Своеобразие творчества писателя Е.Л. Шварца

В чем смысл произведения Евгения Шварца "Тень"?

Вы когда-нибудь задумывались о своей тени?
Вот как раз произведение Е. Шварца "Тень" заставляет нас остановиться, оглянуться и понять: какая она, наша тень.
Как писатель представляет тень в своём произведении?
Злой, жестокой, коварной! Почему?
Разве она не может быть доброй?
Если она злая, то как это характеризует человека, которому она принадлежит?
Писатель отвечает и на эти вопросы.
Главный герой, Христиан Теодор, не случайно оказывается в этой необыкновенной южной стране, где всё то, что у нас считается выдумкой, там на самом деле каждый день случается.
Ведь именно здесь герой, потеряв очки, погружается в сказку, представляет прекрасную принцессу и влюбляется в нее.
Он настолько поверил в образы, созданные им самим, что сказка начала осуществляться.
И теперь уже даже очки не могут помешать видеть мир иначе.
Аннуциата, дочь хозяина гостиницы, в которой остановился ученый, является его ангелом хранителем.
Она на протяжении всей сказки помогает ему, поддерживает, оберегает и остается с ним, что бы не случилось.
Но как бы Аннуциата не останавливала Христиана Теодора от случайных знакомств и встреч, он все же знакомится и влюбляется в принцессу, которая, как оказывается, не оценит истинные чувства ученого.
Почему? Она ищет по завещанию отца умного, образованного, доброго и честного мужа, но верит коварной, злой, жестокой тени, сладко рассказывающей ее сны.
Принцесса не смогла отличить настоящее чувство от ложного, потому что поспешила - и ошиблась.
Часто хорошее проходит мимо нас. Часто мы жалеем о том, что не сделали вовремя, потом бывает трудно вернуть все назад, а иногда просто невозможно. Принцесса не смогла стать счастливой.
Печально, но поучительно.
Так на страницах произведения раскрывается тема настоящей дружбы и любви, сильнее смерти, сильнее страха перед смертью.
Еще ярче звучит тема добра и зла, света и тьмы. Христиан Теодор - это хранилище светлых, добрых дел.
Его тень - это соединение зла, ненависти, жестокости, скупости, подлости и коварства.
Автор произведения говорит нам, что человек состоит из двух половинок: света и тьмы, добра и зла, любви и ненависти. И только тогда он будет называться человеком.
Ведь в каждом из нас каждый день должна совершаться борьба между добром и злом, чтобы мы могли делать выбор, который и будет характеризовать нас как личность.

О пьесе " Тень"

"Тень" - пьеса, полная, светлого поэтического очарования, глубоких философских размышлений и живой человеческой доброты. Рассказывая в своей автобиографии историю одной из написанных им сказок, Андерсен писал: "…Чужой сюжет как бы вошел в мою кровь и плоть, я пересоздал его и тогда только выпустил в свет". Слова эти, поставленные эпиграфом к пьесе "Тень", объясняют природу многих замыслов Шварца.

Пьеса "Тень" создавалась в 1937-1940 годах, когда рассеялись надежды на быстрое уничтожение фашизма. В отличие от, например, "Голого короля", "Тень" не вызывала прямолинейных ассоциаций с событиями в Германии и тем не менее и в год своего рождения, и спустя пять лет, поставленная в театрах демократической Германии вскоре после окончания войны, она прозвучала как произведение, полное гневного пафоса. Шварц показал свою способность оставаться в сказках художником, взволнованным самыми сложными проблемами современной жизни. Сказочные образы и на этот раз помогали ему быть до передела откровенным, резким, непримиримым в своих оценках и выводах. Известно, что первый акт "Тени" был прочитан автором в Театре комедии в 1937 году. Если учесть, что в марте 1940 года состоялась премьера, и в этом же месяце подписана в печать изданная театром книжка с текстом пьесы, то можно считать более или менее установленным, что активная работа Шварца над пьесой шла в 1937-1939 гг.: 1940 г. - это год постановки и публикации. Надо отметить, что этот спектакль был сразу признан и зрителями, и критикой и с тех пор начал свою длительную жизнь на мировой сцене. Работа над пьесой, написанной в жанре эпической драмы, воодушевила и сплотила Театр комедии, став театральным праздником 1940 года. В 1960 году - через двадцать лет после первой постановки, прошедшей сравнительно недолго из-за разразившейся войны, Театр комедии вторично поставил "Тень". "Тень" для Театра комедии на долгие годы стала, как мы бы сегодня сказали, "визитной карточкой" театра, сам Н.П.Акимов писал о том, что "Тень" является для театра таким же определяющим лицо театра спектаклем, как в свое время "Чайка" для МХАТа и "Принцесса Турандот" для Театра им. Е.Б. Вахтангова. Но так как говорим мы не о постановках, а о самой пьесе, то на этом и закончим обращение непосредственно к конкретным театрам и вернемся к тексту и его созданию, точнее, к тому страшному времени, в которое "Тень" создавалась.

Вторая половина 30-х годов рассеяла надежды на быстрое уничтожение фашизма: чума расползлась по Европе, шли бои в Испании, гитлеровская Германия готовилась к войне. Жизнь в нашей стране после всего, что стало достоянием широкой общественности в период гласности, трудно охарактеризовать даже приблизительно. На поверхности кипела жизнь, покорялся полюс, совершались сверхдальние перелеты, увеличивалось число рекордов и героев, звучала праздничная, неизменно оптимистическая музыка. А в глубине все затаилось, сжалось, напряглось: переламывая все новые слои населения, семьи, работала машина репрессий. Н.Чуковский об этом писал так: "Пьесы Шварца написаны в эти два страшных десятилетия, когда фашизм растаптывал достигнутое в предшествующую революционную эпоху. Сжигались книги, разрастались лагеря, армии, полиция поглотила все остальные функции государства. Ложь, подлость, лесть, низкопоклонство, клевета, предательство, шпионство, безмерная, неслыханная жесткость становилась в гитлеровском государстве основными законами жизни. Все это плавало в лицемерии, как в сиропе, всему этому способствовало невежество и глупость. И трусость. И неверие в то, что доброта и правда могут когда-нибудь восторжествовать над жестокостью и неправдой. И Шварц каждой своей пьесой говорил всему этому: нет". Это "нет" звучало ярко, сильно, убедительно: редел круг друзей и знакомых писателя, на глазах заглушалось, изымалось из жизни самое талантливое и неординарное. Трудно сказать, потере чьей бдительности был обязан Шварц, впечатляюще передавший эту атмосферу, выходом "Тени" к читателю и публике. Неожиданный выход пьесы, пьесы, где в какой-то мере анализировалась общественная жизнь, а тема эта практически не получала в искусстве тех лет права на существование: в советской драматургии конца 30-х годов преимущественное развитие получил жанр психологической драмы с индивидуальной, чаще всего женской судьбой, неразделенной любовью в центре. В "Тени", как и во всех других сказках Шварца, происходит ожесточенная борьба живого и мертвого в людях. Шварц развивает конфликт сказки на широком фоне многообразных и конкретных человеческих характеров. Вокруг драматической борьбы ученого с тенью в пьесе Шварца возникают фигуры, которые в своей совокупности и дают возможность почувствовать всю социальную атмосферу.

В "Тени" Шварца - милая и трогательная Аннунциата, преданная и бескорыстная любовь которой вознаграждается в пьесе спасением ученого и открывшейся ему правдой жизни. В "Тени" Аннунциата выпадает, казалось бы, из общей системы, у нее нет "сюжета", подтверждением или разрушением которого было бы ее сценическое поведение. Но это исключение, лишь подтверждающее правило. Эта милая девушка всегда готова помочь другому, всегда в движении; ее человеческая сущность ни в какой момент действия не может быть сведена к застывшему определению. И хотя по своему положению (сирота без матери) и характеру (легкая, приветливая) она чем-то напоминает Золушку, в пьесе нет для нее даже этого варианта судьбы - она сама ее создает. Всем своим существом Аннунциата доказывает, что она - настоящая добрая принцесса, которая обязательно должна быть в каждой сказке. Многое в замысле Шварца объясняет важный разговор, происходящий между Аннунциатой и ученым. С едва заметным укором Аннунциата напоминала ученому, что ему известно об их стране то, что написано в книгах. "Но то, что там о нас не написано, вам неизвестно". - "Это иногда случается с учеными", - замечает ее друг. "Вы не знаете, что живете в совсем особенной стране, - продолжает Аннунциата. - Все, что рассказывают в сказках, все, что кажется у других народов выдумкой, - бывает у нас на самом деле каждый день". Но ученый грустно разубеждает Аннунциату: "Ваша страна - увы! - похожа на все страны в мире. Богатство и бедность, знатность и рабство, смерть и несчастье, разум и глупость, святость, преступление, совесть, бесстыдство - все это перемешалось так тесно, что просто ужасаешься. Очень трудно будет все это распутать, разобрать и привести в порядок, чтобы не повредить ничему живому. В сказках все это гораздо проще" (с. 251). Подлинный смысл этих слов ученого заключается, помимо всего прочего, в том, что и в сказках все должно обстоять не так уж просто, если только сказки правдивы и если сказочники мужественно смотрят в лицо действительности. "Чтобы победить, надо идти и на смерть, - объясняет ученый в конце сказки. - И вот я победил" (с. 259).

Наряду с образами ученого и Аннунциаты Шварц показал в "Тени" большую группу людей, которые своей слабостью, или угодничеством, или подлостью поощряли тень, позволили ей обнаглеть и распоясаться, открыли ей путь к преуспеванию. При этом драматург поломал многие укоренившиеся в нас представления о героях сказки и открыл нам их с самой неожиданной стороны. Сказка не имеет права быть глупее и наивнее своего времени, пугать страхами, которые были страшны только в прошлом, и проходить мимо уродств, которые могут оказаться опасными и сегодня.

Прошли, например, времена людоедов, сердито вращавших зрачками и угрожающе скаливших зубы. Приноравливаясь к новым обстоятельствам, людоед Пьетро поступил на службу в городской ломбард, и от его свирепого прошлого только и остались вспышки бешенства, во время которых он палит из пистолета, фатальным образом не причиняя никому вреда, ругается на своих жильцов и тут же возмущается, что его собственная дочь не оказывает ему достаточного дочернего внимания.

По мере того как развертывается действие сказки Шварца, со все большей ясностью вырисовывается ее, так сказать, второй план, глубокий и умный сатирический подтекст. Особенность возникающего в "Тени" подтекста состоит в том, что он вызывает, как правило, не случайные и поверхностные ассоциации с тем героем, к которому они обращены, а связывается с ним внутренней, если можно так выразиться, психологической общностью.

Рассмотрим это на примере. "Почему ты не идешь? - кричит Пьетро Аннунциате. - Поди немедленно перезаряди пистолет. Слышала ведь - отец стреляет. Все нужно объяснять, во все нужно ткнуть носом. Убью!" (с. 267). Трудно представить себе более непривычное чередование интонаций широко распространенного родительского укора - "во все нужно ткнуть носом" - и грубых разбойничьих угроз - "убью!" И тем не менее чередование это оказывается в данном случае вполне естественным. Пьетро разговаривает с Аннунциатой именно теми словами, которыми разговаривают раздраженные отцы со своими подросшими детьми. И именно оттого, что слова эти оказываются вполне пригодными для выражения тех вздорных требований, которые предъявляет к дочери Пьетро, поэтому они и выдают свою бессмысленность и автоматичность. Много ведь произносится в человеческом обиходе слов, которые уже давно потеряли свое настоящее значение и повторяются только потому, что произносить их удобнее и безопаснее: они ни к чему не обязывают и не влекут за собой никаких последствий. Как сатирик, Шварц, разумеется, преувеличивает, усугубляет смешное в своих персонажах, но никогда не отступает при этом от их отношения к себе и окружающим.

В одной из сцен "Тени" изображается собравшаяся ночью перед королевским дворцом толпа; преуспевшая в подлостях и плутовстве тень становится королем, и в коротких репликах людей, в их равнодушной болтовне можно услышать ответ на вопрос о том, кто именно помог тени добиться своего. Это люди, которым ни до чего нет дела, кроме как до своего собственного благополучия, - откровенные угодники, лакеи, лжецы и притворщики. Они-то больше всего шумят в толпе, поэтому и кажется, что их большинство. Но это обманчивое впечатление, на самом деле большинству собравшихся тень ненавистна. Недаром работающий теперь в полиции людоед Пьетро явился на площадь, вопреки приказу, не в штатском костюме и обуви, а в сапогах со шпорами. "Тебе я могу признаться, - объясняет он капралу, - я нарочно вышел в сапогах со шпорами. Пусть уж лучше узнают меня, а то наслушаешься такого, что потом три ночи не спишь"(с. 299).

В пьесе Шварца все этапы переговоров ученого с тенью особо акцентированы, они имеют принципиально важное значение, выявляя самостоятельность и силу ученого. В пьесе Шварца подчеркнут именно момент зависимости тени от ученого. Зависимость тени от ученого показана не только в прямых диалогах и сценах, но выявлена в самом характере поведения тени. Так, тень вынуждена притворяться, обманывать, уговаривать ученого, чтобы добиться в письменном виде его отказа от брака с принцессой, иначе не получить ее руки. В конце пьесы драматург показывает уже не просто зависимость тени от ученого, но невозможность ее самостоятельного существования вообще: казнили ученого - отлетела голова у тени. Сам Шварц отношения между ученым и тенью понимал следующим образом: "Карьерист, человек без идей, чиновник может победить человека, одушевленного идеями и большими мыслями, только временно. В конце концов побеждает живая жизнь".

В драматическом действии "Тени" такой значимой смысловой единицей становится отдельный образ, внутренний потенциал каждого самостоятельно рассмотренного характера. На это указывает уже изменение способа использования "чужого сюжета". Здесь почти каждый персонаж имеет свою собственную, не связанную с другими действующими лицами легенду.

Начало пьесы предвещает, казалось бы, рассмотрение узла личных отношений: Аннунциата любит ученого, с самой большой симпатией, на которую только способна, относится к нему Юлия, а он увлечен принцессой. Но ни одна из этих частных линий не становится центральной действенной линией пьесы. Со второго акта, с утверждением тени, активизацией деятельности министров план личных отношений вообще практически теряет свое значение: ученый занят выяснением отношений с тенью, поисками форм борьбы с ней, как с социальным явлением, возможным главой государства. Юлия мучается, как ей быть: помочь ученому или выполнить требование министра, "наступить" на "хорошего человека" и, следовательно, на самое себя. Перед проблемой выбора жениха и, соответственно, главы государства поставлена принцесса.

А то, что в начале пьесы казалось только деталью, несущественной для развития личных взаимоотношений - развернутые, остроумные характеристики, праистории героев - со второго акта обретает особый смысл и значение: именно соотношение с ними определило драматическое содержание каждого отдельно рассмотренного характера. Действие в "Тени", таким образом, организует не один решающий герой, а многообразные проявления большой группы персонажей. Соединение многих линий многопланового действия достигается в "Тени" благодаря их структурной общности, соотнесенности с образом ученого: тема преодоления "печальной сказки" подхватывается, развивается, в той или иной мере реализуется другими персонажами, становится общим планом и направлением действия.

Для характеристики ряда персонажей в пьесе "Тень" Шварц привлекает общеизвестных героев из различных областей и времен. Образы ученого, тени, певицы Юлии Джули создаются в соотношении с литературными героями, взятыми из андерсеновских сказок; на фигуры Пьетро и Цезаре Борджиа накладывает печать их возможное прошлое фольклорных людоедов; дополнительная характеристика жаждущего успеха и денег журналиста возникает за счет его имени - известного из истории XV века безгранично честолюбивого итальянского дворянина Чезаре Борджиа, оставшегося в веках как символ вероломства и кровожадной жестокости. Множество введенных в пьесу историй и фигур, соотносимых с действующими лицами, позволило драматургу, наряду с используемыми им, явно "чужими сюжетами" из Андерсена или других источников, дать целый ряд историй, им самим сочиненных или досочиненных. В той же функции "чужого сюжета" предстают притчеообразные истории о том, как Цезарь Борджиа, когда в моде было загорать, загорел до того, что стал черен, как негр. Характеристику Цезарю Борджиа дает Юлия Джули: "А тут загар вдруг вышел из моды. И он решился на операцию, кожу из-под трусов - это было единственное белое место на его теле - врачи пересадили ему на лицо… и пощечину он теперь называет просто - шлепок". В этой же функции "чужого сюжета" выступает для образа министра финансов история о том, как он заработал 200% прибыли на том, что продал яды своему отравителю.

Это современная трансформация человеческого типа, который в прошлом воплотился в историческом Чезаре Борджиа. Шварц указывает на еще один его прототип - фольклорный людоед. Несколько корректируя и дополняя образ, все эти определения сходятся к одному, данному Юлией. Жажда славы и денег во что бы то ни стало, любыми средствами определяет все его поведение, делает его "людоедом" в новых исторических условиях: "Человека легче всего съесть, когда он болен или уехал отдыхать. Ведь тогда, - утверждает журналист - людоед, - он сам не знает, кто его съел, и с ним можно сохранить прекраснейшие отношения"(с. 313). Исходя из этих принципов, он и действует в пьесе: сначала хочет "съесть" ученого сам, потом помогает сделать это еще более наглой, чем он сам, тени.

Если сущность журналиста уточняется выяснением родословной этого человеческого типа, то по отношению к министру финансов это не требуется. Он - порождение новейшей эпохи. Страсть к деньгам заглушила в нем даже присущий всему живому инстинкт самосохранения. Один из соперников решил отравить его, министр узнал об этом и скупил все яды, какие есть в стране. "Тогда преступник пришел к господину министру финансов и дал необычайно высокую цену за яд. Он подсчитал прибыль и продал негодяю весь запас своих зелий. И негодяй отравил министра. Вся семья его превосходительства изволила скончаться в страшных мучениях. И сам он с тех пор еле жив, но заработал на этом двести процентов чистых. Дело есть дело" (с. 311). Вот почему министр не способен к самостоятельному передвижению, его водят прекрасно одетые лакеи.

Таким образом, образы Цезаря Борджиа и министра финансов охарактеризованы достаточно полно уже в первых характеристиках; их дальнейшие действия, поведение не вносит ничего нового, они лишь подтверждают и демонстрируют то, что известно.

Для драматурга было важно выявить внутреннюю сущность каждого характера, индивидуальное поведение героя в определенных обстоятельствах. Ему было важно внимание к отдельному человеку, стремление понять его и сделать главным объектом изображения его внутренний мир, процессы, происходящие в его душе. У Шварца иной, нежели у других советских драматургов, предмет изображения, не один главный герой, а группа героев, среда.

Хозяин меблированных комнат Пьетро кричит на безответную дочь, которую любит, палит из пистолета, но "до сих пор никого не убил". Вообще, Пьетро в отличие от министра финансов, сначала сам появляется на сцене, а потом выясняется его "прототип". Об этом было сказано выше, но все-таки хочется еще раз остановиться на одном из интереснейших, на мой взгляд, персонажей - Пьетро и поговорить о нем более подробно. Пьетро, который "вертится, как штопор, вытягивает деньги из жильцов своей несчастной гостиницы и не сводит концы с концами", оказывается еще и служит, чтобы не околеть с голоду, оценщиком в городском ломбарде. А почти все оценщики ломбарда, объяснила Аннунциата ученому в начале пьесы, "бывшие людоеды".

Но образ Пьетро, в отличие от Цезаря Борджиа и министра финансов, не сводится полностью к типу людоеда. Здесь надо отметить два момента. Первый - это любовь к дочери. Благородная, трогательная Аннунциата, и уже это выводит образ Пьетро из круга представлений о людоеде.

Ученый: Как видно, ваша дочь не боится вас, сеньер Пьетро!

Пьетро: Нет, будь я зарезан. Она обращается со мной так, как будто я самый нежный отец в городе.

Ученый: Может быть, это так и есть?

Пьетро: Не ее дело это знать. Терпеть не могу, когда догадываются о моих мыслях и чувствах. (с. 253).

И второй момент, вызывающий сомнение в людоедской сущности Пьетро - это некая ощущаемая в его поведении вынужденность быть людоедом: он кричит, но лишь на свою дочь, палит из пистолета, но "до сих пор никого не убил". Создается впечатление, что и в заговор против ученого он втянут Цезарем Борджиа, так нехотя он отвечает на вопросы газетчика.

Цезарь Борджиа: Слышали!

Пьетро: Что именно?

Цезарь Борджиа: Разговор ученого с принцессой?

Пьетро: Да

Цезарь Борджиа: Короткий ответ. Что же вы не проклинаете все и вся, не палите, не кричите?

Пьетро: В серьезных делах я тих.(с.285).

"Людоедство" Пьетро оказывается не его сущностью, смыслом жизни, как у Цезаря Борджиа, но маской, которой он прикрывается, чтобы держаться на поверхности жизни; такого его поведения требует система отношений сказочного города, он вынужден следовать общепринятому. Пьетро выплеснулся перед капралом, низшим чином, и то шепотом: "Знаешь, что я тебе скажу: народ живет сам по себе… Можешь мне поверить. Тут государь празднует коронование, предстоит торжественная свадьба, а народ что себе позволяет? Многие парни и девки целуются в двух шагах от дворца, выбрав уголки потемнее. В доме номер восемь жена портного задумала сейчас рожать. В королевстве такое событие, а она, как ни в чем не бывало, орет себе! Стрый кузнец в доме номер три взял да и помер. Во дворце праздник, а он лежит в гробу и ухом не ведет… Меня пугает, как они осмеливаются так вести себя. Что за упрямство, а, капрал? А вдруг они также спокойненько, все разом…" С одной стороны, коронование, "такое событие", "праздник", а с другой - люди любят, рожают, умирают. И весь этот "праздник" предстает шумной крикливой тенью настоящей жизни. То, что об этом говорит Пьетро, не делает его безусловно положительным героем, но образ его вырывается из круга представлений о людоеде.

Что касается образа принцессы Луизы, то он начинает вырисовываться еще до появления ее на сцене, из разговоров действующих лиц. И сразу становится ясно, что отношение к ней лишено какой-то возвышенности, как принято это обычно в сказках. На вопрос ученого, кто живет в доме напротив, Пьетро отвечает: "Не знаю, говорят, какая-то чертова принцесса". Аннунциата сообщила, что "с тех пор как стало известно завещание короля, масса плохих женщин сняли целые этажи домов и притворяются принцессами"(с.261). И в другом месте: "Об этой девушке говорят, что она нехорошая женщина… Это по-моему не так страшно. Я боюсь, что дело тут похуже… А вдруг эта девушка принцесса? Ведь если она действительно принцесса, все захотят жениться на ней, и вас растопчут в давке"(с. 263), - говорит Аннунциата, обращаясь к ученому. И действительно включившаяся в действие принцесса предстает человеком подозрительным, недоброжелательным: "Все люди - лжецы", "все люди - негодяи" (с. 265). "Сколько у вас комнат? Вы нищий?"(с. 265) - спрашивает она ученого. И только после этого звучит, наконец, легенда, благодаря которой определяется все в ее образе. Легенда эта имеет две версии, два варианта. "Вы слышали сказку про царевну-лягушку? - спрашивает она ученого. - Ее неверно рассказывают. На самом деле все было иначе. Я это точно знаю. Царевна-лягушка моя тетя…Двоюродная. Рассказывают, что царевну-лягушку поцеловал человек, который полюбил ее, несмотря на безобразную наружность. И лягушка от этого превратилась в прекрасную женщину. А на самом деле моя тетя была прекрасная девушка, и она вышла замуж за негодяя, который только притворялся, что любит ее. И поцелуи его были так холодны и так отвратительны, что прекрасная девушка превратилась в скором времени в холодную и отвратительную лягушку. А вдруг и мне суждено это?" И принцесса боится превратиться в лягушку. Ее суждения свидетельствуют о том, что она человек с душой равнодушной холодной лягушки. Не случайно растерялся ученый: "Все не так просто, как кажется. Мне казалось, что ваши мысли гармоничны, как вы… Но вот они передо мной…Они вовсе не похожи на те, которые я ждал… и все-таки… Я люблю вас"(с. 266). Он готов ради нее на все, он посылает к ней свою тень, чтобы та передала девушке его слова: "Мой господин любит вас, так любит, что все будет прекрасно. Если вы царевна-лягушка, то он оживит вас и превратит в прекрасную женщину" (с. 267).

"Говорят, это та самая девочка, которая наступила на хлеб, чтобы сохранить свои новые башмачки, - говорит Аннунциата ученому об одном из самых ярких, характерных образов пьесы - о певице Юлии Джули. Но в реальном сценическом поведении певицы нет ничего, что делало бы ее в точности похожей на героиню андерсеновской сказки "Девочка, наступившая на хлеб"; это совсем другой человек: другой эпохи, другого круга. Называть Юлию "девочкой, наступившей на хлеб", можно лишь в переносном смысле. Это поэтическая метафора: ведь ей приходится "наступать на хороших людей, на лучших подруг, даже на самое себя - и все это для того, чтобы сохранить свои новые башмачки, чулочки, платьица" (с. 269). Да, да и все из-за того, что она знаменитость, которая вынуждена подчиняться приказам влюбленного в нее министра финансов, чтобы не потерять свою славу и место в высшем обществе и, с другой стороны, оставаться другом для Ученого, Цезаря Борджиа и Аннунциаты. Сначала эта метафора не подтверждается, даже после того, как Аннунциата напоминает, что певица и есть "та самая девочка"…. При первом своем появлении Юлия тянется к ученому: "Мне вдруг показалось, что вы как раз тот самый человек, которого я ищу всю жизнь" (с.281). Заметив по поведению министра финансов, что ученому грозит беда, она спешит ему помочь, узнать, в чем дело. Она симпатизирует ему, душой она с ученым.

Но вот и она оказалась перед необходимостью выбора: подчиниться приказу министра финансов, предать ученого, уведя его от места встречи с принцессой, или отказаться от выполнения приказа. "Ваш отказ, - угрожает ей министр, - показывает, что вы недостаточно уважаете всю нашу государственную систему. Тихо! Молчать! Под суд!.. Завтра же газеты разберут по косточкам вашу фигуру, вашу манеру петь, вашу частную жизнь… До свидания, бывшая знаменитость" (с. 283). И Юлия не выдержала, сдалась, хотя в душе ее борьба еще продолжалась и будет продолжаться до самого конца. Вообще, мне кажется, что в какой-то степени Юлия здесь исполняет роль волшебницы, сказочной феи. Ведь в финале мы понимаем, что во многом именно благодаря ей, Ученый обрел свое счастье с Аннунциатой. Не уведи тогда Юлия Ученого под предлогом помочь ей, он потом уехал бы с Принцессой, которой в сущности все равно кого любить.

В течение всей пьесы в Юлии идет постоянная душевная борьба. В ней борется желание помочь хорошему человеку и боязнь, что ее саму за это растопчут. Она не знает сама, что победит в ней. В начальных репликах ее разговора с ученым можно увидеть и то и другое, она мечется: погибнуть, оставшись с ученым, или погибнуть, предав его? Отсюда ее "оставайтесь", "нет, идемте", "простите".

Эта душевная борьба делает образ Юлии драматичным. Юлия у Шварца после сцен ее запугивания, устрашения министром финансов предстает перед нами, как жертва, как характер драматический, она вынуждена "наступать на самое себя", и это выводит ее за пределы сатирического образа.

О том, что сам драматург избегал однозначно-критической оценки образа Юлии, свидетельствует сравнение вариантов пьесы. В журнальной публикации 1940 г. Аннунциата умоляет Юлию расспросить министра, узнать, что угрожает ученому. В окончательном тексте Юлия сама идет на это: "Аннунциата, уведите его… Сейчас сюда придет министр финансов, я пущу в ход все свои чары и узнаю, что они затевают. Я даже попробую спасти вам, Христиан-Теодор" (с. 281). Иначе по сравнению с первоначальным замыслом дан и другой момент. В черновиках пьесы министр финансов сначала делал предложение Юлии, и она потом, как бы механически, в качестве его жены, уже не могла ослушаться и должна была отвлечь ученого от свидания с принцессой. То есть вопрос был бы в том, принимать или не принимать предложение стать женой министра. В окончательном варианте сглаживающего ситуацию предложения о замужестве нет. Юлия сразу оказывается перед пропастью: ей приказано "помочь уничтожить приезжего ученого", иначе будет уничтожена она сама; чтобы выжить самой, она должна предать близкого ей человека. Усилился драматизм положения и накал той борьбы, которая происходит в душе героини.

Поэтому ее сценическое существование сложное и многообразное, не сводимо к однозначной оценке. Не случайно, и простые читатели и литературоведы восхищались именно образом Юлии. В шварцевских сказках большую силу и значимость приобретают отдельные, ключевые для характеристики героев слова и выражения. Образ Юлии Джули создается не только отзвуком литературной цитаты Андерсена "девочка, наступившая на хлеб", но и обозначением еще одного, часто встречающегося в жизни явления - близорукости, которая характеризует не сколько остроту зрения героини, сколько определяет ее мировоззрение.

Близорукость Юлии, вероятно, была очень важна для драматурга, иначе он ничего не менял бы в связи с этим от варианта к варианту. Впрочем, эти изменения определяются не введением или изъятием слов, реплик, но новой расстановкой, выделением наиболее значимого в отдельные реплики и предложения.

В журнальной редакции 1940 г. в ремарке перед первым появлением Юлии все, на что важно обратить внимание, дано через запятую. "В комнату входит очень красивая молодая женщина, она щурится, оглядывается". И потом, обращаясь к ученому, она единым потоком задает ряд вопросов, упрекает: "Это ваша новая статья? Где же вы? Что с Вами? Вы не узнаете меня. Довольно пошучивать над моей близорукостью. Это неэлегантно. Где вы?" В издании пьесы 1960 г. все, что связано с близорукостью, дано как особо важный момент, самостоятельным предложением, отдельной и отдаленной от потока вопросов репликой. "Входит очень красивая молодая женщина, прекрасно одетая. Она щурится. Оглядывается", и ниже она обращается к ученому.

Юлия: Где же вы? Что это сегодня с вами? Вы не узнаете меня что ли?

Ученый: Простите, нет.

Юлия: Довольно подшучивать над моей близорукостью. Это неэлегантно. Где вы там? (с. 290).

Быть близорукой для Юлии - значит не видеть сущности окружающих ее людей или, что для нее более характерно, - не хотеть видеть, когда это удобно. Она дает точную, безжалостную характеристику Цезарю Борджиа ("Он раб моды…"), но, тем не менее, ей спокойнее не думать об этом, ведь он пишет хвалебные рецензии о ней. Юлия притворяется, что не замечает гнусности предложения министра финансов, притворяется близорукой, "чтобы сохранить свои новые платьица, башмачки, чулочки" (с. 284).

Если Юлии удобнее быть близорукой по отношению к окружающим ее "настоящим людям", то ученый, напротив, стремится избавиться от всей "близорукости" и избавляется в конце концов.

Пьеса начинается монологом ученого. Здесь все основные моменты - полутьма, потеря очков, обретение их - важны не столько в реально-бытовом плане, сколько в символическом.

"Небольшая комната в гостинице южного города. Сумерки. На диване полулежит ученый, молодой человек двадцати шести лет. Он шарит ручкой по столу - ищет очки.

Ученый: Когда теряешь очки, это, конечно, неприятно. Но вместе с тем и прекрасно, в сумерках вся моя комната представляется не такой, как обычно. Этот плед, брошенный в кресло, кажется мне сейчас милою и доброю принцессой. Я влюблен в нее. И она пришла ко мне в гости. Она не одна, конечно. Принцессе не полагается ходить без свиты. Эти узкие длинные часы в деревянном футляре - вовсе не часы. Это вечный спутник принцессы, тайный советник… А это кто? Кто этот незнакомец, худой и стройный, весь в черном с белым лицом? Почему мне вдруг пришло в голову, что это жених принцессы? Ведь влюблен в принцессу я!.. Прелесть всех этих выдумок в том, что едва я одену очки, как все вернется на свое место…." (с. 248).

Здесь каждое слово, каждая новая мысль полны особого значения. Ученый потерял очки, он плохо видит - это то, с чем появляется на сцене Юлия. "Ужасная вещь быть красивой и близорукой", - говорит она. Потеря очков ученому неприятна, но вместе с этим, я думаю, что-то есть, вроде бы вещи незначительные: плед, брошенный в кресло, часы, но ведь вещи эти представляются полными смысла. Именно так живет "близорукая" Юлия в кругу людей, которых она называет "настоящими". Ученому же кажется, что то, что представилось ему без очков, - это лишь момент. Он позволил себе помечтать, пофантазировать - стоит надеть очки, и все станет на свои места. Но, оказывается, он был не прав: очки надеты, а картина, представшая перед его взором, вопреки ожиданию не изменилась, более того, раздались голоса тех фигур, которые, как ему думалось, живут в его воображении.

Поэтому, когда в действии пьесы все заговорили о принцессе, ученый, благодаря своему образному воображению, еще не зная ее, заранее готов любить ее, ведь в книгах принцесс всегда любят.

И вот столкнувшись с настоящей, суровой, реальной жизнью, ученый "прозрел" и тени не стало. Все "хватают тень, но тени нет, пустая мантия повисает на их руках". "Он скрылся, - говорит ученый, - чтобы еще и еще раз встать у меня на дороге. Но я узнаю его, всюду узнаю его" (с. 250). Все, что происходит между прологом и финалом, можно обозначить, как процесс узнавания ученым своей собственной тени, скрытых до этого для него темных сторон действительности.

Образ ученого наиболее сложен в пьесе. С одной стороны, он стоит рядом с Юлией, Пьетро, принцессой, с другой, он имеет конкретного противника - тень, в столкновении с которой показана та внутренняя борьба, которую в разной степени испытывают многие действующие лица. Тень воплотила в себе всю бесчеловечность, все пороки общества этой южной страны, которые конкретизированы, рассредоточены в образах министров, придворных, Цезаря Борджиа. Не случайно тень находит очень быстро общий язык со всеми. В одном из черновиков пьесы внутренняя общность министров и тени прямо фиксировалась в тексте - в отзыве о тени министра финансов. "Идеальный чиновник, - говорил министр. - Тень, которая ни к чему не привязана, ни родины, ни друзей, ни родных, ни любви - отлично. Конечно, он жаждет власти - ведь от так долго ползал по земле. Но такое желание естественно и понятно. Власть нужна ему не во имя каких-либо идеалов, а для него лично".

Есть еще один немаловажный факт. Образ тени, так как он складывался в начальный период работы Шварца над пьесой, прямо ассоциировался с фашизмом, занимавшим в 30-е годы все более значительное место на политическом горизонте Европы. О связи тени с фашизмом свидетельствует, например, разговор с тенью первого министра в одном из ранних черновиков пьесы, на это указывают "темные одежды", "марширующие отряды", "обучение строю". Но в дальнейшем Шварц отказался от этого решения, очевидно, он не хотел представлять тень только как символ фашизма, а это было неизбежно, появись в пьесе такие "говорящие" детали. Поэтому в окончательном варианте Шварц сделал тень воплощением всего темного и страшного, что может получить власть в любой стране. В тени сконцентрированы те черты, которые в разной степени рассредоточены в образах других действующих лиц.

В ученом же представлено в чистом виде то доброе, человеческое, разумное, что тоже в разной мере, но все-таки свойственно реально действующим лицам в пьесе - Аннунциате, доктору, Юлии, Пьетро. Политическая система южной страны ставит их в жесткие обстоятельства, поэтому в душах этих героях постоянно идет борьба добрых побуждений, добрых побуждений и расчетом, корыстью, соображениями карьеры. Одним словом, все как в реальной жизни.

Благодаря столкновению с тенью, ученый по ходу пьесы преодолевает в себе самом свойственные ему в начале пьесы "теневые" черты - наивный оптимизм, излишнее простодушие, он прозревает, узнав свою тень, приобретает зрелость, мужество, необходимые в дальнейшей борьбе.

Очень важный вывод, на мой взгляд, который нужно сделать, - это то, что для Е.Шварца в этой пьесе очень важна индивидуальная человеческая судьба, каждый персонаж равен по своей значимости другим. Вся пьеса существует как система монологов, внутренних голосов, система многоголосности, в каждом из которых развертывается тема, заданная для каждого своим "чужим" сюжетом. Развязка, которая всегда играла решающую роль в выявлении замысла художника, отошла на второй план. Не финального потрясения, эмоционального взрыва в зрительном зале добивался Шварц, его усилия были направлены на осмысление читателем и зрителем самого процесса действия, течения событий.

Поэтому финальная реплика ученого в окончательном тексте пьесы (а автор несколько раз менял концовку "Тени") "Аннунциата, в путь!" был воспринят скорее как эмоциональный всплеск, чем логическое завершение действия. Ни одна сюжетная линия не поглотила и не подчинила себе другую. Каждый сюжет предстает в самостоятельном развитии, но при этом единство действия сохраняется: оно возникает за счет того, что в движении каждого образа происходят сдвиги от той характеристики, которую мы наблюдали вначале. То есть, внутренняя целостность возникла еще раньше, в переплетении различных сюжетных линий. Отсюда у меня сразу возникают ассоциации с кино. Безусловно, Шварц писал пьесу для театра, к финалу пьесы, чтобы разобраться, что Е.Л. Шварц хотел в нем сказать. Еще до того момента, как ученый вместе с Аннунциатой, счастливые и влюбленные уходят в путь. Реакция большинства на происходящее скорее внутренняя, эмоциональная. Растерялись перед ученым министры, Цезарь Борджиа, Пьетро усомнился в верности своих прежних представлений. Доктор роется в книгах, ищет средство спасти ученого и сообщает ему, что если сказать "тень, знай свое место", то она на время превратится в тень, Юлия колеблется, не жалея выполнять приказ министра финансов. Но быть последовательными до конца они пока еще не могут, на это способен только ученый. Развитие его сюжетной линии накладывает отпечаток на все остальные, происходящие в душе других героев, доводит их до логического завершения.

Может показаться, что в финале "Тени" нет окончательной завершенности конфликта, и это не недостаток пьесы, а ее особое качество. Шварц показывает читателю то, к чему пришел ученый и это должно стать основой поведения для тех, кому приоткрылась в этот момент истина, для тех, кто колебался. Но это дело будущего, и "в путь!" ученого относится не только к Аннунциате, но и к другим действующим лицам, и к читателям, и к сидящим в зале.

Своей целью при написании финала этой пьесы Е.Л.Шварц видел не только счастливый конец разворачивающейся в течение всех действий любовной линии (ученый уходит с простой девушкой, хотя принцесса просит его остаться, но теперь он, "спустившись с небес на землю", понимает, кто ему по-настоящему дорог, кто был и будет ему всегда верен, кто не может, как и он выносить лжи и следовать общепринятому, если ему это неприятно), ему было важно показать исчезновение тени на фоне далеких от идеальных представлений о человеке образа большинства действующих лиц. Здесь нет плохих и хороших, как и главных и второстепенных героев, ему не хотелось успокаивать зрителя достижением всеобщей гармонии, напротив этим "в путь" писатель указывает на необходимость ее достижения.

І. Сюжеты Г.К.Андерсена

У известного датского писателя и поэта Г.К.Андерсена есть сказка «Тень», написанная в 1847 году.
От молодого ученого, героя сказки, ушла тень. И не просто ушла, а «завоевала себе прочное положение в свете»(с), хитростью и уговорами подчинила бывшего хозяина, убедив его самого называться тенью. Когда же ученый, видя, что зашло слишком уж далеко, собрался рассказать, кто есть кто, тень попросту добилась, чтобы его казнили.
Вот финал сказки:
«Вечером весь город был иллюминирован, гремели пушечные выстрелы, солдаты отдавали честь ружьями. Вот была свадьба! И принцесса с тенью вышли на балкон показаться народу, который еще раз прокричал им «ура». Ученый не слыхал этого ликования - с ним уже покончили.»(с) 1

Грустная история, как и многие сказки Андерсена.

Не менее печальна история прекрасной девушки по имени Аннунциата в романе Андерсена «Импровизатор», написанном в 1835 году. Оперная певица, «она была в высшей степени женственна, нежна, прелестна духовной красотой рафаэлевских типов. Черные как смоль волосы облегали прекрасный, высокий лоб, темные глаза были полны выражения» (с) 2 . В Аннунциату был влюблен герой романа, поэт-импровизатор, но в силу обстоятельств, по недоразумению - они расстались. Аннунциата перенесла тяжелую болезнь и умерла в нищете.
Вот как заканчивалась история:

«Кладбище со своими высокими стенами походило на плавающий ковчег; это был остров мертвых, окруженный водою. Передо мною расстилалась зеленая лужайка, усеянная «черными крестами. Я отыскал могилу. Надпись на кресте -- одно слово: "Аннунциата" » (с).

А столетие спустя, в 1939 году советский писатель, драматург Евгений Львович Шварц написал пьесу «Тень», «пересоздав» Андерсеновский сюжет. 3

Героем пьесы стал Ученый, от которого ушла тень, героиней - «черноволосая девушка с большими черными глазами » по имени Аннунциата.
Шварц, как известно, не любил произведений с печальным концом. Удивительно ли, что в исполненную драматизма прозу Андерсена Евгений Львович внес определенные коррективы?

ІІ. Теодор Моммзен

В 1914 году Евгений Шварц поступил на юридический факультет, где проучился 2 года, в числе прочих наук изучая римское право 4,5 .
Одним из наиболее известных авторов книг по римской истории и римскому праву был (и остается по сей день) немецкий историк, лауреат нобелевской премии по литературе Христиан Маттиас Теодор Моммзен (1817-1903) 6,7 , личность весьма противоречивая, как и большинство гениев.

Моммзен Христиан Мат т иас Теодор

Фотография взята на сайте http://ru.wikipedia.org

Можно проследить определенную связь между героем пьесы «Тень» Е.Шварца и Теодором Моммзеном.
В первую очередь - имя.
«Меня зовут Христиан-Теодор» - говорит молодой ученый из пьесы Шварца, знакомясь с принцессой. Итак, мы слышим два из трех имен, данных Моммзену его отцом, провинциальным священником.
Однако не только имена напоминают нам об ученом-антиковеде, историке и юристе Теодоре Моммзене. Как и он, герой Шварца - историк. Юноше 26 лет, он приехал в маленькую южную страну, чтобы изучать ее историю.
Моммзен, как известно, именно в 26 лет защитил докторскую диссертацию (1843 г.), после чего в 1844 г. отправился путешествовать по ожным странам (Италия и Франция), собирая материалы.

Несколько интересных фактов о Теодоре Моммзене 8

Список работ Т. Моммзена включает 1513 названий.
Моммзен был женат на Марии Реймер, дочери книготорговца, от брака с которой у него было шестнадцать детей.
Т. Моммзену принадлежит афоризм: «Без страсти нет гениальности» 9 .

ІІІ . Герой А.П.Чехова

Евгений Шварц был поклонником творчества Чехова.

«Я люблю Чехова. Мало сказать люблю - я не верю, что люди, которые его не любят, настоящие люди. Когда при мне восхищаются Чеховым, я испытываю такое удовольствие, будто речь идет о близком, лично мне близком человеке» 11 (с).

Можно найти общие черты в Христиане Теодоре из пьесы Шварца и Андрее Коврине - герое рассказа Чехова «Черный монах» 12 .

У обоих восторженный, романтичный склад характера. Оба считают своим предназначением сделать человечество счастливее.

Рассказ «Черный монах», Андрей Коврин:

«Быть избранником, служить вечной правде, стоять в ряду тех, которые на несколько тысяч лет раньше сделают человечество достойным царствия божия, то есть избавят людей от нескольких лишних тысяч лет борьбы, греха и страданий, отдать идее все — молодость, силы, здоровье, быть готовым умереть для общего блага, — какой высокий, какой счастливый удел!»

Пьеса «Тень», Ученый:

Доктор. А я слышал, что вы мечтаете как можно больше людей сделать счастливыми.

Ученый. И это верно.
(действие ІІ)

«Конечно, мир устроен разумнее, чем кажется. Еще немножко - дня

два-три работы - и я пойму, как сделать всех людей счастливыми.
(действие І)

Рассказ «Черный монах»:

«… кажется, весь мир смотрит на меня, притаился и ждет, чтобы я понял его...»

Пьеса «Тень»:

« …дня два-три работы - и я пойму, как сделать всех людей счастливыми».

« Мне казалось, что еще миг - и я все пойму»
(действие І)

Конечно же, главный герой пьесы «Тень» не мог не перенять некоторых черт характера свого литературного отца, Евгения Шварца.

Пьеса «Тень», Ученый:

Если бы не вечное мое беспокойство, если бы не казалось мне, что весь мир несчастен из-за того, что я не придумал еще, как спасти его, то было бы совсем хорошо.
(действие І)

Е.Л.Шварц, дневники 11

И, перебирая свою жизнь, ни на чем я не мог успокоиться и порадоваться.

… Дал ли я кому-нибудь счастье? Пойди разберись за той границей человеческой жизни, где слов нет, одни волны ходят.
(29-30 августа 1984 года, за 4 с пол. месяца до смерти)

Пьеса «Тень», Ученый:

Я уверен, я уверен, что все кончится прекрасно.
(действие І)

И только я один знаю - все будет прекрасно.
(действие ІІ)

Е.Л.Шварц, дневники

… [я] был нищ, голоден, худ, любим товарищами и весел, весел до безумия и полон странной веры, что все будет хорошо, даже волшебно.

(Воспоминания о 1921 г)

…Был я полон двумя вечными своими чувствами: недовольством собой и уверенностью, что все будет хорошо. Нет, не хорошо, а великолепно, волшебно. Не в литературном, а в настоящем смысле этого слова, я был уверен, что вот-вот начнутся чудеса, великое счастье.

(воспоминания о начале 20-х годов ХХ в.)

В пьесе «Тень» Шварца чётко показана зависимость Тени от Учёного, а в конце обнаруживается невозможность её самостоятельного существования: казнили Учёного — Тень также лишилась головы. «Карьерист, человек без идей, чиновник может победить человека, одушевлённого идеями и большими мыслями, только временно, — утверждал Шварц. — В конце концов побеждает живая жизнь».
Действие 1. «Мир несчастен из-за того, что я не придумал ещё, как спасти его».

Приступая к анализу 1 действия, отметим, что сказка Шварца — это не просто сказка, это пьеса. Когда-то мы с вами читали похожее
произведение. Вспомнили? Ну конечно, это пьеса-сказка С. Маршака «Двенадцать месяцев». Есть что-то, что объединяет эти два
произведения?

Оба эти произведения драматические. Они создаются для игры на сцене. В основе драмы лежит действие, которое происходит
на наших глазах. Именно поэтому знакомство с пьесой мы продолжили, побывав в Московском Художественном театре и посмотрев
спектакль «Не хочу, чтобы ты выходила замуж за принца».

Такое название спектакля отнюдь не случайно. Как мы помним, это фраза из письма-завещания, которое король оставляет для своей дочери — принцессы. Режиссёр-постановщик спектакля Т.В.Доронина создала на сцене особый сказочный мир, где духовная красота героев подчеркивается красотой декораций, костюмов, музыки.

Блестящая игра актёров позволяет увидеть страшное уродство лжи и лицемерия и всепобеждающую силу любви, верности, силы духа.

Кто главный герой пьесы? Где мы с ним знакомимся?

Молодой учёный Христиан-Теодор. Его имя заставляет нас вспомнить двух знаменитых сказочников — Андерсена, которого звали Ганс Христиан, и Гофмана, одно из имён которого было Теодор. Действие пьесы происходит в совершенно необыкновенной, сказочной стране. Вот как говорит о ней Аннунциата: «Всё, что рассказывают в сказках, всё, что кажется у других народов выдумкой, — у нас бывает на самом деле каждый день. Спящая красавица жила в пяти часах ходьбы от табачной лавочки … Людоед до сих пор жив и работает в городском ломбарде оценщиком.

Мальчик с пальчик женился на очень высокой женщине, по прозвищу Гренадёр … Мы ужасно боимся, что если это узнают все, то к нам перестанут ездить … Взрослые — осторожный народ. Они прекрасно знают, что многие сказки кончаются печально». Аннунциата считает, что жить в их стране нелегко, и предупреждает Учёного, чтобы тот был осторожным: «Вы очень хороший человек, а именно таким чаще всего приходится плохо».

Почему же так трудно жить в … сказке? Жить здесь нелегко потому, что сказочная страна населена отнюдь не прекрасными принцами и принцессами. Здесь живут людоеды, среди которых и ПЬеТрО — отец Аннунциаты, здесь продажный газетчик с говорящим именем цезарь Борджиа, любитель сплетен и интриг, здесь блистает певица Юлия Джули, представительница «круга настоящих людей», лишённых предрассудков.

В этой южной стране никому нельзя верить, жители её привыкли говорить шёпотом, потому что их подслушивают, а уличные торговцы во всё горло предлагают купить ножи для убийц и свежие яды.

В первом действии Учёному также предстоит узнать известную всему городу «тайну» королевского завещания: Людовик IX Мечтательный, разочаровавшись в окружающих людях, отравленных дворцовым воздухом, завещал своей дочери ни в коем случае не выходить замуж за принца: «Все они слишком большие дураки для такой маленькой страны, как наша.

Найди себе доброго, честного, образованного и умного мужа. Пусть это будет незнатный человек. Вдруг он сумеет управлять, и хорошо управлять?» Учёный вскоре знакомится с загадочной прекрасной девушкой, которая, к его удивлению, никому и ничему не верит, считая всех людей негодяями и лжецами. Учёный и читатели догадываются, что эта недоверчивая девушка и есть прячущаяся от людей принцесса Луиза.

Завязка конфликта происходит в тот момент, когда Учёный, очарованный прекрасной незнакомкой, просит свою «добрую, послушную» тень пойти и рассказать девушке, как сильно он её любит, и тень уходит от Учёного. О том, что такое бегство не к добру, читатели и зрители могут понять из слов Пьетро: «Она [тень] не простит ему никогда в жизни, что когда-то была его тенью». Аннунциата, словно предчувствуя беду, горестно замечает: «Человек без тени — ведь это одна их самых печальных сказок на свете». Нагнетают трагическую атмосферу конца первого действия зловещий разговор людоедов Пьетро и Цезаря Борджиа о том, что необходимо съесть Учёного, и мрачное предсказание Аннунциаты: «Нет, не простят ему, что он такой хороший человек! Что-то будет!»

Действие 2. «Смотрите сквозь пальцы на этот безумный, несчастный мир».

Как мы убедились, сказочную страну населяют злые и завистливые люди. Во втором действии мы знакомимся с новыми персонажами. Это важные чиновники: министр финансов и первый министр. Именно они управляют городом. Что вы о них скажете?

К сожалению, люди, облечённые властью, не обладают ни честностью, ни порядочностью, ни мудростью. Министр финансов думает лишь о собственной выгоде, в жертву корысти он принёс даже свою семью! Вместе с первым министром они составляют пару интриганов, преступников и злодеев.

Чем опасен Учёный для таких людей?

«Простой, наивный человек» оказывается для них страшнее, чем шантажист, вор, авантюрист, хитрец. С такими типами людей они
привыкли иметь дело, они и сами такие: «Шантажиста мы разоблачили бы, вора поймали бы, ловкача и хитреца перехитрили бы». Но логика
поведения порядочного человека для них непонятна, неестественна и потому опасна: «Поступки простых И честных людей иногда так загадочны!»

В истории жизни города уже был один простой и честный человек — король, чьё завещание наделало столько шума в деловых
кругах, которые так чутко реагируют на изменения: «Семь банкротств, семь самоубийств, и все ценности упали на семь пунктов»,
Опасна и растущая взаимная симпатия Учёного и принцессы, потому что живое человеческое чувство, такое, как любовь, невозможно загнать в рамки, ограничить, купить или убить.

Поэтому министры решают купить или убить самого Учёного. И тут им на помощь приходит Тень. В экранизациях пьесы — «Тень» (1971, реж. Н.Кошеверова) и «Тень, или Может быть, всё обойдется» (1991, реж.М.Козаков) — Учёного и его Тень играет один и тот же актёр: Олег Даль в первом фильме и Константин Райкин во втором.

Поскольку в театре это технически невозможно, режиссёр Т.Доронина нашла интересное решение: два артиста не только не похожи, они
контрастны: светлый, грациозный Учёный и уродливый, горбатый, чёрный, с длиннющими паучьими руками — Тень.

Во втором действии появляется ещё один интересный персонаж — это Доктор. Он лечит не только Учёного (кстати, успешно, ведь его
новая тень уже заметно выросла), но и многих других горожан. Какова же, по мнению доктора, их главная болезнь?

«Сытость в острой форме внезапно овладевает даже достойными людьми. Человек честным путём заработал много денег. И
вдруг у него появляется зловещий симптом: особый, беспокойный, голодный взглядобес-печенного человека. Тут ему и конец. Отныне
он бесплоден, слеп и жесток».

Учёный собирается жениться на принцессе и отвергнуть корону, потому что «королевская власть бессмысленна и ничтожна», — так он покажет людям путь к счастью. Учёный считает, что люди должны думать не о власти и богатстве, а о любви и свободе. Доктор предостерегает молодого человека: «Горе тому, что попробует заставить их думать о чём-нибудь, кроме денег. Это их приводит в настоящее бешенство». Учёный, споря с Доктором, произносит слова, поражающие глубиной подтекста: «В каждом человеке есть что-то живое. Надо его за живое задеть — и всё тут!»

Кто из героев оказывается ближе к истине?

Певица оказывается близорукой не только в прямом, но и в переносном смысле. Поддавшись не столько на уговоры, сколько на угрозы, она принимает участие в грязной игре министра финансов.

Во втором действии также происходит непосредственная встреча Учёного с Тенью. До того как Учёный узнаёт, кто именно находится перед ним, персонаж в пьесе именуется Помощником (он ещё только начинает делать карьеру). Теперь, когда герои узнали друг друга, злодей до конца пьесы будет называться так — Тень.

Почему Учёный так легко поддаётся на обман Тени?

Он доверчив, добр, он думает, что Тень- это продолжение его самого, а он на низости не способен. Тень, уговаривая Учёного подписать «для вида. бумагу с отказом от Принцессы взамен на «славу, почёт и богатство», просто поражает изобретательностью: «Пойми ты, у нас нет другого выхода.

С одной стороны — мы трое, а с другой — министры, тайные советники, все чиновники королевства, полиция и армия. В прямом бою нам не победить … эта бумажка их успокоит … И через несколько часов мы свободны », и Учёный соглашается. Он, никогда не крививший душой, принимавший только «прямые бои», соглашается хитрить и лукавить. И дорого платит за это. Принцесса легко его забыла и тут же полюбила другого — Тень. Попробуем ответить на вопросы: почему Принцесса сразу поверила низкому интригану? Любила ли она Учёного?

Вряд ли Луиза успела полюбить Учёного, просто он покорил её своей непохожестью на других, своей открытостью, умением красиво и искренне говорить. Тень же околдовала её тем, что рассказала её собственные сны и тайные желания.

Да и какая, в сущности, между ними разница — их даже зовут почти одинаково! Луиза, находясь под властью давно сложившихся канонов, оказывается приземлённым и практичным существом. Странствованию с Христианом-Теодором она предпочитает царствование с Теодором-Христианом. А почему доктор, несмотря на свою доброту и порядочность, не пытается бороться со злом?

Вот как он объясняет это Учёному. Послушаем его: «Я сделал великое открытие. Я нашёл источник живой углекислой воды … Вода эта излечивает все болезни, какие есть на земле, и даже воскрешает мёртвых, если они хорошие люди. И что из этого вышло? Министр
финансов приказал мне закрыть источник.

Если мы вылечим всех больных, кто к нам будет ездить? Я боролся с министром как бешеный — и вот на меня двинулись чиновники. Им
всё безразлично. И жизнь, и смерть, и великие открытия. И именно поэтому они победили. И я махнул на всё рукой. И мне сразу стало легче
жить на свете!» Как видим, Доктор просто сдался, ему не хватило сил противостоять …

Может, потому что он был один? Учёный тоже один, однако на совет Доктора смотреть сквозь пальцы на этот мир Учёный твёрдо отвечает: «Не могу ». Сытые, слепые, равнодушные люди, которым ни до чего нет дела, кроме собственного благополучия, откровенные угодники, лакеи, лжецы — вот с кем предстоит сразиться Христиану-Теодору.

Второе действие заканчивается ещё более жутко — зловещими проклятиями Тени: «Слушай, ничтожный человек. Завтра же я отдам ряд приказов — и ты окажешься один против целого мира. Друзья с отвращением отвернутся от тебя. Враги будут смеяться над тобой. И ты приползёшь ко мне и попросишь пощады ». Эхом отзываются слова Аннунциаты из финала 1 действия в словах Учёного, завершающих
2 действие: «… какая печальная сказка ».

Действие 3. Он поступал как безумец, шёл прямо, не сворачивая, он был казнён — и вот он жив».

В 3 действии мы получим ответы на вопросы, смог ли Учёный махнуть на всё рукой, посмотреть на безумный мир сквозь пальцы.
Третье действие — это кульминация произведения, в диалогах персонажей мы чувствуем дальнейшее нарастание конфликта, на наших
глазах происходит столкновение добра и зла, правды и лжи, подлости и великодушия.

Кто остаётся на стороне Христиана-Теодора?

В победу Учёного никто не верит, от него отрекаются все, кроме верной Аннунциаты. Доктор слаб и безволен, он привычно машет на всё рукой. Юлия Джули не собирается рисковать своей карьерой, успехом и благополучием даже ради такого милого человека, как Христиан- Теодор. Окончательно убеждаемся мы и в сути характера Принцессы — она оказывается жестока и неумна; повторяя слова Тени, она сама становится тенью. Прекрасная незнакомка вот-вот превратится в «безобразную злую лягушку », Все персонажи пьесы, подобно министру финансов, приняли «позу полного удовлетворения происходящими событиями».

Проанализируем, как происходит поединок Учёного и Тени.

Тень торжествует: вот-вот должна состояться его свадьба с Принцессой, и Теодор-Христиан станет королём, а Христиан-Теодор — его тенью. Учёный же верит в торжество справедливости. После его слов: «Тень! Знай своё место», — придворные своими глазами увидели, что перед ними в самом деле лишь тень Учёного. Почему же они не хотят признавать очевидного?

Для придворных привычнее и удобнее, чтобы на троне находился злобный и низкий интриган, стиль и поведение которого им понятно и близко. Страх перед истиной заставляет их объявить Учёного сумасшедшим. Незадолго до этого эпизода первый министр жаловался министру финансов: «За долгие годы моей службы я открыл один не особенно приятный закон. Как раз тогда, когда мы полностью побеждаем, жизнь вдруг поднимает голову ».

Министры, обеспокоенные тем, что болезнь Учёного может быть заразна, приказывают «хирургу. (на самом деле — палачу) «ампутировать ему больной орган. — голову, чтобы ни Учёный, ни сама жизнь её уже никогда не подняли.

В третьем действии интересно обыгрывается значение слова «голова », Вот Юлия Джули говорит Аннунциате: «Надо учиться выбрасывать из головы всё, что заставляет страдать. Лёгкое движение головой — и всё », Она же поёт про кокетку-стрекозу, жизненное кредо которой: «Не стоит голову терять», — и это в контексте сцены означает, что не стоит противостоять могущественному министру финансов («Юлия, я вас обожаю, но если вы позволите себе лишнее, я вас в порошок сотру.), не стоит в принципе противостоять неправде, а нужно постараться сделать свою жизнь «лёгкой и изящной». Выясняется, что пострадать за правду готовы лишь Учёный и Аннунциата.

У этой истории мог бы быть очень печальный финал: казнь Учёного должна была стать триумфом Тени, однако оказалась полным его крахом. Выяснилось, что тень не может существовать без своего хозяина. Отрубили голову Учёному и у Тени голова тоже слетела с плеч. Пришлось воскресить Христиана -Теодора при помощи живой воды, возвращающей к жизни только хороших людей. (Всем ясно, что Теодор-Христиан к таким не относится.) Несмотря на благополучный конец сказки, у читателей всё же остаётся неясная печаль. Учёный в финале пьесы уже не столь весел и наивен, как в её начале, вряд ли он впредь станет так же безоговорочно верить людям. Кроме того, он потерял и любовь. Да и тень не исчезла окончательно — она сбежала, притаилась, и кто знает, где и как она вновь себя обнаружит …

О чём предупреждает нас в своей сказке Е.Шварц?

Нельзя допускать малодушия, поставив подпись под нечестной бумагой — иначе твоя тень обретёт власть над тобой. Не стоит поддаваться на уловки того, кто льстит и подсматривает сны, — иначе твоим женихом станет существо без ума и без души. Нельзя поступать не по совести — иначе у власти окажется пустое злобное существо. Если мы не научимся отличать правду от лжи, хорошее от дурного, честного человека от корыстолюбца и негодяя, то действительно потеряем головы, причём не только в переносном смысле!