Чудище выло, рычало, бесновалось, материлось, носилось по студии, тянуло татуированные лапищи к живым людям и, кажется, представляло серьезную угрозу для их жизни и здоровья. Во всяком случае, лица гостей в студии были напряжены, как и лицо ведущего, который из последних сил старался сохранить хладнокровие, но, видимо, пожалел, что не заказал клетку, обычно выставляемую на манеже во время выступления малопредсказуемых хищников, готовых в любой момент откусить голову укротителю и, вырвавшись на волю, покусать ни в чем не повинных зрителей.

Тем не менее программа «Пусть говорят» растянула представление аж на два вечера. Как ни крути, а это редкая удача — ​настоящий буйный, один вид которого буквально парализует публику и заставляет ее прильнуть к экрану.

В студии программы в очередной раз разбирали историю с завещанием, которое якобы составила в пользу Никиты Джигурды и Марины Анисиной бизнес-вумен Людмила Браташ, скончавшаяся год назад при невыясненных до конца обстоятельствах. Завещание пытаются оспорить родственники усопшей, считая Джигурду прямо или косвенно виновным в безвременной смерти женщины, а завещание — ​поддельным.

Впрочем, понять до конца, в чем там коллизия, было невозможно. Запущенный в студию и словно сорвавшийся с цепи «герой» хрипел, рычал и «лаяй», создавая бесконечную звуковую помеху, мешающую расслышать слова других участников шоу — ​родственников, их адвокатов, безуспешно пытающихся перекричать обезумевшего (или изначально безумного) Джигурду.

Вечер понедельника на Первом канале вообще выдался экстремальным, хотя ничто как будто этого не предвещало. Трамп наконец-то вступил в должность президента США, и не испортили обедни злые происки врагов, пытавшихся сорвать ему инаугурацию и омрачить праздник. Казалось бы, и нашему ТВ можно уже отдохнуть и расслабиться. Зрители, привыкшие к неизменной за долгие годы сетке вещания Первого канала, сели к телевизорам в ожидании любимого народного хита — ​программы «Давай поженимся». На чудиков, озабоченных матримониальными проблемами, смотреть забавно и приятно: «Ой, Вань, гляди, какие клоуны».

Но не тут-то было. Что называется, «без объявления войны», то есть без предварительных анонсов, на экране возник ведущий Артем Шейнин (запомнившийся зрителям по шокирующему признанию «Я тоже убивал» в шоу «Время покажет», ведущим которого он стал после ухода в законодатели Петра Толстого). Он и объявил старт нового ток-шоу под названием «Первая студия», которое полностью изменило привычный прайм-тайм Первого канала.

В этот день программу «Давай поженимся» вообще отменили! Не боясь народного гнева и возмущений ее фанатов! Вечерние шестичасовые новости сократили на 25 минут, запустив еще один их выпуск в 19.50 и посягнув на зрительскую святыню — ​«Пусть говорят», которая отодвинулась на целых 15 минут!

Что же случилось, спросите вы? Что заставило Первый канал поломать привычный зрителям прайм-тайм и в экстренном порядке ввести в него еще одно политическое шоу (дневное «Время покажет» тоже ведь никуда не делось — ​разве что поменяло ведущего: вместо Шейнина там теперь «зажигает» Анатолий Кузичев)?

А вот что. Под конец ушедшего года Первый канал впервые за долгие годы на какие-то сотые доли отстал от своего главного конкурента «России 1». По словам программного директора «России 1» и заместителя гендиректора ВГТРК Александра Нечаева, это стало возможно из-за точно выстроенной вечерней сетки вещания: когда политическое ток-шоу «60 минут» как бы подводит зрителей к «Вестям», а потом к сериалу и следующему за ним «Вечеру с Владимиром Соловьевым». «Мы сильно пересмотрели подход к старту и финалу прайма, — ​сказал Нечаев в интервью газете «Коммерсантъ». — ​В старте в 19.00 запущено шоу «60 минут»… Разговор его ведущих повторяет матрицу телесмотрения для зрителя — ​это ролевая модель, как можно в семье обсуждать такие темы. «60 минут» стали самым рейтинговым ежедневным дискуссионным шоу на всем ТВ в своем слоте в минувшем году». В наступившем году замдиректора ВГТРК предполагал как минимум сохранить достигнутое с боями первенство канала «Россия 1».

Петр Саруханов / «Новая»

Но не тут-то было. У Первого канала взыграло ретивое, и его топ-менеджеры решили не придумывать что-то новенькое (чем, в общем, всегда славились), а скопировать «матрицу», приведшую конкурента к успеху.

Полностью скопировать все-таки не удалось, о чем с бесхитростной прямотой и сообщил Артем Шейнин, открывая «Первую студию» и подтверждая версию об обострении конкурентной борьбы: «В прайм-тайме существует традиция вести программы семьями (имеется в виду семейный тандем Ольга Скабеева — ​ Евгений Попов в «60 минутах». — ​ И.П. ). Я тоже свою звал, она говорит: я не хочу».

Ну зато эксперты, не кобенясь, радостно потянулись в «Первую студию» — ​всю такую шикарную, сверкающую огнями, оснащенную большими экранами, на которые выводятся сюжеты и инфографика с анимацией. А темы — ​все те же: Украина, Америка. И ор, который стоит во время их обсуждения, ничем не отличается от того же шоу «Время покажет» и «Пусть говорят» с Никитой Джигурдой. То же чудище, которое обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.

«Трамп Трампом, но меня волнует Украина. Нам надо что-то делать с Украиной», — ​в первом же, премьерном выпуске «Первой студии» заявил Артем Шейнин. Типа, снова задружиться. Наладить отношения с братским народом.

О добрых намерениях красноречиво свидетельствуют названия программ, посвященных Украине: «Над пропастью по лжи», «Украина кривых зеркал», «Боевой гопак». Не менее дружелюбны и высказывания экспертов: «У власти на Украине находится шпана… военные преступники, которые специально раскручивают ненависть между нашими народами… преступный режим на Украине, захвативший власть, должен быть, как Гитлер, свергнут».

Попытки упорного Леонида Гозмана донести до зрителей простую мысль, что подобные высказывания оскорбляют Украину и украинский народ и лишь увеличивают пропасть между нашими странами и народами, наталкиваются на визг и вой других участников шоу. Шевченко, Делягин, Шаргунов, Кургинян, вопя хором, создают ту же звуковую помеху, которую создавал на шоу «Пусть говорят» Джигурда, отчего слова здравомыслящего Гозмана тонут в общем гомоне, практически нерегулируемом ведущим Шейниным. На этом фоне Скабеева с Поповым кажутся английскими аристократами, жестко пресекающими у себя в эфире этот дикий звуковой хаос и все-таки дающими слово редким инакомыслящим.

Ну а кто выиграет в этом соревновании агитаторов, горланов, главарей — ​покажет время. Зрителей жалко. Теперь у них нет выбора. Хотя «Давай поженимся» и вернули в эфир — ​но почти на два часа раньше. А после работы — ​извольте политпросвещаться. Я вам попереключаю!

В таких словах русский поэт 18 века Тредиаковский весьма точно охарактеризовал того симпатичного героя, о котором пойдет речь в нашей статье. 2000-й год по восточному календарю именуется Годом Дракона. Каждый первоклассник знаком с ним по волшебным сказкам — это старый добрый Змей Горыныч . Но, как ни странно, на этом массовые знания обрываются. Попробуем же слегка углубиться в мифологию…

Вначале — о «чудище» Тредиаковского. Обло на современный русский переводится как толстое, тучное, лаяй — ругается (точнее, вероятно, издает угрожающие звуки). С остальными словами все понятно. Итак, перед нами чудище (т.е. существо необычное, мифологическое) с гипертрофированными и неопределенно большими размерами и формой, непредсказуемое по поведению (озорно), что может интерпретироваться как наличие угрозы (лаяй) и, наконец, чрезвычайно прожорливое (стозевно). Оно много ест, занимает, вероятно, чрезвычайно много места, и неизвестно, чего от него ждать.

Тредиаковский цитировал Гомера; Радищев использовал эту цитату, чтобы изобличить крепостное право в «Путешествии из Петербурга в Москву». Кстати, любопытно (об этом — чуть позже), что крепостничество — квинтэссенция патриархально-земледельческого строя с низким уровнем технологии и четкой вертикалью власти, где наверху — один человек (помещик, царь), внизу — недифференцированная и униженная масса земледельцев. О чем это говорит?«

Самые первые драконы

В истории працивилизаций образы драконов и драконоборчества легли в основу двух древнейших мифологий: вавилонской и индоарийской. В вавилонском эпосе существовал довольно расплывчатый и неопределенный образ — богиня Тиамат (Тихамат), имеющая змееподобную форму. Тиамат обитает в праокеане и сама, по сути, является океаном, который предшествовал мирозданию. Согласно мифам цивилизаций Междуречья, первоначальному всплеску творения предшествовал неоформленный и угрожающий Хаос - именно его воплощением является Океан-Тиамат. Победой над Хаосом начинается оформление структурированного Космоса.

Другой персонаж, о котором известно гораздо больше, — чудовище Вритра из Риг-веды, над которым одержал победу бог ариев Индра. В отличие от Тиамат, ведийские события описаны в мифологии и науке гораздо более подробно. Слово «Вритра» переводится с ведийского как «затор», «преграда», «препятствие». Это существо, согласно мифу, преградило (запрудило) течение рек, нарушив космический порядок и поставив мир под угрозу хаоса . Вритра описывается как «перворожденный» из демонов; его мать — Дану — была, вероятно, аналогом Тиамат, но мифы не донесли до нас никакой большей информации о ней. Вритра не вполне дракон; его черты весьма неконкретны: без рук, без ног, без предплечий, он живет во тьме или в водах, издает шипение, весьма неповоротлив, но в его распоряжении гром, молния, град и туман. Индра — типичный бог-герой, змееборец, ассоциирующийся с мужским началом, Солнцем и небом, напившись хмельной сомы, убивает Вритру ваджрой — «дубиной грома». В ведийских мифах этот подвиг напрямую ведет к победе над Хаосом и установлению прочного порядка во Вселенной.

И Тиамат, и Вритра однозначно олицетворяют первозданный Хаос; они связаны с водными глубинами и женским началом. Собственно, Вритра — мужеска полу, но здесь весьма любопытны, с одной стороны, его «безотцовщина», с другой - пересечение с ведийским мифом о похищенных Вритрой коровах, которые спрятаны в скале Вала. Коров освободил все тот же Индра, но скала со скрытыми в ней коровами, их освобождение и освобождение рек некоторые ученые ассоциируют с родами и истечением околоплодных вод.

Кстати, в один ряд с Тиамат и Вритрой можно поставить и библейского Левиафана — чудище неопределенной формы, о котором известно, что своей массивной тушей оно разлеглось средь моря и суши и поражает всех своим могуществом, одновременно сея страх.

«Змеи подколодные»

Мифология эпохи, когда божеством был Хаос (или его женская ипостась), надежно блокирована более поздней, «мужской» мифологией, центром которой выступает герой и его подвиг (обычно змееборство). Но кое-какие ассоциации «змееподобное существо — женщина» все же сохранились. В Южной Индии до сих пор поклоняются богине змей Моноше (так и просится «Мокоша», «Макошь» — праславянская богиня плодородия). Мифы о ней собраны в «Падма пуране», изданной, кстати, у нас. Далее идет Медуза Горгона с ее змеиной шевелюрой. Можно провести ассоциацию с Царевной-Лягушкой (лягушка, ящерица, уж, змея — существа одного ассоциативного ряда).

Путешествие

Заглавие как будто самое обыкновенное - путешествия подлинные и литературные в ту пору в большой моде: "Путешествия Гулливера" и "Сентиментальное путешествие", "Путешествия" капитана Кука и Бугенвиля; "Письма русского путешественника", и "Путешествия" в "страну мертвых"... и "страну любви".

Один юморист насчитал в ту пору 506 мотивов, побуждений, целей, поводов для странствия...

Но "Путешествие из Петербурга в Москву" - помилуйте! Что за название, что за тема? Любой из возможных читателей либо совершал это путешествие, либо может совершить: если не хочешь медленно волочиться "на долгих", то есть на своих лошадях, надо рано утром выехать и путешествовать, останавливаясь на ночлег попозже, чтобы к вечеру третьего дня достигнуть "другой столицы": по дороге леса, болота, деревушки, всего два крупных города - Новгород и Тверь; двадцать пять почтовых станций...

Нет, на фоне островов Полинезии, государства лилипутов или "царства мертвых" - путешествие слишком обыкновенное и. если автор все же рискует своим успехом у читателей и называет книгу столь тускло , то. надо думать, это неспроста: он либо иронизирует, нарочито подчеркивая обыкновенность своего маршрута; либо избирает столь невинное название для маскировки, прикрытия своих истинных целей...

К тому же наметанный глаз петербургского книгочея сразу заметит, что на титульном листе отсутствует обычная отметка: "С дозволения управы благочиния" (то есть с дозволения полиции; с дозволения цензуры). Впрочем, эта отметка есть в самом конце, на 453-й странице книги. Но это странно, "не по правилам". Любопытство покупателя возбуждено, он спрашивает, кто же все-таки автор, и купец шепнет, что это - чиновник с таможни господин Радищев, что книга особенная, о ней "много говорят". И уж двадцать пять взятых на пробу экземпляров скоро разойдутся - пора посылать за новыми...

До сих пор спорят, кто поторопился поднести и донести, так что царица стала одним из самых первых читателей...

Екатерина вникает, ужасается, приказывает схватить автора и весь тираж: автор нашелся - экземпляры же (всего их было 640 или 650) за вычетом проданных и коекому отосланных в подарок - все экземпляры, по уверению Радищева. были сожжены вместе с корректурой и другими подготовительными материалами.

Сожжены, и вот почему на всей земле найдено за два прошедших века не больше 15 штук.

Но опять тайна, над которой бьются специалисты: правда ли, что все сожжены? Ленинградский исследователь В. А. Западов и ряд других филологов нашли за последние годы любопытные доказательства, что многое, возможно, было припрятано, зарыто или увезено верными людьми: со спасенных корректурных или рукописных листов Радищева снимали копии и списки пускали по рукам...

Списков, кстати, ходило по России много: значительно больше, чем печатных экземпляров: на сегодня их отыскали около сотни; самое любопытное, что некоторые довольно существенно отличались по тексту (сейчас известно шесть "редакций", основных вариантов "Путешествия").

Как это объяснить?

Писатель Г. П. Шторм, ныне покойный, выпустил книгу "Потаенный Радищев", где старался доказать: разные списки возникли потому, что Радищев после, вернувшись из ссылки, продолжил работу над своим главным трудом и затем дал его переписчику.

Сенсационная гипотеза писателя была решительно отвергнута специалистами.

Сейчас наибольшее признание имеет точка зрения В. А. Западова, что Радищев, желая уберечь свой труд от уничтожения, своевременно, еще до выхода его в свет принял меры к спасению" (разные же редакции происходят от более ранних текстов "Путешествия", от того вида, который оно имело еще до выхода в печать).

И, если так, значит, был тайник для рукописей и корректур "Путешествия", лаборатория взрывчатого труда; и нужно ли говорить, сколько бы отдали историки и филологи, чтобы тот тайник отыскать.

Но мы, кажется, увлеклись чтением одного заглавия книги да еще выходными данными - "1790 В Санктпетербурге " - восемью словами. Но на титульном листе есть их еще четырнадцать...

Эпиграф

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.

Даже не понимая смысла, не вникая - нечто страшное, зловещее: слова понятные, хотя и странные - чудище, стозевно, лаяй соседствуют с таинственным обло, oзopно ... Прочитайте эпиграф (про ceбя, а лучше вслух) быстро, как будто в одно слово: заклинающие, воющие унылые гласные, особенно следующие одно за другим десять "о" (так и вспоминается Пушкин - "домового ли хоронят..." ) и резкое финальное - лаяй !

Не очень понятно и, может быть, тем эффектнее... "Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада. Неумолкаемость ей свойственна, впившись в воздух, она его не выпускает" (О. Мандельштам, Разговор о Данте").

Звук эпиграфа воздействует сильнее прямого смысла, как музыка!

Нужен ли после того еще разбор отдельных слов?

"Знание - сила" - утверждает заглавие журнала, и поэтому осторожно попробуем "алгеброй частного" не разбить гармонию цельного.

Чудище . Казалось бы, то же самое, что чудовище - и все-таки не совсем то... Хотя бы потому, реже встречается. "Дьявольский хохот загремел со всех сторон, безобразные чудища стаями скакали перед ним" (Гоголь).

Сегодня чудище , пожалуй, чуть-чуть смешнее, домашнее, чем чудовище , но в XVIII веке, кажется, нет.

Обло . "Это был человек весьма обширный, или, говоря старинным словом, уцелевшим в наших краях, облый, с большим лицом, большими глазами и губами" . Выходит, уже во времена Ивана Сергеевича Тургенева (цитируется его повесть "Два приятеля) облый, обло - слова старинные, хотя еще и у советского писателя Всеволода Иванова встречается "Фекла, облая, туго поворотливая, как дрофа" .

Озорно . Вспоминается озорник, озорничать . Но как-то, во-первых, прежде слово бывало и не столь добродушным: мужика находят с разбитым черепом, под баржой: "Ой, озорство" , - причитал староста (Горький, "Мои университеты). А, во-вторых, кажется, чудище и не в зтом смысле озорно . Словари русскoro языка сообщают о существовании старинного слова "озор" , родственного зоркому: "лазутчик, соглядатай, сторожевой пес" а ведь наше чудище - лаяй!

Огромно . Знакомое слово, не требующее как будто объяснения: но часто ли мы слышим в нем корень гром , угадываем ли вымерший древний глагол огромить ("слово огромит тебя" - написано в одном древнем тексте, то есть ты будешь поражен, подавлен словом). Так что чудище огромно , значит очень большое и как громом поражающее...

Стозевно . Такого слова не удалось найти в словарях, его сочинил автор (впрочем, и тут небольшая тайна, о которой - чуть после). Красиво сочинил: сто зевов, сто глоток; стозевно - по аналогии с такими словами, как стозвучно, стократно или осточертеть ...

И, наконец, лаяй . Знающие древнерусский язык понимают, что это причастный оборот от лаять . Лаять же можно и сегодня не только по-собачьи, но и "по-человечьи" ("лаяться" - ругаться).

Итак, если буквально перевести эпиграф к "Путешествию из Петербурга в Москву" на современный литературный язык, выйдет примерно следующее:

Чудовище толстое, зоркое, огромное, лающее ста пастями.

Тоже нечто жуткое, но, согласитесь, куда менее складное и страшное, чем "Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй... " Мы, наконец дочитали эпиграф. Но автор, Радищев, явно апеллирует к читателю, хорошо знающему, помнящему эту строку: он называет произведение, откуда взято "чудище...", указывает том, книгу, стих... но без имени автора! Это как мы иногда поступаем, давая ссылку: "Мертвые души", страница такая-то или "Евгений Онегин", глава... строфа... Одновременно читателя приглашают вспомнить, а если понадобится, заглянуть в том II, книгу XVIII, стих 514.

Тилемахида

Огромная старинная книга. Ее заглавие много длиннее радищевского:

Иначе говоря, поэт Василий Тредиаковский превратил прозу ("нестихословныя речи" ) французского писателя Фенелона в русскую "ироическую пииму" (то есть героическую поэму). Поэма вышла в 1766 году, когда Александр Радищев был еще семнадцатилетним пажом императрицы Екатерины II.

Фенелон (1651-1715) Ныне редко читаемый, этот аристократ, архиепископ, воспитатель внука Людовика XIV и, одновременно, смелый, просвещенный философ был одним из властителей дум XVIII столетия. Жан-Жак Руссо готов был идти к Фепелону в лакеи, будь тот жив, "чтобы со временем быть у него камердинером" . Философ и математик Д"Аламбер считал несчастными тех, кто остается равнодушным при чтении Фенелона, врага деспотизма и временщиков, кровавых войн и религиозной нетерпимости. Главный труд "архиепископа, дюка и принца" - "Приключения Телемака" - имел феноменальный успех и за один 1699 год выдержал двадцать изданий!

Некоторые правители гневались, справедливо находя себя и свое царствование в отрицательных персонажах Телемака; другие были поумнее: Екатерина II читала, цитировала, искала в Фенелоне "просвещенного союзника"; поэтому весьма поощрялись переводы, переложения его "нестихословных речей" ...

Заглянем в XVIII книгу Фенелона.

Телемак (или Тилемах), безуспешно отыскивая своего отца Одиссея, в конце концов, отправляется в Тартар, царство мертвых, рассчитывая, может быть, встретиться там с любимой тенью. После ряда ужасных встреч

"наконец Телемак достиг того места, где заключены цари, осужденные за злоупотребление властью" .

Мы цитируем один из точных русских переводов Фенелона... А вот стихи:

Читатель, конечно, догадался, что мы процитировали "Тилемахиду" Василия Кирилловича Тредиаковского.

Один из самых ранних русских поэтов, над ним при жизни и после смерти часто насмехались, сочиняли анекдоты, упрекали в недостатке вкуса, бездарности... Но вот отзыв весьма авторитетного критика, Александра Сергеевича Пушкина: "Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек. Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков. Любовь его к Фепелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного. В "Тилемахиде" находится много хороших стихов и счастливых оборотов. Радищев написал о нем целую статью... Дельвиг приводил часто следующий стих в пример прекрасного гекзаметра:

Гекзаметр, древний гекзаметр, которым Гомер писал свою "Одиссею", и возвращение этого размера переводу французской прозы!

Древня размера стихом пою отцелюбного сына...

Свою оригинальную идею - превратить роман в поэму Тредиаковский обосновывал тем, что русский язык в поэзии богаче, нежели французский.

Следуя за героем Фенелона и Тредиаковского, читатель наблюдает былых могучих тиранов, которым "Эвменида-фурия" подносит зеркало, и они видят в нем все свои грехи и пороки: тщеславие, жестокость, боязнь истины, стремление к лести, пышности; пороки -

В том зеркале цари казались сами себе гнуснее и страшнее,

Вот в каком контексте, в каким "окружении" - будущий радищевский эпиграф: цари-тираны, хуже химеры (побежденной Беллерофонтом); хуже лернейской гидры (идры ), сраженной Ираклием (Гераклом); ужаснее, чем пес Кервер (трехглавый сторож подземного царства Цербер)...

Заметим, что у Тредиаковского он "с тризевной" , а у Радищева стозевный!

Трудно допустить, что Радищеву изменила память,- он ведь дает точную ссылку на главу и стих, а для этого уж, конечно, ему следовало еще раз взглянуть на знакомую 514-ю строку. Да к тому же, кто не ведает, что пес Цербер - "трехглавый" ? Радищев, как видно, сгущает строку, делает чудище еще страшнее - ему надо...

Бросим последний взгляд па XVIII главу "Тилемахиды": в то время, как первая Эвменида-фурия заставляет царей видеть самих себя в "натуральном виде", хуже чудища, вторая Эвменида принуждает их глядеться в другое зеркало), где видят себя в том наилестном виде, как превозносились при жизни:

Несходство двух зеркал было, оказывается, самой жестокой пыткой; цари стонут, рыдают, "превесьма мерзятся собою" , но пытка вечная...

Снова 1790 год

Итак, дурные цари - вот кто хуже, чем "чудище... стозевно и лаяй" .

Фенелону, Тредиаковскому простили - "их" цари "не узнали" себя в поэтическом зеркале . Екатерина II в 1769 году в своем журнале "Всякая всячина" настоятельно советовала подданным читать "Тилемахиду"...

Идиллия до поры до времени; пока Екатерина II не поймет смысла того эпиграфа, что на титульном листе "Путешествия": пока не узнает, что "Телемак" - среди любимых книг (одного из главных противников монархии Максимиллиана Робеспьера.

Радищев, как видно, боялся, что его вызов "не заметят"...

Не потому ли в книге, в главе "Тверь", он между прочим снова вспомнил "своего" Тредиаковского. В прежних главах (между Петербургом и Тверью) уже было немало страшных страниц, невиданных по силе разоблачения. И вдруг в "Твери" автор пускается в рассуждения о стихах, рифмах, ямбах, дактилях; заявляет, что когда явятся русский Мильтон, Шекспир. Вольтер, "тогда и Тредиаковского выроют из поросшей мхом забвения могилы, в "Тилемахиде" найдутся добрые стихи и будут в пример поставляемы" . Неужто Радищев "забылся"; и хотя душа его "страданиями человечества уязвленна стала" , неужто в самом деле углубился в чистую теорию стихосложения?

По вот выдуманный собеседник автора, выслушав его рассуждения о стихах, признается, что и сам сочиняет: "Если вам не в тягость будет прочесть некоторые строфы, сказал он мне, подавая бумагу. - Я ее развернул и читал следующее: - Вольность... Ода... - За одно название отказали мне издание сих стихов" .

Вольность:

Вот образ тирании, неволи:

И в таком духе - еще строфы, страницы...

Но, не правда ли, "чудовище ужасно, как гидра, сто имея глав" - это ведь "наше" знакомое "чудище обло... стозевно" ? И вот откуда у него сто глав - от лернейской гидры, соседки (в пятьсот двенадцатом стихе"Тилемахиды"): это ей отрубили "сто глав".

Радищев скрестил гидру с Цербером - и все ему мало для создания подобия тирании...

Кстати, и челюсти с отравой - тоже из "Тилемахиды", пятьсот пятнадцатого стиха:

Из челюстей, что своих кровь блюет ядовиту и смольну...

Подобно древним героям, Радищев вышел один против чудища, бросив первый вызов уже в эпиграфе.

Все трагически ясно. Наш сюжет как будто завершен. Но все же не будем торопиться. "Еще одно, последнее сказанье..."

В 1801 году Радищев прощен и возвращается в столицу как будто для того, чтобы вскоре своей волею привести в исполнение тот смертный приговор одиннадцатилетней давности. Но перед тем Александр Николаевич вдруг занялся... стихосложением.

Он набрасывает сочинение под ироническим заголовком "Памятник дактилохореическому витязю". Витязь - это опять же старый знакомец Тредиаковский, и мы, конечно, вправе насторожиться: где "Тилемахида", там, рядом, - известно. какие речи. обороты...

Радищев : "Для дополнения стихотворного отделения моей библиотеки, вивлиофики, книгохранилища, книгоамбара я недавно купил "Тилемахиду"... Перебирая в ней листы, к удивлению моему. нашел в ней несколько стихов посредственных, множество великое стихов нестерпимо дурных... Нашел - подивитесь теперь и вы - нашел стихи хорошие, но мало, очень мало" .

Ну, разумеется, читатель сразу так и поверил, что Радищев прежде "Тилемахиды" не читал и только сейчас, через много лет после появления и запрещения "Путешествия", эту поэму впервые открыл!

Но разговор (в форме диалога двух собеседников, неких господ Б . и П .) идет о стихах, только о стихах...

Господин П. в качестве примера "порядочного стиха" цитирует между прочим две строки, но какие!

Дивище мозгло, мосласто, и глухо, и немо, и слепо, Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной и лаей.

Господин Б. в ответ находит слова "дивище мозгло" нелепыми (о второй строке, записанной на этот раз точно по Тредиаковскому, а не по Радищеву, как видим, ни звука!) Критик заключает, что

"Тредиаковский... не имел вкуса. Он стихотворец, но не пиит, в чем есть великая разница. Знаешь ли верное средство узнать, стихотворен ли стих?.. Сделай из него преложение. не исключая ни единого слова, то есть сделай из него прозу... Если в преложении твоем останется поэзия, то стих есть истинный стих..."

Непросто разобраться в тексте. а ведь это одна из самых последних работ первого революционера. Разумеется, Радищев сочиняет не иносказание, не аллегорию - его и в самом деле занимают законы стиха поэзии.

Однако не в меньшей степени его занимают законы жизни, истории, борьбы... А высказаться в открытую опасно - скажут: "опять ты взялся за старое" - и опять, глядишь, схватят.

Мы же не можем избавиться от ощущения, что, рассуждая в последний раз о Тредиаковском, Радищев лукаво подмигивает: он, видите ли. не читал прежде "Тилемахиды"; при этом - цитирует XVIII главу, то самое место ... И вот что любопытно: стихотворной строки "дивище мозгло, мослисто..." там нет. Радищев ее присоединил, наверное, чтобы усилить, удвоить эффект, живее представить ужасные образы.

Даже в рассуждении о том, как проверять стихотворность стиха, можно усмотреть намек на эпиграф к "Путешествию", ведь там строка Тредиаковского была вынута из поэмы и. несколько переиначенная, представлена "нестихотворно".

В общем - доказать не можем, но сохраняем серьезные подозрения, что неспроста и не для одного стихосложения автор "Путешествия" пустился перед смертью в такие рассуждения и обратился к таким цитатам. Уж очень все это похоже на соседство "филологии" и революции в главе "Тверь", из приговоренного к смерти "Путешествия".

Может быть, в 1801-1802 годах Радищев хотел таким образом напомнить о своей Главной книге, проститься с потаенными читателями...

После того Радищев прожил еще недолго. Устал, принял яд. Чудище одолело человека. Но не книгу.

По России множились списки. На одной из немногих сохранившихся книг первого издания владелец написал: "Экземпляр, бывший в Тайной канцелярии. Заплачено 200 рублей.. А. Пушкин" .

В 1858 году, через 68 лет после выхода книги и через 56 лет после гибели ее автора, появляется издание второе. И другой титульный лист уже чуть-чуть отличается от первого.

Прибавилось имя Радищева. Прибавился лондонский адрес - знак Вольной русской типографии Герцена опубликовавшей книгу, которая все еще запрещена в России.

Затем еще, еще, пробиваясь сквозь десятилетия, - книга возрождается, выходит сперва тысячными тиражами, потом миллионными. И на каждом из миллионов титульных листов - эпиграф хитрый и страшный: строка, пожалуй, не сколько уж Тредиаковского, сколько самого Радищева.

Неумолкаемая цитата-цикада .

Чу;дище о;бло, озо;рно, огро;мно, стозе;вно и ла;яй - эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», впервые опубликованной в 1790 году.

Фраза означает: «Чудовище тучное, гнусное (либо грубое), огромное, со ста пастями и лающее» (форма лаяй представляет собой церковнославянское действительное причастие настоящего времени). Впоследствии, когда книга Радищева была вновь опубликована, фраза стала крылатой и обозначала крайне негативное отношение автора к тому или иному общественному явлению.
[править] История появления

Александр Радищев видоизменил строку из 514-го стиха поэмы Василия Тредиаковского «Телемахида» (1766), которая представляет собой вольный стихотворный перевод прозаической повести «Приключения Телемака» французского писателя Франсуа Фенелона, выполненный гекзаметром. Но источник фразы в «Телемахиде» - не текст Фенелона, а «Энеида» Вергилия, причём переводчик составил комбинацию из двух фрагментов: «Ужасное чудовище, безобразное, огромное, лишенное зрения» (лат. Monstrum horrendum, informe, ingens, qui lumen ademptum - о циклопе Полифеме, ослеплённом Одиссеем), и «Огромный Цербер оглашал всё царство, лая своей тройной пастью» (лат. Cerberus haec ingens latratu regna trifauci // Personat).

В этом отрывке повествуется о наказании царей в аду за злоупотребление властью. Они постоянно смотрят на себя в зеркало и видят чудовищ. У Тредиаковского фраза, описывающая Цербера, выглядела так: «Чудище обло, озорно, огромно с тризевной и Лаей», то есть пастью. (Тредиаковский иногда вводил в стих дополнительную гласную («и») для благозвучия, чтобы возместить недостающий для метра слог.) «Именно это адское чудовище Радищев использовал как аллегорическое олицетворение господствовавшего в России самодержавно-крепостнического строя, против которого и направлена вся его книга». Меняя «тризевную» на «стозевно», автор в первую очередь выражал идею многоликости того зла, описанию которого посвящено «Путешествие».

Двадцать лет слышать словесную жвачку,напоминание о том,что кто то разворовал страну и не выплачивал зарплаты и,в перспективе иметь борьбу с этим злом от такого же,а то и худшего - участь не сладкая.Они то живут,а у нас то жизнь проходит в слушании песен сирен и в ожидании лучшего.А лучшее - это выборы президентом В.В.Путина.Он самый лучший,честный и порядочный.Остальные воры и жулики.И пока эти шайки жуликов будут драться за власть,чтоб ухватиться и пожрать всласть, мы с вами будем,как овцы ходить и голосовать за них.Ну пошли мы за декабристами,Гапоновцами,ленинцами и что?!Неужели не ясно,что любая монархия,это благо.К любому монарху можно приспособиться,притерпеться.А Монарх не будет нервничать,воровать в спешке,давиться в торопях.Живёшь - торопишься,епёшь -колотишься, ешь -давишься -фиг,когда поправишься!Правь нами -Влади Мир! В цари - Путина!За Родину,за Путина!

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй - эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», впервые опубликованной в 1790 году.

Фраза означает: «Чудовище тучное, гнусное (либо грубое), огромное, со ста пастями и лающее» (форма лаяй представляет собой церковнославянское действительное причастие настоящего времени). Впоследствии, когда книга Радищева была вновь опубликована, фраза стала крылатой и обозначала крайне негативное отношение автора к тому или иному общественному явлению.

Александр Радищев видоизменил строку из 514-го стиха поэмы Василия Тредиаковского «Телемахида» (1766), которая представляет собой вольный стихотворный перевод прозаической повести «Приключения Телемака» французского писателя Франсуа Фенелона, выполненный гекзаметром. Но источник фразы в «Телемахиде» - не текст Фенелона, а «Энеида» Вергилия, причём переводчик составил комбинацию из двух фрагментов: «Ужасное чудовище, безобразное, огромное, лишенное зрения» (лат. Monstrum horrendum, informe, ingens, qui lumen ademptum - о циклопе Полифеме, ослеплённом Одиссеем), и «Огромный Цербер оглашал всё царство, лая своей тройной пастью» (лат. Cerberus haec ingens latratu regna trifauci // Personat).

В этом отрывке повествуется о наказании царей в аду за злоупотребление властью. Они постоянно смотрят на себя в зеркало и видят чудовищ. У Тредиаковского фраза, описывающая Цербера, выглядела так: «Чудище обло, озорно, огромно с тризевной и Лаей», то есть пастью. (Тредиаковский иногда вводил в стих дополнительную гласную («и») для благозвучия, чтобы возместить недостающий для метра слог.) «Именно это адское чудовище Радищев использовал как аллегорическое олицетворение господствовавшего в России самодержавно-крепостнического строя, против которого и направлена вся его книга». Меняя «тризевную» на «стозевно», автор в первую очередь выражал идею многоликости того зла, описанию которого посвящено «Путешествие».

Двадцать лет слышать словесную жвачку, напоминание о том, что кто то разворовал страну и не выплачивал зарплаты и, в перспективе иметь борьбу с этим злом от такого же, а то и худшего - участь не сладкая. Они то живут, а у нас то жизнь проходит в слушании песен сирен и в ожидании лучшего. А лучшее - это выборы президентом В. В. Путина. Он самый лучший, честный и порядочный. Остальные воры и жулики. И пока эти шайки жуликов будут драться за власть, чтоб ухватиться и пожрать всласть, мы с вами будем, как овцы ходить и голосовать за них. Ну пошли мы за декабристами, Гапоновцами, ленинцами и что?! Неужели не ясно, что любая монархия, это благо. К любому монарху можно приспособиться, притерпеться. А Монарх не будет нервничать, воровать в спешке, давиться в торопях. Живёшь - торопишься, епёшь - колотишься, ешь - давишься - фиг, когда поправишься! Правь нами - Влади Мир! В цари - Путина! За Родину, за Путина!

Николай Ващилин, 2011

Из книги Литературная Газета 6266 (№ 11 2010) автора Литературная Газета

Чудище стозевно и безъязыко Литература Чудище стозевно и безъязыко ДИСКУССИЯ «Новый реализм» как диктатура хамства Игорь ФРОЛОВ, УФА Продолжаем дискуссию о «новом реализме», начатую статьями Льва Пирогова («Погнали наши городских». – «ЛГ», № 9) и Андрея Рудалёва

Из книги Собрание автора Шварц Елена Андреевна

37. Чудище Я - город, и площадь, и рынок, И место для тихих прогулок Для перипатетиков-духов, И ангельский театр, и сад. Я - город, я - крошечный город Великой Империи. Остров В зеленых морях винограда. Но что так стучат барабаны? Враги подступили. Осада! Я - тихий, и кроткий,

Из книги Итоги № 6 (2012) автора Итоги Журнал

Обло и озорно / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга Исаак Фридберг, сценарист и режиссер, когда-то опубликовал роман об армейских буднях («Розовые пятки Лионеллы»), замеченный и отмеченный критикой. Об этой книжке говорили так:

Из книги 100 знаменитых загадок природы автора Сядро Владимир Владимирович

ТАТЦЕЛЬВУРМ – ЧУДИЩЕ ИЗ ТИРОЛЬСКОГО ФОЛЬКЛОРА Это животное известно жителям Альп, хотя, как утверждается, поймать его никому не удавалось. Официальная наука не признает его. Однако многие исследователи ставят этого «дракона» на одно из почетных мест в криптозоологии.

Из книги Чернобыль. Большая ложь автора Ярошинская Алла Александровна

Глава 10 «ЧУДИЩЕ ОБЛО, ОГРОМНО И ЛАЯЙ» Да, именно так можно сказать о Чернобыле: «Чудище обло, огромно и лаяй». Это глобальная катастрофа. Такой вывод впервые спустя четыре года после Чернобыля сделала Государственная экспертная комиссия. «Авария на Чернобыльской атомной

Из книги Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет? автора Большаков Владимир Викторович

„Стозевно, стоглазно“… Как уже говорилось выше, Дмитрий Медведев, сменив В. В. Путина в Кремле в 2008 г., одной из основных своих задач назвал борьбу с коррупцией в России. Еще Радищев, когда писал о российском стоглавом "чуде юде страшном, ликом облызном", по имени

Из книги Путин Инкорпорейтед автора Калашников Максим

Трехсотлетнее чудище Не поленюсь и повторю: не считайте меня наивным человеком и автором заказной книжки «против редиски и нехорошего парня» Путина. Проблема намного глубже. Ну, сменим мы Путина… Голем тут же поставит на трон Касьянова, Немцова, Чубайса. Или

Из книги Станет ли Путин новым Сталиным? автора Калашников Максим

Чудище всего с двумя функциями Чтобы русским не стать жертвами глобального смутокризиса (пришедшего в 2008 году на десятки лет вперед), им надо бурно развиваться. По сути дела, создавать новую цивилизацию. То есть - седлать научно-технический прогресс, строить новое

Из книги автора

Чудище всего с двумя функциями Чтобы русским не стать жертвами глобального смутокризиса (пришедшего в 2008 году на десятки лет вперед), им надо бурно развиваться. По сути дела, создавать новую цивилизацию. То есть – седлать научно-технический прогресс, строить новое