«Чудо Св. Георгия о змие

ЧУДО СО ЗМЕЕМ, БЫВШЕЕ СО СВЯТЫМ ВЕЛИКОМУЧЕНИКОМ ГЕОРГИЕМ

Б лагослови, отче!

Как изреку ужасную эту и преславную тайну? Что возглашу и о чем подумаю? Как передам и поведаю удивительное это и преславное предание? Ибо грешный я человек, но надеюсь на милосердие святого и великого мученика и страстотерпца Христова Георгия; возвещаю вам чудо это, самое дивное из всех чудес его.

Был в древние времена один город, под названием Гевал, в земле Палестинской, и был он очень большой, и множество людей в нем жило; и все поклонялись идолам, почитая их согласно преданиям и по царскому повелению, отвернулись они от Бога, и Бог отвернулся от них.

Около города этого было большое озеро, весьма полноводное. По вере и по делам их воздал им Бог: появился огромный змей в этом озере и, выходя из озера, жителей города этого поедал. Некоторых свистом своим умерщвлял, других же, удушив, утаскивал в озеро. И была великая скорбь, и плач неутешный в городе том из-за этого зверя.

Собрались однажды все жители этого города и пошли к царю своему, говоря: «Что будем делать - ведь зло погибаем от этого змея?» Ответил им царь: «Все, что сказали мне боги, то вам возвещаю, и давайте сделаем это: каждый из вас ежедневно сына своего или дочь свою пусть отдаст на съедение змею в черед свой, пока не наступит и мой срок: отдам и я единственную мою дочь». И угодно было это всем жителям, и, отвечая, сказали они царю: «Воистину, о царь, сердце твое в руках богов; хвалу же им вознесем за то, что вложили в тебя эту мысль». И, удалившись, поочередно исполнили царское повеление, начиная с главных князей и до самых незнатных, ежедневно отдавая детей своих в пищу змею на берегу озера, тот сына своего, другой же дочь свою, рыдая и плача безмерно. Выходил змей, и уносил их, и поедал.

Когда же все жители отдали своих детей, снова придя, сказали царю: «Господин, все мы отдали своих детей одного за другим, каждый из нас по очереди. Что повелишь ты теперь?» И, отвечая, сказал царь: «Отдам и я единственную мою дочь, а затем - что откроют мне бессмертные боги, так и решим». Призвав единственную свою дочь, обрядил царь ее в багряницу и, поцеловав и горько оплакав, повелел отвести на погибель к змею. И, отведя, оставили ее у озера.

Святой же и великий мученик, страдалец за веру Христову Георгий, чтимый небесным царем воин, который жил и по смерти, сияя великими чудесами, по Божьему соизволенью желая спасти нас, гибнущих, избавить город наш от этой напасти, в тот же час оказался на месте том в виде простого воина, идущего с битвы и спешащего в родные места. Увидев на берегу озера отроковицу, великий и славный мученик Георгий спросил ее, так говоря: «Зачем здесь стоишь ты, отроковица?» Она же ответила ему: «Отойди, господин мой, отсюда, скорее отойди, чтоб не погибнуть жестоко». Отвечая, святой Георгий сказал отроковице: «О чем говоришь ты, девица, разбойники здесь или что другое?» Отроковица же сказала: «Змей страшный здесь есть, гнездящийся в озере этом; теперь же тебя умоляю, господин мой, уйди отсюда: я вижу приятный твой вид, и младость, и блеск, и красоту лица твоего, и тебя умоляю: отойди отсюда скорее, чтоб не погибнуть жестоко». Спросил ее святой и великий мученик Георгий: «А ты почему здесь сидишь, не уходишь?» Ответила отроковица: «Многое могла бы я тебе поведать и рассказать, говоря о себе, но как бы змей не пришел и со мною тебя не похитил». И сказал ей святой и великий мученик Георгий: «Говори мне правду, отроковица, не бойся - не оставлю тебя». И отвечала ему отроковица дрожа: «Видишь ли, господин мой, как город этот велик, и очень красив, и процветает во всем: потому и не хочет отец мой уйти и оставить город этот. Однако живет здесь, в озере этом, змей, огромный и страшный безмерно, и поедает много людей; и порешили жители вместе с царем, отцом моим, и давали они ежедневно, каждый в черед свой, детей своих на съедение змею; дошел черед и до царя, отца моего, и меня, хотя имел он одну-единственную дочь, но, не желая нарушить решенье свое, повелел и меня отдать на съедение змею. И вот, господин мой, все я тебе рассказала; уходи отсюда скорей, пока не явился тот змей и тебя не унес».

Услышав же это, великий мученик и страдалец за веру Христову Георгий отроковице сказал: «Не бойся, отроковица!» И тут же, на небо воззрев, помолился раб Божий, так говоря: «Безначальный, живоносный, Бог мира всего, не имеющий ни конца, ни начала, создавший времена и годы, солнце в течение дней и луну в освещение ночи, внимавший святым своим апостолам, передавший им Дух свой Святой, выслушай и меня, недостойного раба твоего, и покажи на мне прежние твои милости, и повергни лютого этого зверя к ногам моим, пусть видят и пусть все поверят, что ты лишь один - Бог, и, кроме тебя, другого не знаем». И только сказал так святой и великий мученик Георгий, раздался голос с небес, говорящий: «Георгий, дерзай, не останется тщетным твой глас, когда ты попросишь».

Внезапно отроковица вскричала, говоря: «Беги, человек, отсюда: вот уж змей с посвистом идет». И тут же, отпрянув слегка, страдалец за веру Христову святой Георгий увидел, как из взбурлившего озера явился огромный змей, поднял голову свою, точно свод, и пасть раскрыл, будто пропасть, и с ревом пошел на святого и на девицу. Но тотчас, знамение Христово начертав на земле, святой Георгий сказал: «Во имя Исуса Христа, сына Божия, покорись, жестокий зверь, и ступай вслед за мною». И сразу же силою Божьей и великого мученика и страдальца за веру Христову Георгия рухнул к ногам его страшный змей. И сказал святой и великий мученик Георгий отроковице: «Сними пояс твой и поводья коня моего и свяжи ими голову змея, волочи его и иди в город». Она и сделала то, что велел ей святой и великий мученик за веру Христову Георгий. И шел вслед за нею страшный тот змей, волочась по земле, как овца на закланье. Отроковица же волокла его, радуясь и веселясь.

Царь же, отец ее, и мать ее в тот день рыдали и плакали очень об отроковице этой. Но, внезапно увидев отроковицу, волочащую змея, и чудотворца святого, великого мученика и страстотерпца Георгия, идущего впереди, испугавшись ужасно, пустились бежать. Святой же и великий мученик за веру Христову и чудотворец Георгий воскликнул громким голосом, говоря: «Не бойтесь! если веруете в Христа, в которого верую я, то увидите ныне спасенье свое». Царь же, выйдя навстречу ему, сказал ему: «Как зовут тебя, мой господин?» Он же ответил: «Георгием зовут». Тогда воскликнули люди все как один, говоря: «Тобою веруем в единого Бога Вседержителя и в единого Сына его, Господа нашего, Исуса Христа, и в Святой животворный Дух». Тогда святой и великий чудотворец Георгий, протянув руку, извлек меч свой и отрубил голову лютому зверю. Увидев все это, царь и все жители тотчас подошли и поклонились ему, Богу хвалу воздавая и угоднику его великому чудотворцу Георгию. И повелел царь построить церковь во имя многославного и великого мученика и страдальца за веру Христову Георгия и украсил ту церковь золотом и серебром и дорогими каменьями. И повелел поминать его в месяц апрель в двадцать третий день.

Святой и великий мученик за веру Христову Георгий, увидев их веру, что всей душой уверовали они в Господа нашего Исуса Христа, сказал им: «Покажу вам и новое чудо, знаменье и силу Господа Бога моего». И, когда была завершена эта церковь и окончили ее мастера, послал им свой щит и велел повесить его над святым алтарем. Силой и действием Духа Святого и доныне висит в воздухе,- никто этот щит не держит,- во все времена и года на веру неверным.

Таковы удивительные и достославные чудеса преславного и великого чудотворца и мученика за веру Христову Георгия. И не только эти таинства совершаются святым его именем, но также исцеления многие Бог совершает по молитвам его всем, приходящим с верой в церковь его святую: хромые ходят, слепые прозревают, глухие слышат, страдающие от нечистых духов освобождаются, и большая радость бывает всегда от чудесных его деяний. Потому и мы, братья, подражая ему, восславим милосердного Бога, чтоб молитвами его святого и преславного и великого мученика и страдальца за веру Христову Георгия и нам получить вечные и бесконечные блага по милости Исуса Христа, Господа нашего, которому всякая слава и власть, честь и преклонение с Отцом и со Святым и животворящим его Духом и ныне, и присно, и во веки веком. Аминь.

Чудо Георгия о змие. Новгород. Конец XIV - начало XV вв. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, Россия.

Оригинальный текст

ЧУДО, БЫВШЕЕ С СВЯТЫМЪ ВЕЛИКОМУЧЕНИКОМЪ ГЕОРГИЕМЪ О ЗМИИ

Б лагослови, отче!

Како изреку страшную сию и преславную тайну? Что возглаголю или что помышлю? Како начну глаголати и повѣдати дивное сие и преславное слышание? Азъ убо грѣшенъ есмь человѣкъ, но надѣюся на милосердие святого и великого мученика и страстотерпьца Христова Георгия; возвѣщаю вам чюдо сие, избранное во всѣхъ чюдесехъ его.

Бысть во она лѣта нѣкии град, именем Гевалъ, во странѣ Палестиньстей, и той бяше великъ зѣло и множество много людей в немъ; и вси вѣроваху во идолы, почитающе ихъ по преданию и по велѣнию царскому, отступиша бо отъ Бога, и Богъ отступи от них.

Близь еже бяше града того езеро велико, имѣя воду многу. По вѣре и по дѣломъ ихъ воздастъ имъ Богь: бысть убо змий великъ во езере том, и, исходя отъ езера оного, людей града того изьядаше. Инѣхъ же свистаниемъ уморяше, других же удавляя восхищаше въ езеро. И бяше скорбь велика и плачь неутѣшимъ во градѣ томъ звѣря оного ради.

Во един же отъ днии собрашася вси людие града того и идоша ко царю своему, глаголяще: «Что сотворим - яко погибаемъ злѣ отъ змия сего?» Глагола имъ царь: «Аз, еже ми явиша бози, то и возвѣщаю вамъ, да сотворим убо совѣтъ сии: кийждо вас во вся дни сына своего или дщерь свою да подастъ на снедение змию по ряду, дондеже и на мя приидетъ число: дам и азъ единородную мою дщерь». И годѣ бысть сей совѣтъ всѣмъ людем, и отъвѣщавше рекоша ко царю: «Воистину, о царю, сердце твое в руках боговъ есть; благодать же исповѣдуем имъ, отъкрывшим тебѣ совѣт сей». И шедше по ряду творяху повелѣние царево, наченьше отъ больших князь и до нижних, и по вся дни чада своя даяху на пищу змиеви при краи езера, ово убо сына своего, другии же дщерь свою, кричаще и плачюще зѣло. Исхожаше змий и восхищаше и ядяше.

Егда же вси людие отъдаша своя чада, абие пришедше, рекоша ко царю: «Владыко, вси мы отъдахомъ своя чада единъ отъ другаго, кождо нас по ряду. Что убо велиши по сих?» И отъвѣщавъ царь и рече: «Дам и азъ единородную мою дщерь, и по сих, еже ми явят безсмертнии бози, то паки и совѣщаемъ». Призвав же царь единородную свою дщерь и облече ю въ багряницу и облобызавъ ю, и плакався много, и повелѣ вести ея на погибель ко змию. Приведше же и поставиша ю при езере.

Святый же и великий мученикъ и страстотерпецъ Христовъ Георгие, почтенный отъ небеснаго царя воинъ, и по смерти живый, сияя великими чудесы, по смотрению убо Божию хотя спасти насъ погибающихъ и избавити града нашего отъ толикия бѣды, в той убо часъ приста на мѣсте том, якоже нѣкии воинъ, грядый отъ рати, и со тщанием во свое отечество идый. Видѣв же отъроковицу великий и преславный мученикъ Георгий при краи езера, и вопроси ея, глаголя: «Что здѣ стоиши, отроковице?» Она же рече ему: «Отойди, господи мой, отсюду, скоро отойди, да не злѣ умреши». Отъвещав же святый Георгий, и рече ко отъроковицы: «Что глаголеши, о дѣвице, разбойницы ли суть здѣ или ино что?» Отроковица же рече: «Змий есть страшен, внутрь гнездяся во езере сем; нынѣ убо молю тя, господи мой, отъступи отъсюду: вижду убо добрый твой зракъ и возрастъ и свѣтлость, и красоту лица твоего, и молю тя: отоиди отсюду скоро, да не злѣ умреши». Глагола ей святый и великий мученикъ Георгий: «Ты же почто сѣдиши здѣ, а не отъходиши?» Глагола отъроковица: «Много есть слово мое, еже изрещи тебѣ и сказати, еже о мнѣ, еда како приидетъ змий и тебе со мною восхитит». И глагола ей святый и великий мученикъ Георгий: «Рцы ми, отъроковице, истину, не бойся - не оставлю тебе». И отъвѣща ему отроковица трепещущи: «Видиши ли, господи мой, яко град сей великъ и добръ есть зѣло, и велие угобзение его во всем: и не хощетъ отецъ мой изыти и оставити град сей. Есть убо здѣ змий великъ и страшен зѣло во езере семъ, и снедает людей много, и совещаша гражане со царемъ, отцемъ моимъ, и даша по вся дни кийждо их по ряду чада своя в пищу змиеви; прииде же ряд и на царя, отца моего, и мене, единородну имѣя дщерь едину и не хотя разорити повелѣния своего, повелѣ и мене дати на снѣдение змию. И уже, господи мой, вся тебѣ исповѣдах; отъиди отъсюду скоро, преже даже не приидет змий и восхитит тя».

Слышав же сия великий мученикъ и страстотерпецъ Христовъ Георгий, и глагола к женѣ: «Не бойся, отъроковице!» Абие же возрѣвъ на небо рабъ Божий и помолися, глаголя: «Безначалне, живоначалне, Боже всего мира, не имый начала ни конца, положивый времена и лѣта, солнце на область дней, луну же на просвѣщение нощи, послушавый святыхъ твоихъ апостолъ пославъ имъ Духъ той Святый, послушай и мене, недостойнаго раба твоего, и покажи на мнѣ древняя твоя милости и покори лютаго сего звѣря под ногами моима, да видятъ и вѣру имутъ вси, яко ты ес единъ Богъ и развѣе тебе иного не вѣмы». И сия рекшу святому и великому мученику Георгию, прииде ему глас с небеси, глаголя: «Дерзай, Георгие, не обратится тощь глаголъ твой, еже аще возглаголеши».

Внезапу же отъроковица возопи, глаголющи: «Бѣжи, о человѣче, отъсюду: се бо змий свища грядетъ». И абие, мало поступивъ, святый мученикъ Христовъ Георгие зря, езеро возмутившюся взятся превеликий змий, воздвиже главу свою, яко камару, изину, яко пропастию, грядый же, рыкая на святого, понеже и на девицу. Сотвори же абие знамение Христово на земли святый Георгие и рече: «Во имя Исуса Христа, сына Божия, покорися, горки звѣрю, и гряди вослѣдъ мене». И абие силою Божиею и великого мученика и страстотерпца Христова Георгия паде под колѣньми ногъ его страшный онъ змий. И глагола святый и великий мученикъ Георгий отроковицы: «Отрешивши поясъ твой и уже узды коня моего и свяжи змия за главу; влецы его и поиди во град». Она же сотвори, якоже повелѣ ей святый и великий мученикъ Христовъ Георгий. И идяше вослѣдъ ея страшный онъ змий, пресмыкаяся по земли, яко овча на заколение. Отъроковица же влечаше его, радующеся и веселящися.

Царь же, отецъ ея, и мати ея в той день рыдающе бяху и плачущеся зѣло отъроковица ради. И внезапу видевше отроковицу, влекущу змия, и чудотворца святаго Христова и великого мученика и страстотерпьца Георгия, преди идуща, ужаснув же ся зѣло, начатъ бежати. Святый же и великий мученикъ Христовъ и чюдотворецъ Георгий возгласи имъ велиимъ гласомъ, глаголя: «Не бойтеся! аще вѣруете во Христа, въ негоже азъ вѣрую, узрите свое спасение днесь». Царь же стрѣтъ его и глагола ему: «Како нарицается имя твое, господи мой?» Он же рече ему: «Георгие нарицается». Тогда воздвигоша людие вси единъ глас, глаголюще: «Тобою вѣруемъ во единаго Бога Вседержителся и во единороднаго Сына его, Господа нашего Исуса Христа и во Святый животворящий Духъ». Тогда святый и великий чюдотворецъ Георгие простеръ руку и извлекъ мечь свой, отъсѣче главу лютаго оного звѣря. Тогда видѣвъ царь и вси людие, приступиша абие и поклонишася ему, хвалу воздающу Богу и угоднику его великому чюдотворцу Георгию. И повелѣ царь создати церковь во имя преславнаго и великого мученика и страстотерпьца Христова Георьгия и украси церковь ону златомъ и сребромъ и камениемъ драгимъ. И повелѣ память его творити месяца апрѣлия въ 23 день.

Видѣвше же святый и великий мученикъ Христовъ Георгие вѣру ихъ, яко отъ всея душа своея вѣроваша в Господа нашего Исуса Христа, глагола к ним святый: «Покажу вамъ и ино чюдо и знамение и силу Господа Бога моего». И егда создана бысть церкви она и скончашася ея зиждущеи, посла имъ щитъ свой и повелѣ повѣсити его верху святыя трапезы. Силою же и дѣйствиемъ Святаго Духа и до днешняго дне виситъ на воздусѣ, недержимъ никим же, во времена и лѣта, на вѣру невѣрнымъ.

Такова суть страшна и преславна чюдеса преславнаго и великаго чюдотворца и мученика Христова Георьгия. Не токмо же сия таиньства содѣваются именемъ его святым, но и исцеления многа творитъ Богъ молитвами его, приходящимъ въ церковь его святую съ вѣрою: хромии ходят, слѣпии прозираютъ, глусии слышатъ, страждущеи отъ духовъ нечистыхъ свобождаются, и многа радость бываетъ по вся дни чюдодѣяниемъ его. Сего ради и мы, братие, послѣдующе дадимъ славу милосердому Богу, да молитвами его святаго и преславнаго и великаго мученика и страстотерпьца Христова Георьгия улучимъ вѣчныхъ и не мимоходящихъ благъ о Христѣ Исусѣ, Господѣ нашемъ, ему же подобаетъ всяка слава и держава, честь и покланяние со Отъцемъ и со Святымъ и животворящимъ его Духомъ и нынѣ, и присно, и во вѣки вѣкомъ. Аминь.

Широко известен образ святого Георгия-змееборца. В каноническом виде – это всадник, поражающий копьём дракона. Но канон такой сложился не сразу.

Чудо святого Георгия о змие с житием.

Кто-то из иконописцев считал, что Георгий Победоносец смирил чудовище словом Божьим, а не оружием, кто-то же, казалось бы, терялся в выборе того, чем поразил отважный Георгий Георгиевич, родом из Каппадокии, крылатого монстра. Тут показателен пример с иконой из церкви Успения Божьей матери села Погост-Саблё Батецкого района Новгородской области, что в бывшей Водской пятине Господина Великого Новгорода. Икона хранится в музее в Новгородском кремле.

Икона из церкви Успения Божьей матери села Погост-Саблё Батецкого района Новгородской области, что в бывшей Водской пятине Господина Великого Новгорода. Хранится в музее в Новгородском кремле.

На произведении, созданном в конце XVI – начале XVII веков, где-то во времена правления царя Бориса Годунова, изображено Чудо святого Георгия о змие с житием. И там будущий великомученик поражает змия не копьём, как все мы привыкли видеть, а мечом! Почему так?

Святой Георгий поражает змия мечом, а не копьём.

Начнём с того, что свой главный подвиг отважный воин Георгий совершил при императоре Диоклетиане, когда не отрёкся от своей веры, несмотря на многочисленные пытки. Собственно, на иконе изображено не только змееборчество, но последние дни жизни прославленного святого.

Образ стал широко известным в мире.

Когда начались гонения на христиан, Георгий раздал имущество бедным и перед императором открыто объявил себя христианином. Его арестовали и стали пытать в течение семи дней он подвергался страшным мучениям, но всегда раны исцелялись чудесным образом: кололи копьями, давили тяжёлым камнем, пытали колесом, утыканным ножами и мечами, кидали в яму с негашёной известью, перебивали кости на руках и ногах, заставляли ходить в раскалённых докрасна железных сапогах, избивали плетьми и даже травили ядами.

Хотя свой главный подвиг христолюбивый воин совершил вовсе не этим.

Георгий перенёс все эти мучения и не отрёкся от Христа. После безрезультатных уговоров отречься и принести языческое жертвоприношение, на восьмой день его приговорили к смерти посредством отсечения головы.

А тем, что принял мученическую смерть, но не отрёкся от христианской веры.

Откуда же тогда змий взялся? А вот тут самое интересное. Если греки считали, что Георгий победил змия перед гибелью, отправляясь к Диоклетиану, но славяне верили, что святой Георгий совершил подвиг посмертно! Но так ли это важно? Главное, что у этой истории был happy end.

Произошло это 1700 с лишним лет назад при императоре Диоклетиане.

В окрестностях города Бейрут близ Ливанских гор в озере жил змей, нападавший на людей. Правил городом царь «грязный идолопоклонник, беззаконник и нечестивец, беспощадный и немилосердный к верующим во Христа». Народ, напуганный чудовищем, пришёл к нему, с вопросом, что же делать. И царь предложил составить список горожан и по очереди отдавать своих детей на растерзание змею, пообещав, когда придёт его очередь, отдать на смерть свою дочь. Исполнив своё обещание, царь «нарядил свою дочь в пурпур и виссон, украсил золотом и драгоценными камнями, и перлами» и повелел отвести к змею.

Мучали Георгия Георгиевича семь дней.

Георгий же, увидев плачущую царевну, спросил у неё о причине её скорби и, узнав о чудовище, пообещал её спасти. «Осенив себя крестным знамением и призвав Господа, со словами: - „во имя Отца, и Сына, и Святого Духа“, - устремился на коне своём на змея, потрясая копьем и, ударив змея с силою в гортань, поразил его и прижал к земле; конь же святого попирал змея ногами». Хотя отметим, что в некоторых вариантах истории змей был поражён исключительно силой молитвы святого.

А на восьмой обезглавили.

Впрочем, точнее сказать, смирён, так как не насмерть его поразили. Затем Георгий приказал царевне связать змея поясом и вести его в город. Народ был удивлён возвращением царевны и, увидев змея, в ужасе стал разбегаться. Георгий обратился к ним со словами: «Не бойтесь! Если веруете в Христа, в которого верую я, то увидите ныне спасенье своё». А после этого обезглавил мечом змея, труп которого жители вынесли за город и сожгли. Данное чудо способствовало обращению местных жителей в христианство.

Но в памяти народной Георгий Победоносец навсегда остался, благодаря спасению царевны и целого города в современном Ливане от змея.

Иконописный подлинник приводит следующее пространное описание сюжета, который должен быть изображён на иконе: «Чудо святого Георгия, како избави девицу от змия, пишется тако: святый мученик Георгий сидит на коне белом, в руке имеяше копие и оным колол змия в гортань; а змий вышел из езера вельми страшен и велик; езеро велико, подле езера гора, а на другой стране гора же, а на брезе езера стоит девица, царская дщерь, одеяние на ней царское вельми преизрядное, поясом держит змия и ведет поясом змия во град, а другая девица ворота градския затворяет; град кругом его ограда и башня, с башни смотрит царь, образом рус, брада невелика и с ним царица, а за ними боляре, воины и народ с секирами и копиями».

Поразив змия копьём, Георгий потом убил его мечом в городе.

Однако в большинстве случаев на иконах изображают сокращённую композицию: конный воин поражает копьём змия, а с небес его благословляет Христос или его рука. Иногда над главой Георгия изображают ангела с венцом в руках. Город на иконах обычно изображают в виде башни. Отличительной чертой русских икон, изображающих этот сюжет, является то, что Георгий поражает дракона копьем не в глаз, как в западной живописи, а в пасть.

И если на большинстве икон он изображён в момент победы над драконом, то на некоторых – в момент расправы над ним.

Но, как видим, был и другой образ. Ещё более краткий. Где изображён не момент победы всадника, усмирения змия, а его смерти от меча конного христолюбивого воина.

Как известно, св. Георгий принял мученический венец в 303 г. н.э. И уже на одной из сорока керамических икон, найденных в Македонии и датируемых IV-VI вв., мы видим его именно змееборцем. То есть змей с раннехристианских времен иконографически является олицетворением инфернальных сил. Что и понятно, ибо еще для библейских писателей змей - символ коварства, свирепости, зла; самого князя тьмы они называют так же, только с определением «древний».

Наиболее ранние изображения всадника из интересующего нас сюжета встречаются на родине Георгия - в Каппадокии, с X-XI вв. Образ дракона, судя по сохранившемуся наследию, в православном искусстве впервые появляется на страницах греческой псалтыри Лобкова (IX в.). Безымянный автор миниатюр истолковывал поражение гада Крещением Христовым: «стерл еси главы змиев в воде: ты сокрушил еси главу змиеву » (Пс. 73: 13-14). Из греческого мифа об аргонавтах известно, что Медея после убийства собственных детей улетала на колеснице, запряженной двумя крылатыми драконами. В свою очередь Деметра дарила Триптолему колесницу с такой же упряжкой. Морское чудовище, охранявшее Андромеду, иногда тоже представлено крылатой рептилией. Однако на вазах, монетах, рельефах, настенных росписях чаще всего мы находили Ладона, Пифона, фиванского дракона, принадлежавшего Марсу, и др. только в виде обычных больших гадюк. Их лобковский «потомок» отличается от гадюки лишь наличием неких ассоциативных, зачаточных крылышек. Но на одной египетской фреске Солнечный Змей написан с развитыми крылами и даже с четырьмя лапами, которые, правда, пластически никак не связаны с крыльями. Ветхозаветный сородич его - Летучий Змей - упоминается пророком Исаией в череде эсхатологических «персонажей» (Ис. 34: 15). Христианским художникам понадобилось еще не одно столетие, чтобы «вырастить» крылья дракону и тем более увязать их с лапами. Свое хрестоматийное обличье он приобретет лишь к началу 2-го тысячелетия.

И здесь удивляешься, прежде всего, одному никем не замеченному обстоятельству: каким образом на крыльях представителя ада оказалась инакопь? Ведь ее наносили лишь на те детали, которые указывали на их Божественную обусловленность (клав, ризы Богомладенца и Вседержителя, обложка Евангелия и пр.)?

Для чего нужны крылья существу, не имеющему хребта (во всяком случае, на иконах оно выглядит беспозвоночным, как червь)? Понятно же, что оно в таком виде летать не может. Тут смысл кроется, конечно, в символике. И все-таки неотвязно возникает вопрос: почему иконники не изображали змея-дракона с позвоночником (что-то наподобие крылатого динозавра, например, каким его часто гравировали на Западе, особенно в XVII веке)? Были, думается, причины у них писать так, а не иначе.

Поскольку икона «Чудо Георгия о змие» показывает нам, прежде всего, битву между добром и злом, то логично данные два противоборствующие образа аналитически сопоставить друг с другом.

И мы увидим: святость великомученика просвечивает сквозь лик, чем и открывается в человеке образ Божий. Именно такой лик - носитель небесной красоты, т.е. совершенный - древние греки означали термином eidos.

Но антагонистичной противоположностью ему всегда будет личина; понятие о ней о. Павел Флоренский связывает изначально со словом «маска», - то, «чем отмечается нечто подобное лицу, похожее на лицо и принимаемое за таковое, но пустое внутри как в смысле физической вещественности, так и в смысле метафизической субстанциональности».

Следует обратить внимание на эту «пустоту внутри». В русском языке большинство слов, связанных со словом «пустой», имеют негативное значение: «пустомеля», «пустозвон», «пустовора» (каша из ячменной муки, т.е. «пустая»), «пустельга» (кроме птицы, так называют пустого человека, а еще - глупость и пустую болтовню; белорусское «пустольга» - «пустая голова»), «пустодомство» (бессодержательность, отсутствие того, что необходимо), «пустосвят», «пустоцвет» и т.д. Этимологически «пустой» связанно с древнепрусским paust - «дикий» и родственно греческому pauo - «прекращаю», отсюда - «пустыня» - безблагодатная, неплодородная земля, место обитания нечисти, а потому - поле духовной брани с ней святых подвижников.

Примечательно, что до XVII века на всех известных нам новгородских иконах «Чудо св. Георгия о змие» нет никакой растительности, действие поистине происходит в пустыне.

Еще удивительней другое обстоятельство, подмеченное о. Павлом Флоренским: « <...> как немецкие предания, так и русские сказки признают нечистую силу пустою внутри, корытообразной или дуплообразной, без станового хребта - этой основы крепости тела, лже-телами и, следовательно, лже-существами». Прямо противоположный пример - явление Бога Моисею: «ты увидишь Меня сзади» (Исх. 33: 23). Хотя здесь имеется в виду не созерцание сущности.

Но вот какое интересное мнение пришлось нам услышать от талантливого богослова иконы М. В. Васиной: «"Праздник" , что и "праздность", тоже происходит своим смыслом от "пустого". Значение его, правда, другое. Эта пустота от высвобожденности места для Бога. Вместимость пустого дольнего для радости о Боге, для Духа Свята.

У ветхого эйдоса - одна перспектива - икона, собственно платоновский эйдос изжил себя, воцерковился в эйкон, в другом случае он превращается в идеал-идол, затмевающий собой истину (заслон). Потому язык собственно спекулятивный с умозрением и идеалами, в строгом смысле неуместен в отношении иконы. Кстати, маска у греков, она же эйдос, была предпочтительнее для них, онтологичнее, чем подверженное изменениям лицо. Она скрывала в себе не пустоту, но сохраняла от случайностей преходящего. Неловкая попытка самотождественности. Властным жестом сущности, незыблемого истока всех вещей космоса, она вынужденно опреде ливает зыбкость лицевых индивидуумов. Овеществляет лицо согласно известному платоновскому выражению, по которому не мир существует для человека, но человек для мира. Потому масочность для греков - возможность говорить о вечном человеческими судьбами, совершенный язык чего явила античная трагедия».

Тем не менее, Марина Вадимовна Васина говорит об античном отношении к маске. А если «праздник» этимологически и связан со словом «порожний» в смысле «высвобожденности места для Бога», то это лишь один из аспектов в понимании данного вопроса. Ведь Церковь сознательно не приняла с самого начала никаких масок. Вовсе не случайно в русском фольклоре родилась поговорка: «На Руси все беды от праздников». Господь рассказывал в притче о доме, выметенном и убранном, т.е. приготовленном к празднику, но входят и живут там злейшие духи. Свято место пусто не бывает. Страшные слова произносит Христос: «Се, оставляется вам дом ваш пуст » (Лк. 13: 35). Не «вместимость пустого дольнего для радости о Боге, для Духа Свята» имел же в виду Спаситель! Все-таки можно проводить параллель между понятием «пустотой» и безблагодатностью, злом, небытием.

Многократно высказанная святыми Отцами мысль в устах аввы Дорофея прозвучала так: «зло само по себе есть ничто, ибо оно не есть какое либо существо и не имеет никакого естества». Поэтому и змей - не реальное биологическое пресмыкающееся, а именно лжесущество; «оно становится реальным (злом) в извращении разумной воли, уклоняющейся от Бога к небытию». Согласно учению Отцов, и у бесов остается свобода воли, дарованная Творцом людям и ангелам. У змея мы видим и крылья, и голову, и ноги, но все в нем искажено до уродства: крылья стали не ангельские, а как у летучих мышей, голова не антропоморфная, а звериная, ноги же превратились в лапы. Между тем как, по Дионисию Ареопагиту, ноги у Ангелов символически указывают «на подвижность, быстроту и пригодность к вечному стремительному движению к божественному. Почему богословие и изобразило ноги святых умов окрыленными. Крылья указывают ведь на быстроту восхождения, небесность, направленность вверх и благодаря стремлению вверх удаленность от всего приниженного; а легкость крыл - на полное отсутствие приземленности и возможность совершенно чистого и неотягченного подъема».

Подкрылки, называемые подпапоротками, на наш взгляд, для того и изображались, чтобы придать крыльям легкость, о которой говорит Ареопагит. Но в большинстве примеров у змеиных крыльев нет подпапоротков. Однако ноги-лапы всегда соединены воедино с крыльями и всегда того же цвета, что и голова, т.е. между ногами, крыльями и головой существует цветовая семантическая связь, которая и прочитывается, благодаря системе Дионисия. Если «богословие изобразило ноги святых умов окрыленными», исходя из их вечного и стремительного движения к божественному, то речь здесь идет о свободном выборе Ангелами этого движения, другими словами, речь - о свободе воли; аналогичный вывод следует и из символики крыльев. Свобода воли, повторяем, сохраняется и у бесов, но она обращена на движение к небытию. Соединение воедино крыльев и лап основывается на потенциальной возможности: «Куда хочу, туда ползу и лечу». К дару свободы следует прибавить, по крайней мере, еще один: способность мыслить. Вот дары Бога, оставленные падшим ангелам, и отображены живописными средствами: обычно цветом, имитирующем золото, реже - белым, красным или каким-нибудь другим, но обязательно световидным, иногда даже и упомянутой инакопью, горящей на окрыленных ногах-лапах и звериной голове.

В тех случаях, когда под крыльями змея писались подпапоротки, древние художники старались эту мысль лишь усилить.

Символика хребта, по Дионисию Ареопагиту, указывает «на совокупность всех живительных сил». Какая может быть живительная сила у лжесущества, лишенного Божественной благодати? Разумеется, никакой.

Отсюда у него нет ни «совокупности живительных сил», ни самого хребта за ненадобностью.

Осознание представителя ада, не имеющим спинного хребта, и диктовало иконникам писать не а-ля диснеевского динозавра с крыльями, а крылатого змея без позвоночника, трактовать его как лжетело.

Змей и эйдос - антитетические понятия.

В Чине погребения литургическое богословие свидетельствует: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений».

Змей же - самое большее - личина.

На всех русских иконах св. Георгий поражает его копьем не в глаз, а в пасть. Вежды, по Дионисию, символизируют «хранение богозрительных уразумений». Поскольку бесы узнавали и, признавая за Судию, боялись Сына Божия, то рискнем вымолвить, что и они хранят богозрительные уразумения, которые им были ведомы до низвержения с неба. Потому копье и попадает не в глаз, а в пасть. Главное духовное предназначение рта у человека - возвещать Слово Господне, быть орудием Логоса, но пасть змея - «транслятор» богохулений и лжи. Георгий бьет в самую сердцевину зла - в жало смерти, которое почти всегда прокомментировано по-адски огненно-кровавым языком, торчащим из оскаленной пасти. То же самое мы видим и на древней керамической иконе из Македонии.

Здесь своеобразным намеком получает развитие тема воскресения. Вспомним вдохновенное «Слово огласительное свт. Иоанна Златоуста на Святую Пасху»: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» По древней славянской редакции, св. Георгий, «яко пленных свободитель» (тропарь), обращается к освобожденным с поучением. «Соответственно этому в древнейших русских изображениях Георгия-воина преобладают черты проповедника христианства, мученика». Из духовной смерти при жизни, язычники, крестившись, воскресают христианами в жизнь вечную.

Живопись и литература на Руси были двумя берегами одной реки, называвшейся Православием.

Далеко не случайна и курчавость волос св. Георгия. Характерная округлость прядей невольно вызывает в памяти старинное славянское слово вълна - «во лна» (овечья шерсть). В ветхозаветной Церкви человек, приходя к Богу, наряду с другими жертвами, приносил Ему и шерсть закланного животного, которая возлагалась непосредственно на жертвенник и сжигалась. В мученическом подвиге св. Георгия изографы видели, безусловно, самопожертвование во имя Божие; и курчавостью волос заостряли на этом внимание.

Что, впрочем, не следует воспринимать как норму, требующую от изографов всех мучеников писать курчавыми. Речь идет об одном из многочисленных концептуальных приемов.

Икона показывает нам «тайные и сверхъестественные зрелища». Разворачивается мистическая брань между добром и злом. Но странная картина: чаще всего «Георгий не делает усилий, его господство над врагом выглядит как нечто извечное и предопределенное свыше». В новгородской иконописи до XVI в. все святые воины-змееборцы, восседающие на конях, никогда не усекают змея мечом, а колют его копьем. И всякий раз рука каждого воина удерживает копье без признаков какого бы то ни было напряжения. Копье и эта «победа без усилий» находятся, очевидно, в определенной взаимосвязи.

И взаимосвязь действительно есть. Надо знать порядок применения оружия в средневековом сражении. Пояснение к такому порядку дает академик Д.С. Лихачев: «копье было оружием первой стычки и почти всегда ломалось в ней» . Георгий побеждает молниеносно, причем, не ломая копья, ибо побеждает не столько своей силой, сколько Божией.

По этой причине на остроуховской иконе из-за спины Победоносца выглядывает щит с ликом солнца. Щит - символ и атрибут защиты: само слово «за-щита» говорит об охранении человека. Будет ошибкой видеть в изображении солнца «рудименты языческого солярного культа». Солнце - довольно устоявшийся символ Христа. Здесь проводится мысль о всеспасительной роли Сына Человеческого. Да и то, что за редкими исключениями св. Георгий скачет на белом коне и вправо (от зрителя), показывает нам, Чья сила движет змееборцем. По Дионисию Ареопагиту, образ коней означает «покорность и послушность, причем белые указывают на светлость и как бы особую родственность божественному свету, вороные - на сокровенность» . В нередких новгородских и псковских «исключениях» Георгий сидит именно на вороном коне, а если и скачет влево, то слева же и находится сегмент мандорлы со Христом . На московские и суздальские памятники (особенно с XVI в.) данное правило не распространяется.

После трактовки Дионисия Ареопагита занятно читать, что «белый конь выглядит как символ душевной чистоты» (кого? Лошади?!) и что «блистающий белизной конь - это подобие апокалиптического «бледного коня». Если конь блистает, то он ослепителен, а не бледен. Белый цвет здесь - символ, синоним трансцендентного Божественного света, проникающего по сю сторону бытия. Поэтому изображение белого коня в качестве неподобного символа прикровенно напоминает о силе Божией, побеждающей зло (подчеркнем: силе, а не Ипостаси). Увязывание жития св. Георгия с Апокалипсисом, по меньшей мере, надуманно и нелогично. В свое время имел место, конечно, так называемый апокрифический апокалипсис св. Георгия, но связывать его с Откровением св. Иоанна Богослова нет никаких оснований.

Изображение вороного коня в данном сюжете восходит, надо полагать, к известной агиографической редакции, где говорится о явлении Победоносца на битву из небесного мира. Иконописцы хотели по-Ареопагитовски особо отметить сокровенность этого явления. И наиболее тонкие из них, желая избежать черного цвета, символизирующего ад, заменяли его темно-синим, или корректировали «его семантику сине-голубыми бликами». Что дополнительно обращало внимание молящегося на принадлежность коня небесному миру.

Применение в данном случае неподобного символа было вполне оправданным, т.к. отвечало духу 82-го правила Трулльского Собора: требовалось «верно передать конкретный исторический образ» св. Георгия «и в нем раскрыть другую реальность - реальность духовную», «передать средствами искусства, при помощи известной символики, отблеск божественной славы». Неподобный символ антиномически уравновешивался символами подобными (рука Христа или поясное изображение Спасителя, змей, горки…). Неподобный символ уводился на второй смысловой план, потому что он принадлежит немоленному образу коня. Его задача - ярче выявить образ св. Георгия, заявить об иерархическом превосходстве Победоносца над вражьей силой.

Тема антагонистичной борьбы света и тьмы - очевидна. Особенно она заметна на иконе из с. Манихино: змей здесь выползает не из воды, а из пещеры; по диагонали от пещеры к мандорле выстраивается хорошо прочитываемая антиномия: «небытие (тьма пещеры) - бытие (битва Георгия со змием) - сверхбытие (мандорла с Руцей Божией)». Композиция оказывается от угла до угла под сенью креста, типа «Андреевского», образованного пересечением мысленной диагонали от пещеры к мандорле с диагональю копья. В центре иконы сокрыта монограмма «X», означающая имя Того, Чьей силой побеждается зло.

Приниженное же положение змея показывалось тем, что царевна Елизавета вела его на собственном пояске, привязанном к рогу , ибо рог, по Дионисию Ареопагиту, символ непобедимости; да и в Ветхом Завете он выражал могущество, честь и славу царей.

Со временем тема змееборчества настолько становится популярной вообще в европейском искусстве, что начала вытеснять все другие мотивы иконографии каппадокийского великомученика-змееборца.

Не доверяя художествам, совершенно иначе к Победоносцу отнесся ученый мир.

Светские литературо- и искусствоведы - та генерация европейской и российской интеллигенции, которая выросла и выращивается на проязыческом отношении к миру, для которой нет «разницы между духовностью и искусством, между житиями святых и сказками, между молитвой и пением, между философией и богословием», - все они, гордые знанием и образованием, сводили житие св. Георгия лишь к легенде, к фольклору, к мифу, словом, к игре коллективной или индивидуальной фантазии - к тому, чем они сами, собственно, и занимались. Подобное даже стало считаться хорошим тоном и признаком истиной «научности».

Получалась странная ситуация: великомученика, некогда победившего одного из князей лжи, «научно» превратили… в лжесвятого.

Да, «в течение долгого времени сосуществовали две группы жизнеописаний святого Георгия: каноническая и апокрифическая. Древнейшим представителем второй группы является так называемый Венский палимпсест, относящийся к V веку. Папирусные фрагменты "Деяний Георгия" VI века были найдены в 1937 году в пустыне Негев в Палестине. Вслед за ними появилось много подобных греческих апокрифических текстов, которые в научной литературе принято называть (по месту их хранения) Афинским, Венецианским, Парижским и т. д. Суть их заключается в том, что мучения святого Георгия происходят при вымышленном царе Дадиане в Персии (но иногда - в Лидде, как, например, в каноне Романа), в присутствии от двух до семидесяти двух царей, причем святой трижды умирает и воскресает. Наряду с апокрифическими житиями существует и некоторое количество апокрифических чудес мученика, таких, как, например, чудо с поясом, встреча с бесом», уже упомянутый апокалипсис святого Георгия. «Большую популярность приобрели апокрифы и у других христианских народов, в частности на латинском Западе, сохранились они и на сирийском, арабском, коптском, эфиопском и других восточных языках. С развитием этого жанра народной литературы житие святого украшалось все новыми фантастическими подробностями и преувеличением силы пыток и их числа. В частности, распространение неканонических сказаний о великомученике приняло на Западе такие масштабы, что они попали под запрещение так называемого Decretum Gelasianum, принадлежащего, правда, не Папе Геласию (492-496), а более позднему времени (подобное "удревнение" должно было придать осуждению апокрифов Церковью больший авторитет)» .

Но наряду с апокрифами сохранились же «достоверные, вполне православные по своему духу, свободные от фантастических подробностей и согласующиеся с исторической реальностью тексты жизнеописаний святого Георгия. Житие великомученика служило темой для византийских писателей и риторов, таких, как святой Андрей Критский, Аркадий Кипрский, Феодор Квестор, святитель Григорий (Георгий) Кипрский, Патриарх Константинопольский. Православную агиографию святого Георгия достойно увенчал труд византийского богослова X века - создателя полной православной Минеи блаженного Симеона Метафраста» .

Для нас путь трансформации св. Георгия в фольклорного героя, а на самом деле в лжесвятого был, разумеется, не приемлем. Еще античные греки несуразное устроение, оказывающее сопротивление устрояющей его форме, называли «меоном», означавшим «не -сущее». Тогда, действительно, надо будет согласиться с деканонизацией святого, произведенной Ватиканом в ХХ веке.

Чего мы, естественно, не можем себе позволить, зная хотя бы глубочайшее почитание Победоносца русскими людьми до сего дня. «Лжесущество» не способно откликаться на молитвы, помогать просящим и, тем более, соборно христианами почитаться.

Для нас самой надежной основой анализа было учение святых отцов, трезвенное доверие преданиям о св. Георгии и воззрение православной Церкви на ее собственное искусство.

В "Житии святого Георгия" описывается много чудес, совер­шенных великомучеником. В более ранней редакции жития святой Георгий предстает только как великомученик, и лишь более поздние редакции дополнены описанием чудес, причем сначала возникли три эпизода, характеризующие святого как чудотвор­ца, затем к ним прибавилось еще шесть, в том числе и известное "Чудо Георгия о змие" .

Первое чудо, которое можно условно назвать "Чудом с ко­лонной вдовы", или "Лептой вдовы", повествует о том, как в Си­рии, где не было больших камней для столбов, которые должны были поддерживать здание, эти камни покупались в далеких странах и привозились морем. Так поступила и одна вдова, ку­пившая хороший столб и умолявшая градоначальника взять его на корабль, чтобы отвезти к строящемуся храму Георгия ве­ликомученика. Тот не внял мольбам бедной женщины и от­плыл, а она упала на землю и, горько рыдая, призывала в моль­бах святого Георгия. В слезах она заснула и увидела во сне явивше­гося ей Георгия на коне, который спросил, о чем она так скорбит. Вдова рассказала святому о своем горе. "Где хочешь поставить столб?" - спросил святой. "На правой стороне церк­ви", - отвечала женщина. Тогда святой написал на столбе паль­цем, где этот дар вдовы должен быть поставлен по ее желанию. Вместе с женщиной они подняли столб, который вдруг стал лег­ким, и опустил в море. Проснувшись, вдова не обнаружила на прежнем месте столба, а когда вернулась домой, то оказалось, что ее столб с надписью, сделанной рукой святого, уже лежал на берегу. Градоначальник раскаялся в содеянном прегрешении, а столб вдовы был поставлен на том месте, где и было велено.

Второе чудо - "с пронзенным образом", рассказывает о си­ле чудотворной иконы святого. В том же сирийском городе Рамеле, уже завоеванном сарацинами, в церковь святого Георгия во время службы зашло несколько сарацин, и один из них, взяв лук, пустил стрелу в икону великомученика.

Но стрела полетела вверх и, падая оттуда, вонзилась само­му стрелку в руку. Рука раздулась, очень болела, и сарацин, му­чаясь от страшных страданий, признался во всем своим служанкам, среди которых было несколько христианок. Они посо­ветовали хозяину позвать священника, и тот объяснил варвару, кто был свято Георгий и почему он получил от Бога благодать тво­рить чудеса. По совету священника сарацин приказал принести к себе в дом икону великомученика Георгия, поставил над своей постелью, молился перед ней и смазал руку маслом из лампады. Сарацин исцелился, уверовал в Бога, тайно крестился, а потом начал на площади города громогласно проповедовать учение Христа как истинного Бога. Новообращенный сарацин принял мученический венец, ибо тут же был разрублен своими бывши­ми единоверцами на части.

Третье чудо - "о плененном пафлагонском юноше" повест­вует об избавлении молодого человека, захваченного в плен ага­рянами в церкви великомученика Георгия во время торжества в день памяти святого. Год пробыл он в плену у агарянского кня­зя, и через двенадцать месяцев, точно в тот день, когда юноша был захвачен иноверцами, по молитвам его бедной матери плен­ник был чудесным образом возвращен родителям. Он только что прислуживал агарянскому князю за столом и явился перед пораженными родителями прямо с сосудом для вина в руках. Рассказывая о том, что произошло, юноша сказал: "Я налил ви­но, чтобы подать князю, и вдруг поднят был светлым всадником, который посадил меня к себе на коня. Я держал в одной руке со­суд, а другой держался за его пояс, и вот очутился здесь...".

О подобном чудесном возвращении из плена рассказывают и еще два чуда святого Георгия. Однако самое популярное из всех чу­дес, прочно вошедшее в иконографию великомученика, это "Чудо Георгия о змие", где святой спасает от страшного чудови­ща целый город и царскую дочь.

На родине святого Георгия, около города Бейрута, где жило много идолопоклонников, близ Ливанских гор было большое озеро. И вот в этом озере поселился огромный змей. Выходя из своего прибежища, он пожирал людей, и никто не мог с ним справиться, ибо самый воздух вокруг него, зараженный его ды­ханием, становился смертоносным.

Тогда правитель страны принял решение каждый день отдавать змею детей кого-либо из жителей, а когда придет его оче­редь, он отдаст чудовищу свою единственную дочь.

Так по жребию посылали люди той страны змею своих де­тей, пока не пришла очередь царской дочери. Наряженная в лучшие одежды и оплаканная родителями, оказалась девушка на берегу озера, горько рыдая и ожидая своего смертного часа.

Неожиданно явился перед ней прекрасный юноша на бе­лом коне с копьем в руках - сам Георгий Победоносец. Увидев плачущую девушку, он обратился к ней, чтобы узнать, почему она стоит на берегу озера и что за горе у нее. Но девушка умоля­ла прекрасного юношу поскорее уйти от этого ужасного места, а не то он погибнет вместе с ней. Святой Георгий настаивал и наконец услышал горький рассказ о страшном чудовище и о царском слове. Девушка снова умоляла Георгия уйти, ибо невозможно спастись от чудовища, и тут из озера показался змей. Осенив се­бя крестным знамением, со словами "Во имя Отца и Сына и Свя­того Духа", бросился Георгий на страшилище и поразил его ко­пьем, ударив в самую глотку. Копье прижимало змея к земле, конь топтал его ногами, а потом святой Георгий велел девице связать своим поясом змея и вести его, как послушного пса, в город.

Народ в ужасе шарахался от чудовища, но Георгий гово­рил: "Не бойтесь и веруйте в Господа нашего Иисуса Христа". И когда убил Георгий змея посреди города, тысячи жителей уве­ровали во Христа и приняли святое крещение, и было их двадцать пять тысяч, не считая женщин и детей.

На том месте впоследствии построили церковь во имя Пре­святой Богородицы и Георгия Победоносца, который охраняет христианскую Церковь от погубителей и от греха, как сохранил прекрасную дочь царя от змея-пожирателя.

Великомученик Георгий - один из самых любимых христианских святых. На Руси его почитание известно уже с XI века. С XII века вмч. Георгия стали изображать в образе змееборца и именовать Победоносцем. Имя мученика переиначивали на русский манер, почитая как Егория, Егора, Юрия. Князья чтили святого как покровителя воинов, а крестьяне молились ему о своем скоте. Память вмч. Георгия празднуется трижды в году: 16 ноября, 9 декабря и 6 мая. День преставления, 6 мая, называется Юрьевым днем и отмечается с особой торжественностью.

Вмч. Георгий († 303) был римским военачальником. В годы гонения императора Диоклетиана на христиан он объявил себя христианином и добровольно подвергся чудовищным мучениям. Но Ангел Божий стоял рядом с ним и, как рассказывает житие святого, чудесно исцелял его раны. Георгия заточили в темницу. Местные жители стали подкупать стражников и ходить к нему со своими нуждами. Как-то пришел бедняк-язычник по имени Гликерий. Он просил воскресить его единственного павшего вола. Георгий пожалел крестьянина и воскресил животное. Гликерий прославил Христа и вскоре умер как мученик. Чудо воскрешения вола стало основой почитания св. Георгия как покровителя скотоводства.

Однажды ночью к мученику явился Сам Господь, надел ему на голову венец и возвестил конец его земных страданий. На следующий день Георгию отрубили голову. Но чудеса святого продолжались. Неисчислимое число раз он приходил на помощь нуждающимся в его защите. Самым знаменитым его посмертным чудом стало избавление от змея ливийской принцессы Елизаветы.

Около Бейрута в озере поселился змей, отравляющий смрадным дыханием все живое. По совету идолов жители решили отдавать в жертву чудовищу своих детей. Первым выпал черед принцессы. Ее одели в лучшие одежды и послали на съедение. Горько плакала принцесса, ожидая страшной смерти. Но вдруг ей явился юноша на белом коне с копьем в руках и спросил ее, зачем она здесь стоит и ожидает погибели. Потом небесный воин перекрестил выползшего змея «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», прижал его гортань копьем к земле и попрал конем. Но не убил. Он велел принцессе самой связать его и отвести в город, чтобы жители вместе уничтожили его.

С древних времен Православная Церковь толкует это чудо символически. Все в повествовании имеет внутренний духовный смысл. Озеро и змей означают ад и дьявола, принцесса - человеческую душу, а жители города - несчастных грешников, добровольно губящих ее. Поэтому и вопрошает принцессу св. Георгий: «Зачем стоишь здесь и покорно ожидаешь вечных мук? Борись и уповай на Бога!» Святой помогает человеку в борьбе с грехом, побеждает, но не истребляет его. Человек сам должен побороть свой грех и освободить от него душу.

Уже в XIV веке появились иконы, где изображался не весь сюжет сказания, а только вмч. Георгий Победоносец, как вихрь налетающий на змея и поражающий его в пасть копьем. Из небесного сегмента в углу его благословляет Божественная десница. Такое изображение как символ неизбежной победы добра над злом, Бога над силами ада с XVI века входит в Российский герб: щит с вмч. Георгием защищает грудь двуглавого орла. Такое же изображение св. воина с XVI века чеканилось и на деньгах (от «копьеносца» и произошло слово «копейка»). Золотые монеты с образом св. Георгия были первой воинской наградой на Руси. Позже самой почетной военной наградой в России стал Георгиевский крест.

Лаконичный образ Георгия Победоносца представлен и на настоящем охранном медальоне. Скачущий всадник помещен внутрь кольца, по которому бежит волнообразный орнамент, подчеркивающий динамику всего изображения. Внизу подпись на церковнославянском языке: «Чудо св. Георгия о змие». На обороте - фигура льва, вплетенная в растительный орнамент. В Священном Писании лев представляется символом людей, отличающихся особою силою, властью и могуществом (Дан. 7, 4), а львиному рыку уподобляется Божественное слово (Иов. 4, 10–11; Ам. 3, 4–8). Растительный орнамент - древний христианский символ рая. В целом оборотная сторона является образно-символическим истолкованием лицевого изображения.

Каждый христианин, по словам апостола Павла, это воин невидимой брани, взявший оружие Божие, чтобы «стать против козней диавольских» (Еф. 6, 11). И вмч. Георгий Победоносец - помощник и соратник человеку в этой войне. «Огради вся, Георгие, оружием Креста, надеждою веры, любовию державною», - написано по кругу на обороте.

Над созданием образа трудились художник Ирина Никитина и коллектив сотрудников компании «Акимов».