Роман «Что делать? » был написан в рекордно короткий срок, менее чем за 4 месяца, и опубликован в весенних номерах журнала «Современник» за 1863 год. Он появился в разгар полемики, развернувшейся вокруг романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». Свое произведение, имеющее очень значимый подзаголовок «Из рассказов о новых людях», Чернышевский задумал как прямой ответ Тургеневу от лица «молодого поколения». Одновременно в романе «Что делать? » нашла свое реальное воплощение эстетическая теория Чернышевского. Потому можно считать, что было создано произведение искусства, которое должно было послужить своеобразным инструментом для «переделки» действительности.

«Я ученый... Я один из тех мыслителей, которые держатся научной точки зрения», — заметил однажды Чернышевский. С этой точки зрения, «ученого», а не художника он предлагал в своем романе модель идеального жизнеустройства. Он словно и не утруждает себя поисками оригинального сюжета, а едва ли не напрямую заимствует его у Жорж Санд. Хотя под пером Чернышевского события в романе приобрели достаточную замысловатость.

Некая столичная барышня не хочет выходить замуж за богатого человека и готова идти наперекор воле своей матери. От ненавистного брака девушку спасает студент-медик Лопухов, учитель ее младшего брата. Но спасает ее достаточно оригинальным образом: сначала «развивает ее», давая читать соответствующие книги, а потом сочетается с ней фиктивным браком. В основе их совместной жизни — свобода, равенство и независимость супругов, проявляющиеся во всем: в укладе дома, в ведении хозяйства, в занятиях супругов. Так, Лопухов служит управляющим на заводе, а Вера Павловна создает швейную мастерскую «на паях» с работницами и устраивает для них жилищную коммуну. Здесь сюжет делает крутой поворот: главная героиня влюбляется в лучшего друга своего мужа, медика Кирсанова. Кирсанов, в свою очередь, «спасает» проститутку Настю Крюкову, которая вскоре умирает от чахотки. Поняв, что он стоит на пути двух любящих людей, Лопухов «уходит со сцены». Все «препятствия» оказываются устранены, Кирсанов и Вера Павловна сочетаются законным браком. По ходу развития действия становится понятным, что самоубийство Лопухова было мнимым, герой уехал в Америку, и в конце концов он появляется вновь, но уже под именем Бьюмонта. Вернувшись в Россию, он женится на богатой дворянке Кате Полозовой, которую спас от смерти Кирсанов. Две счастливые пары заводят общее хозяйство и продолжают жить в полнейшем согласии друг с другом.

Однако читателей привлекли в романе не оригинальные перипетии сюжета или какие-либо другие художественные достоинства: они увидели в нем другое — конкретную программу своей деятельности. Если демократически настроенная молодежь приняла роман как руководство к действию, то официальные круги увидели в нем угрозу существующему общественному устройству. Цензор, который оценивал роман уже по выходе в свет (о том, как удалось его опубликовать, можно написать отдельный роман) писал: «...какое извращение идеи супружества... разрушает и идею семьи, и основы гражданственности, то и другое прямо противно коренным началам религии, нравственности и общественного порядка». Однако цензор не заметил главного: автор не столько разрушал, сколько создавал новую модель поведения, новую модель экономики, новую модель жизни.

Рассказывая об устройстве мастерских Веры Павловны, он воплощал совершенно иные отношения между хозяином и работниками, которые равны в своих правах. В описании Чернышевского жизнь в мастерской и коммуне при ней выглядит настолько привлекательно, что в Петербурге тотчас же возникли подобные сообщества. Просуществовали они недолго: их члены оказались не готовы к тому, чтобы обустроить свою жизнь на новых нравственных началах, о которых, кстати, тоже немало говорится в произведении. Эти «новые начала» можно трактовать как новую мораль новых людей, как новую веру. Их жизнь, мысли и чувства, их отношения между собой решительно не совпадают с теми формами, которые сложились в «старом мире» и порождены неравенством, недостатком «разумных» начал в общественных и семейно-бытовых отношениях. И новые люди — Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна, Мерцаловы — стремятся преодолеть эти старые формы и строят свою жизнь по-другому. В ее основе — труд, уважение свободы и чувств друг друга, истинное равенство между мужчиной и женщиной, т. е. то, что, по мысли автора, естественно для человеческой природы, потому что разумно.

В книге под пером Чернышевского рождается знаменитая теория «разумного эгоизма», теория выгоды, которую извлекает для себя человек, совершая добрые поступки. Но эта теория доступна только «развитым натурам», поэтому так много места уделено в романе «развитию», т. е. воспитанию, формированию новой личности, в терминологии Чернышевского — «выходу из подвала». И внимательный читатель увидит пути этого «выхода». Следуй им — и ты станешь другим человеком, и тебе откроется другой мир. А если ты займешься самовоспитанием, то тогда тебе откроются новые горизонты и ты повторишь путь Рахметова, станешь особенным человеком. Вот сокровенная, хотя и утопическая программа, нашедшая свое воплощение в художественном тексте.

Чернышевский считал, что путь к светлому и прекрасному будущему лежит через революцию. Так, на вопрос, вынесенный в заглавие романа: «Что делать?», читатель получал предельно прямой и ясный ответ: «Переходить в новую веру, становиться новым человеком, преображать мир вокруг себя, «делать революцию». Эта мысль была воплощена в романе, как позже скажет один из героев Достоевского, «соблазнительно ясно».

Светлое, прекрасное будущее достижимо и близко, настолько близко, что оно даже снится главной героине Вере Павловне. «Как будут жить люди? » — думает Вера Павловна, и «светлая невеста» открывает перед ней заманчивые перспективы. Итак, читатель в обществе будущего, где царствует труд «в охотку», где труд — наслаждение, где человек пребывает в гармонии с миром, с самим собой, с другими людьми, с природой. Но это только вторая часть сна, а первая — это своеобразное путешествие «сквозь» историю человечества. Но везде взорам Веры Павловны предстают картины любви. Оказывается, что это сон не только о будущем, но еще и о любви. Вновь оказываются связанными в романе социальные и нравственные вопросы.

Сочинение

Николай Гаврилович Чернышевский родился в семье священника, однако еще в юности он освободился от религиозных представлений, став передовым мыслителем своего времени. Чернышевский был социалистом-утопистом. Он выработал стройную систему социального освобождения России. За революционную деятельность, публицистические статьи, работу в журнале «Современник» Чернышевский был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. В таких необычных условиях в 1862 году и был написан роман «Что делать?».

Роман опубликовал Некрасов в «Современнике», после чего журнал был закрыт, роман запрещен. Вторично произведение было напечатано только после первой русской революции. Между тем популярность «неугодного романа» была огромной. Он вызвал бурю, стал центром, вокруг которого кипели страсти. Нам трудно это представить, но роман переписывался от руки, распространялся в списках. Сила власти его над умами молодых современников не знала границ. Один из профессоров Петербургского университета писал: «За шестнадцать лет моего пребывания в университете мне не приходилось встретить студента, который бы не прочел знаменитого сочинения еще в гимназии».

Роман «Что делать?» написан в расчете на молодого читателя, на того, кто стоит перед проблемой выбора пути. Все содержание книги должно было указать вступающему в жизнь человеку, как строить свое будущее. Чернышевский создает роман, который называли «учебником жизни». Научить действовать правильно и по совести должны были герои произведения. Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна не случайно названы самим писателем «новыми людьми», а о Рахметове автор говорит, как об «особенном человеке». Вспомним Чацкого, Онегина, Печорина... Они романтики, мечтатели - люди, не имеющие цели. Все эти герои не идеальны. В них есть черты, которые нам трудно принять. Герои Чернышевского редко сомневаются, они твердо знают, чего хотят в жизни. Они трудятся, им не знакомы праздность и скука. Они ни от кого не зависят, потому что живут своим трудом. Лопухов и Кирсанов заняты медициной. Вера Павловна открывает свою мастерскую. Это особенная мастерская. В ней все равны. Вера Павловна - хозяйка мастерской, но все доходы распределяются среди работающих в ней девушек.

«Новые люди» не замыкаются только в рамках своего дела. У них много других интересов. Они любят театр, много читают, путешествуют. Это всесторонне развитые личности.

По-новому они решают и свои семейные проблемы. Ситуация, которая сложилась в семье Лопуховых, весьма традиционна. Вера Павловна полюбила Кирсанова. Анна Каренина, полюбив Вронского, попадает в безысходную ситуацию. Татьяна Ларина, продолжая любить Онегина, решает свою судьбу однозначно: «...я другому отдана; я буду век ему верна». Герои Чернышевского разрешают этот конфликт по-новому. Лопухов «сходит со сцены», освобождая Веру Павловну. При этом он не считает, что приносит себя в жертву, т. к. действует он согласно теории «разумного эгоизма», популярной в среде «новых людей». Лопухов доставляет себе радость тем, что делает добро близким людям. В новой семье Кирсановых царят взаимопонимание и уважение. Вспомним несчастную Катерину, героиню Островского. Кабаниха заставляет сноху следовать правилу: «жена да убоится мужа своего». Вера Павловна не только никого не боится, для нее возможен самостоятельный выбор жизненного пути. Она эмансипированная женщина, свободная от условностей и предрассудков. Ей предоставлено равноправие в трудовой и семейной жизни.

Новая семья в романе противопоставлена среде «пошлых людей», в которой росла и из которой ушла героиня. Здесь царят подозрительность и стяжательство. Мать Веры Павловны - семейный деспот.

Близок к «новым людям» и Рахметов. Это человек, готовящий себя к решительной борьбе, к революции. В нем сочетаются черты народного богатыря и высокообразованного человека. Он жертвует всем во имя своей цели.

Эти люди мечтают о том, чтобы на Земле наступила общая радость и благоденствие. Да, они утописты, в жизни не всегда так просто следовать предложенным идеалам. Но мне кажется, что человек всегда мечтал и будет мечтать о прекрасном обществе, где будут жить только хорошие, добрые и честные люди. За это готовы были отдать жизни Рахметов, Лопухов и Кирсанов.

Мораль новых людей революционна в своей глубинной, внутренней сути, она полностью отрицает и разрушает официально признанную мораль, на устоях которой держится современное Чернышевскому общество - мораль жертвы и долга. Лопухов говорит, что «жертва - это сапоги всмятку». Все поступки, все дела человека только тогда по-настоящему жизнеспособны, когда они совершаются не по принуждению, а по внутреннему влечению, когда они согласуются с желаниями и убеждениями. Все, что в обществе совершается по принуждению, под давлением долга, в конечном счете, оказывается неполноценным и мертворожденным. Такова, например, дворянская реформа «сверху» - «жертва», принесенная высшим сословием народу.

Мораль новых людей высвобождает творческие возможности человеческой личности, радостно осознавшей истинные потребности натуры человека, основанные, по Чернышевскому, на «инстинкте общественной солидарности». В согласии с этим инстинктом Лопухову приятно заниматься наукой, а Вере Павловне приятно возиться с людьми, заводить швейные мастерские на разумных и справедливых социалистических началах.

По-новому решают новые люди и роковые для человечества любовные проблемы и проблемы семейных отношений. Чернышевский убежден, что основным источником интимных драм является неравенство между мужчиной и женщиной, зависимость женщины от мужчины. Эмансипация, надеется Чернышевский, существенно изменит сам характер любви. Исчезнет чрезмерная сосредоточенность женщины на любовных чувствах. Участие ее наравне с мужчиной в общественных делах снимет драматизм в любовных отношениях, а вместе с тем уничтожит чувство ревности как сугубо эгоистическое по своей природе.

Новые люди иначе, менее болезненно разрешают наиболее драматический в человеческих отношениях конфликт любовного треугольника. Пушкинское «как дай вам Бог любимой быть другим» становится для них не исключением, а повседневной нормой жизни. Лопухов, узнав о любви Веры Павловны к Кирсанову, добровольно уступает дорогу своему другу, сходя со сцены. Причем со стороны Лопухова это не жертва - а «самая выгодная выгода». В конечном счете, произведя «расчет выгод», он испытывает радостное чувство удовлетворения от поступка, который доставляет счастье не только Кирсанову, Вере Павловне, но и ему самому.

Конечно, со страниц романа веет духом утопии. Чернышевскому приходится разъяснять читателю, как «разумный эгоизм» Лопухова не пострадал от принятого им решения. Писатель явно переоценивает роль разума во всех поступках и действиях человека. От рассуждений Лопухова отдает рационализмом и рассудочностью, осуществляемый им самоанализ вызывает у читателя ощущение некоторой продуманности, неправдоподобности поведения человека в той ситуации, в какой Лопухов оказался. Наконец, нельзя не заметить, что Чернышевский облегчает решение тем, что у Лопухова и Веры Павловны еще нет настоящей семьи, нет ребенка. Много лет спустя в романе «Анна Каренина» Толстой даст опровержение Чернышевскому трагической судьбой главной героини, а в «Войне и мире» будет оспаривать чрезмерную увлеченность революционеров-демократов идеями женской эмансипации.

Н» так или иначе, а в теории «разумного эгоизма» героев Чернышевского есть бесспорная привлекательность и очевидное рациональное зерно, особенно важное для русских людей, веками живших под сильным давлением самодержавной государственности, сдерживавшей инициативу и подчас гасившей творческие импульсы человеческой личности. Мораль героев Чернышевского в известном смысле не потеряла своей актуальности и в наши времена, когда усилия общества направлены на пробуждение человека от нравственной апатии и безынициативности, на преодоление мертвого формализма.

Другие сочинения по этому произведению

«Без великодушных идей человечество жить не может». Ф. М. Достоевский. (По одному из произведений русской литературы. — Н. Г. Чернышевский. «Что делать?».) "Величайшие истины - самые простые" Л.Н.Толстой (По одному из произведений русской литературы - Н.Г.Чернышевский "Что делать?") «Новые люди» в романе Г. Н. Чернышевского «Что делать?» Новые люди" в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать? "Новые люди" Чернышевского Особенный человек Рахметов Пошлые люди" в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать? "Разумные эгоисты" Н. Г. Чернышевского Будущее светло и прекрасно (по роману Н. Г. Чернышевского «Что делать?») Жанровое и идейное своеобразие романа Н. Чернышевского «Что делать?» Как отвечает Н. Г. Чернышевский на вопрос, поставленный в заглавии романа «Что делать?» Мое мнение о романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?" Н.Г.Чернышевский "Что делать?" Новые люди (по роману "Что делать?") Новые люди в «Что делать?» Образ Рахметова Образ Рахметова в романе Н.Г.Чернышевского "Что делать?" От Рахметова до Павла Власова Проблема любви в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?" Проблема счастья в романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Рахметов - "особенный" герой романа Н. Чернышевского "Что делать?" Рахметов в ряду героев русской литературы XIX века Рахметов и путь в светлое будущее (роман Н.Г. Чернышевского "Что делать") Рахметов как «особенный человек» в романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Роль снов Веры Павловны в раскрытии замысла автора Роман Н. Г. Чернышевского «Что делать» о человеческих отношениях Сны Веры Павловны (по роману Н. Г. Чернышевского «Что делать?») Тема труда в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?" Теория «разумного эгоизма» в романе Г. Н. Чернышевского «Что делать?» Философские взгляды в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?" Художественное своеобразие романа «Что делать?» Художественные особенности и композиционное своеобразие романа Н. Чернышевского "Что делать?" Черты утопии в романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?" Что значит быть «особенным» человеком? (По роману Н. Г. Чернышевского «Что делать?») Эпоха царствования Александра II и появление "новых людей", описанных в романе Н. Чернышевского "Что делать?" Ответ автора на вопрос в заглавии Система образов в романе «Что делать» Роман «Что делать?» Анализ эволюции литературных героев на примере образа Рахметова Роман Чернышевского «Что делать» Композиция романа Чернышевского «Что делать?» Творческая история романа “Что делать?” Вера Павловна и француженка Жюли в романе «Что делать?» Жанровое и идейное своеобразие романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Новое отношение к женщине в романе «Что делать?» Роман «что делать?». Эволюция замысла. Проблема жанра Характеристика образа Мерцалова Алексея Петровича О человеческих отношениях Какие ответы дает роман «Что делать?» «Реальная грязь». Что же имеет в виду Чернышевский, употребляя этот термин Чернышевский Николай Гаврилович, прозаик, философ Черты утопии в романе Николая Чернышевского "Что делать?" ОБРАЗ РАХМЕТОВА В РОМАНЕ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО "ЧТО ДЕЛАТЬ?" Чем близки мне нравственные идеалы "новых людей" (по роману Чернышевского "Что делать?") Рахметов «особенный человек», «высшая натура», человек «другой породы» Николай Гаврилович Чернышевский Рахметов и новые люди в романе «Что делать?» Что привлекает меня в образе Рахметова Герой романа «Что делать?» Рахметов Реалистический роман в Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Кирсанов и Вера Павловна в романе «Что делать?» Характеристика образа Марьи Алексеевны в романе «Что делать?» Русский утопический социализм в романе Чернышевского «Что делать?» Сюжетное построение романа «Что делать?» Чернышевский Н. Г. "Что делать?"

Николай Чернышевский

Что делать?

Посвящается моему другу О. С. Ч.

I
Дурак

Поутру 11 июля 1856 года прислуга одной из больших петербургских гостиниц у станции Московской железной дороги была в недоумении, отчасти даже в тревоге. Накануне, в девятом часу вечера, приехал господин с чемоданом, занял нумер, отдал для прописки свой паспорт, спросил себе чаю и котлетку, сказал, чтоб его не тревожили вечером, потому что он устал и хочет спать, но чтобы завтра непременно разбудили в восемь часов, потому что у него есть спешные дела, запер дверь нумера и, пошумев ножом и вилкою, пошумев чайным прибором, скоро притих, — видно, заснул. Пришло утро; в восемь часов слуга постучался к вчерашнему приезжему — приезжий не подает голоса; слуга постучался сильнее, очень сильно — приезжий все не откликается. Видно, крепко устал. Слуга подождал четверть часа, опять стал будить, опять не добудился. Стал советоваться с другими слугами, с буфетчиком. «Уж не случилось ли с ним чего?» — «Надо выломать двери». — «Нет, так не годится: дверь ломать надо с полициею». Решили попытаться будить еще раз, посильнее; если и тут не проснется, послать за полициею. Сделали последнюю пробу; не добудились; послали за полициею и теперь ждут, что увидят с нею. Часам к десяти утра пришел полицейский чиновник, постучался сам, велел слугам постучаться, — успех тот же, как и прежде. «Нечего делать, ломай дверь, ребята». Дверь выломали. Комната пуста. «Загляните-ка под кровать» — и под кроватью нет проезжего. Полицейский чиновник подошел к столу, — на столе лежал лист бумаги, а на нем крупными буквами было написано: «Ухожу в 11 часов вечера и не возвращусь. Меня услышат на Литейном мосту, между 2 и 3 часами ночи. Подозрений ни на кого не иметь». — Так вот оно, штука-то теперь и понятна, а то никак не могли сообразить, — сказал полицейский чиновник. — Что же такое, Иван Афанасьевич? — спросил буфетчик. — Давайте чаю, расскажу. Рассказ полицейского чиновника долго служил предметом одушевленных пересказов и рассуждений в гостинице. История была вот какого рода. В половине третьего часа ночи, — а ночь была облачная, темная, — на середине Литейного моста сверкнул огонь, и послышался пистолетный выстрел. Бросились на выстрел караульные служители, сбежались малочисленные прохожие, — никого и ничего не было на том месте, где раздался выстрел. Значит, не застрелил, а застрелился. Нашлись охотники нырять, притащили через несколько времени багры, притащили даже какую-то рыбацкую сеть, ныряли, нащупывали, ловили, поймали полсотни больших щеп, но тела не нашли и не поймали. Да и как найти? — ночь темная. Оно в эти два часа уж на взморье, — поди, ищи там. Поэтому возникли прогрессисты, отвергнувшие прежнее предположение: «А может быть, и не было никакого тела? может быть, пьяный или просто озорник, подурачился, — выстрелил, да и убежал, — а то, пожалуй, тут же стоит в хлопочущей толпе да подсмеивается над тревогою, какую наделал». Но большинство, как всегда, когда рассуждает благоразумно, оказалось консервативно и защищало старое: «Какое подурачился — пустил себе пулю в лоб, да и все тут». Прогрессисты были побеждены. Но победившая партия, как всегда, разделилась тотчас после победы. Застрелился, так; но отчего? «Пьяный», — было мнение одних консерваторов; «промотался», — утверждали другие консерваторы. «Просто дурак», — сказал кто-то. На этом «просто дурак» сошлись все, даже и те, которые отвергали, что он застрелился. Действительно, пьяный ли, промотавшийся ли застрелился, или озорник, вовсе не застрелился, а только выкинул штуку, — все равно, глупая, дурацкая штука. На этом остановилось дело на мосту ночью. Поутру, в гостинице у Московской железной дороги, обнаружилось, что дурак не подурачился, а застрелился. Но остался в результате истории элемент, с которым были согласны и побежденные, именно, что если и не пошалил, а застрелился, то все-таки дурак. Этот удовлетворительный для всех результат особенно прочен был именно потому, что восторжествовали консерваторы: в самом деле, если бы только пошалил выстрелом на мосту, то ведь, в сущности, было бы еще сомнительно, дурак ли, или только озорник. Но застрелился на мосту — кто же стреляется на мосту? как же это на мосту? зачем на мосту? глупо на мосту! — и потому, несомненно, дурак. Опять явилось у некоторых сомнение: застрелился на мосту; на мосту не стреляются, — следовательно, но застрелился. Но к вечеру прислуга гостиницы была позвана в часть смотреть вытащенную из воды простреленную фуражку, — все признали, что фуражка та самая, которая была на проезжем. Итак, несомненно застрелился, и дух отрицания и прогресса побежден окончательно. Все были согласны, что «дурак», — и вдруг все заговорили: на мосту — ловкая штука! Это, чтобы, значит, не мучиться долго, коли не удастся хорошо выстрелить, — умно рассудил! от всякой раны свалится в воду и захлебнется, прежде чем опомнится, — да, на мосту... умно! Теперь уж ровно ничего нельзя было разобрать, — и дурак, и умно.

Гг., во время заключения в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Был написан отчасти в ответ на произведение Ивана Тургенева «Отцы и дети ».

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Чернышевский писал роман, находясь в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости , с 14 декабря 1862 года по 4 апреля 1863 г. С января 1863 года рукопись частями передаётся в следственную комиссию по делу Чернышевского (последняя часть была передана 6 апреля). Комиссия, а вслед за ней и цензоры увидели в романе лишь любовную линию и дали разрешение к печати. Оплошность цензуры вскоре была замечена, ответственного цензора Бекетова отстранили от должности. Однако роман уже был опубликован в журнале «Современник » (1863, № 3-5). Несмотря на то, что номера «Современника», в которых печатался роман «Что делать?», оказались под запретом, текст романа в рукописных копиях разошёлся по стране и вызвал массу подражаний.

  «О романе Чернышевского толковали не шёпотом, не тишком, - но во всю глотку в залах, на подъездах, за столом г-жи Мильбрет и в подвальной пивнице Штенбокова пассажа. Кричали: „гадость“, „прелесть“, „мерзость“ и т. п. - все на разные тоны» .

  «Для русской молодёжи того времени она [книга „Что делать?“] была своего рода откровением и превратилась в программу, сделалась своего рода знаменем» .

  Подчёркнуто занимательное, авантюрное, мелодраматическое начало романа должно было не только сбить с толку цензуру, но и привлечь широкие массы читателей. Внешний сюжет романа - любовная история, однако в нём отражены новые экономические, философские и социальные идеи времени. Роман пронизан намёками на грядущую революцию.

  Л. Ю. Брик вспоминала о

  Художественное творчество Чернышевского Николая Гавриловича, сына саратовского священника, невелико по объему (им закончены романы «Что делать?» и «Пролог»), но, безусловно, требует отдельного разговора. Этот наделенный большими и разнообразными природными талантами человек, мыслитель-социалист и влиятельный литературный критик был одной из наиболее ярких и незаурядных фигур России XIX в. Одновременно это, безусловно, трагическая фигура. В СССР наследие Чернышевского изучалось столь же внимательно, как и наследие другого социалиста — А.И. Герцена (впрочем, Герцен проявил себя как художник несравненно более разносторонне).

  В начале 1860-х годов Н.Г. Чернышевский увлекся надеждами на скорую крестьянскую революцию и, по существу, не имея за собой какой-либо реальной революционной партии или организации (сведения о его членстве в «Земле и воле» довольно гуманны), сделал попытку заняться революционной пропагандой, написав воззвание «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон». Это сочинение по-интеллигентски неумело и довольно фальшиво стилизовано под «народную» речь.

  Чернышевский был арестован и после долгого следствия (прямых улик против него практически не было) в результате грубых подтасовок и нарушений судопроизводства был осужден на гражданскую казнь (над его головой публично сломали шпагу) и на 14 лет каторжных работ (царь Александр II сократил этот срок вдвое). Приговор Чернышевскому широко и остро переживался в обществе как деспотический произвол властей и крайняя несправедливость.

  До 1871 г. Н.Г. Чернышевский пребывал на каторге в Восточной Сибири, а затем был переведен на поселение в город Вилюйск (Якутия). Революционеры, для которых его имя уже стало высоким символом, неоднократно пытались устроить ему побег. Но пытки эти проваливались, но и Чернышевский, видимо, был совсем не тем, кого они в нем хотели видеть — не практическим действователем, а скорее кабинетно-книжным человеком, мыслителем, писателем и мечтателем (впрочем, в начале XX в. В.В. Розанов в своем «Уединенном» рассуждал о нем как о несостоявшемся энергичном государственном деятеле — но это всего только личное мнение Розанова).

  В 1883 г. правительство разрешило Чернышевскому перехать в Астрахань, и смена климата неожиданно оказалась для него губительна. Здоровье его резко сдало. Чернышевский успел добиться разрешения на еще один переезд — на родину, в Саратов, но там умер от инсульта.

  Во время следствия Чернышевский написал в Петропавловской крепости роман под названием «Что делать? (Из рассказов о новых людях)» (1862 — 1863). В 1863 г. роман был опубликован в журнале «Современник» (как принято считать, по недосмотру цензора, который был обманут его «перевернутой» композицией и принял это произведение после невнимательного, беглого прочтения первых глав за любовную водевильную историю, — хотя не исключено, что цензор как раз все понял и поступил втайне вполне сознательно, ибо леволиберальные умонастроения были в этот период весьма широко распространены в среде представителей самых разнообразных профессий). Роман Чернышевского «Что делать?» оказал огромное влияние на русское общество второй половины XIX — начала XX в. (его можно сопоставить с влиянием написанного в конце XVIII в. «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева).

  Впрочем, указанное влияние было неоднозначным. Одни восхищались романом «Что делать?», других он возмущал. В учебных изданиях советского времени неизменно отображается реакция первого рода, и само произведение оценивается апологетически — как конкретная программа для молодых революционеров, персонифицированная в образе «особенного человека» Рахметова (подвергающего себя суровой духовной и физической закалке вплоть до знаменитого лежания на острых гвоздях), как учебник жизни для молодежи, как светлая мечта о грядущей победе социалистической революции и т.д. и т.п. (впрочем, признавался утопизм надежд Чернышевского на крестьянскую революцию). Напомним же вкратце о том, на чем основывалась реакция возмущенных читателей.

  Многие из «антинигилистических» романов разных авторов 1860— 1870-х годов содержат своеобразную отповедь Чернышевскому («Поветрие» В.П. Авенариуса, «Некуда» и «На ножах» Н.С. Лескова и др.). Отношения между его главными героями (эмансипированной Верой Павловной Розальской, ее первым мужем Дмитрием Лопуховым и вторым мужем Александром Кирсановым) нередко воспринимались как проповедь аморализма и покушение на принципы христианского семейного устройства. Для такого понимания имелись основания — во всяком случае, попытки немедленно появившихся подражателей этим героям в реальных коммунах жить и делать «по Чернышевскому» поломали немало молодых судеб. Писатель В.Ф Одоевский, один из умнейших людей своего времени, записывал в дневнике (1 января 1864 г.):

  «Читал впервые «Что делать?» Чернышевского. Что за нелепое, на каждом шагу противоречащее себе направление! Но как la promiscuite de femmes (свобода обладания женщинами) должна соблазнять молодых людей. А когда состареются?».

  Социальный утопизм творчества Чернышевского, его социально-деструктивные умонастроения также могли восприниматься как безответственные и общественно вредные. Образованные люди знали, какое кровавое развитие получила (вопреки мечтаниям философов-просветителей) Великая французская революция, и никак не могли жаждать повторения чего-то подобного на русской земле. Как наивно-вульгарные выглядели для ряда читателей «социал-дарвинистские» мотивы в романе. В эти годы рядом публицистов была механически спроецирована на законы общественной жизни модная новинка, относящаяся к сфере биологии, — теория Ч. Дарвина, изложенная в его труде «О происхождении видов путем естественного отбора» (1859). Некоторое время, до распространения идей марксизма, социал-дарвинизм играл роль идеологического подспорья для наших революционных деятелей (в основном в 1860-е годы). Публицисты-шестидесятники охотно рассуждали, что в обществе происходит «естественный отбор» и «борьба за существование». В рамках этого поверхностного «учения» созрела и так называемая «теория разумного эгоизма», которой руководствуются в своем поведении герои романа Чернышевского.

  Швейные мастерские Веры Розальской (в которых она спасает, перевоспитывая трудом, бывших проституток, а также сама работает закройщицей, увлекая «девушек» личным примером) как позитивная программа выглядели довольно наивно. Утопическую нежизненность этой сюжетной линии романа доказали подражательницы образу Веры Павловны, не раз пытавшиеся в российской реальности 1860 — 70-х годов создавать подобные мастерские (швейные, переплетные и т.п.), — эти затеи обычно заканчивались материальными проблемами, ссорами между женщинами и скорым распадом «коммун».

  Все это приходится констатировать, имея ныне возможность взглянуть на роман исторически ретроспективно. Однако несомненным фактом остается, что книга Чернышевского в свое время сыграла в общественной жизни России огромную роль.

  Н.Г. Чернышевскому невозможно отказать и в таланте романиста, в высоком литературном мастерстве. Образы главных героев невозможно считать безжизненными схемами— они написаны с блеском, Чернышевский сделал их поведение, их внутренний облик реалистически убедительными (иначе они не могли бы вызывать на протяжении последующих десятилетий огромное количество жизненных подражаний среди русской молодежи). Короче, вряд ли верно раздувать литературную личность, подробно изучать творчество Чернышевского, превращая его в «великого русского писателя» (что порою наблюдалось в условиях СССР), но в этом авторе необходимо видеть того, кем он реально был, — крупного, в силу объективных причин не раскрывшегося в полной мере художника.