Основные темы и мотивы творчества В. Шаламова

Варлам Шаламов

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ТОМ 1

КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ

Как топчут дорогу по снежной целине? Впереди идет человек, потея и ругаясь, едва переставляя ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу. Человек уходит далеко, отмечая свой путь неровными черными ямами. Он устает, ложится на снег, закуривает, и махорочный дым стелется синим облачком над белым блестящим снегом. Человек уже ушел дальше, а облачко все еще висит там, где он отдыхал, - воздух почти неподвижен. Дороги всегда прокладывают в тихие дни, чтоб ветры не замели людских трудов. Человек сам намечает себе ориентиры в бескрайности снежной: скалу, высокое дерево, - человек ведет свое тело по снегу так, как рулевой ведет лодку по реке с мыса на мыс.

По проложенному узкому и неверному следу двигаются пять-шесть человек в ряд плечом к плечу. Они ступают около следа, но не в след. Дойдя до намеченного заранее места, они поворачивают обратно и снова идут так, чтобы растоптать снежную целину, то место, куда еще не ступала нога человека. Дорога пробита. По ней могут идти люди, санные обозы, тракторы. Если идти по пути первого след в след, будет заметная, но едва проходимая узкая тропка, стежка, а не дорога - ямы, по которым пробираться труднее, чем по целине. Первому тяжелее всех, и когда он выбивается из сил, вперед выходит другой из той же головной пятерки. Из идущих по следу каждый, даже самый маленький, самый слабый, должен ступить на кусочек снежной целины, а не в чужой след. А на тракторах и лошадях ездят не писатели, а читатели.

На представку

Играли в карты у коногона Наумова. Дежурные надзиратели никогда не заглядывали в барак коногонов, справедливо полагая свою главную службу в наблюдении за осужденными по пятьдесят восьмой статье. Лошадей же, как правило, контрреволюционерам не доверяли. Правда, начальники-практики втихомолку ворчали: они лишались лучших, заботливейших рабочих, но инструкция на сей счет была определенна и строга. Словом, у коногонов было всего безопасней, и каждую ночь там собирались блатные для своих карточных поединков.

В правом углу барака на нижних нарах были разостланы разноцветные ватные одеяла. К угловому столбу была прикручена проволокой горящая «колымка» - самодельная лампочка на бензинном паре. В крышку консервной банки впаивались три-четыре открытые медные трубки - вот и все приспособление. Для того чтобы эту лампу зажечь, на крышку клали горячий уголь, бензин согревался, пар поднимался по трубкам, и бензиновый газ горел, зажженный спичкой.

На одеялах лежала грязная пуховая подушка, и по обеим сторонам ее, поджав по-бурятски ноги, сидели партнеры - классическая поза тюремной карточной битвы. На подушке лежала новенькая колода карт. Это не были обыкновенные карты, это была тюремная самодельная колода, которая изготовляется мастерами сих дел со скоростью необычайной. Для изготовления ее нужны бумага (любая книжка), кусок хлеба (чтобы его изжевать и протереть сквозь тряпку для получения крахмала - склеивать листы), огрызок химического карандаша (вместо типографской краски) и нож (для вырезывания и трафаретов мастей, и самих карт).

Сегодняшние карты были только что вырезаны из томика Виктора Гюго - книжка была кем-то позабыта вчера в конторе. Бумага была плотная, толстая - листков не пришлось склеивать, что делается, когда бумага тонка. В лагере при всех обысках неукоснительно отбирались химические карандаши. Их отбирали и при проверке полученных посылок. Это делалось не только для пресечения возможности изготовления документов и штампов (было много художников и таких), но для уничтожения всего, что может соперничать с государственной карточной монополией. Из химического карандаша делали чернила, и чернилами сквозь изготовленный бумажный трафарет наносили узоры на карту - дамы, валеты, десятки всех мастей… Масти не различались по цвету - да различие и не нужно игроку. Валету пик, например, соответствовало изображение пики в двух противоположных углах карты. Расположение и форма узоров столетиями были одинаковыми - уменье собственной рукой изготовить карты входит в программу «рыцарского» воспитания молодого блатаря.

Новенькая колода карт лежала на подушке, и один из играющих похлопывал по ней грязной рукой с тонкими, белыми, нерабочими пальцами. Ноготь мизинца был сверхъестественной длины - тоже блатарский шик, так же, как «фиксы» - золотые, то есть бронзовые, коронки, надеваемые на вполне здоровые зубы. Водились даже мастера - самозваные зубопротезисты, немало подрабатывающие изготовлением таких коронок, неизменно находивших спрос. Что касается ногтей, то цветная полировка их, бесспорно, вошла бы в быт преступного мира, если б можно было в тюремных условиях завести лак. Холеный желтый ноготь поблескивал, как драгоценный камень. Левой рукой хозяин ногтя перебирал липкие и грязные светлые волосы. Он был подстрижен «под бокс» самым аккуратнейшим образом. Низкий, без единой морщинки лоб, желтые кустики бровей, ротик бантиком - все это придавало его физиономии важное качество внешности вора: незаметность. Лицо было такое, что запомнить его было нельзя. Поглядел на него - и забыл, потерял все черты, и не узнать при встрече. Это был Севочка, знаменитый знаток терца, штоса и буры - трех классических карточных игр, вдохновенный истолкователь тысячи карточных правил, строгое соблюдение которых обязательно в настоящем сражении. Про Севочку говорили, что он «превосходно исполняет» - то есть показывает умение и ловкость шулера. Он и был шулер, конечно; честная воровская игра - это и есть игра на обман: следи и уличай партнера, это твое право, умей обмануть сам, умей отспорить сомнительный выигрыш.

Играли всегда двое - один на один. Никто из мастеров не унижал себя участием в групповых играх вроде очка. Садиться с сильными «исполнителями» не боялись - так и в шахматах настоящий боец ищет сильнейшего противника.

Партнером Севочки был сам Наумов, бригадир коногонов. Он был старше партнера (впрочем, сколько лет Севочке - двадцать? тридцать? сорок?), черноволосый малый с таким страдальческим выражением черных, глубоко запавших глаз, что, не знай я, что Наумов железнодорожный вор с Кубани, я принял бы его за какого-нибудь странника - монаха или члена известной секты «Бог знает», секты, что вот уже десятки лет встречается в наших лагерях. Это впечатление увеличивалось при виде гайтана с оловянным крестиком, висевшего на шее Наумова, - ворот рубахи его был расстегнут. Этот крестик отнюдь не был кощунственной шуткой, капризом или импровизацией. В то время все блатные носили на шее алюминиевые крестики - это было опознавательным знаком ордена, вроде татуировки.

Жизнь и творчество.

Варла́м Ти́хонович Шала́мов (5 июня (18 июня) 1907 - 17 января 1982) - русский прозаик и поэт советского времени. Создатель одного из литературных циклов о советских лагерях.

Варлам Шаламов родился 5 июня (18 июня) 1907 в Вологде в семье священника Тихона Николаевича Шаламова. Мать Варлама Шаламова, Надежда Александровна, была домохозяйкой. В 1914 году поступил в гимназию, но завершал среднее образование уже после революции. В 1923 году, после окончания вологодской школы 2-й ступени, приехал в Москву, работал два года дубильщиком на кожевенном заводе в Кунцеве. С 1926 по 1929 г. учился на факультете советского права МГУ.

В своей автобиографической повести о детстве и юности «Четвёртая Вологда» Шаламов рассказал, как формировались его убеждения, как укреплялась его жажда справедливости и решимость бороться за неё. Юношеским его идеалом становятся народовольцы - жертвенность их подвига, героизм сопротивления всей мощи самодержавного государства. Уже в детстве сказывается художественная одарённость мальчика - он страстно читает и «проигрывает» для себя все книги - от Дюма до Канта.

Репрессии

19 февраля 1929 года Шаламов был арестован за участие в подпольной троцкистской группе и распространение дополнения к «Завещанию Ленина». Во внесудебном порядке как «социально-опасный элемент» был осуждён на три года лагерей. Отбывал наказание в Вишерском лагере (Северный Урал). В 1932 году Шаламов возвращается в Москву, работает в ведомственных журналах, печатает, статьи, очерки, фельетоны.

В январе 1937 года Шаламова вновь арестовали за «контрреволюционную троцкистскую деятельность». Он был осуждён на пять лет лагерей и провёл этот срок на Колыме (СВИТЛ). Шаламов прошёл золотые прииски, таёжные командировки, работал на приисках «Партизан», Чёрное озеро, Аркагала, Джелгала, несколько раз оказывался на больничной койке из-за тяжёлых условий Колымы. 22 июня 1943 года его повторно осудили на десять лет за антисоветскую агитацию, состоявшую - по словам самого писателя - в том, что он назвал Бунина русским классиком.

«…я был осуждён в войну за заявление, что Бунин - русский классик».

В 1951 году Шаламов был освобождён из лагеря, но поначалу не мог вернуться в Москву. С 1946 года, закончив восьмимесячные фельдшерские курсы, стал работать в Центральной больнице для заключённых на левом берегу Колымы в посёлке Дебин и на лесной «командировке» лесорубов до 1953 года. Своей карьерой фельдшера Шаламов обязан врачу А. М. Пантюхову, который, рискуя карьерой врача-заключённого, лично рекомендовал Шаламова на курсы фельдшеров. Затем жил в Калининской области, работал в Решетниково. Результатами репрессий стали распад семьи и подорванное здоровье. В 1956 году после реабилитации вернулся в Москву.

Творчество, участие в культурной жизни

В 1932 году Шаламов вернулся в Москву после первого срока и начал печататься в московских изданиях как журналист. Также он опубликовал несколько рассказов. Одна из первых крупных публикаций - рассказ «Три смерти доктора Аустино» - в журнале «Октябрь» (1936).

В 1949 году на ключе Дусканья он впервые на Колыме, будучи заключённым, стал записывать свои стихи.

После освобождения в 1951 году Шаламов вернулся к литературной деятельности. Однако с Колымы он уехать не мог. Лишь в ноябре 1953 года было получено разрешение на выезд. Шаламов приезжает в Москву на два дня, встречается с Пастернаком, с женой и дочерью. Однако жить в крупных городах ему нельзя, и он уехал в Калининскую область, где работал мастером на торфоразработках, агентом по снабжению. И всё это время он одержимо писал один из главных своих трудов - Колымские рассказы. Писатель создавал «Колымские рассказы» с 1954 по 1973 год. Отдельным изданием они вышли в Лондоне в 1978 году. В СССР в основном опубликованы в 1988-1990 годах. Сам писатель делил свои рассказы на шесть циклов: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты», а также «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы» и «Перчатка, или КР-2». Полностью они собраны в двухтомнике «Колымские рассказы» в 1992 году в серии «Крестный путь России» издательства «Советская Россия».

В 1962 году он писал А. И. Солженицыну:

«Помните, самое главное: лагерь - отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно. Человеку - ни начальнику, ни арестанту не надо его видеть. Но уж если ты его видел - надо сказать правду, как бы она ни была страшна…Со своей стороны я давно решил, что всю оставшуюся жизнь я посвящу именно этой правде».

Он встречался с Б. Л. Пастернаком, который высоко отзывался о стихах Шаламова. Позже, после того, как правительство заставило Пастернака отказаться принять Нобелевскую премию, их пути разошлись.

Завершил сборник стихов «Колымские тетради» (1937-1956).

…Господин Солженицын, я охотно принимаю Вашу похоронную шутку насчёт моей смерти. С важным чувством и с гордостью считаю себя первой жертвой холодной войны, павшей от Вашей руки…

(Из неотправленного письма В. Т. Шаламова А. И. Солженицыну)

С 1956 года Шаламов жил в Москве, сначала на Гоголевском бульваре, с конца 1950-х - в одном из писательских деревянных домов-коттеджей на Хорошёвском шоссе (д. 10), с 1972 года - на Васильевской улице (д. 2, корпус 6). Печатался в журналах «Юность», «Знамя», «Москва», много общался с Н. Я. Мандельштам, О. В. Ивинской, А. И. Солженицыным (отношения с которым в дальнейшем перешли в форму полемики); частым гостем был в доме известного филолога В. Н. Клюевой (улица Арбат, 35). И в прозе, и в стихах Шаламова (сборник «Огниво», 1961, «Шелест листьев», 1964, «Дорога и судьба», 1967, и др.), выразивших тяжкий опыт сталинских лагерей, звучит и тема Москвы (стихотворный сборник «Московские облака», 1972). В 1960-х познакомился с А. А. Галичем.

С 1973 и до 1979, когда Шаламов переехал жить в Дом инвалидов и престарелых, он вёл рабочие тетради, разбор и публикацию которых продолжает до сих пор И. П. Сиротинская, которой В. Т. Шаламов передал права на все свои рукописи и сочинения.

Русского поэта и писателя, узника сталинских лагерей Варлама Тихоновича Шаламова критики называют "Достоевским ХХ века". Он полжизни провел за колючей проволокой колымских лагерей - и лишь чудом избежал смерти. Позже пришли и реабилитация, и слава, и недолгая международная известность, и Премия свободы французского Пен-клуба... и одинокая смерть всеми забытого человека... Осталось главное - труд всей жизни Шаламова, сделанный на документальной основе и воплощающий в себе страшное свидетельство советской истории. В "Колымских рассказах" с ошеломляющей ясностью и правдивостью автор описывает лагерный опыт, опыт существования в условиях, не совместимых с человеческой жизнью. Сила таланта Шаламова в том, что он заставляет верить в рассказ "не как в информацию, а как в открытую сердечную рану".

Последние годы

Последние три года жизни тяжелобольной Шаламов провёл в Доме инвалидов и престарелых Литфонда (в Тушине). Тем не менее, и там он продолжал писать стихи. Наверное последняя публикация Шаламова состоялась в парижском журнале «Вестник РХД» № 133, 1981. В 1981 году французское отделение Пен-клуба наградило Шаламова премией Свободы.

15 января 1982 года Шаламова после поверхностного обследования медицинской комиссией перевели в интернат для психохроников. Во время транспортировки Шаламов простудился, заболел пневмонией и скончался 17 января 1982 года.

«Определённую роль в этом переводе сыграл и тот шум, который подняла вокруг него со второй половины 1981 года группа его доброжелателей. Были среди них, конечно, и люди действительно добрые, были и хлопотавшие из корысти, из страсти к сенсации. Ведь именно из них у Варлама Тихоновича обнаружились две посмертные „жены“, с толпой свидетелей осаждавшие официальные инстанции. Бедная, беззащитная его старость стала предметом шоу».

Несмотря на тот факт, что Шаламов всю жизнь был неверующим, Е.Захарова - одна из находившихся рядом с Шаламовым последний год его жизни настояла на его отпевании. Отпевал Варлама Шаламова прот. Александр Куликов, ныне настоятель храма Св. Николая в Кленниках (Маросейка).

Шаламов похоронен на Кунцевском кладбище в Москве. На похоронах присутствовало около 150 человек. А. Морозов и Ф. Сучков прочитали стихи Шаламова.

Годы жизни: с 05.06.1907 по 16.01.1982

Советский поэт и прозаик. Более 17-ти лет провел в лагерях и именно описание лагерного быта стало центральной темой его творчества. Основная масса литературного наследия Шаламова была издана в СССР и России только после смерти писателя.

Варлам (имя при рождении – Варлаам) Шаламов родился в Вологде в семье священника Тихона Николаевича Шаламова. Мать Варлама Шаламова, Надежда Александровна, была домохозяйкой. В 1914 году поступил в гимназию. Во время революции гимназия была преобразована в единую трудовую школу второй ступени. которую писатель и закончил в 1923 г.

В течение следующих двух лет работал рассыльным, дубильщиком на кожевенном предприятии в Подмосковье. В 1926 г. поступил на факультет советского права в МГУ, откуда два года спустя был исключен - "за сокрытие социального происхождения".

19 февраля 1929 года Шаламов был арестован при облаве в подпольной типографии при печатании листовок под названием «Завещание Ленина». Осужден Особым совещанием Коллегии ОГПУ как социально вредный элемент к трем годам заключения в концлагерь. Наказание отбывал в Вишерском исправительно-трудовом лагере на Урале. Работал на строительстве Березниковского химкомбината. В лагере встречается с Г. И. Гудзь, будущей первой женой. В 1932 году Шаламов возвратился в Москву, в 1932-37 гг. работал литсотрудником, зав. редакцией, зав. методотделом в отраслевых профсоюзных журналах "За ударничество", "За овладение техникой", "За промышленные кадры". В 1934 г. заключил брак с Г.И. Гудзь (развелся в 1954), в 1935 г. у них родилась дочь. В 1936 г. опубликована первая новелла Шаламова «Три смерти доктора Аустино» в журнале «Октябрь».

В январе 1937 года Шаламова вновь арестовали за «контрреволюционную троцкистскую деятельность». Он был осуждён на пять лет лагерей. Шаламов работал на различных золотодобывающих приисках (землекопом, кипятильщиком, помощником топографа), в угольных забоях и наконец – на «штрафном» прииске «Джелгала».

22 июня 1943 года его по доносу солагерников повторно осудили на десять лет за антисоветскую агитацию. За последующие 3 года Шаламов трижды находился в больнице в предсмертном состоянии. В 1945 г. совершил попытку побега, за что вновь отправился на «штрафной» прииск. В 1946 г. был направлен на учебу на курсы фельдшеров, после окончания работал в лагерных больницах.

В 1951 году Шаламов был освобождён из лагеря, но поначалу не мог вернуться в Москву. В течение двух лет он работал фельдшером в Оймяконском районе. В это время Шаламов отправляет свои стихи и между ними начинается переписка. В 1953 г. Шаламов приезжает в Москву, через Б. Пастернака контактирует с литературными кругами. Но до 1956 г. Шаламов не имел права жить в Москве и он проживал в Калининской области, работал агентом по снабжению на Решетниковском торфопредприятии. В это время Шаламов начал писать «Колымские рассказы» (1954-1973) - труд всей своей жизни.

В 1956 г. Шаламова реабилитировали «за отсутствием состав преступления», он вернулся в Москву и заключил брак с О.С.Неклюдовой (развелся в 1966). Работал внештатным корреспондентом, рецензентом, печатался в журналах «Юность», «Знамя», «Москва». В 1956- 1977 гг. Шаламов издал несколько сборников стихов, в 1972 г. его приняли в Союз писателей, однако его прозу не издавали, что сам писатель переживал очень тяжело. Шаламов стал известной фигурой среди "диссидентов", его «Колымские рассказы» распространялись в самиздате.

В 1979 г. уже тяжелобольного и полностью беспомощного Шаламова с помощью немногих друзей и Союза писателей определили в Дом инвалидов и престарелых Литфонда. 15 января 1982 года Шаламова после поверхностного обследования медицинской комиссией перевели в интернат для психохроников. Во время транспортировки Шаламов простудился, заболел пневмонией и скончался 17 января 1982 года. Шаламов похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

По воспоминаниям самого В. Шаламова, в 1943 г. он «был осуждён… за заявление, что - русский классик».

В 1972 за рубежом были опубликованы «Колымские рассказы». В. Шаламов пишет открытое письмо в «Литературную газету» с протестом против самовольных незаконных изданий. Насколько искренним был этот протест Шаламова неизвестно, но многие коллеги-литераторы воспринимают это письмо как отречение и предательство и порывают отношения с Шаламовым.

Имущество, оставшееся после смерти В. Шаламова: "Пустой портсигар тюремной работы, пустой кошелек, рваный бумажник. В бумажнике несколько конвертов, квитанции на ремонт холодильника и пишущей машинки за 1962 год, талончик к окулисту в поликлинику Литфонда, записка очень крупными буквами: «В ноябре Вам еще дадут пособие сто рублей. Приедите и получите потом», без числа и подписи, свидетельство о смерти Н.Л. Неклюдовой, профсоюзный билет, читательский билет в «Ленинку», все." (из воспоминаний И.П. Сиротинской)

Награды писателя

"Премия свободы" французского ПЕН-клуба (1980). Награду Шаламов так и не получил.

Библиография

Сборники стихов, изданные при жизни
(1961)
Шелест листьев (1964)

В 1924 году он уехал из родного города, работал дубильщиком на кожевенном заводе в Сетуни.

В 1926 году поступил на факультет советского права Московского государственного университета.

19 февраля 1929 году Шаламов был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму за распространение "Письма к съезду" Владимира Ленина. Приговорен к трем годам заключения в Вишерском отделении Соловецких лагерей особого назначения.

В 1932 году вернулся в Москву, где снова продолжил литературную работу, занимался журналистикой, сотрудничал в ряде небольших профсоюзных журналов.

В 1936 году в журнале "Октябрь" один из его первых рассказов "Три смерти доктора Аустино".

В 1937 году в журнале "Литературный современник" вышел рассказ Шаламова "Пава и дерево" .

В январе 1937 года он был снова арестован и приговорен к пяти годам Колымских лагерей, а в 1943 году — к десяти годам за антисоветскую агитацию: назвал писателя Ивана Бунина русским классиком.

В 1951 году Шаламов был освобожден, работал фельдшером недалеко от села Оймякона.

В 1953 году поселился в Калининской области (ныне Тверская область), где трудился агентом по техническому снабжению на торфопредприятии.

В 1956 году после реабилитации Шаламов вернулся в Москву.

Некоторое время сотрудничал в журнале "Москва", писал статьи и заметки по вопросам истории культуры, науки, искусства, публиковал стихи в журналах.

В 1960-х годах вышли стихотворные сборники Шаламова "Огниво" (1961), "Шелест листьев" (1964), "Дорога и судьба" (1967).

На рубеже 1960-1970-х годов Шаламов написал автобиографическую повесть "Четвертая Вологда" и антироман "Вишера".

Годы жизни, проведенные в лагерях, стали основой для написания Шаламовым сборника стихов "Колымские тетради" (1937-1956) и главного труда писателя — "Колымских рассказов" (1954-1973). Последние были разделены автором на шесть книг: "Колымские рассказы", "Левый берег", "Артист лопаты", "Очерки преступного мира", "Воскрешение лиственницы" и "Перчатка или КР-2". "Колымские рассказы" распространялись в самиздате. В 1978 году в Лондоне большой том "Колымских рассказов" впервые был напечатан на русском языке. В СССР они были опубликованы в 1988-1990-х годах.

В 1970-х годах выходили поэтические сборники Шаламова "Московские облака" (1972) и "Точка кипения" (1977).

В 1972 году он был принят в Союз писателей СССР.

В мае 1979 года Шаламов переехал в дом инвалидов и престарелых Литфонда.

В 1980 французское отделение Пен-клуба наградило Шаламова Премией свободы.

В Вологде в доме, где родился и вырос писатель, открыт мемориальный музей Варлама Шаламова.

Писатель был дважды женат, оба брака закончились разводом. Его первой супругой была Галина Гудзь (1910-1986), от этого брака родилась дочь Елена (1935-1990). С 1956 по 1966 год Шаламов был женат на писательнице Ольге Неклюдовой (1909-1989).

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников