всяческие знаки уважения», - записала в дневнике императрица Александра Феодоровна. Ей можно было писать подобные слова уверенно: пример мужского благородства, рыцарского отношения к женщине был всегда у нее перед глазами - супруг, император Николай П.
Очень важно, что и маленький царевич Алексей с детства мог видеть уважительное отношение к женщинам со стороны человека, авторитет которого был для него бесспорен. Государь не оставлял без внимания даже мелочей, благодаря которым возможно было преподнести сыну урок.
Клавдия Михайловна Битнер, дававшая наследнику уроки в Тобольске вспоминала о нем: в нем были совмещены черты отца и матери. От отца он унаследовал его простоту. Совсем не было в нем никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост. Но он имел большую волю и никогда бы не подчинился постороннему влиянию. Вот государь, если бы он опять взял власть, я уверена, забыл бы и простил поступки тех солдат, которые были известны в этом отношении. Алексей Николаевич, если бы получил власть, этого бы никогда им не забыл и не простил и сделал бы соответствующие выводы.
Он многое понимал и понимал людей. Но он был замкнут и сдержан. Он был страшно терпелив, очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к себе и другим. Он был добр, как и отец, в смысле отсутствия у него возможности в сердце причинить напрасно зло. В то же время он был бережлив. Как-то однажды он был болен, ему подали кушанье, общее со всей семьей, которое он не стал есть, потому что не любил это блюдо. Я возмутилась. Как это не могут приготовить ребенку отдельно кушанье, когда он болен. Я что-то сказала. Он мне ответил: "Ну вот еще. Из-за меня одного не надо тратиться".
Анна Танеева: «Жизнь Алексея Николаевича была одной из самых трагичных в истории царских детей. Он был прелестный, ласковый мальчик, самый красивый из всех детей. Родители и его няня Мария Вишнякова в раннем детстве его очень баловали. И это понятно, так как видеть постоянные страдания маленького было очень тяжело; ударится ли он головкой или рукой о мебель, сейчас же появлялась огромная синяя опухоль, показывающая на внутреннее кровоизлияние, причинявшее ему тяжкие страдания. Когда он стал подрастать, родители объяснили ему его болезнь, прося быть осторожным. Но наследник был очень живой, любил игры и забавы мальчиков, и часто было невозможно его удержать. «Подари мне велосипед», - просил он мать. «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя!» - «Я хочу учиться играть в теннис, как сестры!» - ты знаешь, что ты не смеешь играть». Иногда Алексей Николаевич плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики?».
Его нужно было окружать особым уходом и заботами. Вот почему к нему по предписанию врачей были приставлены в качестве телохранителей два матроса с императорской яхты: боцман Деревенько и его помощник Нагорный. Его учитель и наставник Пьер Жильяр вспоминает: «у Алексея Николаевича была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе. В маленьком капризном существе, каким он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем, от природы любящим и чувствительным к страданиям, потому что сам он уже много страдал».
Воспитание любого мальчика как будущего главы семьи должно заключаться в воспитании ответственности, самостоятельности, умении в нужной ситуации принять решение, ни на кого не оглядываясь. В то же время в нем необходимо воспитывать сострадание и чуткость и важное свойство - умение прислушиваться к мнению Других людей. Мальчика нужно готовить к роли мужа, отца и хозяина дома. Для царевича Алексея таким домом была вся Россия.
«Царица внушила своему сыну, что пред Богом все равны и гордиться своим положением не должно, а надо уметь благородно держать себя, не унижая своего положения» (Игумен Серафим (Кузнецов). «Православный царь-мученик»). Если бы мать не приложила к этому стараний, то положение воспитателя наследника, которое и так было непростым, стало бы еще сложнее.
«Я понимал яснее, чем когда-либо, насколько условия среды мешали успеху моих стараний. Мне приходилось бороться с подобострастием прислуги и нелепым преклонением некоторых из окружающих. И я был даже очень удивлен, видя, как природная простота Алексея Николаевича устояла перед этими неумеренными восхвалениями.
Я помню, как депутация крестьян одной из центральных губерний России пришла однажды поднести подарки наследнику цесаревичу. Трое мужчин, из которых она состояла, по приказу, отданному шепотом боцманом Деревенько, опустились на колени перед Алексеем Николаевичем, чтобы вручить ему свои подношения. Я заметил смущение ребенка, который багрово покраснел. Как только мы остались одни, я спросил его, приятно ли ему было видеть этих людей перед собою на коленях. "Ах нет! Но Деревенько говорит, что так полагается!"
Я переговорил тогда с боцманом, и ребенок был в восторге, что его освободили от того, что было для него настоящей неприятностью».
И. Степанов вспоминает: «В последних числах января 1917 года я был в царском Александровском дворце у гувернера наследника Жильяра, и мы вместе с ним прошли к цесаревичу. Алексей Николаевич с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек, и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и прочее. Впрочем, игра скоро кончилась, и наследник с кадетом стали рассматривать какие-то книги. Затем вошла великая княжна Анастасия Николаевна... Вся эта обстановка детских двух комнат наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий русский царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.
Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда он был в поезде с государем осенью 1915 года на юге России: "Помните, вы мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая, Потемкин и Суворов крепким узлом завязывали русское влияние и турецкий султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях. Мне это выражение понравилось, и я тогда же сказал об этом папе. Я всегда ему говорю, что мне нравится".
Особенно ярко проявилось то, что мальчик много заботился о России, но мало - о себе, в эпизоде, рассказанном Жильяром. Однако скромность маленького царевича совершенно не мешала его осознанию себя наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С. Я. Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближенных к государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.
Однажды цесаревич вошел в кабинет государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник государя не нашел нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед цесаревичем. На это цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета, государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: "Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мной"».
Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи еще совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что он наследник: «Ее величество настаивала на том, чтобы цесаревича, как и его сестер, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни наследника все происходило буднично, без всяких церемоний, он был сыном родителей и братом своих сестер, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как он изображает из себя взрослого. Однажды, когда он играл с великими княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с цесаревичем. Шестилетний ребенок, тотчас оставив возню с сестрами, с важным видом заявил: "Девицы, уйдите, у наследника будет прием"».
Клавдия Михайловна Битнер рассказывала: «Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: "А если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Нет, это кончено навсегда". Я ему сказала: "Ну, а если опять будет, если вы будете царствовать?" Он мне ответил: "Тогда надо устроить так, чтобы я знал больше, что делается кругом". Я как-то его спросила, что бы тогда он сделал со мной. Он сказал, что он построил бы большой госпиталь, назначил бы меня заведовать им, но сам приезжал бы и "допрашивал" обо всем, все ли в порядке. Я уверена, что при нем был бы порядок».
Да, можно полагать, что при государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.
А. А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясется какое-нибудь горе. Его величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поваренком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока не приказали поваренка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих».
Я. Офросимова: «Наследник цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим. Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенько была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался он в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: "Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы".
Любимой пищей цесаревича были "щи и каша и черный хлеб, которые едят все мои солдаты", как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; цесаревич съедал все и еще облизывал ложку. Сияя от удовольствия, он говорил: "Вот это вкусно - не то, что наш обед". Иногда почти ничего не кушая за царским столом, он тихонько пробирался со своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть черного хлеба и втихомолку делил его со своей кудрявой любимицей».
П. Жильяр: «Мы выезжали тотчас после завтрака, часто останавливаясь у выезда встречных деревень, чтобы смотреть, как работают крестьяне. Алексей Николаевич любил их расспрашивать; они отвечали ему со свойственными русскому мужику добродушием и простотой, совершенно не подозревая, с кем они разговаривали».
Безмерно много для воспитания в сыне внимания и сострадания к людям сделал сам государь император Николай. Жильяр вспоминал о времени, когда Царевич находился с государем в Ставке: «На возвратном пути, узнав от генерала Иванова, что неподалеку находится передовой перевязочной пункт, государь решил прямо проехать туда.
Мы въехали в густой лес и вскоре заметили небольшое здание, слабо освещенное красным светом факелов. Государь, сопутствуемый Алексеем Николаевичем, вошел в дом, подходил ко всем раненым и с большой добротой с ними беседовал. Его внезапное посещение в столь поздний час и так близко от линии фронта вызвало изумление, выражавшееся на всех лицах. Один из солдат, которого только что вновь уложили в постель после перевязки, пристально смотрел на государя, и, когда последний нагнулся над ним, он приподнял единственную свою здоровую руку, чтобы дотронуться до его одежды и убедиться, что перед ним действительно царь, а не видение. Алексей Николаевич стоял немного позади своего отца. Он был глубоко потрясен стонами, которые он слышал, и страданиями, которые угадывал вокруг себя».
Наследник обожал отца, и государь в «счастливые дни» мечтал о том, чтобы самому заняться воспитанием сына. Но по ряду причин это было невозможно, и первыми наставниками Алексея Николаевича стали мистер Гиббс и месье Жильяр. Впоследствии, когда обстоятельства изменились, государю удалось осуществить свое желание.
Он давал уроки цесаревичу в мрачном доме в Тобольске. Уроки продолжались в нищете и убожестве екатеринбургского заточения. Но, пожалуй, самым важным уроком, который извлекли наследник и остальные члены семьи, был урок веры. Именно вера в Бога поддерживала их и давала силы в ту пору, когда они лишились своих сокровищ, когда друзья покинули их, когда они оказались преданными той самой страной, важнее которой для них не существовало на свете ничего.
Государь Николай II с сыном, 1904 год
Николай II на берегу Финского залива. Слева- Цесаревич Алексей, справа - Великая Княжна Анастасия, фото 1907 г.
Укладка поленьев, фото 1908 год
Алексей подметает дорожку в парке. (Царское Село), фото 1908 г.
Алексей в морской форме. Петербург, фото 1909 г.
На скамейке в Александровском парке (Царское Село), фото 1909
История болезни Алексея Романова
Самый печально знаменитый гемофилик XX столетия, несчастный цесаревич, грустный мальчишка, наследник трона московских царей… Как бы сложилась история, если бы он родился здоровым? Что толку в кликушеских сослагательных восклицаниях, все было, как было…
30 июля (12 августа н.с.) 1904 года в семье российского императора Николая II и Алисы Гессенской (Александры Федоровны) родился долгожданный (после 4-х дочерей) наследник - цесаревич Алексей. Никому не известно, сколько часов провела царственная чета, вымаливая долгожданного сына, но радость была великая - триста артиллерийских залпов встретили цесаревича (а «проводили» винтовочные и револьверные!). Первый «звонок» прозвучал сразу после рождения - кровь из пуповины не свертывалась дольше обычного (в течение трех дней!), но потом все как будто нормализовалось… Цесаревич начал ползать, стал вставать и, естественно, падал. Но в отличие от обычных детей эти банальные эпизоды стали превращаться в проблему, ушибы: « В течение нескольких часов…увеличивались в размерах, превращаясь в синеватые опухоли. Кровь под кожным покровом не свертывалась. Страшная догадка родителей подтвердилась. У ребенка оказалась гемофилия», - пишет биограф. С этого момента болезнь постоянно напоминала о себе - в возрасте трех с половиной лет Алексей ударился лицом (несильно!), но образовавшаяся гематома закрыла оба глаза. Болезнь цесаревича считалась государственной тайной, но толки о ней, тем не менее, были широко распространены.
Откуда же свалилась на семью и без того обиженного богом последнего российского «помазанника» эта напасть? Дело в том, что семья королевы Виктории, чьей внучкой была Алиса Гессенская, стала «поставщиком» это страшной болезни в королевские семьи Испании, Англии и России. Сын Виктории, Леопольд, герцог Олбани умер от гемофилии в возрасте 31 года. Его дочь, естественно, была кондуктором заболевания, а внук - Рупрехт, принц Атлонский, болен. Дочь Виктории - принцесса Беатрис, была носительницей гена, а ее сыновья Леопольд и Мориц, принцы Баттенбергские - больны гемофилией. Другая дочь Виктории, принцесса Евгения была носительницей, ее сыновья Альфонсо, Жуан и Гонсалез, инфанты испанские - больны. Третья дочь Виктории, принцесса Алиса - кондуктор, ее сын Фридрих умер от гемофилии в три года, дочь Ирена была носительницей, ее сыновья: принц Генрих умер в четыре года от гемофилии, принц Вольдемар «дотянул» до 56 лет, но умер от гемофилии, дочь Алиса (Гессенская) - кондуктор, вышла за нашего царя Николашу, их сын, по определению, был обречен заболеть. Итого в династии Виктории - 6 женщин-носительниц и 11 мужчин-гемофиликов. Родословная рода Виктории прослежена на протяжении сотен лет и гемофилии не отмечалось. Откуда это взялось? Спонтанная мутация в Х-хромосоме у отца Виктории или у нее самой? Или (крамольная мысль) мать Виктории согрешила с гемофиликом… Кайзер Германии Вильгельм избежал такой участи, отказавшись от брака с внучкой Виктории, Эллой. «Королева Виктория через свое потомство объявила биологическую войну на уничтожение королевским фамилиям Европы» , - звучит остроумный и злой афоризм! Нигде она так не попала в точку, кроме, и без того хилой российской династии… Любопытно, что в пятом поколении потомков Виктории, к которому принадлежит и Елизавета II, гемофиликов уже нет! Знала ли о злом роке Алиса? Ей было двенадцать, когда умер дядя Леопольд, она знала о мучениях принца Фридриха, своего старшего брата, она знала, что дети старшей сестры, принцессы прусской Ирены, гемофилики. Врачи тогда уже знали о гемофилии. Знаменитый немецкий врач K.Nasse еще в 1820 году писал: «Болезнь передается женщиной-носителем, которая сама не страдает ею». К концу XIX века врачи уже не рекомендовали женщинам из кровоточивых семей выходить замуж или не иметь детей. Знал ли Николай II о подстерегавшей его семью опасности? Некоторые считают, что мог предполагать, но надеялся на помощь Иоанна Кронштадского или кого-то из отцов церкви. Никто из врачей, сколь бы авторитетным и уважаемым он не был, не мог бы устно или через печать предупредить самодержца о нежелательности его женитьбы на Алисе! « Короли тщательно защищены от нежелательной реальности…Гемофилия цесаревича была проявлением разрыва между королевской жизнью и реальностью», - пишет биограф, и с этим не поспоришь.
Цесаревич рос, окруженный совершенно эксвизитным вниманием. Его судьба чем-то похожа на судьбу сына Ивана Грозного, царевича Димитрия, больного эпилепсией. Но того не уберегли, а Алексея стерегли со всех сторон. Оно и понятно: в случае гемофилии единственная гарантия от внешних и внутренних кровотечений - оберегать ребенка от травм. Испанских инфантов, правнуков Виктории, выводили на прогулку, одетых в ватные костюмы и даже деревья в саду были тщательно обмотаны ватой!» Цесаревич рос, а болезнь не проходила, да и не могла пройти… Во время пребывания царской семьи в Спале (Беловежская пуща), катаясь на лодке, цесаревич оступился и ударился об уключину верхней третью бедра. При осмотре Е.С.Боткин обнаружил небольшую припухлость ниже паховой складки. После недели постельного режима опухоль спала, состояние улучшилось, и Боткин решил, что опасность позади. Цесаревича берут на автомобильную прогулку по ужасным российским дорогам, которые и здоровому человеку не перенести. Сразу по возвращении произошло резкое ухудшение: « Внутренне кровоизлияние в подвздошной и поясничной областях. Температура 39,4 0 , пульс 144 уд/мин». Одной из самых коварных особенностей гемофилии как раз и является отдаленность момента кровотечения от самой травмы. Состояние цесаревича было критическим, гематома сдавливала сосудисто-нервный пучок, и он день и ночь кричал от боли. Двадцать дней цесаревич был на грани жизни и смерти и лейб-медик С.П.Федоров предупредил императора, что летальный исход весьма возможен. В церквах молились о здравии цесаревича, а Г.Е.Распутин прислал императрице успокоительную телеграмму, заверяя, что все обойдется! И обошлось! В этой связи следует сказать о роли Распутина в «лечении» цесаревича.
В то время врачи были бессильны перед гемофилией, и все часто зависело от элементарного везения. В первой трети прошлого века до взрослого состояние доживало едва ли 20% больных. С.П.Федоров считал, что наследник не доживет и до 18 лет…При бессилии медицины официальной появление «чудесного» исцелителя было предрешено… Е.С. Боткин говорил, что если бы не существовало Распутина, его все равно выдумали из кого-нибудь. В условиях эмоционального стресса гемофилик истекает кровью гораздо сильнее, это очень хорошо известно врачам. Кровотечение на любого человека действует угнетающе, а когда человек знает что с каждой каплей крови из него уходит жизнь этот страх у него намного сильнее. У истерички Александры Федоровны каждое кровотечение сына вызывало генерализованную паническую атаку, которую она не могла скрыть от него. Решительное, непоколебимое поведение Распутина в самых критических ситуациях, его игра на публику действовало на императрицу, погрузившуюся в средневековые суеверия и мистицизм (она была доктором философии Оксфорда!), успокаивающе. Она переставала нервировать Алексея, который, по многим свидетельствам, вел себя достаточно мужественно. Он успокаивался, а во многих случаях оказывали эффект местные тромбопластические факторы или гематома сама сдавливала кровоточащие сосуды и кровотечение останавливалось. В.Пикуль в одной из своих бредовых выдумок сообщает (роман «Нечистая сила»), что тибетский лекарь, Петр Бадмаев давал порошок, усиливающий кровотечение наследнику (Вырубова его подмешивала в пищу), кровотечение усиливалось, появлялся Распутин с другим, «кровоостанавливающим» порошком в кармане, его снова подсыпали наследнику, и кровотечение останавливалось якобы по молитве старца! Пикуля извиняет лишь то, что он плохо представляет себе гемофилию. Китайские или тибетские лекари были также беспомощны перед ней, как и европейские врачи! Ну, хорошо, все так и было. А как же после 1917 года, когда не было ни Распутина, ни Вырубовой, но цесаревич продолжал кровоточить? Сказки, сказки!
Лечили цесаревича известнейшие российские врачи: профессора С.П.Федоров, Е.С.Боткин, К.А.Раухфус, доктора В.П.Деревенко и И.П.Коровин. Что могла ребенку предложить тогдашняя медицина? Рекомендовали поднять конечность, из которой возникало кровотечение, давящая повязка с желатиной, жгут или лигатура на приводящую артерию. Подкожные впрыскивания 2% раствора желатины, внутрь препараты спорыньи, железа, надпочечников, вливание в вены стерильного физиологического раствора. Покой суставов, гипсовая повязка, бинтование, массаж, активные и пассивные движения. У.Ослер рекомендовал введение свежей сыворотки крови или цитратной крови по 20-30 мл (VIII фактор содержится именно в свежей крови, хотя и в малых количествах). Но это было семь лет спустя после смерти цесаревича. Кстати говоря, врачи цесаревича лечили его правильно: при гемартрозе они применяли временную иммобилизацию и согревание сустава, но ни в коем случае не охлаждение! У цесаревича была бесспорная гемофилии А и без применения факторов свертывания долгожителем он бы не стал. Так что фантазии Э.Радзинского на тему чудесного спасения его под видом Ф.Семенова совершеннейшая фантастика, притом ненаучная! Как бы то ни было, жестокая расправа большевиков над беззащитной семьей от этого менее ужасной не становится…
Николай Ларинский, 1996-2012
Цесаревич АЛЕКСЕЙ (1904-?) и Филипп СЕМЕНОВ (1904-1979)
Несколько раз я публиковал здесь материалы о спасенных в ночь на 17 июля 1918 года младших детях Николая и Александры – Анастасии и Алексее.
Что касается Анастасии (1901-?), то ее очень редкая двусторонняя врожденная деформация стоп (врожденный двусторонний Hallux valgus), которая была также у Анны Андерсон (1901-1984), позволяет с огромной степенью вероятности (1:17 миллионам) утверждать, что Анастасия Романова и Анна Андерсон – одно и то же лицо. Ни одна из других (более 30-ти) известных претенденток на «роль» Анастасии не имела этой деформации стоп.
Отметим также, что медицинская статистика в данном случае более чем в тысячу раз превышает достоверность испытаний ДНК, которые в 1994-1997 годах якобы показали, что Анна Андерсон не имела отношения к Царской семье и что якобы останки Анастасии были найдены под Екатеринбургом (в Коптяковском лесу) и захоронены в Санкт-Петербурге вместе с останками Николая, Александры, Ольги и Татьяны в 1998 году.
ГЕМОФИЛИЯ И КРИПТОРХИЗМ
Насколько известно, претендентов на «роль» спасенного Алексея было немного более десяти. Один или два из них имели то же заболевание крови – гемофилию, как и Алексей, один или два – еще одно редкое заболевание, крипторхизм (не опущение одного яичка), которое также было у Наследника престола.
Однако, только один из всех претендентов – Филипп Григорьевич Семенов – имел оба этих заболевания, что документально зафиксировано в его медицинских документах, в истории болезни. Кстати, мифы о том, что никто из больных гемофилией не живет долго и что любые тяжелые ранения (внешние раны) для них смертельны – это ложные мифы. Известны случаи 50-летней и более продолжительности жизни больных гемофилией, и их выживание после тяжелых ранений:
http://tsarevich.spb.ru/hemo-about.php
Как и в случае с Анной-Анастасией, до последнего времени никому из исследователей не приходило в голову поинтересоваться медицинской статистикой этих заболеваний. Да, все знали, что и гемофилия, и крипторхизм – довольно редкие заболевания, но никто из историков и исследователей не посмотрел медицинскую статистику.
Медицинская статистика гемофилии, по разным источникам, составляет от 1:8000 до 1:100 000; медицинская статистика крипторхизма (для взрослых людей) составляет приблизительно 0.3%, или 1:333.
Следовательно, по минимуму, только один человек из примерно 2 664 000 имеет оба этих заболевания (8000х333=2664000). Следовательно, именно с такой вероятностью мы можем утверждать, что Филипп Семенов действительно, как он утверждал, был Алексеем Романовым.
ФИЛИПП СЕМЕНОВ: 1949-й ГОД
Кажется, первым о Филиппе Семенове написал Эдвард Радзинский в своей книге «Николай Второй. Жизнь и смерть». В Интернете можно посмотреть статьи о нем:
http://www.trud.ru/trud.php?id=200205230862601
<<В январе 1949 года в республиканскую психиатрическую больницу Карелии с диагнозом «маниакальный депрессивный психоз» поступил Семёнов Филипп Григорьевич, заключённый одной из исправительных колоний, что вблизи города Медвежьегорска. В сопроводительных документах значилось, что он дважды перенёс инсульт с последующим параличом. Потом наступило улучшение в такой степени, что он мог даже ходить на работу. Однако 8 января заключённый внезапно почувствовал сильную головную боль, обратился в лагерный лазарет, где ему оказали помощь. А спустя некоторое время Семёнов засобирался куда-то ехать, ругал какого-то Белобородова, перестал узнавать окружающих, отказывался от пищи. Поэтому врач колонии и направил его в Петрозаводск, в психиатрическую клинику.
Именно с этого начинает документально фиксироваться удивительная, полная загадок и мистики история этого необычного пациента. Сохранилась его история болезни под номером 64. На титульном листе значатся его фамилия, имя и отчество, год рождения – 1904, национальность – русский, профессия – экономист-финансист. Далее данные объективного обследования, такие же, как и у многих пациентов таких клиник. Если только вот несколько отличительное – «сознание сохранено, ориентирован по месту и времени».
Через два – три дня состояние острого психоза, с которым поступил Семёнов в клинику, полностью прошло. Вот тогда-то он и поведал врачам свою «необыкновенную» историю, которых они за годы работы с такой категорией больных наслышались предостаточно. На самом деле он царевич Алексей Романов, был спасён во время расстрела Царской Семьи, доставлен в Ленинград, там жил, затем служил в Красной Армии кавалеристом, после войны учился в институте, работал экономистом в Средней Азии. Всю жизнь его преследует некто Белобородов, который знает его тайну, именно он и заставил Семёнова пойти на хищения, из-за чего тот и попал в места лишения свободы…
С «необычным» пациентом в больнице долго общались врачи-ординаторы Юлия Сологуб и Далила Кауфман. Как рассказывала впоследствии Далила Абрамовна, это был высокообразованный человек, знавший несколько иностранных языков, много читавший, особенно классику. Семёнов в течение всего срока пребывания в психиатрической больнице был спокоен, вполне контактен, с ясным сознанием и правильным поведением. Свой «бред», именно так – в кавычках – характеризовала Кауфман откровения пациента, он никому не навязывал, это никак не отражалось на его поведении, как бывает обычно у таких больных, что и ставило врачей в тупик.
И что особенно было поразительно: у Семёнова в истории болезни значилось заболевание крови – следствие гемофилии, а также не опущение одного яичка. Как и у цесаревича Алексея Николаевича Романова! Двух таких совпадений было уже достаточно, чтобы со всей серьёзностью обратить внимание на этого загадочного пациента психиатрической клиники. А если к этому ещё добавить и то, что Семёнов родился в том же 1904 году, что и цесаревич, и на ягодице у него был крестообразный след от ранения… И знал он хорошо все дворцовые церемонии, знал расположение комнат Зимнего, имена и титулы всех членов царской семьи, многое другое из дворцовой жизни Романовых и дореволюционного высшего света.
По утверждению Филиппа Григорьевича, во время расстрела в Екатеринбурге «отец» обнял его и прижал лицом к себе, чтобы мальчик не видел наведённых на него стволов. Он был ранен в ягодицу, потерял сознание и свалился в общую кучу тел...
ФИЛИПП СЕМЕНОВ: РОМАНОВ-ИРИН-СЕМЕНОВ
Но вернёмся к нашему цесаревичу из странноприёмного дома. Его спас и долго лечил какой-то преданный человек, возможно, монах. Несколько месяцев спустя, пришли незнакомые люди и заявили, что отныне он будет носить фамилию Ирин (аббревиатура от слов Имя Романовых – Имя Нации).
Затем мальчика привезли в Петроград, в какой-то особняк будто бы на Миллионной улице, где он случайно услышал, что его собираются использовать как символ объединения сил, враждебных новому строю. Такой участи себе он не желал и поэтому бежал от этих людей. На Фонтанке как раз записывали в Красную Армию. Прибавив себе два года, он попал в кавалерию. Потом учился, работал экономистом. Женился. Сменил фамилию на Семёнова, взяв документы родственника супруги… Затем было заключение, психиатрическая больница…
Филиппа Семёнова показали одному из лучших тогда психиатров страны, профессору из Ленинграда Самуилу Генделевичу. Доктор, к тому же, оказался ещё и весьма компетентен в «царских» вопросах. Он знал расположение и назначение покоев Зимнего дворца и загородных резиденций начала прошлого века, имена и титулы всех членов царской семьи и её династических ответвлений, все придворные должности, протоколы церемоний, принятых во дворце.
Вопросы с подвохом, которые стал задавать Генделевич своему пациенту, ни к чему не привели. Семёнов отвечал с готовностью, не задумываясь, приводя всё новые подробности. Держался спокойно и с достоинством…
<…>
Здесь, правда, сведения о Семёнове, приводимые Далилой Кауфман, несколько расходятся с историей болезни «цесаревича Алексея». Из сделанной в ней записи следует, что Ф. Г. Семёнов в апреле 1949 года после судебно-медицинской экспертизы был направлен в психиатрическую больницу МВД. А это может означать, что исследование его таинственной и бредовой, как считалось тогда, легенды было продолжено под ещё большим покровом секретности.
Обо всём этом Далила Кауфман написала известному писателю Эдварду Радзинскому, который готовил книгу о Николае II. И тот посвятил Семёнову в своей книги «Господи... спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть» целую главу, которую назвал «Гость», где рассказывает об этом странном и таинственном человеке.
<…>
Освободился из ИТК № 1 Филипп Григорьевич Семёнов в 1951 году. Умер – в 1979, как раз когда на Урале впервые обнаружили останки царской семьи. Его вдова Екатерина Михайловна была убеждена в том, что муж – наследник императора. И как вспоминал приёмный сын Семенова, отчим любил бродить по городу, в Зимнем дворце мог находиться часами, предпочитал старинные вещи. О своей тайне говорил неохотно, только с самыми близкими людьми. Никаких отклонений у него не было, в психиатрическую больницу после лагеря он уже не попадал. Хорошо владел немецким, французским, английским и итальянским языками, писал на древнегреческом.
Филиппа Григорьевича Семенова давно уже нет, а тайна его осталась. Осталось и множество вопросов в этой истории. В каких школах могли его научить стольким языкам? Откуда такие поразительные физиологические и медицинские совпадения его с цесаревичем Алексеем, останки которого так до сих пор и не найдены? За какие такие провинности Семёнов надолго был упрятан в сталинские лагеря? Кто такой Белобородов, из-за которого, якобы, Семёнов попадает в них?>>
Это были выдержки из статьи Александра Попова. Что касается Белобородова, то, очень вероятно – это тот самый А.Г.Белобородов – председатель Уралсовета в 1918году…
***
ГЕНДЕЛЕВИЧ и ФЕДОРОВ
Вопрос, который возник у меня после прочтения главы о Филиппе Семенове (из книги Э.Радзинского) и статьи А.Попова заключался в том, откуда врач Самуил Генделевич (а именно он был главным действующим лицом идентификации Семенова как Цесаревича)- откуда он мог знать о гемофилии и крипторхизме наследника Алексея, а также обладал столь обширными знаниями о Царской семье? Может быть, Генделевич был знаком с кем-то из лейб-медиков Царской семьи, которые остались после 1917 года в России?
Несколько известных врачей Царской семьи не эмигрировали после 1917 года и работали в СССР. В частности, Сергей Петрович Федоров (1869-1936) сразу после отречения Николая изменил отношение к нему и затем сотрудничал с большевиками. Тот самый доктор Федоров, который консультировал Николая II относительно здоровья Алексеяi 2 марта 1917 года в Пскове. Он продолжил свою карьеру в СССР, он был директором Институт нейрохирургии в Ленинграде в 1929-1936 годах. Похоронен на «Коммунистической площадке» Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга.
Можно не сомневаться, что профессор С.Федоров и профессор С.Генделевич – два крупнейших медика Ленинграда тех лет - были знакомы и общались по разным вопросам. Федоров также имел отношения к проблемам эпилепсии и нервных болезней, где Генделевич был крупнейшим специалистом.
Мы можем уверенно предположить также, что Генделевич имел обширные знания о жизни Царского двора, о царских резиденциях и дворцах, о титулах etc. от Федорова. Вероятно, они не только были знакомы (как известные врачи Ленинграда), но и дружили друг с другом.
ДЕТИ Ф.СЕМЕНОВА
В дополнение к этой статье А.Попова я нашел свои дневниковые записи 1998 года о документальном фильме «Самозванцы» (режиссер Александр Габнис):
Филипп Семенов был женат четыре раза. Первый раз он женился в 1930 году (под фамилией Ирин), его жену звали Софья. В этом первом браке родились три сына: Юрий, Владимир и Константин. В Ленинграде его нашел А.Г.Белобородов – тот самый, который был председатель президиума Уральского областного Совета в 1918 году. Он знал тайну и шантажировал Ирина и требовал денег. Семья бежала от его преследований в Самарканд, где Ирин изменил фамилию на Семенов. Он работал бухгалтером в Самарканде. Однако, Белобородов нашел его в Самарканде также и вновь начал вымогать деньги. Дважды Семенов сообщал Белобородову места расположения тайных кладов Царской семьи, но Белобородов требовал денег снова и снова. Семенов начал красть казенные деньги и был осужден на тюремное заключение на 3 года. Он бежал из тюрьмы. Потом он был женат второй раз (на некоей Асе) и третий раз (на некоей Анне Ивановне). Некоторое время он жил в Тбилиси, но Белобородов нашел его там опять. Следы Белобородова обрываются в 1938 году. В 1941 году Семенов был арестован снова и на этот раз он был приговорен к тюрьме на 10 лет. Дальнейшие события рассказаны в статье выше.
Семенов не имел детей после первого брака. Судьбы Владимира и Константина неизвестны. Возможно, они пропали в вихрях войны 1941-1945 годов. Его сын Юрий в 1998 году был жив. Александр Габнис рассказывал, что в 1994 году англичане якобы провели ему генетическую экспертизу с принцем Филиппом.
Подтверждение этому я нашел в газета «Аргументы и факты» №36, 5 сентября 2007:
http://gazeta.aif.ru/online/aif/1401/45_01
«В конце 1990-х годов по инициативе английской газеты «Daily Express» старший сын Юрий сдал кровь для генетической экспертизы. Питер Гил проводил её в Олдермастенской лаборатории (Англия). ДНК «внука» Николая II Юрия Филипповича Семёнова и английского принца Филиппа сравнивали. Из трёх тестов два совпали, а третий оказался нейтральным».
Насколько известно, Юрий Филиппович Семенов не претендовал на российский престол и место в Доме Романовых. Он хотел знать правду только. Кажется, в 1998 году он собирался уехать из России навсегда (?).
ФИЛАТОВ, ХАММЕТ, СЕМЕНОВ.
Всего, начиная с 1918 года, было известно 11 «претендентов-Алексеев». Наиболее вероятные претенденты – это Филипп Семенов (умер в 1979) и Василий Филатов (умер в 1988), а также Хейно Таммет (он имел крипторхизм, но не болел гемофилией). Сын Василия Филатова, Олег живет в Санкт-Петербурге по настоящее время. Внешне он весьма похож на Николая II. Более подробно об истории Василия Филатова можно прочитать в книге самого О.В.Филатова «История души, или портрет эпохи. Судьба Цесаревича Алексея, сына Императора России Николая II» (СПб, 2000). Генетическая экспертиза, проведенная в Германии, вроде бы подтвердила родство Филатовых с теми жертвами, останки которых были торжественно захоронены в Санкт-Петербурге в 1998 году. Однако, РПЦ и несколько крупных отечественных и зарубежных исследователей до сих пор не признают эти останки как останки членов Царской семьи. Некоторые исследователи (как В.Винер из Екатеринбурга) давно утверждают, что это как раз останки членов семьи-двойника Царской семьи – семьи Филатовых, которая была расстреляна в Екатеринбурге также в июле 1918 года…
Я не знаю, кто из троих (Ф.Семенов или В.Филатов, или Хейно Таммет) мог быть спасшимся цесаревичем Алексеем. Однако, медицинская статистика убедительно говорит за Филиппа Семенова.
Борис Романов
P.S. 20 октября 2015 года я получил рецензию на эту статью от журналиста Василия Вейкки Иванова. Привожу её ниже почти полностью:
"В своей публикации Вы ссылаетесь на Александра Попова. Только смею Вас заверить, что зовут его не Александр, а Алексей. Для меня же никакой он не автор <...>. Статья, выдержки из которой Вы приводите, по большому счёту была списана с моих публикаций 1997-98 и 99 годов. Побывав в Карельской республиканской больнице, можно сказать, по собственной инициативе и заданию редакции журнала "Север", я буквально в течение целого месяца сидел в медицинском Архиве больницы и вручную переписывал многие страницы из Истории болезни (наследника). Первая моя публикация прошла в августе 1997 года в еженедельнике "Губерния", а потом и в майском (1998 год) номере журнала "Север", и называлась она "Наследник престола или самозванец?". Потом я работал в Архиве МВД (Попова туда не пустили бы - он не журналист, а любитель собирать всякую всячину про НЛО). На Проза Ру, но относительно недавно, я публиковал эти материалы. Более того, у меня были напечатаны в журнале и газетах и фотографии самого Ф. Семёнова. Сейчас их, к сожалению, у меня не сохранилось, но события последнего времени наталкивают меня на мысль, что я возобновлю свою поиски."
Полностью рецензию В. Вейкки Иванова можно прочитать в разделе рецензий на эту статью, а статью самого В. Вейкки Иванова "Наследник престола или самозванец?" можно прочитать на Проза.Ру.
Молочный гречневый суп - простые рецепты на каждый день Как варить молочный суп с гречкой
Кулинарные рецепты и фоторецепты
Мидии маринованные: рецепты и секреты приготовления
Ленивая овсянка в банке: рецепты
Кулинарные рецепты и фоторецепты Пекинская капуста огурец болгарский перец