Введение

Былины - русские народные эпические песни. Они повествуют о подвигах богатырей, сражающихся с чудовищами или вражеским войском, отправляющихся в загробный мир или еще каким-либо образом проявляющих свою силу, удаль, храбрость.

В детстве все узнают об Илье Муромце и других богатырях, которые скоро перемешиваются с персонажами сказок, а с возрастом просто забываются как "детские". А между тем былины вовсе не принадлежали к детскому фольклору. Напротив, эти песни исполнялись взрослыми серьезными людьми для таких же взрослых серьезных людей. Переходя от поколения к поколению, они служили способом передачи древних верований, представлений о мире, сведений из истории. А все, о чем рассказывается в былинах, воспринималось как правда, как реально происходившие когда-то в далеком прошлом события.

Актуальность этой темы заключается в том, что былина - является ключевым жанром в русской культуре. С помощью былины были сформированы многие жанры в русской литературе и искусстве. Былина была способом передачи информации о представлениях жизни народа и его культуре. Цель данной темы - дать краткое описание жанру былина, как к ключевому стилю народной художественной культуры. Актуальность темы составляет то, что былина дала «почву» для развития многих жанров народного творчества.

Происхождение былин

Для объяснения происхождения и состава былин существует несколько теорий:

1. Теория мифологическая видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, в богатырях -- олицетворение этих явлений и отожествление их с богами древних славян.

2. Теория историческая объясняет былины как след исторических событий, спутанных порой в народной памяти.

3. Теория заимствований указывает на литературное происхождение былин, причём одни склонны видеть заимствования через влияние Востока.

В итоге -- односторонние теории уступили место смешанной, допускающей в былинах присутствие элементов народного быта, истории, литературы, заимствований восточных и западных. Первоначально предполагали, что былины, которые группируются по месту действия на циклы киевские и новгородские, главным образом, южнорусского происхождения и только позже перенесены на север; по другим былины явление местное. В течение веков былины претерпевали различные изменения, причём постоянно подвергались влиянию книжному и заимствовали многое из средневековой русской литературы и устных сказаний Запада и Востока.

Приверженцы мифологической теории делили богатырей русского эпоса на старших и младших; позже было предложено деление на дотатарскую, времён татарщины и послетатарскую эпохи.

Место возникновения былин

Что касается места, где возникли былины, то мнения разделяются: самая распространенная теория предполагает, что былины -- южнорусского происхождения, что их первоначальная основа южнорусская. Только со временем, вследствие массового переселения народа из Южной Руси на Север, перенесены туда былины, а затем на первоначальной своей родине они были забыты, вследствие влияния других обстоятельств, вызвавших казацкие думы. Все знали о Владимире, как о реформаторе всей древнерусской жизни, и все пели о нём, причём происходил обмен поэтическим материалом между отдельными племенами. В XIV и XV веках Москва стала собирательницей русского эпоса, который в это же время все более и более сосредоточивался в киевский цикл, так как киевские былины произвели на остальные ассимилирующее влияние, вследствие песенной традиции, религиозных отношений и т. п.; таким образом в конце XVI века закончено было объединение былин в киевский круг (хотя, впрочем, не все былины к нему примкнули: к таким принадлежит весь новгородский цикл и некоторые отдельные былины, например о Суровце Суздальце и о Сауле Леванидовиче). Потом из Московского царства распространились былины во все стороны России путем обыкновенной передачи, а не эмиграции на север, которой не было. Насколько изучение былин ещё до сих пор несовершенно и к каким противоречивым результатам оно привело некоторых

Былины претерпели многие и притом сильные перемены, сомневаться нельзя; но точно указать, каковы именно были эти перемены, в настоящее время крайне трудно. На основании того, что богатырская или героическая природа сама по себе везде отличается одними и те ми же качествами -- избытком физических сил и неразлучной с подобным избытком грубостью, русский эпос на первых порах своего существования должен был отличаться такой же грубостью; но так как, вместе со смягчением народных нравов, такое же смягчение сказывается и в народном эпосе, поэтому, по его мнению, этот смягчительный процесс надо непременно допустить в истории русских былин. По мнению того же учёного, былины и сказки выработались из одной и той же основы. Если существенное свойство былин -- историческое приурочение, то чем оно меньше заметно в былине, тем она ближе подходит к сказке. Таким образом выясняется второй процесс в развитии былин: приурочение.

Есть и такие былины, в которых ещё вовсе нет исторического приурочения, причём, однако, он не объясняет нам, почему он такие произведения не считает сказками («Опыт»). Разница между сказкой и былиной заключается в том, что в первой мифический смысл забыт раньше, и она приурочена к земле вообще; во второй же мифический смысл подвергся изменениям, но не забвению. С другой стороны, можно заметить в былинах стремление сглаживать чудесное. Чудесный элемент в сказках играет другую роль, чем в былинах: там чудесные представления составляют главную завязку сюжета, а в былинах они только дополняют содержание, взятое из действительного быта; их назначение -- придать более идеальный характер богатырям. Содержание былин теперь мифическое, а форма -- историческая, в особенности же все типические места: имена, названия местностей и т. д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Это произошло путем перенесения былин с Юга на Север русскими колонистами: постепенно колонисты эти стали забывать древнее содержание; они увлекались новыми рассказами, которые более приходились им по вкусу. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось. По Ягичу, весь русский народный эпос насквозь проникнут христианско-мифологическими сказаниями, апокрифического и неапокрифического характера; из этого источника заимствовано многое в содержании и мотивах. Новые заимствования отодвинули на второй план древний материал, и былины можно разделить, поэтому на три разряда:

1) на песни с очевидно заимствованным библейским содержанием;

2) на песни с заимствованным первоначально содержанием, которое, однако, обработано более самостоятельно и

3) на песни вполне народные, но заключающие в себе эпизоды, обращения, фразы, имена, заимствованные из христианского мира. Вольнер в былине о Сухмане усматривает даже влияние новейшей сантиментальной литературы XVIII в., а Веселовский о былине «Как перевелись богатыри» говорит вот что: «Две половины былины связаны общим местом весьма подозрительного характера, показывающим, как будто, что внешней стороны былины коснулась эстетически исправляющая рука». Наконец, в содержании отдельных былин нетрудно заметить разновременные наслоения (тип Алеши Поповича), смешение нескольких первоначально самостоятельных былин в одну (Вольга Святославич или Волх Всеславич), то есть объединение двух сюжетов, заимствования одной былины у другой (по Вольнеру, начало Б. о Добрыне взято из Б. о Вольге, а конец из былины о Иване Годиновиче), наращения (былина о Соловье Будимировиче у Кирши), большая или меньшая порча былины (рыбниковская распространенная Б. о Берином сыне, по Веселовскому) и т. п.

Можно признать существование объединённого, цельного Владимирова круга, державшегося в памяти певцов, в своё время образовавших, по всей вероятности, тесно сплоченные братчины.

Теперь таких братчин нет, певцы разъединены, а при отсутствии взаимности никто между ними не оказывается способным хранить в своей памяти все без исключения звенья эпической цепи. Все это очень сомнительно и не основано на исторических данных; благодаря тщательному анализу, можно только допустить, что «некоторые былины, например Гильфердинга 27 и 127, являются, во-первых, продуктом выделения былин из киевской связи и вторичной попытки привести их в эту связь после развития на стороне» («Южнорусские былины»).

Специфика

Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям всех других народов, за исключением разве «Илиады» и «Одиссеи».

Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около главных представителей русского богатырства. Число песен увеличивается ещё вследствие того, что имеется по несколько вариантов, более или менее различных, одной и той же былины. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются ещё единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и духом общины. Независимый дух былевого русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохраненной вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами, не захваченными крепостным правом. По взгляду этого же учёного, дух общины, воплощенный в былинах, является внутренней связью, соединяющей русский эпос и историю русского народа.

Стилистика

Кроме внутреннего, замечается ещё и внешнее единство былин, в стихе, слоге и языке: стих былины состоит или из трохеев с дактилическим окончанием, или из смешанных трохеев с дактилями, или, наконец, из анапестов; созвучий нет совсем и все основано на музыкальности стиха; тем, что былины писаны стихами, они отличаются от «побывальщин», в которых уже давно стих разложился в прозаический рассказ. Слог в былине отличается богатством поэтических оборотов; он изобилует эпитетами, параллелизмами, сравнениями, примерами и другими поэтическими фигурами, не теряя вместе с тем своей ясности и естественности изложения. Былины теперь «сказываются» на чистом великорусском языке, с сохранением довольно большого количества архаизмов, особенно в типических частях. Былина делится на две части: одну -- изменяющуюся сообразно воли «сказателя»; другую -- типическую, которую рассказчик должен передавать всегда с возможной точностью, не изменяя ни одного слова. Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря; остальное представляется только фоном для главного рисунка.

Вопрос происхождения и исторической периодизации былин очень дискуссионный. Необходимое условие изучения эпо­са, его истории и теории - сопоставление былин с летописями и хрониками.

В. Ф. Миллер пришел к следующему предположению о вре­мени и среде возникновения былин. Он писал, что к XI веку, периоду сложившегося русского наци­онального сознания относится создание Владимирова цикла героических сказаний, первообраза позднейших былин. В создании песен этого круга могли участвовать и княжеские пев­цы и дружинные, объектом воспевания могли быть по­пулярные в дружине и народе князья и такие же дружинники, воеводы или "храбры", вроде Добрыни и Путяты. <...> Воспевая князей и дружинников, эта поэзия носила аристократический характер, была, так сказать, изящной литературой высшего, наи­более просвещенного класса, более других слоев населения про­никнувшегося национальным самосознанием, чувством един­ства Русской земли и вообще политическими интересами". Не­смотря на многолетнюю критику этой теории за "аристокра­тизм", она не утратила своего объективного научного значения.

Даже в период разгара вульгарно-социологического подхода к фольк­лору некоторые ученые находили возможность выразить ей поддержку. Например, Ю. М. Соколов писал: "Утверждать, что создателя­ми-исполнителями былин в Древней Руси были только крес­тьяне -землепахари, что былина была от начала до конца продуктом лишь крестьянского творчества, было бы неверно, так как огромное большин­ство былин говорит о событиях, совершавшихся в городах (Киеве, Вели­ком Новгороде, Галиче-Волынском и т. д.), и в них содержатся истори­чески очень верные детали городского (военного, купеческого) быта. Слагатели былин были люди быва­лые, люди, хорошо знавшие страну и бытовую и общественную жизнь различных слоев народа".

Эпос был усвоен и скоморохами. Эта среда оказала на него влияние: на первый план выступила занимательность. В самих былинах ряд сцен представляет скоморохов- певцов на пирах у князя Владимира.

В "Очерке истории русского былинного эпоса" В. Ф. Миллер охарактеризовал общий процесс развития эпических песен Вла­димирова цикла. Их становление и расцвет происходили в Кле­ве XI- XII вв., а со второй половины XII в. (после ослабления Киева) эти песни переместились на запад и на север, в Новго­родский край.

Исследователь писал: "Эти сказания, прототипы позднейших былин, окружили имя "старого" Владимира в XI веке. В этом веке выработался уже определенный тип этих поэтических сказаний, выработался их стиль, образный язык, стихотворный склад. Героический элемент определился политическими условиями южнорусской жизни - постоянной войной с восточными кочевниками, сначала печенегами, затем половцами. Песни <...> прославляли выдающихся дружинников, идеализируя их подвиги, и прикрепляли их к Киеву и кн. Владимиру. К этому центру тянули и сказания местные - черниговские, переяславские, ростовские, которых следы находим иногда в летописных известиях, иногда в современных былинах. В XII в. эпос Владимира пережил свой период расцвета вместе с расцветом культуры, литературы и искусства. Самый выдающийся князь этого времени Владимир Мономах, прославляемый удачными войнами с половцами, наложил свою печать на эпического Владимира по крайней мере отдельными чертами, а имена некоторых его современников сохра­нились в былинах.

Современные ученые решают проблему происхождения и развития былин в плане их исторической поэтики.

Приведем мнение С. Н. Азбелева. В духе идей А. Н. Весе-ловского исследователь полагает, что новая былина - всегда итог соединения двух источников. Один из них обладает конк­ретным историзмом. Второй ис­точник - эпическое наследие. "Оно включает произведение в традицию, вводит в круг былинного эпоса".

Азбелев рисует следующую картину эволюции. Сначала - сла­вянский "родовой" (догосударственный) эпос. Затем - конкретно-исторический эпос Южной Руси - древнерусские лироэпические песни. Собственно былины бытовали почти исключительно на пространстве древ­ней Новгородской земли и там, где осели переселенцы из этой местности.

Эпическая традиция новгородского Севера отличалась от эпи­ческой традиции Южной Руси. Ис­следователь отметил: "Эволюция тех произведений Южной Руси, которые оказались занесены в Новгород, протекала в условиях, отличных от естественных. Отсюда - более интенсивное нарас­тание стихийного вымысла и более широкое использование "по­стороннего" эпического материала". Азбелев считает, что до­шедший до нас народный эпос позволяет судить только "о со­держании исторических песен Киевской Руси. Представление о том, "насколько высока была степень кон­кретного историзма в эпическом творчестве Древней Руси и насколько высок был его поэтический уровень", дают "Слово о полку Игореве" и такое сравнительно позднее явление, как ук­раинские народные думы.

Состав русского эпоса формировался постепенно. Современ­ные исследователи, обобщая накопленные наукой знания о бы­линах, предлагают конкретную историческую периодизацию их сюжетов.

В. П. Аникин выделяет четыре периода, каждый из которых дал эпосу своих героев.

Первый - мифологический: он завершается к IX в. ("время возникновения и первоначального развития эпических песен").

Второй - киевский: IX - середина XII в. ("Эпические песни предшествующего времени в этот новый период истории сосре­доточили свое действие вокруг Киева и стольного киевского князя").

Третий - владимиро-суздальский:("В это время произошло оформление цикла былин с Ильей Муромцем во главе", а также "сложилась специ­фическая группа новгородских былин"). Это был период госу­дарственного и этнического развития Северо-Восточной Руси.

Четвертый - период творческой обработки прежде создан­ных былин применительно к историческим условиям Московс­кой Руси.

Классификация историка Б. А. Рыбакова более дробная. Он выделя­ет: "начальную стадию эпоса" - до княжения Владимира I; былины эпохи Владимира I ; Мономахов цикл; новгородский цикл XII в.; былины о монголо-татарском наше­ствии; былины о Василии Буслаеве и некоторые другие. Внут­ри этих периодов исследователь строит историю создания отдельных былин и их циклов.

Билет№40.Былины мифологического содержания.

Былины – стихотворный героический эпос Древней Руси, отразивший события исторической жизни русского народа.

это ранний жанр, сложившийся еще во времена Киевской Руси (X–XI века),

Среди былин выделяется группа наиболее древних. Это так называемые былины о «старших» богатырях, связанные с мифологией. Герои этих произведений являются олицетворением непознанных сил природы, связанные с мифологией. Таковы Святогор и Волхв Всеславьевич, Дунай и Михайло Потык. и Микула Селянинович.

Примеры былин

Святогор не совершает никаких подвигов. Он так велик, что его "мать-сыра-земля через силу на себе носит". Имя его свидетельствует о какой-то святости, может быть потому и не может грешная земля его на себе нести.

Вот, что рассказывает одна былина. Ехал по чистому полю Илья Муромец и "наехал" на незнакомого ему огромного богатыря, который, сидя на коне, дремал. Илья ударил его по спине со всей силы своей палицей, "весом в девяносто пуд". От такого удара незнакомец даже не проснулся. На третьем ударе очнулся неведомый богатырь, оглянулся, увидал Илью, взял его вместе с конем, положил к себе в карман и поехал дальше. Три дня и три ночи ехал таким образом Святогор с Ильей в кармане. На третий день стал конь под Святогором "спотыкатися".
- "Трудно мне три дня и три ночи возить на себе двух богатырей, да еще коня богатырского", отвечал конь. вынул из кармана Илью Муромца и, узнав, что он тоже могучий богатырь "по братался" с ним, т. е. - обменялся с Ильей крестильным кре стом; дальше они поехали вместе. Приехали на высокую гору и увидали на горе огромный гроб. Попробовал Святогор в него лечь, и оказалось, что гроб, как раз по его росту. попросил Илью закрыть его крышкой. Илья исполнил его просьбу, но снять крышку с гроба он уже не мог. Тогда Илья схватил свой "булатный меч" От каждого удара меча Ильи выскакивали железные обручи и крепче заковывали Святогора в гробу. "Видно, тут на роду смерть мне написана". Святогор предложил через щелку, оставшуюся между крышкой и гробом, передать Илье свой дух богатырский, свою богатырскую силу, - но не всю, а только п о л с и л ы, иначе, сказал Святогор, тебя мать-сыра-земля на себе не снесет". Принял Илья через щелку богатырский дух, и так и умер Святогор в своем огромном гробу на неведомой горе.
Другая былина рассказывает о встрече Святогора с Микулой Селяниновичем, богатырем-крестьянином. Святогор ехал на своем богатырском коне и никак не мог догнать Микулу Селяниновича, шедшего пешком с небольшой сумочкой переметной за плечами. Насилу нагнал его Святогор и стал спрашивать, что он несет в своей сумочке-переметной? Бросил Микула сумочку на землю и предложил Святогору ее поднять. Слез Святогор с коня, ухватился за сумочку, но никак не мог ее поднять; все силы напряг Святогор, и от усилий сам погряз в землю по пояс, а сумочки не сдвинул с места. Нагнулся Микула Селянинович, одной рукой поднял свою сумочку и перекинул себе на спину. Оказывается, что Микула нес в этой сумочке всю "тягу земную", как бы всю тяжесть земледельческого труда, которая под силу была лишь ему, богатырю-крестьянину.

Вольга Святославич и Микула Селянинович.

Третий из старших богатырей - Вольга Святославич, или, как в другой былине его называют, - Волх Всеславич. Можно думать, что имя его - Вольга - происходит от имени исторического князя Олега. Возможно, что и блестящие победы Олега казались народу чудесными, сверхъестественными, и из образа князя Олега вырос этот сказочно-богатырский образ. Вольга - князь, у Вольги- - храбрая дружина, Вольга ведет воины и всегда побеждает.

В одной былине Вольга, также, как и Святогор, встречается с Микулой Селяниновичем. Ехал Вольга со своей храброй дружиной по чисту-полю и услыхал, что в поле пахарь (оратай) пашет (орет),

Хочет Вольга догнать пахаря, но хотя он пускает своего богатырского коня вскачь, он только на третий день догоняет скромного оратая. Вольга спрашивает его, что это у него за чудесный конь? на что пахарь отвечает, что купил он свою кобылку соловенькую еще жеребенком-сосунком в табуне, и что если бы эта кобылка конем была, то ей и цены бы не было. ТогДа Вольга зовет пахаря ехать вместе с ним и его дружиной собирать с народа "дани-выходы". Пахарь соглашается, но, отъехав, вспоминает, что забыл вытащить из земли и убрать свою "сошку". Вольга посылает своих дружинников это сделать, но они не могут сдвинуть с места крестьянскую соху. Вся дружина Вольги прилагает усилия и только "крутят за обжи сошку" на месте. Тогда пахарь возвращается сам, одной рукой вытаскивает сошку из земли и перекидывает ее через "ра-китов куст". Пораженный такой силой, Вольга спрашивает пахаря, кто он? На что последний отвечает:«А я ржи напашу, да в скирды сложу,Во скирды сложу, домюй выволочу,Домой выволочу, да дома вымолочу, Драни надеру, да и пива наварю, Пива наварю, да и мужиков напою. Станут мужички меня покликивать: Молодой Микулушка Селянинович!».

Вот, как мы узнаем имя этого таинственного могучего крестьянина-пахаря. Он оказывается сильнее и Святогора, и Воль-ги Святославича, - это объясняется особой симпатией и уважением русского народа к крестьянскому земледельческому труду.

Между тем Вольга Святославич - тоже необыкновенно сильный богатырь. Когда он родился,«Подражала мать сыра-земля,
Сине-море всколебалося».С раннего детства Вольга обучился разным "хитростям-мудростям". Научился он понимать звериный и птичий язык, научился сам оборачиваться (превращаться) в зверей, птиц и рыб;«Щукой-рыбой ходить в глубоких морях, Птицей-соколом летать под облака, Серым волком рыскать во чистых полях». Благодаря этой способности оборачиваться и, когда нужно, оборачивать и свою дружину, Вольга одерживает чудесные победы. В одной былине рассказывается, как Вольга Святославич задумал "воевать турецкое царство". Оборотившись "малой пташкой", перелетел он "окиан-море", прилетел к двору султана турецкого и, сидя на окошке, подслушал разговор султана с женой о том, что собирается султан "воевать землю русскую". Но жена султана почувствовала, что "малая пташка", сидящая на подоконнике, никто иной, как сам князь Вольга Святославич, и сказала об этом своему мужу. Тогда птичка - Вольга вспорхнула и тут же оборотилась горностаем, который пробрался в те палаты, где хранилось все оружие турецкого войска. И начал тут Вольга-горностай надкусывать все тетивы турецких луков. Он их не перегрызал, а только надкусывал незаметно, для того, чтобы, когда турки натянут стрелой тетивы, готовясь стрелять, все их "тетивочки шелковые разом бы полопались". - Перелетев затем благополучно птичкой "окиан-море", Вольга собрал свою "дружинушку хоробрую", оборотил ее всю в щук и таким образом переплыл с дружиной "окиан-море". Подступила дружина - уже в человеческом образе - к граду турецкому, но оказалось, что окружен град крепкой несокрушимой стеной а ворота "узорчатые" крепко-накрепко заперты. И тут Вольга прибег к волшебству. Оборотил он всю дружину свою в "муращиков" (муравьев), которые пролезли сквозь узоры и щели крепких городских ворот и уже за стеной оборотились вновь в сильную дружину и бросились на врагов. Схватили турки свои луки, стрелы, натянули "тетивочки шелковые", - все тетивочки разом полопались, - и завоевал Вольга все царство турецкое.

Былины

Определение жанра. Былины - русские народные эпические песни, которым свойственны героические сюжеты; имеющиеся в них социально-бытовые сюжеты так­же обычно включают в себя героические мотивы.

Эпичность былин проявляется в объ­ективном изображении событий и действий героев, при котором отсутствует их прямая оценка. Изображение событий и деяний героев делает былины сюжетно-повествовательным жанром. В центре сю­жета обычно героический подвиг богатыря, основного героя про­изведений этого жанра, битва (а чаще поединок) с врагами Русской земли. Богатырь побеждает несметные полчища врагов или вра­жеского богатыря-великана. Его победа имеет решающее значение для Русского государства.

Эпичность былин состоит в том, что для них характерны монументальные образы богатырей и их врагов. Враждебные силы воплощаются не только в многочисленных полчищах южных ко­чевников и монголо-татар, но и в образах большого обобщения, которые могут иметь относительно реалистический аспект изобра­жения (Калин-царь, Батыга), фантастический (ТуГарин Змеевич, Змей) или аллегорический (Идолище поганое).

Богатырь отличается необыкновенной силой, мужеством и сме­лостью, нередко огромным ростом. Это могучий воин, под силу которому такие дела, какие способны выполнить только весь народ или все войско. Образ богатыря - эпическое обобщение, данное с помощью синекдохи: перенесение качеств множества людей на одно лицо. В нем воплощается мощь русского народа (богатырь всегда побеждает противника), народное представление об идеальном герое. Богатырь - воин-патриот.

Эпичность былин состоит и в изображении событий далекого прошлого (времени раннего феодализма), причем певцы-сказите­ли и слушатели воспринимают их как действительно происходив­шее. Это события огромного значения для судьбы народа и госу­дарства. В былинах поэтически изображаются характерные для Древней Руси военно-политические столкновения и социально-бытовые ситуации. Исторические и бытовые реалии своеобразно соединяются с вымыслом, который порой носит фантастическую краску, что возникает как результат, с одной стороны, поэтического переосмысления мифологических мотивов и образов (применительно к идейно-художественным задачам былин), а с другой гиперболизации сюжетных ситуаций (поединок) и образов (богатырь и враг). Былины хранят в сознании народа память о прошлом Русской земли, которое воссоздается по законам искус­ства.

Эпичность былин проявляется и в так называемой «эпической щироте» картин, а вместе с тем в торжественном, величавом тоне повествования, медлительном и спокойном стиле и напеве (речитативе).

Былины - песни среднего объема, но большего, нежели исто­рические песни и баллады; они отличаются довольно устойчивой структурой и особенностями поэтики: запевами и зачинами, замедлениями действий (ретардациями), общими местами и кон­цовками.

Эпичность былин сказывается также в поэтизации положитель­ных героев, Русской земли, русской природы и народного быта. Поэтому стиль былин - поэтизирующий, он соответствует идей­ной сущности, идейной целенаправленности произведений этого жанра. Победой заканчивается борьба богатыря в сюжетных раз­вязках былин; в этом выражается уверенность в победе русского народа над внешними врагами. Необходимость защиты Русской земли - основная идея былин. И они свидетельствуют о высоком национальном самосознании русского народа уже в тот далекий период, когда родине угрожала постоянная опасность нападения со стороны южных кочевников.

Важной идеей былин служит идея единства Русской земли, ослаблявшейся междоусобиями князей, что было основной причи­ной ее разорения монголо-татарами и длительного их владыче­ства на Руси.

В яркой поэтической форме в былинах передается любовь русских людей к земле и земледельческому труду. Это выражено в образе богатыря-пахаря Микулы Селяниновича, во многих мо­тивах и картинах.

В былинах выразилось глубокое народное понимание истории и исторической роли народных масс, о чем свидетельствует поэти­зация борьбы русских богатырей за независимость родной земли и основного занятия крестьян - земледелия. Борьба за свободу своей земли и труд - основные факторы процветания родины; такое представление подтверждает высокий уровень историческо­го сознания русского народа, которое с большой ясностью опре­делилось уже в IX-XIII вв.

Терминология. Термин «былина» принят в науке для наимено­вания русских героических эпических песен. Его народное проис­хождение пока сомнительно. В народе в XIX в. употреблялось слово «былина» (с ударением на конце слова). Однако, вероятно, оно зашло в народную среду вместе с книгой или занесено собирателями-фольклористами. Характерно, что в наше время, гда былины уже вышли из бытования, собиратели фольклора ^ чаще стали слышать слово «былина», нежели народные термины «старина», «старинка» и «старинка», которые бытовали в народе, особенно на Севере, в XVIII и XIX вв. Как полагал В. Ф. Миллер, термин «былина» был введен в ученый оборот в 30-40-е годы XIX в. И. П. Сахаровым, который взял его из выражения в «Слове о полку Игореве» «по былинам сего времени». До введения терми­на «былина» несколько десятилетий в русской науке употреблялся термин «богатырские сказки», который затем вышел из фолькло­ристической терминологии.

Собирание и публикация былин. Записывание и издание былин­ных текстов начинается довольно поздно, что затрудняет изу­чение исторической судьбы былин. Наиболее ранние записи произ­ведений этого жанра сделаны в XVII в. и затем продолжены в XVIII и начале XIX в. Это в основном былины об Илье Муромце, что свидетельствует о большой популярности образа этого бога­тыря у русских людей.

Первые публикации текстов былин сделали в XVIII в. писа­тели М. Д. Чулков, Н. И. Новиков и И. И. Дмитриев.

Важным событием в ознакомлении русских людей с былина­ми было издание в 1804 г. сборника «Древние российские стихот­ворения», который, как предполагается, был составлен в Сибири или на Урале Киршей Даниловым.

Сборник Кирши Данилова сыграл важную роль и в собирании, и в изучении былин. Он поднял интерес к произведениям этого 134 | жанра. Его высоко оценивал В. Г. Белинский, по нему изучали былины Федор Буслаев, Орест Миллер.

В 30-е годы XIX в. произведения устного народного твор­чества стал собирать П. И. Киреевский, а в 1838 г. он вместе с Н. М. Языковым и А. С. Хомяковым обратился к общественности с призывом записывать и присылать песни, сказки, пословицы и проч. В результате у Киреевского образовалось немало корреспонден­тов, среди которых были и писатели: А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. В. Кольцов, В. И. Даль. Но издать записи былин при-жизни ему не удалось. Они были изданы после его смерти под редакцией П. А. Бессонова. Издание, получившее название «Песни, собранные П. В. Киреевским» (1860-1863), имело важное научное значение. Оно дало новый материал для изучения, в него вошли былины, записанные во многих областях России, в том числе в Сибири, на Урале, на Севере, в Нижегородской, Саратовской и других губерниях.

В 1861-1867 гг. в Петрозаводске вышли четыре тома «Песен, собранных П. Н. Рыбниковым», куда вошло 165 былин. Сборник песен, записанных им, был исключительным явлением: во-первых, такое число былин не содержалось ни в одном другом сборнике, даже в собрании П. В. Киреевского; во-вторых, все былины были записаны в одной губернии - Олонецкой, а не во многих губерниях; в-третьих, среди записанных были произведения с ранеенеизвестными сюжетами, .например «Волх Всеславьевич», «Вольга и Микула»; в-четвертых, тексты были полноценными, с широким развитием действия, со всеми основными художественными осо­бенностями жанра.

В 1871 г. «по следам Рыбникова» отправился А. Ф. Гильферрдинг. За 48 дней он записал 270 былин от 70 сказителей. Они зили три тома и вышли в Петербурге в 1873 г. под назва-^йбМ «Онежские былины, записанные А. Ф. Гилъфердингом летом 1871 года». Его собрание содержит новые варианты былин, запи-а сделаны от ряда новых певцов и с пения, а не с рассказа, тексты распределены по местностям и сказителям. Славянофиль­ские убеждения, которых держался Гильфердинг, помешали ему раскрыть срциально-исторические основы творчества сказителей. Яо собранные им материалы весьма ценны. Новое издание «Онежских былин» вышло в трех томах в 1949-1951 гг.

После Рыбникова и Гильфердинга былины собирали многие фольклористы и этнографы. Наиболее результативной была дея­тельность С. И. Гуляева, который на Алтае записал 28 былин. Они опубликованы в книге «Былины и песни южной Сибири» (1952).

К концу XIX в. изучение эпоса значительно расширилось в России. В это время важное место в науке заняла так называ­емая школа В. Ф. Миллера - историческая школа. Под влиянием идей Миллера велось и собирание фольклора. Результаты объеди­нены в сборнике «Русские былины старой и новой записи» (1894), который вышел под редакцией Н. С. Тихонравова и В. Ф. Миллера, и в сборнике «Былины новой и недавней записи» (1908), вышед­шем под редакцией В. Ф. Миллера.

Ученики В. Ф. Миллера внесли большой вклад в собирание и издание былин. В 1901 г. появился сборник А. В. Макарова «Бело­морские былины», в который вошло 116 текстов; в 1904 г.- сбор­ник Н. Е. Ончукова «Печорские былины» (101 текст). Очень много для собирания былин сделал А. Д. Григорьев. Его собрание «Архангельские былины и исторические песни», содержащее 424 текста, издано в трех томах (т. 1, 1904; т. 2, 1909; т. 3, 1910).

Эти три сборника дают хорошее представление о былинах Севера.

Новый этап в собирании произведений русского эпического творчества начался после Октябрьской революции. Прежде всего, собирательская работа получила организованные формы и широ­кие масштабы. Ее стали вести научные учреждения и рысшие учебные заведения.

В 1926-1928 гг. Государственная Академия художественных наук провела экспедицию «по следам Рыбникова и Гильфердинга» под руководством братьев Б. М. и Ю. М. Соколовых. Было собрано 280 былин. Они опубликованы лишь после смерти руководителей экспедиции в 1948 г. под названием «Онежские былины». В 1926- 1929 и 1931-1933 гг. Государственный институт истории искусств (Ленинград) организовал экспедиции в пять ранее выявленных собирателями районов, в которых было записано 247 былинных текстов. Они вышли двумя томами в 1938 и 1951 гг. под названием «Былины Севера».

Экспедиции регулярно направлялись в северные области. В ре­зультате появилось такое ценное издание, как «Былины Печоры и Зимнего берега» (1961).

Советские собиратели значительно расширили и собирание, и издание текстов. Появились новые важные материалы, например сборник А. М. Листопадова «Донские былины» (1945). Собиратели уделили внимание репертуару отдельных сказителей. Появились такие книги, как «Былины М. С. Крюковой» (1939, 1941) и «Былины П. И. Рябинина-Андреева» (1940).

Работа по собиранию былин продолжается. Ее ведут сектор фольклора Института русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР, Институт этнографии АН СССР, кафедра русского устного народного творчества Московского государствен­ного университета. В их архивах хранится немало неопубликованных записей былин.

Одновременно велась и значительная популяризаторская ра­бота. Она состояла в издании сбор­ников былин типа антологий. Весьма ценны книги: «Былины в двух томах» (составители В. Я. Пропп и Б. Н. Путилов, 1958), «Бы­лины» (под ред. В. И. Чичерова, - 1957).

Таким образом, советская фольк-лористи1са^<р"ас а Йвлагает богатей-шими/)<йтедиала|1и для изучения быль зучение былин. Начало изучения былин относится к первой 136 полойнне^ТШ в., когда ими заинтересовались известные историки В. Н. Татищев и Г.Ф. Миллер. Они оценили былины как источник сведений о жизни русского народа дописьменного периода. Позже связь былин с русской историей пытался установить К. Ф. Калайдо­вич, редактор второго издания (1818) сборника Кирши Данилова.

Исторический подход к былинам был свойствен также исто­рику Н. И. Костомарову и публицисту и писателю К. С. Аксакову. Последний, однако, в славянофильском духе толковал былины, "искал в них идеализацию патриархальности и отражение рели­гиозной морали. Костомаров сопоставлял былины с летописными преданиями, что, по его мнению, позволяет увидеть связь былин с историческими событиями.

Глубокое и прогрессивное истолкование былинам дал В. Г. Белинский. В 1841 г. он написал ряд статей о народном творчестве и рецензию на сборник Кирши Данилова. Он увидел в былинах не только отражение общественных отношений и условий жизни народа, но и выражение его исторического сознания. Белин­ский отметил патриотический характер былин, поэтизацию физи­ческой силы, но не увидел в них борьбы против социального зла. Особенностями былин он считал стихотворную форму, изо­бражение подвигов богатырей, сказочность некоторых ситуаций, не связывая их, однако, с мифологическими мотивами.

Основные мысли Белинского были развиты Н. Г. Чернышев­ским и Н. А. Добролюбовым. Чернышевский высоко ценил русские былины, хотя указывал на некоторую статичность и однообразие изображаемых в них картин. Почвой эпоса он считал участие народа в великих событиях. Добролюбов высказал немало важных соображений об идейном значении былин. По его мнению, яи х выразились мечты народа о свободной жизни; в пору монголо-татарского "гнета эти мечты приняли фантастический и гипер­болический характер.

Взгляды Белинского, Чернышевского и Добролюбова дали основу для формирования исторической школы. Этому помогали и суждения о былинах известных собирателей П. Н. Рыбникова я А. Ф. Гильфердинга, наблюдавших жизнь былин на Севере, открывших талантливых сказителей. Однако этот процесс в бьшиноведении был задержан влиянием немецкой мифологической тколы, основоположником которой был Якоб Гримм.

С 50-х годов XIX в. в рурской фольклористике стали форми роваться особые направления в подходе к былинам. Первым из 137 них было мифологическое, или мифологическая школа, как обычно его называют. Оно было представлено Ф. И. Буслаевым, О. Ф. Миллером и др.

Представители мифологической школы полагали, что в основе эпических жанров лежат древние мифологические сказания.

Федор Иванович Буслаев (1818-1897), профессор Московского университета, начал свою научную деятельность как сторонник мифологического подхода к фольклору, в частности к_ эпосу. Историю эпоса он делил на три периода: мифологический, двое-верный и христианский. По его мнению, эпос вначале существовал как мифологический» героями которого были боги, затем он перерос в героический, в котором все более усиливались истори­ческие черты. В основе былин лежат древние предания языческого времени, которые впоследствии историзировались.

Взгляды Ф. И. Буслаева значительно отличались от взглядов Я. Гримма, так как он поставил вопрос об общественном зна­чении и нравственных основах фольклора. Основные работы Ф. И. Буслаева собраны в книгах: «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (1861), в первом томе которых помещена статья «Эпическая поэзия», и «Народная поэзия» (1887), где особенно важны статьи «Русский богатырский эпос»-о сбор­никах Киреевского и Рыбникова, и «Бытовые слои русского эпоса».

Глубоким исследователем былин был Орест Федорович Миллер (1833-1889). В своей книге «Илья Муромец и богатырство киев­ское. Сравнительно-критические" наблюдения над сло"ёвым соста- , вом русского эпоса» (1869) Миллер стремился раскрыть древней­шую мифологическую основу образов богатырей, которые, по его мнению, были воплощением светлых сил, борющихся с тем­ными силами ради освобождения пленных существ.

Критика работы О. Миллера Ф. И. Буслаевым и А. А. Котля-ревским показывала, что мифологическая школа переживала глубокий кризис. Действительно, скоро Буслаев перешел на иные научные позиции. В русской фольклористике стала складываться так называемая школа заимствования.

Теория заимствования, или миграционная теория, возникла в Германии. Ее основоположником считают Теодора Бенфея, который в 1859 г. издал свой перевод индийской книги «Панча-тантра» с обстоятельным вступлением, где изложил взгляды на существование сходных сюжетов в фольклоре, в том числе и в эпосе разных народов. Это явление он объяснил заимствованием сюжетов одним народом у других.

В 1868 г. в журнале «Вестник Европы» была опубликована статья В. В. Стасова «Происхождение русских былин». В ней автор последовательно использовал теорию заимствования для объяс­нения происхождения русских былин. Цель своей работы Стасов определял как борьбу против славянофильского подхода к былинам

и критику мифологической теории. Своей цели он достиг. Но доказательно объяснить происхождение былин не смог.

Его резко критиковали А. Ф. Гильфердинг, О. Ф. Миллер, П. И. Бессонов, Ф. И. Буслаев. Стасова обвиняли в преувеличении значения восточных элементов в былинах. Значительный шаг вперед в разработке теории заимствования сделал крупнейший русский фольклорист А. Н. Веселовский

В своем исследовании «Южнорусские былины» (1-2, 1881;

3-4, 1884) он по-новому подошел к проблеме заимствования и странствующим сюжетам. Он увидел и доказал двусторонний 139 процесс: «Заимствование предполагает встречную среду с моти­вами или сюжетами, сходными с теми, которые приносились со стороны», - писал он в «Поэтике сюжетов». Более того, основное место от отвел не заимствованиям, а влияниям, явлению более "Широкому и более ограниченному, чем заимствования. Он разра­ботал так называемую теорию встречных течений и критиковал тех сторонников теории заимствований, которые изучали одни мотивы, забывая о художественном целом.

К теории заимствования примкнули и некоторые более моло­дые ученые. М. Г. Халанский в монографии «Великорусские были­ны киевского цикла» (1885) отнес создание былин к более позднему времени, чем это предлагали другие, а циклизацию вокруг Киева и князя Владимира к XV-XVI вв., создание былин считал делом дружинных певцов. В большом труде «Южнославянские сказания о кралевиче Марке в связи с произведениями русского былевого эпоса» (1893-1896) он сопоставлял русские былины с сербскими и болгарскими юнацкими песнями и высказал мнение о переходе эпических сюжетов.

Неудовлетворенность методами исследования былин, которые применялись мифологической школой и сторонниками мигра­ционной теории, вызвала их острую критику. Их обвиняли в отрыве русского эпоса от русской истории.

В русской фольклористике стало складываться новое научное направление, которое получило название исторической школы. Не отрицая фактов заимствования, она прежде всего стремилась раскрыть связи русских былин с русской историей, объяснить их возникновение условиями русской общественной жизни, основе воззрений представителей исторической школы лежала мысль о том, что былины исходили от исторических событий и в качестве прототипов героев имели исторических лиц, что в ре­зультате длительного бытования произведений в народной среде стиралось. Поэтому возникала задача восстановить первичные тексты былин, снимая верхние, т.. е. более поздние, слои и идя к более ранним. Историческая школа разработала методику иссле­дования былин, задачу которой В. Ф. Миллер (1848-1913) определял так: «...из сопоставления вариантов вывести наиболее архаический ее (былины.- Я. К.) извод и, исследуя историко-бытовые данные этого извода, определить по возможности период его сложения и район его происхождения» .

В. Ф. Миллер сложение основной части былин относил к домонгольскому времени, утверждая, что в тяжелую эпоху ордын­ского ига не мог сложиться столь оптимистический эпос. Он считал едиными циклы киевский и новгородский, объясняя это тем, что Киев и Новгород были неразрывно связаны и политически, и экономически. Эпохе Владимира Миллер придавал большое значение как времени объединения русских 4 земель, самостоятель­ности и мощи государства, больших исторических событий (ре­формы, крещение). Именно поэтому в то время и складывались былины. Сложение их он приписывал дружинным певцам, а харак­тер их творчества считал аристократическим. По его мнению, из среды придворной былины впоследствии спустились в среду городского простонародья, а затем и в крестьянскую, где их началь­ный вид значительно изменился. В. Ф. Миллер не понял, что дружинные певцы также представляли народное искусство. Основным недостатком работ В. Ф. Миллера была односторон­ность: он считал былины непосредственным отражением истори­ческих фактов, забывая, что они представляют собой поэтические произведения. . Критику его научных воззрений дал А. П. Скафты-мов в книге «Поэтика и генезис былин» (1924). Основные работы Миллера собраны в двух его трудах: «Экскурсы в область русского народного эпоса» (1892) и «Очерки русской народной словесности» (т. 1-3, 1897, 1910, 1924).

В советской науке воззрения В. Ф. Миллера оценивались различно. Сложились два подхода к исторической стороне былин: одни ученые старались выяснить исторические основания былин, найти те события и лица, которые получили отражение в былинах, конечно, усовершенствовав методику В. Ф. Миллера (Б. А. Рыбаков, М. М. Плисецкий, Л. И. Емельянов); другие резко отвергли его воззрения, положив в основу подхода к былинам понимание их как художественного явления (-В. Я. Пропп, Б. Н. Путилов).

Место и время сложения былин. Многие фольклористы и истори­ки расходятся во мнениях о месте сложения былин. Некоторые ученые считают, что деление былин на циклы свидетельствует не только о том, что местом действия служат Киев или Новгород, а и о том, что былины эти сложены в киевских или в новгородских землях. Однако былины складывались не только в названных Двух политических центрах Древней Руси, но и в других местах. Это мнение было высказано еще в XIX в., потом его придержи^ вались М. Н. Сперанский, Ю. М. Соколов, с известными отли­чиями-В. Я. Пропп и дрдС этим связана историческая класси­фикация былин. В. Я. Пропп делит былины на три группы произве­дений: эпос периода развития феодальных отношений, куда относит былины о Волхе и Святогоре, былины о сватовстве и былины о борьбе с чудовищами; эпос времени борьбы с монголо-татарским нашествием; эпос эпохи образования централизованного Русского государства, считая, что сюда можно отнести былины о Микуле и Вольге, Сухмане, Даниле Ловчанине, Василии Буслаеве, Дюке Степановиче. Такое деление, нельзя принять из-за слишком общей его мотивировки.

В. П. Аникин делит былины на древнейшие (докиевские), это былины о Волхе, Дунае, Потыке; киевские -о Добрыне, Сухмане, Даниле Ловчанине, Чуриле, Соловье Будимировиче; владимиро-суздальские - об Илье Муромце, Алеше Поповиче (ростовская); галицко-волынские - о Дюке; псковско-новгород-ские -о Вольге и Микуле, Садко, Василии Буслаеве; чернигов­ские-об Иване Гостином сыне; брянские -о князе Романе и братьях Ливиках .

В некоторых работах отмечается, что в XIV-XV вв. происхо­дил процесс «киевизации» былин; они приспосабливались к киев­скому циклу, включались в общерусский эпос. В. Я. Пропп отметил ошибочность мнений ученых, которые, увлекаясь теорией областного происхождения русского эпоса, забывали, что созда­вался общерусский эпос. Дело тут не в «киевизации», а в том, что уже во время сложения новых былин или их вариантов они прямо включались в общерусский эпос, который был широко известен и знаком.

Мы считаем, что вопрос о киевском цикле упрощен. Учет обстоятельств и материалов позволяет заключить, что он суще­ствовал и сложился в домонгольское время, отразив борьбу с пе- 142 ченегами и половцами; во времена ига, в процессе эволюции, он, естественно, трансформировался.

^ Большая часть советских ученых относит формирование жанра былин к X-XI вв.

Два основных цикла былин - киевский и новгородский - сложи­лись во время расцвета Киева и Новгорода, тесно связанных между собой. С конца XI в. единое Киевское государство начинает распадаться на отдельные княжества; процесс этот в полной мере развился в XIII-XV вв. Это вместе с тем время монголо-татарского господства. Происходит новое осмысление сложившихся ранее, былин. Основными врагами становятся ордынцы. Создаются и новые былины - «Илья и Калин царь», «Илья и Батыга», «Камское побоище», «Василий Игнатьевич», «Добрыня и Василий Казимиро-вич».

В это время окончательно формируется общерусский эпос. В него входят областные сюжеты, которых, впрочем, очень мало, Но особенно важно то, что былины, возникающие позже, тем не менее относят действие ко временам князя Владимира. Этот важный вопрос всегда занимал русскую науку (О. Миллер). Однако эту мысль в стройную теорию развил лишь Д. С. Лихачев. Он показал, что время действия былин относится к прошлому и всегда к условной эпохе русского прошлого, которую можно бы назвать «эпической эпохой». В нее включается и эпоха новго­родской вольности. Эта эпоха - идеальная старина, время «русской независимости, славы и могущества», время «патриархальных взаимоотношений князя и дружины богатырей», в лице которых действовал народ. Д. С. Лихачев отмечает важную особенность русских былин: «Былины многослойны, их создавал народ в течение многих веков. В былинах отразились сюжеты и древней-щего эпоса, еще «докиевского» и «доновгородского», и сюжеты последующих веков. Однако и в том и в другом случае былина становится былиной лишь перенеся действие в эту «эпическую эпоху», в ее условную историческую обстановку . Основу образу «эпической эпохи» дало время Владимира, богатое важными событиями. Оно стало выражать идеалы народа, особенно во время монголо-татарского владычества. Из сказанного ясно, что нельзя относить сложение былины к тому времени, которое в ней изображается.

Дальнейший этап развития русского эпоса - XУ-ХУП вв. В это время новые былины почти не создаются, старые осмысляются в связи с современностью. С XVII в. общерусский эпос начинает угасать, хотя живут традиции его исполнения. Идет переработка старых"сюжетов, часто искажающая былины, как, например, вклю­чение Ермака в былину об Илье Муромце. Эпос живет теперь в основном в окраинных областях, более всего на Севере. Меня­ется трактовка некоторых сюжетов: в них усиливаются антифео­дальные и антицерковные тенденции. К XVII в. ученые относят былины «Илья и голи кабацкие», «Илья Муромец на Соколе-корабле», «Добрыня и Маринка».

Географическое распространение былин . Собирание былин в течение почти двухсот лет с широким обследованием многих русских областей позволило прийти к выводу, что ^географиче-скими зонами, где бытовали произведения этого жанра, были прежде всего Олонецкая и Архангельская губернии, в которых в XIX - начале XX вв. записано около 700 текстов. Это северо­западная часть русского Севера. Характерны поэтому названия сборников былин: «Онежские былины». Гильфердинга, «Архан­гельские былины» Григорьева, «Беломорские былины» Маркова, «Печорские былины» Ончукова. В близких к названным губер­ниям-в Вологодской и Пермской - былин почти не записано. Отдельные тексты найдены в центральной части России. Былины зарегистрированы в Сибири, в Томской, Енисейской и Якутской губерниях. Песни о былинных богатырях существовали у донских, терских и кубанских казаков; форма их значительно отличается от былинной.

Естественно, возникает вопрос: почему на Севере так стойко сохранились былины? Очевидно, для этого были особые условия. Исследователи былин указывали несколько причин: во-первых, Север отличался более устойчивыми формами быта; во-вторых, он стоял в стороне от больших исторических событий; в-третьих, там не было крепостного права и крестьяне более свободно располагали своим временем, нежели крестьяне центральных областей России; в-четвертых, Север меньше подвергался влиянию городской культуры, расшатывавшей традиционные формы народного творчества.

Однако исследовательница вопроса о географическом распро­странении былин С. И. Дмитриева не склонна считать эти обстоя­тельства основными факторами сохранения былин на Севере. Она указывает на то, что только северо-западные губернии Севера были хранителями эпоса. Причина заключалась в заселении этих губерний жителями новгородских земель, которое проходило в XII-XIV вв. Следовательно, до того времени былины уже были широко распространены на исконных новгородских землях. На Север переселялись крестьяне, поэтому можно заключить, что они были носителями, а возможно, и создателями, былин. Новгородское заселение прекратилось с присоединением) Новго­рода к Москве, а московское принесло на Север главным образом балладные песни. Районы ростовосуздальского и московского заселения, т. е. северо-восточные, былин не сохранили. Это обстоя­тельство, а также то, что былины не обнаружены на большей части русской территории, в Белоруссии и на Украине, «позво­ляет предположить, что к XIV-XV вв, былин не было на всей территории Руси, кроме Новгородской земли», а следовательно, «известная нам былинная традиция является новгородской интерпретацией русского эпоса».

Создатели и исполнители былин. Если вопрос об исполнителях былин в XIX-XX вв. .довольно ясен (ими являются сказители-крестьяне), то состав исполнителей в более раннее время устано­вить трудно. Еще труднее ответить на вопрос, кто же были создатели былин.

Существуют различные мнения: одни считают, что создателями былин были дружинные певцы, другие считают ими скоморохов, третьи - калик перехожих", четвертые - крестьян; наконец, существует мнение, что все эти категории лиц принимали участие в сложении былин.

Прежде чем ответить на поставленный вопрос, необходимо сказать, что все названные типы певцов делятся на две группы: певцов-профессионалов и певцов-непрофессионалов. Дружинные певцы, скоморохи и калики перехожие были профессионалами, они специализировались на сложении и исполнении былин; что же касается крестьян, то среди них некоторая часть была певцами-профессионалами, а большая часть - непрофессионалами.

Песни во славу князей, по мнению В. Ф. Миллера, слагали дружинные певцы при княжеских дворах; но были песни и о «храбрах», о богатырях, слагавшиеся в среде «молотшей дружины», которая в былинах всегда определяется как «дружинушка хоробрая».

Примерно такого взгляда держался и Н. П. Андреев. Признавая неоднородность дружины (старшая и младшая дружина), он считал, что создатели былин не являлись представителями дружинной верхушки, а занимали гораздо более скромное место и по большей части, вероятно, являлись как раз выходцами из народной среды. Они выражали народную точку зрения на события истории и трактовали ее в духе традиционных форм. Творчество дружинных певцов, слагавших песни не о князьях, а о «храбрах», возможно, и было начальной формой былин.

Их искусство затем восприняли скоморохи, бродячие певцы, музыканты и забавники. Они были широко связаны с народными массами, вращались среди них и выражали их интересы и идеа­лы. Скоморошество бьшо самобытным явлением русской жизни Скоморохам, вероятно, принадлежит некоторая роль в обработке былин и поддержании эпической традиции.

Однако роль скоморохов в развитии и сохранении былинной традиции была незначительной, так как репертуар скоморохов в основном был комическим, шуточным, порой сатирическим, но не эпическим, не героическим. Кроме того, расцвет творчества скомо­рохов приходился на поздний период (XV-XVII вв.), хотя первые упоминания о них относятся к 1068 г. Русские былины в своем основном составе сформировались до расцвета творчества скомо­рохов.

Основными создателями и носителями былин следует считать крестьян. Это подтверждается рядом соображений.

У крестьян северных областей устойчиво сохранялись термины «старина», «старинщик» и «сказитель». Почти все былины в Х1Х~ХХ вв. записаны от крестьян. В крестьянской среде былины пели не только известные мастера-сказители, но и рядовые крестьяне. В крестьянской среде собиратели открывали даровитых исполнителей былин, талантливых художников (Т. Г. Рябинин, В. П. Щеголенок и др.). В этой среде исполнение былин переда­валось от поколения к поколению, нередко от дедов и отцов детям и внукам, примером чего может быть семья Рябининых. Трофим Григорьевич Рябинин передал свое искусство сыну Ивану, а у того пение былин «перенял» его пасынок Иван Герасимович, у которого научился сказывать былины его сын Петр. Собиратели былин сообщили сведения о том, что среди северных сказителей-крестьян существовали целые школы певцов.

Исследовательница былин Севера А. М. Астахова разделила сказителей на три типа в зависимости от того, как они воспроиз­водят усвоенные тексты былин. Одни из них почти дословно запоминают текст и передают его с незначительными изменениями, так как считают недопустимым отступления от «старины». К таким сказителям относится и известный И. Т. Рябинин. Другие усваивали общую схему сюжета и общие (типические) места, а при испол­нении былин вырабатывали свой текст, который старательно сохраняли, что облегчалось частым его повторением. Таким ска­зителем был один из самых талантливых исполнителей Т. Г. Ря­бинин. Третьи исполнители были в некотором роде импровизато­рами; запоминая сюжетную схему и зная основные былинные приемы, они свободно обращались с текстами и, переставляя, опуская и вводя эпизоды, исключая или дополняя детали, по сути дела, каждый раз создавали новые произведения (варианты). Эта манера была свойственна В. П. Щеголенку и А. М. Крюковой.

Состав и классификация былин. Сборники былин, опублико­ванные с конца XVIII в. до наших дней, содержат более 2500 тек­стов. Кроме того, не собраны еще все тексты былин, которые публиковались в разного типа изданиях (журналах, газетах, книгах). Хранятся изданные тексты в архивах научных институтов и высших учебных заведений. Таким образом, состав былин весьма значи­телен.

Эти тексты различны по своим особенностям - по темам, сю­жетам, образам героев, структуре, что вызывает необходимость систематизировать материалы, привести их в обозримый вид. К сожалению, сводного каталога былин, или указателя, у нас еще нет, что затрудняет их изучение.

В научной литературе предлагались разного типа классифи­кации былин, что обусловливалось различием взглядов ученых. Представители мифологической теории, считавшие, что былины ведут начало от мифов, выделяли две их группы соответственно двум типам богатырей: былины о старших богатырях, в образах которых больше отразились мифологические элементы, и былины о".."младших богатырях, в образах которых следы мифологических сюжетов и образов незначительны, а сильны исторические черты. К первой" группе былин относили былины о Волхе, Святогоре, Микуле, Сухмане, Дунае, Потыке: ко второй - былины об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче, Василии Буслаеве и др.

Во второй половине XIX в. такое деление былин было отверг­нуто. Представитель исторической школы В. Ф. Миллер, считавший, что ^основная часть эпоса -героические былины, разделил произведения былинного жанра на два типа: былины богатырские и былины-новеллы; для первых он полагал характерными герои­ческую борьбу богатырей и государственные ее цели, а для вто­рых - внутренние столкновения, социальные или бытовые. / Что касается термина «былины-новеллы», то он был отвергнут И заменен термином «социально-бытовые былины», что позволило избежать ненужных аналогий с западноевропейским литературным и фольклорным жанром новеллы (в основе литературных новелл нередко лежали сюжеты бытовых сказок и анекдотов).

В. Г. Белинский еще ранее предложил деление былин на два цикла - киевский и новгородский, что он сделал на основании связи былин или с Киевом, или с Новгородом, двумя политиче­скими центрами Древней Руси. Но советские ученые дополнили его тем, что учли особенности сюжетов и образов героев, которые хранили в себе черты владимиросуздальские, рязанские и галицко-волынские, т. е. фольклористы пришли к выводу, что былины слагались не только в киевских и новгородских, но и в других русских землях.

Итак, в современной фольклористике, с одной стороны, сохра­няется деление былин на два цикла - киевский и новгородский, с поправкой, которая подчеркивает, что былины создавались и в других областях; с другой - былины делятся на два типа - воинские и социально-бытовые. К воинским былинам относятся былины об Илье Муромце,"^ г Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче и др., в центре которых стоит борьба с внешними врагами; к социально-бытовым былинам относятся былины «Вольга и Микула», «Дюк Степанович», «Добрыня и Алеша» (неудавшаяся женитьба Алеши), «Соловей Будимирович», «Добрыня и Маринка» и др., а также былины о Садко.

Некоторые былины как бы занимают промежуточное место, их нелегко отнести к тому или иному типу. Такова былина о же­нитьбе князя Владимира. Кроме истории женитьбы она включает в себя подвиги богатырей, конфликт между Киевом и Полоцком; сама женитьба приобретала государственное

Древнейшие былины. Среди русских былин есть группа произве­дений, которую почти все фольклористы относят к числу наиболее древних. Это прежде всего былины о Волхе и Святогоре и о Дунае и Потыке. К ним причисляют и былину о Добрыне и змее. Основное отличие этих былин состоит в том, что в них значительны следы мифологических представлений.

Волх Всеславьевич. Былина о Волхе состоит из двух частей. В первой он изображен как чудесный охотник, обладающий спо­собностью превращаться в зверя, птицу, рыбу; охотясь, он добывает для дружины пищу. Во второй Волх - предводитель похода в Индейское царство, которое он покоряет и жестоко разоряет. Вторая часть почти вышла из бытования, так как ее тема не соот­ветствовала идейной сущности русского эпоса. Но первая часть долго бытовала в народе. Она увлекала сказочно-героической цепью приключений. Образ чудесного охотника исследователи относят к глубокой древности. Однако на этот образ наслоились исторические черты, связав былину с киевским циклом. Это дало основание ряду ученых, в том числе Д. С. Лихачеву, сопоставить Волха с Олегом, Вещим и Всеславом полоцким, которые поль­зовались славой кудесников. Образ Индии - сказочный, а не истори­ческий-и пришел в былину, вероятно, из «Сказания об Индии богатой».

|Святогор. Былины о Святогоре имеют особую форму - прозаи-" ческую, форму побывальщин. Одни из ученых считают это дока­зательством их древности, другие - новизны. В них содержится ряд эпизодов: о встрече Ильи Муромца и Святогора, о неверной жене Святогора, о смерти Святогбра в гробу, о суме с тягой земной. Эти былины древние, как и сам тип богатыря Святогора, в котором немало мифических следов.

Святогор многими учеными рассматривается как воплощение старых порядков жизни, которые должны исчезнуть. Поэтому так неизбежна его смерть (былина о Святогоре и гробе). Сначала Илья примеривает себе гроб, но он ему велик, Святогору же как раз в пору. Когда Илья накрыл его крышкой в гробу, снять ее уже было невозможно, а удары мечом по крышке оставляли на ней железные обручи. Илья получает от Святогора часть его силы. В. Я. Пропп говорит: «Умирает и уходит в безвозвратное прошлое. старый герой, но он передает свою силу новому герою, герою новой исторической эпохи»; «Смена героев выражает смену двух исто­рических эпох - в этом основной, глубочайший смысл былины. Святогор ушел в прошлое, теперь вступает в силу Илья» . Святогор - великан исполинской силы, которого едва держит на себе земля. Однако эпизод с тягой земной, которую не может поднять Святогор, говорит о существовании силы еще более мо­гучей; против матери-земли никому не устоять. Пытаясь поднять суму, Святогор уходит ногами в землю.

Архаические элементы в былинах. В некоторой части былин явно содержатся архаические элементы. Это сближает их с были­нами о Волхе. К их числу относятся былины 6 Дунае, о Потыке и о Добрыне и змее.

В былине о Дунае архаическим является заключение, которое имеет место в большинстве вариантов: когда умирают жена Дуная Настасья и сам богатырь, то из их крови вытекают Настасья-река и Дунай-река. Это древний мотив топонимических легенд. В былине о Потыке мифологические элементы состоят в образе заколдованной Марьи-лебеди, в борьбе Потыка со змеем и победе над ним, в оживлении жены кровью змея. В былине о Добрыне и змее сюжет двукратного боя и победы над змеем, несомненно, архаичен. Все эти три былины позже включены в киевский цикл и приобрели довольно ясные исторические черты. Процесс исто-ризации былин довольно убедительно доказан учеными, хотя он не исключает и обрастания исторического ядра мифологическими и сказочными элементами.

Киевский цикл былин. Как было указано, еще В. Г. Белинский выделил в русских былинах киевский цикл и новгородский. Оба цикла имеют свои исторические основы.

В. Г. Белинский правильно установил, что в русском эпосе существует группа былин, объединенная рядом важных признаков. Общие их особенности состоят в следующем: действие происходит в Киеве или около него; в центре былин стоит князь Владимир; основная тема-защита Русской земли от южных кочевников; исторические обстоятельства и быт, изображенные в былинах, характерны именно для Киевской Руси; события и враги Русской земли в этих былинах - домонгольского периода; Киев не просто место действия былин, а он воспет как центр русских земель: из Мурома, Ростова, Рязани, Галича едут богатыри на службу в Киев.

Формирование киевского цикла былин определялось характер­ными историческими обстоятельствами. В IX-XI вв. Киев достиг " высокого расцвета и могущества; он играл важную роль в борьбе с печенегами и половцами, закрывая им путь в северные русские земли. В этой борьбе осознавались общерусские задачи и складыва­лось самосознание русского народа. Набеги степных кочевников отражали не только киевляне, но и представители других русских земель, что ярко показано в былинах! Киев в это время объединял почти все русские области и был признанным их центром. Князь Владимир сыграл видную роль в организации борьбы с печенегами; он реформировал управление землями, демократизировал порядки, изменил строй дружины включением в ее состав представителей народных низов; он установил тесные отношения с дружиной, что не раз отмечается в летописи; он совершил ряд победных походов и в своей деятельности пользовался поддержкой народных масс. Подвиги воинов были воспеты в былинах, как и сам князь Владимир - Красное солнышко. Впоследствии киевский цикл былин пережил значительную историческую эволюцию.

Киевские былины группируются обычно по богатырям. Но среди былин киевского цикла есть произведения героические и социально-бытовые. В этом отношении их можно разделить на такие группы: героические - включают в себя былины, возникшие до монголо-татарского нашествия, и былины, связанные с наше­ствием (о камском побоище, о гибели богатырей, О Василии Игнатьевиче и Батыге); былины социально-бытовые включают в__ себя песни, в_ которых "социальные конфликты стоят на первом _ ^сте_^Ёрдьга""и""Микула, Илья в ссоре с Владимиром, Дюк, Чурила, Сухман, Данило Ловчанин), и былины о сватовстве (Михайло Потык, Иван Годинович, Дунай, Козарин, Соловей Будимирович, Хотен).

Одной из важных и характерных особенностей киевского цикла | служат образы трех богатырей, действия и судьба которых тесно связаны. В образах этих богатырей воплощаются основные осо­бенности богатырства. Это образы Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича. В народном представлении старший из них, самый могучий, богатырь Илья; за ним идет Добрыня, уступающий в некоторых качествах Илье; наконец, Алеша, также отважный защитник Русской земли, однако по ряду особенностей уступающий первым двум богатырям. Они заключили договор о побратимстве, согласии в действиях, помощи друг другу, что твердо выполняется всеми тремя. У всех трех богатырей много общего, однако каждый из них представляет собой особую лич­ность и имеет определенные индивидуальные черты. В образах этих богатырей ясно видна индивидуализация, которая развивается уже в былинах, а получает значительное проявление в истори-, ческих песнях, где надо было изображать уже не обобщенные I образы богатырей, а определенных исторических лиц.

Илья Муромец. В образе Ильи Муромеца.В образеМуромца наиболее ярко и выразительно воплощена основная идея былин - идея защиты родной земли. Именно он чаще других богатырей выступает как отважный I „ознающий свой долг страж Русской земли. Он чаще других стоит на заставе богатырской, чаще других вступает в бой с врагами, одерживая победу.

Илья Муромец - идеальный образ богатыря, самый любимый герой русских былин. Это богатырь могучей силы, что дает угу уверенность и выдержку. Ему свойственно чувство собственного достоинства, которым он не поступится даже перед князем и защитник Русской земли, защитник вдов и сирот. Он ненавидит «бояр кособрюхих», говорит всем правду в лицо. Обиду он забывает, яда речь идет о беде, нависшей над родной землей, призывает других богатырей встать на защиту не князя Владимира или к т ягини Опраксы, «а ради матушки-свято-Русь земли».

Ученые предпринимали попытки найти исторический прототип льи, но они ни к чему не привели. Упоминания Ильи Русского, германской героической поэме об Ортните и норвежской Тидрек-ге представляют его как эпический персонаж, но не как историческое лицо. Несомненно, что исторического прототипа у Ильи Муромца не было, так как это образ широкого обобщения.

Илья связан с Муромом и селом Карачаровым, откуда выезжает Киев. Однако в фольклористике возникло явно ложное понимание этой связи. Некоторыми учеными Илья представляется как муромский, владимиро-суздальский богатырь. Но в этих местах он не действовал, эти земли не защищал, князьям этих земель не лужил. И нет оснований его отрывать от Киева, с которым он -вязан всеми своими действиями. Связан он и с киевскими богатырями. Илья - центральный герой киевского цикла былин. Воз никал вопрос и о связи Ильи с городом Карачаровым в Северской земле. Но в былинах о ней нет упоминаний, а связь с селом Карачаровым важна потому, что определяет крестьянский облик Ильи. Он, по былинам крестьянский сын, старый казак, а в глазах князей и бояр «мужичище». В былине об исцелении он, по­чувствовав в себе силу, тотчас идет помогать родителям расчи­щать поле, корчевать лес и пахать.

Б. А. Рыбаков объяснил демократический облик Ильи тем, что князь Владимир, «нуждавшийся в воинах и боярах, переселял с севера тысячи людей, а победителей в важных поединках делал из простых ремесленников «великими мужами», т. е. боярами. Если об этом писали с чувством княжеские летописцы, то сам народ должен был еще с большим чувством петь об этих героях» . Былина об Илье и Соловье-разбойнике «описывает пир и появление на нем нового богатыря, ради которого старым «князьям-боярам» пришлось потесниться» .

Образ Ильи Муромца раскрывается в значительной группе былин, популярных в течение долгого времени. Это «Исцеление Ильи Муромца», «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Иль<* и Идолище поганое», «Бой Ильи с сыном», «Илья и Калин-царг «Илья -и голи кабацкие», «Ссора Ильи с князем Владимиро> «Илья на Соколе-корабле», «Три поездки Ильи Муромца».

Былина об исцелении Ильи обычно относится исследователями, , к XVI в. Она, как правило, бытует в прозаической форме по­бывальщины. Возможно, что в ее сложении приняли участие кал ки перехожие. Характерна для этого произведения и церковнс религиозная фразеология. Основная же былина о получении силы Ильей это былина «Святогор и Илья Муромец». "* Былина «Илья Муромец и Соловей-разбойник» -сложное произведение. В ней есть несколько основных эпизодов: освобож­дение Ильей Чернигова от осадившей его вражеской силы, после чего жители города просят Илью быть у них воеводой, но он отка­зывается, так как едет служить в Киев; встреча с Соловьем-разбойни­ком, закрывшим дорогу из Чернигова в Киев на 30 лет; приезд в Киев, где князь Владимир не верит Илье, что он привез Соловья-разбойника, тогда богатырь показывает Соловья и велит ему засвистать: от свиста бояре падают замертво, а князь и княгиня «окарач ползут». Чтобы Соловей-разбойник не наносил больше вреда, Илья убивает его.

Содержание и образы этой былины ставят перед наукой ряд вопросов. Первый из них-вопрос сущности образа Соловья-разбойника. Многие считают его гиперболизированным образом разбойника, в котором содержится значительное обобщение пред­ставлений о разбое. Б. А. Рыбаков приводит исторические данные о борьбе с разбоем во времена Владимира. Летопись под 996 г. сообщает об увеличении разбоев и о том, что Владимир «нача казнити разбоиникы» .

В. Я. Пропп дает иное объяснение образу Соловья. Это образ получудовища-получеловека. У него облик и птицы (крылья, полет, гнездо), и великана. В нем есть следы мифологических представлений. «Образ Соловья - художественное изображение сил, разъединявших Русь, дробивших ее на части, стремившихся Илья кладет конец изолированности Чернигова и других городов от Киева» .

Второй вопрос - вопрос об отношениях Ильи и Владимира. Владимир не верит Илье, обзывает его пьяницей, деревенщиной. В некоторых вариантах былины бояре нападают на Илью. В рас­сматриваемой былине начинается конфликт между Ильей и Вла­димиром, который развивается далее в других, особенно в былине «Ссора Ильи с князем Владимиром».

Третий вопрос - вопрос о смысле деятельности Ильи. Она юсит государственный характер. Илья освободил дорогу из Чер-игова в Киев, разгромил «гнездо» Соловья-разбойника; он вы­сказывает желание служить в Киеве. Этим Илья выделяется среди богатырей. Он защитник родной земли, центр которой для него -

В былинах «Илья Муромец и Идолище поганое», «Илья Муромец " Калин-царь», «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром» даются в два основных мотива: патриотическая борьба бога-< нарастание его конфликта с князем.

В былинах «Илья Муромец и Идолище поганое» Илья предстает, перед нами как могучий и отважный защитник родной земли. Некоторые ученые считают, что эта былина создана под влиянием былины «Алеша Попович и Тугарин». Однако сходство мотивов - еще не доказательство. Былина об Илье и Идолище вполне самостоятельна.

Как понимать образ Идолища? С кем вел борьбу богатырь? и былине.отразилось столкновение защитников христианства иноверцами (погаными: Идолище Поганое). Идолище с боль-ими силами нападает на Киев, но богатырей, как часто бывает в.шинах об Илье, в Киеве в это время не было -они все были отъезде. Борьбу приходится вести Илье. Былина, пропетая Г. Рябининым П. Н. Рыбникову, изображает освобождение льей Киева от осады Идолищем Поганым.

Идолище рисуется как чудовище, огромное, страшное, прожорливое.

В ряде ситуаций и эпизодов с этой былиной сходна былина «Илья Муромец и Калин-царь». В ней в образе Калина-царя ученые видят олицетворение монголо-татарской силы. Имя Калин не получило удовлетворительного объяснения; его связывали с названием реки Калки (битва на реке Калке произошла в 1224 г.). В былине об Илье и Калине Владимир разгневался на богатыря и посадил его в погреба глубокие. Княгиня Опракса сберегла его от смерти, заботилась о нем. В это время к Киеву подступил Калин-царь и стал требовать от князя сдать ему город. Перепуган­ный князь просит отсрочки, но Калин не дает ее. Загрустил, огор­чился Владимир:

Некому стоять теперь -за веру за отечество,

Некому стоять за церкви ведь за божий,

Некому стоять-то ведь за Киев град,

Да ведь некому сберечь князя Владимира

Да и той Опраксы королевичной! .

Но оказывается, что Илья жив. Просит его Владимир защитить город. Илья соглашается помочь Киеву. Другие богатыри, оби­женные князем, не согласны на это.

В этой былине более подробно, нежели в других, изображаются сцены битв: несколько раз Илья бьет «силу татарскую», несколько раз повторяется описание битвы:

Стал он силушку конем топтать,

Стал конем топтать, копьем колоть,

Стал он бить ту силушку великую,

А он силу бьет, будто траву косит.

Но попадает Илья во вражеский плен. Привели его к Калину-царю, а тот предлагает ему служить у него. Отказался Илья. А когда вышел из палатки царской, стали его «теснить» ордынцы, а нет у Ильи оружия. Тут Илья поступил так, как поступал и в других случаях, как поступали и> другие богатыри:

Да схватил татарина он за ноги,

Так стал татарином помахивать.

Стал он бить татар татарином.

Помогать Илье стали и другие богатыри. Привели Калина к князю Владимиру. Пришлось Калину сказать князю:

Буду тебе платить дани век и по веку.

Конфликт между Ильей и князем Владимиром достигает наибольшей остроты в былине «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром». Эту былину В. Ф. Миллер относил к XVII в., когда широко проявилось крестьянское антикрепостническое движение. Если в былине «Илья Муромец и Калин-царь» конфликт носит государственный характер, то здесь - социальный. Ученые считают, что, с одной стороны, социальные противоречия в рус­ском обществе непрерывно нарастали, а с другой - усиливалась «демократизация» образа Ильи.

Причинами ссоры Ильи и Владимира служат различные обстоя­тельства: то Илья мешает князю отнять жену у ловчего, то цело­вальники князя не дают Илье вина под заклад нательного креста, то князь не зовет богатыря на пир. Последняя причина встречается чаще других. Рассердился Илья и начал стрелами сбивать цер­ковные маковки. С голями кабацкими заложил он их в кабаке и стал пировать: Одумался князь и решил созвать пир для Ильи. Послал он за ним Добрыню. Илья пришел, потому что звал его «крестовый брат». Сказал Илья князю:

А знал-то послать кого меня позвать...

Кабы-то мне да ведь не братец был...

Я убил бы тя князя со княгинею.

Добрыня Никитич. Былины о Добрыне Никитиче считают более старыми, нежели былины об Илье. Основанием для такого заклю­чения служит то, что в летописях сообщаются сведения о дяде я Владимира Добрыне, которые совпадают в некоторой мере с ситуациями былинных событий. В группе былин о Добрыне есть такие, которые следует признать поздними, сочиненными для восполнения былинной биографии богатыря. Таковы былины «Рождение Добрыни» и «Женитьба Добрыни». В первой говорится о его чудесном рождении, напоминающем рождение Волха, во второй - о женитьбе на богатырше. Былины эти мало распро­странены и не соответствуют установившемуся в этом жанре образу Добрыни. Облик былинного Добрыни наиболее опре­деленно раскрывается в былинах воинского и новеллистического характера. К первым принадлежат былины «Добрыня и змей» и «Добрыня и Василий Казимирович», ко вторым - «Добрыня Никитич и Алеша Попович» и «Добрыня Никитич и Маринка».

Образ змея и смысл былины вызывал споры. Одни относили былину к древнему времени и считали ее отражением мифических представлений, другие пытались осмыслить ее исторически. В летописи упоминается дядя князя Владимира Добрыня, который вместе с Путятой крестил новгородцев; Добрыня крестил мечом, Путята - огнем. Купание Добрыни толковалось как крещение, а образ змея как образ язычества. При этом в параллель приводи­лось иконописное изображение Георгия Победоносца, поражаю­щего змея. Это толкование принимает большинство фольклористов и историков. В. Я. Пропп полагает, что «змей есть художествен­ный образ догосударственного прошлого, повергаемого развитием русской культуры и Русского государства» . Но, вероятно, в образе змея есть и отражение набегов степных кочевников. Змей обещал Добрыне:

А мне не летать больше на святую

Русь, Не носить-то людей да во полон к себе.

В этой былине Добрыня выступает как могучий богатырь:

Они тут дрались да цело по три дни,

А Добрыня сын Никитинич

Отшиб у ей двенадцать хоботов,

Убил змею да ту проклятую.

В былине «Добрыня и Василий Казимирович» князь Владимир посылает богатырей отвезти дани-пошлины царю Батуру в землю половецкую. Но богатыри задумали сами получить с Батура дань за двенадцать лет: и злато-серебро, и скатен жемчуг, и соколов, и соболей, и жеребцов. Состязались они с Батуром: и в кости играли, и из лука стреляли. Не мог их обыграть Батур, призвал монгол, велел схватить богатырей, но те расправились и с ними, и с самим Батурой -отдал им он дани-пошлины.

В былине «Добрыня Никитич и Алеша ПопОвич» разработ сюжет «муж на свадьбе своей жены». Пока ездил Добры князь Владимир и княгиня посватали его жену за Алешу. Приех Добрыня во время свадебного пира. Явился под видом гусляр;, Но жена узнала его. Расстроилась женитьба Алешина. Былина очень ярка, искусно развито действие.

В былине «Добрыня и Маринка» богатырь попадает под власть; чародейки, которая его превращает в тура, и только мать спасает; богатыря от колдовства.

Добрыня значительно отличается от Ильи Муромца. Он также могуч и смел, служит земле Русской. Но вместе с тем он тонкий дипломат, и именно ему Владимир поручает высватать невесту, именно ему поручает везти дани-пошлины. Добрыня может читать по-церковному, играть на гуслях. Когда играл он, то «все на пиру. игры заслухались», «все на пиру призамолкнулись». Добрыне свойственно «вежество», умение вести себя.

Характеристика Добрыни показывает развитие индивидуализа-, ции образа в былинах.

По отношению к былинам о Добрыне в науке возникал ря/д, важных вопросов. Особенно интересны вопросы об историческое; прототипе богатыря и о развитии его образа.

Большая часть ученых склонна считать прототипом Добрыни э, дядю князя Владимира Добрыню. Эту точку зрения В. Ф. Миллера! поддерживают А. В. Марков, В. И. Чичеров, Д. С. Лихачев. Отмеченные в летописи крещение Добрыней и Путятой Новгород-цев, участие Добрыни в сватовстве дочери полоцкого князя Рогнеды, дипломатические поручения князя Добрыне, действия Добрыни как помощника князя находят себе параллели в былинных -ситуациях. Вместе с тем образ Добрыни складывался на обще­фольклорной основе, в том числе мифической.и сказочной, что оставило следы в его облике. Добрыня получил высокую народную оценку и был воспет в былинах уже не как историческое лицо, а как богатырь.

По поводу истории образа Добрыни ученые считают, что он «сложился не сразу, а на протяжении многих веков». «Вероятно, конец XIV-XVII вв.- время, когда окончательно складываются образы Добрыни Никитича и Алеши Поповича». С этими положе­ниями нельзя согласиться, так как образ Добрыни уже в первых двух былинах, особенно в былине «Добрыня и змей», имеет вполне определенный характер. Это героический образ. Если былина «Добрыня и Алеша» развивает образ Добрыни, то другие былины, такие, как «Добрыня и Маринка», «Женитьба Добрыни», отходят от созданного ранее облика богатыря. Это нельзя назвать... снижением образа, а можно считать лишь нарушением его сущг.„, ности. Нельзя считать создание более новых былин о Добрыне внесением в образ новых штрихов и его дополнением. Это нару­шение его цельности, его определенного характера. Ученые отме­чают последующее «окостенение» образа Добрыни как «чудесного помощника», который помогает Василию Казимировичу получить дань с ордынцев. Дунаю сватать невесту для князя. Мы бы отметили устойчивость образа Добрыни как богатыря, как героического характера, хотя и существуют былины, в которых образ его "овечивается» . Основное в этом образе - то, что делает с си" богатырем и что устойчиво сохраняется в былинах о нем. есть, »

дя "зГлеша Попович. Об Алеше Поповиче рассказывают всего три, г шны: «Алеша Попович и Тугарин», «Алеша и сестра Збродови-.ял (Петровичей), «Добрыня Никитич и Алеша Попович». Основ­ным сюжетом, в котором раскрывается образ Алеши в его главных чертах, является сюжет былины первой и, вероятно, самой ранней. И Алешу Поповича, и Тугарина ученые признают образами, имеющими исторические прототипы. Д. С. Лихачев и Б. А. Рыбаков установили, что в летописях имеет место путаница: смешиваются "ва разных"лица. Исторический прототип Алеши - «храбр» Алек-шдр (Алеша) Попович - относится к XIII в., но летописцы 1язали его с событиями 1096 г., когда один из воинов убил поло-щкого хана Тугор-кана, подступившего к Киеву. Это было при язе Святополке Изяславиче, который был женат на дочери " "ор-кана. В образе Алеши Поповича, вероятно, совместились ы и богатыря, убившего Тугор-кана, и богатыря Алеши >вича, погибшего в битве на реке Калке в 1224 г. браз Тугарина несет в себе черты мифического существа: зображается иногда как чудовище, как змей, способный летать, то обычно бумажные крылья. Алеша побеждает его или при ощи «небесной силы», или потому, что дождь замочил бумаж-,.е крылья Тугарина и он пал на землю, или хитростью, сказав гарину, что позади его войско, а тот обернулся и дал себя ать.

Алеша отличается от Ильи и Добрыни тем, что он в борьбе врагами пользуется не только силой, но и хитростью-. В нем сть черты, которые не очень приличествуют богатырю: он нару­шает договор побратимства и хочет жениться на жене Добрыни. Правда, в былине обычно сам Добрыня выговаривает князю Владимиру и княгине, что они сватали его жену за Алешу. [о и Алеша повинен в этом: он привез весть о гибели Добрыни, оторая оказалась ложной. В некоторых текстах Алеша выступает., 1К «бабий пересмешник». Тут явно нарушение сущности образа ^гатыря.

Следует подчеркнуть, что прозвище Алеши «Попович» было;нрванием для того, чтобы в поздних былинах его образ прио­дел отрицательные черты: хитрость, жадность, неверность.

Алеша - богатырь, и это главное в его образе.

Былины об отражении монголо-татарского нашествия. К былинам, в которых можно видеть сюжеты, связанные с отражением а. ...о-татарского нашествия, относятся: «Илья Муромец и лин-царь», «Добрыня и Василий Казимирович», «Василий Игна-

1 ^вич и Батыга», «Камское побоище», «Гибель богатырей»,
рвая, вероятно, связана с событиями 1239-1240 гг. под Киевом,
ончившимися победой русских войск. Победный конец былины

Ответствовал героическому смыслу былинного эпоса. Былину "асилий Игнатьевич и Батыга» так же есть основание отнести событиям 1240 г.: осажденный Батыем Киев спасает Василий натьевич, богатырь «из голи кабацкой», который в других былинах не упоминается. Былина «Михаил Казарин (Козарин)», в которой герой спасает из плена сестру, сопоставляется учеными с событиями 1106 г., когда воевода Казарин, посланный С вято-полком на Волынь, разбивает там половцев и освобождает полон. Былина, как предполагают, была сложена на Волыни и затем вошла в киевский цикл.

Тема борьбы с игом не получила значительного развития в русских былинах. Татары, о которых говорится в былинах, чаще половцы: на события домонгольского нашествия наслоились события монголо-татарского времени. Сюжеты борьбы не получили развития, как об этом говорит Б. А. Рыбаков, потому, что пора­жения русских не могли стать сюжетами героического жанра.

В научной литературе, однако, немало внимания уделяется былинам «Камское побоище» и «Гибель богатырей», которые обычно сливаются в один сюжет. Приложено немало усилий, чтобы доказать, что «Камское побоище» - это отклик на Куликов­скую битву. Однако В. Ф. Миллер и В. Я. Пропп не связывали эту былину с битвой на Куликовом поле.

Что касается темы гибели русских богатырей, то, полагаем, прав Б. А. Рыбаков, который считает, что это косвенное отражение событий 1380-1382-1409 годов. «Это не отображение событий, а придуманный сказителями-скоморохами или, вернее, каликами, стилизованный под былину ответ на вопрос -куда делись рус­ские богатыри, и сочинен этот ответ был, по всей вероятности, не ранее XVI в., когда борьба с татарским господством была уже позади», - пишет Б. А. Рыбаков .

Введение

Средневековый эпос - знаковое понятие в мировой литературе, особый мир, живущий по своим законам, зеркало, отражающее не только современную автору действительность, но и надежды народа, представления широких слоёв об идеальном герое. Такой герой является своеобразным ядром каждого эпического произведения, его деяния становились примером для рядовых членов общества. В его изображении мы можем проследить древнегреческую мифологическую традицию. Если в странах Средиземноморья герой является промежуточным звеном между богами и людьми, Небо и Землёй, в средневековом эпосе сохраняется та же тенденция с незначительными отклонениями в период позднего Средневековья, когда историчность сменяет мифологизм, и божественное вмешательство уступает место индивидуальному личностному началу.

Итак, объект нашего исследования - средневековый героический эпос, предмет - его жанровые и стилистические особенности. Цель работы - проследить пути формирования средневекового героического эпоса.

Теории происхождения героического эпоса

Вопрос о происхождении героического эпоса -- один из сложных в литературоведческий науке -- породил целый ряд различных теорий. Выделятся среди них две: ""традиционализм"" и "антитрадиционализм". Основы первой из них заложил французский медиевист Гастон Парис (1839--1901 гг.) в своей капитальной работе "Поэтическая история Карла Великого" (1865 г.). Теория Гастона Париса, получившая название "теории кантилен", сводится к следующим главным положениям. Первоосновой героического эпоса явились небольшие лирико-эпические песни-кантилены, широко распространенные в VIII в. Кантилены были непосредственным откликом на те или иные исторические события. В течение сотни лет кантилены существовали в. устной традиции, а с Х в. начинается процесс их слияния в крупные эпические поэмы. Эпос -- продукт длительного коллективного творчества, высочайшее выражение духа народа. Поэтому единого творца эпической поэмы назвать невозможно, сама же запись поэм -- процесс скорее механический, чем творческий.

Близкой к этой теории была точки зрения современника Гастона Париса Леона Готье, автора труда "Французский эпос" (1865 г.). Лишь в одной позиции ученые решительно расходились: Парис настаивал на национальных истоках французского героического эпоса, Готье говорил о его германских первоосновах. Крупнейшим "антитрадиционалистом" был ученик Гастона Париса Жозев Бедье (1864--1938 гг.). Бедье был позитивистом, в науке признавал лишь документальный факт и теорию Гастона Париса не мог принять уже потому, что никаких исторически засвидетельствованных сведений о существовании кантилен не сохранилось. Бедье отрицал положение о том, что эпос долгое время существовал в устной традиции, явившись итогом коллективного творчества. По мнению Бедье, эпос возник именно тогда, когда стал записываться. Начался этот процесс в середине XI в., достигнув своего расцвета в XII в. Именно в это время в Западной Европе было необычайно распространено паломничество, активно поощряемое церковью. Монахи, стремясь привлечь внимание к святым реликвиям своих монастырей, собирали о них легенды, предания. Этот материал и был использован бродячими певцами-сказителями -- жонглерами, которые и создали объемные героические поэмы. Теория Бедье получила название "монастырско-жонглерской".

Позиции "традиционалистов" и "антитрадиционалистов"" в определенной степени сближал в своей теории о происхождении героического эпоса Александр Николаевич Веселовский. Суть его теории в следующем. Началом эпического творчества явились небольшие песни -- лирико-эпические кантилены, рожденные как отклик на события, взволновавшие народное воображение. Спустя время отношение к событиям, излагаемым в песнях, становится спокойнее, острота эмоций утрачивается и тогда рождается эпическая песня. Проходит время, и песни, в том или ином отношении близкие друг другу, складываются в циклы. И наконец цикл превращается в эпическую поэму. Пока текст бытует в устной традиции, он -- создание коллектива. На последней же стации формирования эпоса решающую роль играет отдельный автор. Запись поэм не механический акт, а глубоко творческий.

Основы теории Веселовского сохраняют свое значение и для современной науки (В. Жирмунский, Е. Мелетинский), которая также относит возникновение героического эпоса к VIII в., считая, что эпос есть создание как устного коллективного, так и письменно-индивидуального творчества. Корректируется лишь вопрос о первоосновах героического эпоса: ими принято считать исторические предания и богатейший арсенал образных средств архаического эпоса.

Начало формирования героического (или государственного) эпоса не случайно относят к VIII в. После падения Западной Римской империи (476 г.) в течение ряда веков происходил переход от рабовладельческих форм государственности к феодальным, а у народов Северной Европы -- процесс окончательного разложения патриархально-родовых отношений. Качественные изменения, связанные с утверждением новой государственности, определенно дают о себе знать в VIII в. В 751 г. один из крупнейших феодалов Европы Пипин Короткий становится королем франков и основателем династии Каролингов. При сыне Пипина Короткого -- Карле Великом (годы правления: 768--814) образуется огромное по территории государство, включающее в себя кельто-романско-германское население. В 80б г. папа коронует Карла титулом императора вновь возрожденной Великой Римской империи. В свою очередь Кара завершает христианизацию германских племен, а столицу империи г. Ахен стремится превратить в Афины. Становление нового государства было трудным не только из-за внутренних обстоятельств, но и из-за внешних, среди которых одно из главных мест занимала неутихающая война франков-христиан и арабов-мусульман. Так история властно вошла в жизнь средневекового человека. А сам героический эпос стал поэтическим отражением исторического сознания народа.

Обращенность к истории определяет решающие черты отличия эпоса героического от эпоса архаического, Центральные темы героического эпоса отражают важнейшие тенденции исторической жизни, появляется конкретный исторический» географический, этнический фон, устраняются мифологические и сказочные мотивировки. Правда истории теперь определяет правду эпоса.

Слово «эпос» пришло к нам из греческого языка, в переводе с которого оно означает «слово», «повествование». Словарь даёт следующее толкование: во-первых, эпос - «род литературный, выделяемый наряду с лирикой и драмой, представлен такими жанрами, как сказка, предание, разновидности героического эпоса, эпопея, эпическая поэма, повесть, рассказ, новелла, роман, очерк. Эпосу, как и драме, свойственно воспроизведение действия, развёртывающегося в пространстве и времени, хода событий в жизни персонажей».(18). Эпосу присуща специфическая черта, которая заключается в организующей роли повествования. Автор эпоса предстаёт перед нами рассказчиком, который повествует о событиях, представляющих большую значимость в жизни народа, описывает облик персонажей и их судьбы. Повествовательный пласт речи эпического произведения непринужденно взаимодействует с диалогами и монологами. Эпическое повествование то становится «самодовлеющим, на время, отстраняя высказывания персонажей, то проникается их духом; то обрамляет реплики героев то напротив, сводит к минимуму и временно исчезает».(18). Но в целом, оно доминирует в произведении и скрепляет все в нем изображенное. Именно поэтому, черты эпоса во многом определены свойствами повествования.

Речь выполняет в эпосе функцию сообщения о происшедшем ранее, как о чем-то вспоминаемом. А это значит, что между ведением речи и изображаемым действием в эпосе сохраняется временная дистанция. Эпический поэт рассказывает «о событии, как о чем-то отдельном от себя». (Аристотель 1957:45). Повествователь, от лица которого и ведется эпическое повествование, является посредником между изображаемым и читателями. В эпосе мы не находим никаких сведений о его судьбе, о его взаимоотношениях с героями. Однако, его речь, манера описания позволяют нам говорить о том, как в те далекие времена воспринимался мир, в котором жили изображаемые персонажи. Эпос вобрал в себя так же и своеобразие сознания повествователя.

Эпос охватывает бытие в его тематической объемности, пространственно-временной протяженности и событийной насыщенности. Такие используемые в эпосе изобразительно-выразительные средства, как: портреты, прямые характеристики, диалоги и монологи, пейзажи, действия, жесты, мимика, придают образам иллюзию зрительно-слуховой достоверности. Эпосу свойственен вымышленный художественно-иллюзорный характер изображаемого.

Эпическая форма опирается на различные типы сюжета. Сюжет произведений может быть предельно напряжен или ослаблен, так что происшедшее как бы тонет в описаниях, рассуждениях.

Эпос может сосредоточить в себе большое количество характеров и событий. Эпос является неким представлением о жизни в ее целостности. Эпос раскрывает сущность целой эпохи и масштабность творческого мышления.

Объем текста эпического произведения разнообразен - от рассказов-миниатюр (ранние произведения О. Генри, А.П. Чехова) до пространственных эпопей и романов («Махабхарата», «Илиада», «Война и мир»). Эпос может быть как прозаическим, так и стихотворным.

Говоря об истории возникновения эпоса, стоит подчеркнуть тот факт, что эпос формировался разными путями. Сложение панегириков (похвальных речей) и плачей способствует зарождению эпоса. Панегирики и плачи зачастую слагаются в том же стиле и размере, что и героический эпос: манера выражения и лексический состав почти одинаковы. Позже панегирики и плачи сохранятся в составе эпических поэм.

Первые эпические песни основывались на лиро-эпическом жанре. Они возникали из ритуальных синкретических представлений народа. На раннее эпическое творчество и дальнейшее становление форм художественного повествования огромное влияние оказали также устные, а позднее и письменно фиксируемые исторические предания.

Для древней и средневековой словесности характерно появление народного героического эпоса. Формирование тщательно детализированного повествования сменило наивно-архаическую поэтику кратких сообщений, характерную для мифа, притчи и ранней сказки. В героическом эпосе велика дистанция между описываемыми персонажами и самим повествователем, образы герое идеализированы.

Но уже в античной прозе происходят значительные изменения, а именно, дистанция между автором и главными героями перестает абсолютизироваться. На примерах романа «Золотой осёл» Апулея и «Сатирикон» Петрония, мы видим, что персонажи становятся рассказчиками, они говорят об увиденном и испытанном ими. (Веселовский: 1964).

В XVIII-XIX вв. ведущим жанром эпоса становится роман, где доминирует «личностное, демонстративно субъективное повествование». (Веселовский 1964:68). Порою, повествователь смотрит на мир глазами одного из действующих лиц, проникается его умонастроением. Такой способ повествования присущ Л. Толстому, Т. Манну. Существуют и другие способы повествования, например, рассказ о происшедшем является одновременно монологом героя. Для романной прозы XIX-XX вв. важными станут эмоционально-смысловые связи между высказываниями персонажей и повествователя.

Рассмотрев особенности возникновения эпоса, мы остановимся на изучении героического эпоса, так как в работе мы будем сравнивать два героических эпоса, а именно, адыгского эпоса «о Нартах» и германского эпоса «Песнь о Нибелунгах».

«Героический эпос представляет собой героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляет собой в гармоническом единстве некий эпический мир героев-богатырей».

Особенности такого жанра сложились на фольклорной ступени, поэтому героический эпос часто называют народным. Однако важно отметить, что такое отождествление является неточным, так как книжные формы эпоса имеют свою стилистическую, а порой и идеологическую специфику.

Героический эпос дошел до нас в виде обширных эпопей, книжных (греческие - «Илиада», «Одиссея»; эпос народов Индии - «Махабхарата») или устных (киргизский эпос - «Манас»; калмыцкий эпос - «Джангар»), так и в виде коротких «эпических песен» (русские былины, стихотворения «Эдды Старшей») отчасти сгруппированных в циклы («Нартский эпос»).

Народный героический эпос возник в эпоху разложения первобытнообщинного строя и развивался в античности и феодальном обществе, в условиях частичного сохранения патриархальных отношений и представлений, при которых типичное для героического эпоса изображение общественных отношений как кровных, родовых могло не представлять еще сознательного художественного приема. (Жирмунский 1962).

В архаических формах эпоса, таких, как карельские и финские руны, нартский эпос, характерен сказочно-мифологический сюжет, где герои обладают сверхсилой, а их враги выступают в облике фантастических чудовищ. Главными темами являются борьба с чудовищами, героическое сватовство к суженой, родовая месть, борьба за богатство и сокровище.

В классических формах эпоса богатыри-вожди и воины представляют историческую народность, а их противники часто тождественны историческим захватчикам, чужеземным угнетателям (например, турки и татары в славянском эпосе). Эпическое время - славное историческое прошлое на заре зарождения национальной истории. В классических формах эпоса воспеваются исторические или псевдоисторические герои и события, хотя само изображение исторических реалий все еще подчинено традиционным сюжетным схемам. Эпический фон представляет собой борьбу двух племен или народностей, которые в большей или меньшей степени соотнесены с реальными событиями истории. Зачастую, в центре повествования стоит определенное историческое событие (Троянская война в «Илиаде», битва на Курушетре в «Махабхарате»), реже мифическое (борьба с великаном в «Нартах»). Власть обычно сосредоточена в руках главного героя (Карл Великий в «Песне о Роланде»), однако, носителями активного действия являются воины, чьи характеры отличаются не только смелостью, но и хитростью и независимостью Ахилл - в «Илиаде», Илья Муромец - в былинах, Саусырыко - в «Нартах»). Строптивость героев приводит к конфликту с властью, однако общественный характер героической деятельности и общность патриотических целей обеспечивают разрешение конфликта. Для эпоса характерно описание поступков героев, а не их психологически-душевных переживаний. Сюжет обычно насыщен многочисленными церемониальными диалогами.

Посвященные народным героям песни и легенды обычно передавались из уст в уста из поколения в поколение. Позже, когда появляется письменность, каждый народ стремиться письменно зафиксировать все те события, которые отражают их историю и культуру. Именно поэтому неслучайно использование в эпосах эпической формулы.

Эпическая формула представляет собой «мнемотехнический прием, связанный с устным характером бытования эпоса и достаточно свободно используемый сказителем. Формула в эпосе - это выразительная заготовка, обусловленная тремя факторами:

2. синтаксической схемой

3. лексической детерминантой.

Эта заготовка (содержанием которой является отдельный образ, идея, черта описания) может быть приспособлена к любой тематической либо фразеологической ситуации. Поэт располагает большим числом формул, позволяющих ему выразить различные конкретные аспекты данной ситуации в соответствии с потребностями момента. Формула служит микроединицей действия, способная комбинироваться с другими формулами, образуя речевой отрезок».

Существуют типы формул, а формулы, в свою очередь, делятся на два разряда:

«1. сочетание типа «существительное + прилагательное» («синее море» или «черная смерть»), в котором существительное сопровождается так называемым «устойчивым эпитетом»; функционально эпитет не связан с повествовательным контекстом

2. повторяющиеся обороты, распространяющиеся на часть строки, на отдельную строку, на группу строк; они строго функциональны и необходимы для повествования, их первейшая задача - изображение того, как происходят некие повторяющиеся события».

Для нартского эпоса, например, характерно использование сочетания «существительное + прилагательное». Вот некоторые примеры: «храброе сердце», «красное солнце», «горячее сердце», «черные тучи», «бесконечная даль», «холодная ночь».

В германском эпосе, мы также находим знакомую нам формулу: «наряд богатый», «надежная стража», «несчастное бремя», «бесстрашный воин», «шелковые шатры».

В эпосах используются и повествовательные формулы. Они выполняют функцию обязательных сюжетных связок. Приведем несколько примеров из «Песни о Нибелунгах»: «И вынесли из зала семь тысяч мертвецов», «убит рукою женской храбрейший из мужей»; из нартского эпоса: «молнией вспрыгнул на коня, схватил цепь, стянул его в руках своих сильных», «разгневанно мечом отрубил голову ему, за обиды, причиненные народу своему». (Шаззо 2001:32).