1. Виды народных драматических действ и театральные игрища.
2. Жанры фольклорного театра. Особенности бытования и исполнения.
2.1. Святочное ряжение.
2.2. Приговоры балаганных (карусельных, подкачельных) дедов.
2.3. Вертепные представления.
2.5. Театр Петрушки.
3. Народная драма как жанр фольклора.
4. Анализ драм «Лодка» и «Царь Максимилиан».
4.1. История бытования.
4.2. Сюжет.
4.3. Драматический конфликт.
4.4. Идейный пафос. Функция пародии (мнимая глухота, «косноязычие», «глуповатость»).
4.5. Типы персонажей. Значение костюмов и атрибутов актеров.
4.6. Приемы реализации метафоры, оксюморонов, обобщений.
4.7. Язык и стиль речевых самохарактеристик персонажей. Роль выходных монологов (песен).
Тексты и литература
Берков П. Н. Одна из старейших записей «Царя Максимилиана» и «Шайки разбойников» // Русский фольклор. М.; Л., 1959. Вып. 4.
Власова З. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001.
Всеволодский-Гернгросс В. Н. Русская устная народная драма. М.; Л., 1959.
Гусев В. Е. Русский фольклорный театр ХVII - начала ХХ веков. Л., 1980.
Народный театр / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. А. Ф. Некрыловой и Н. И. Савушкиной. М., 1991. Серия «Библиотека русского фольклора».
Некрылова А. Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Л., 1988.
Савушкина Н. И. Русская устная народная драма. М., 1978. Вып. I; 1979. Вып. II.
Савушкина Н. И. Русский народный театр. М., 1976.
Фольклорный театр / Сост., вступ. ст., предисл. к текстам и коммент. А. Ф. Некрыловой и Н. И. Савушкиной. М., 1988.
Детский фольклор
1. История собирания и публикаций детского фольклора.
2. Проблемы изучения детского фольклора. Современные подходы в жанрово-видовом делении и классификации.
3. Фольклор раннего детства. Основные поэтические жанры.
4. Детская мифология и игровой фольклор детей. Образы, сюжетика, своеобразие языка.
5. Особенности бытования разных форм детского фольклора в современном мире. Взаимодействие с массовой культурой и авторским творчеством.
При работе над этим вопросом вспомните собственный опыт из разных периодов своей жизни.
Тексты и литература
Детский поэтический фольклор: Антология / Сост. А. Н. Мартынова. СПб., 1997.
Лойтер С. М. Русский детский фольклор и детская мифология: Исследования и тексты. Петрозаводск, 2001.
Лурье М. Л. Детский современный анекдот // http://www.ruthenia.ru/folklore/luriem1.htm.
Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М., 1987.
Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре. Вып. 1: Младенчество, детство. М., 1991.
Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. М., 1998.
Тверской детский фольклор / Сост. Л. В. Брадис, В. Г. Шомина. Тверь, 2001.
Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю. М. Соколова и М. И. Рожновой. 1919-1926 гг. / Изд. подг. И. Е. Иванова и М. В. Строганов. СПб., 2003.
Ченчи-баченчи: Детский игровой фольклор Верхнекамья / Сост. С. В. Хоробрых. Пермь, 2001.
Чередникова М. П. Современная русская детская мифология в контексте фактов традиционной культуры и детской психологии. Ульяновск, 1995.
Частушка
1. Определение жанра.
2. Поэтическая форма частушек.
2.1. Частушка и скоморошина. Алогизм образов и композиции.
2.2. Роль повтора в частушке.
3. Песенная форма частушки.
3.1. Частушки на мотив яблочка :
Большевик, большевик,
Куда топаешь?
К гайдамакам попадешь –
Пулю слопаешь;
3.2. Частушки на мотив бочки :
Я на бочке сижу,
А на бочке птичка;
Режь, бей большевиков –
Вот наша привычка
3.3. Частушки на мотив семеновны :
Гармонист сидит,
Улыбается,
Играть семеновну
Ему нравится.
3.4. Частушки на мотив цыганочка :
Гармонист ты, гармонист,
Выйди на поляночку,
Ты сыграй, а я спляшу
Веселую цыганочку .
3.5. Частушки на мотив сараточка :
Ты сыграй, парень кудрявый,
Я веселу песню гряну.
Ты сыграй сараточку ,
Развесели солдаточку.
4. Бытование частушки.
4.1. Частушечные спевы и «словесные поединки».
4.2. Экспансия частушек в современный обрядовый фольклор.
5. Тематическая классификация частушек.
5.1. Любовные частушки.
5.2. «Злободневные» (политические) частушки.
5.3. Прозвищные частушки, частушки-дразнилки, ругательные и частушки-присловья.
Тексты и литература
Русские частушки / Пред. и отбор текстов Н. И. Рождественской и С. С. Жислиной. М., 1956.
Частушки в записях советского времени / Изд. подг. З. И. Власова, А. А. Горелов. М.; Л., 1965.
Частушки / Под ред. Л. А. Астафьевой. М., 1987.
Частушки / Сост., вступит. статья, подгот. текста и комментарии Ф. М. Селиванова. М., 1990.
Русская частушка: Фольклорный сборник / Сост. и автор вступительной статьи А. В. Кулагина. М., 1992.
Русские частушки / Сост. П. Ф. Лебедев. Саратов, 1998.
Степанов В. И. Деревенские посиделки и современные народные песни-частушки // Этнографическое обозрение. 1903. № 4.
Флоренский П. А. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда. Кострома, 1909.
Симаков В. И. Сборник деревенских частушек Архангельской, Вологодской, Вятской, Олонецкой, Пермской, Костромской, Ярославской, Тверской, Псковской, Новгородской, Петербургской губерний. Ярославль, 1913.
Сборник великорусских частушек / Под ред. Е. Н. Елеонской М., 1914.
Князев В. В. Частушки-коротушки. СПб., 1913.
Князев В. В. Современные частушки 1917-1922 гг. М., 1924.
Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю. М. Соколова и М. И. Рожновой. 1919-1926 гг. / Издание подгот. И. Е. Иванова и М. В. Строганов. СПб., 2003.
В. И. Симаков и народное творчество: Материалы и исследования: Выпуск 3. Тверь: «Марина», 2006.
«Лодка». Пьеса «Лодка» была очень популярна и в крестьянской, и в солдатской среде, и в среде фабричных людей. Это объяснялось тем, что в ней затрагивались важные для широких народных масс. вопросы. Ее наиболее частое название - «Лодка». Но она называется и -иначе: «Шлюпка», «Атаман», «Разбойники», «Шайка», «Шайка разбойников», «Ермак», «Стенька Разин».
Сюжет пьесы прост. Шайка разбойников во главе с атаманом и есаулом плывет по, : Волге. Есаул в подзорную трубу оглядывает местность и докладывает атаману р том, что видит. Когда
на берегу попадается большое село, разбойники высаживаются и нападают на помещичью усадьбу. Один из вариантов пьесы заканчивается восклицанием: «Эй, молодцы! жги, пали богатого помещика!» . В некоторых вариантах вводится мотив любви атамана к дочери помещика или к персиянке. Но при этом.сложетная основа-угроза-разбойников властям и помещикам-.. сохраняется. Это говорит о том, что идейная сущность пьесы состоит в выражении протеста народа против угнетающих нори.ь.кои Такого рода особенность пьесы позволила одним ученым относить возникновение «Лодки» к концу XVIII в. и связывать ее с крестьянскими восстаниями (В. Ю. КрупянсКая),^другим - считать, что она возникла раньше в связи с восстанием Разина: в ней нередко как основной герой действует Степан Разин!] Но/первые сведения о пьесе идут от 1814-1815 гг. Характерно, что ряд русских писателей отметили в своих воспоминаниях исполнение «Лодки».
А. Е. Измайлов упоминает постановку пьесы студентами духовной академии примерно в 1814-1819 гг.; А. С. Грибоедов видел представление ее молодыми ребятами в окрестностях Петербурга в 1818 г., И. А. Гончаров в 20-е годы наблюдал, как «Лодку» разыгрывали слуги его бабушки, причем атаман/назывался Стенькой Разиным .
Пьеса-ноеит антикрепостнический характер. В ней действуют шайка разбойников, есаул, иногда разбойник Каликатура. [д, центре образ благородного разбойника-атамана, который иногда 264 не имеет имени, в других случаях называется Ермаком или Степаном Разиным. По смыслу пьесы к ее сюжету более подходит фигура Разина. Трудно решить, каким был атаман в первоначальном тексте. Существует мнение, что она сложена как пьеса о Разине.
Степан Разин - основной герой пьесы, даже если атаман не носит его имени. В деталях обрисовки атамана проглядывают черты Разина. Самое главное в том, что именно образ Разина наиболее полно выражает основной идейный смысл пьесы: социальное недовольство народных масс, их протест^
Источники «Лодки» сложны. Это и песни о разбойниках, в том числе о Разине, и лубочные картинки, и лубочные романы о разбойниках, и литературные песни. Это сказалось в сложной композиции пьесы: в ней есть монологи# и диалоги, разговор атамана с есаулом и с «шайкой» (когда речь идет о приеме в ее члены новичка), народные песни («Вниз по матушке по Волге») и литературные песни (песня А. Ф. Вельтмана «Что затуманилась, зоренька ясная» и песня Ф. Б. Миллера «Погребение разбойника» со словами: «Среди лесов дремучих безмолвные идут...»), цитаты из литературных произведений, например из поэмы А. С. Пушкина л «Братья-разбойники». Основной сюжет связан с песней «Вниз по j матушке по Волге». Исполнители обычно помнили лишь основную (схему сюжета, действовали же и говорили в порядке импровизации, пользуясь знакомым материалом.
«Лодка» пережила сложную историю: в нее включались новые песни, интермедии, например сцена с гробовщиком и сцена с доктором, но основа сюжета сохранялась. Некоторые сцены были постоянными, некоторые заменялись. Менялась и пьеса: на первый план выдвигались то разбойничьи сцены, то любовные; сюжет иногда ослаблялся введением большого числа песен.
«Разбойничья» драма «Лодка», в особенности в том виде, в каком она бытовала в XIX-XX вв., по всем признакам должна быть отнесена к романтическим произведениям . Мы бы к этому добавили, что более устойчивой в своих мотивах она стала в период русского романтизма, когда впитала материалы из произведений писателей-романтиков. Но и по самой своей сути она романтична: разбойничий сюжет, волжское раздолье, любовь атамана к пленнице, бунтарский характер сюжета песни - все говорит именно о ее романтической окраске.
В. Н. Всеволодский-Гернгросс высоко оценивает «Лодку». Он пишет: «Лодка» - уникальное явление не только в русском, но, по-видимому, и в мировом фольклоре. Она своеобразна по содержанию, по художественным приемам, по композиции, по своей подлинной народности, ярко отражает эпоху и среду, в которой была создана и бытовала, полная мятежного духа, удали, отваги» .
«Царь Максимильян». Драма «Царь Максимильян», как предполагают исследователи, сложена в конце XVIII в. Это обосновывается рядом обстоятельств: содержащимися в ней намеками на политические события того времени, исполнением ее матросами и солдатами около 1818 г., введением в пьесу стихотворений писателей XVIII в. и особенностями языка. Пьеса, вероятно, сложилась в солдатской среде: в ней выводятся военные персонажи (воины и скороход-маршал), отражается военный порядок, в речи действующих лиц употребляется военная фразеология:
Адольф. Здорово, ребята!
Все. Здравия желаем!
Имеют место и военные, в том числе походные, песни. Наконец, несколько текстов пьесы записано от бывших солдат. Самое раннее исполнение ее было в военной среде (1818); исполнение в солдатской среде наблюдали Я. П. Полонский и И. С. Аксаков в 1855 г.
Источниками пьесы были разного рода литературные произведения: жития святых - мучеников за веру, школьные драмы XVII-XVIII вв., где есть образы царей - гонителей христиан, интермедии XVIII в., в которых действуют доктор, гробовщик, портной, комические персонажи, вошедшие и в некоторые варианты пьесы «Царь Максимильян». Наиболее вероятным и основным источником этой пьесы считается драма «Венец славопобедный мученику Дмитрию», написанная в 1704 г. учениками Дмитрия Ростовского ко дню его именин (указано П. Н. Берковым). В ней немало совпадений с «Царем Максимильяном»: имя царя, преследование христиан, заключение их в темницу, казнь, наказание царя. Во всем этом видели конфликт Петра I с сыном Алексеем. Но В. Н. Всеволодский-Гернгросс полагает, что основным литературным источником надо считать рыцарские романы. От повести о Бове-королевиче идут название стольного города Антон, рыцарские поединки, придворная обстановка и церемониал.
Пьеса «Царь Максимильян» прошла длинный и сложный путь оформления. Ее структура отличается большим введением в текст разнородных литературных произведений, чаще всего песен и стихотворений, например, отрывков из оды Г. Р. Державина «На взятие Варшавы», песен поэтессы конца XVIII в. М. В. Зубовой «Я в пустыню удаляюсь», «Песни узника» («Не слышно шуму городского») Ф.Н Глинки; использованием «Гусара» А. С. Пушкина и «Разлуки» («Гусар, на саблю опираясь») К. Н. Батюшкова. Это были не случайные и не механические вставки. Они служили для характеристики персонажей, создания определенного эмоционального тона и оценки поведения действующих лиц. Стихотворения и песни переделывались, излагались другим языком, стих и ритмы перестраивались. Состав и роль вводимых в народные пьесы произведений обстоятельно рассмотрел В. Е. Гусев .
«Царь Максимильян» нередко контаминировался с пьесами «Ирод» и «Лодка». Первая из них усиливала мотивы борьбы за правую веру и борьбы с деспотизмом, вторая - мотивы борьбы социальной (уход Адольфа в разбойники). Строение пьесы усложнялось, а вместе с тем ослаблялась трагическая линия и развивались комические эпизоды . Но основная сюжетная схема и характеристики персонажей сохранялись. При всем этом пьеса оставалась своеобразным и ярким произведением. В. Н. Всеволодский-Гернгросс говорит о ней: «...Это самобытная оригинальная русская пьеса, сочиненная на конкретные русские ■ политические события, лишь воспользовавшаяся схемой драмы об Ироде» .
Действие пьесы «Царь Максимильян» в наиболее полном варианте развивается довольно последовательно.
Как это характерно для народных пьес, вначале появляется лицо, в данном случае скороход, и обращается к зрителям:
Здравствуйте, господа сенаторы,
Не я сам к вам прибыл сюда,
А прислан из царской конторы.
Уберите все с этого места вон,
А здесь постановится царский трон.
Прощайте, господа,
Сейчас сам царь будет сюда. (Уходит)
Появляющийся царь тоже обращается к публике и объявляет, что он не император русский и не король французский («Я есть грозный царь ваш Максимильян»), что он будет судить своего непокорного сына Адольфа. Затем царь велит пажам привести его, а скороходу велит принести «все пристойности и царские принадлежности». Царедворцы несут регалии, в которые он и облачается. Приводят Адольфа. Царь требует от сына, чтобы тот поклонился «кумирическим богам», но Адольф отвергает это:
Я ваши кумирические боги Повергаю под свои ноги.
Три раза происходит объяснение царя с сыном, в результате Адольфа заковывают в кандалы и уводят в темницу. К царю является «Исполинский рыцарь» и требует освободить Адольфа. Это римский посол. Царь отказывается это сделать, и рыцарь с угрозами уходит. Царь велит призвать «древнего и храброго воина Анику» и приказывает ему защитить город от «невежи», который хочет сжечь столицу, рыцарей перебить, а царя взять в полон. Еще раз царь призывает сына и спрашивает, не одумался ли он, но Адольф не признает «кумирических богов». Царь в гневе:
Ах ты, изверг непокорный,
Распалил ты мое сердце гневом,
Более я тебя щадить не стану,.
А сейчас повелю злой смерти предать.
Царь посылает скорохода-маршала за палачом рыцарем Брам- беусом. Палач сначала отказывается исполнить приказ о казни Адольфа, но царь настаивает, и палач срубает голову Адольфу, однако затем сам пронзает себе грудь и падает мертвым. Следует сцена с гробовщиком. Царь хвалит Анику-воина за то, 267 что победил Исполинского рыцаря. Но в это время появляется Смерть. Царь просит воинов защитить его от нее, но они в испуге разбегаются. Он просит Смерть дать ему три года жизни, но она отказывает; просит дать три месяца, но опять получает отказ; просит -три дня, но она не дает и три часа и срубает его косой. Из этой сцены ясно, что сюжет пьесы об Анике-воине и Смерти приспособлен к сюжету пьесы «Царь Максимильян».
Введение пьесы «Аника-воин и Смерть» в пьесу «Царь Максимильян» помогает понять идейный смысл последней: он состоит в наказании зла, наказании жестокого тирана царя Максимильяна. Трудно определить, против какой политической ситуации направлена пьеса, возможно, она намекает на отношения Петра I и его сына Алексея. В разное время возникали у зрителей разные ассоциации. Оснований было много, в том числе в связи с событиями конца XVIII в. С развитием революционно-освободительной борьбы пьеса служила выражением революционных настроений народных масс. Вот поэтому она была так популярна. Ясный политический смысл пьесы мог усиливаться в связи с новыми социальноисторическими ситуациями.
Контаминация «Царя Максимильяна» с пьесой «Ирод» подчеркивала борьбу за престол. Но смысл «Царя Максимильяна» шире.
Он не только в обличении тирании и деспотизма, но и в возвеличении смелого протеста Адольфа, правота которого становится особенно очевидной: Брамбеус, погубивший Адольфа по приказу царя, не может перенести этой несправедливости и кончает самоубийством. А то, что Смерть губит не Анику, как полагалось бы по традиционному ходу сюжета, а царя, говорит о неотвратимости гибели деспотизма.
Царь Максимилиан
Давно заброшенный казенный рудник, мало-помалу превратившийся в захудалую деревушку, представлял из себя горстку одряхлевших кривых изб, совокупно свалившихся на дно крутого оврага и толкающих друг друга в кривую и загрязненную речушку. Мелкосопочные незаселенные на десятки верст пространства, как белое волнующееся море, уходили далеко во все четыре стороны вплоть до голубых краев небесного зонта и наводили тупое, нудное уныние. Это уныние было так велико, что когда по узкой, унавоженной за зиму дороге с соседних пашен спускались к селению воза с сеном или соломой, то это вносило какое-то праздничное оживление в окрестности, хотя воза эти издали и казались косматыми отрубленными и тихо сползающими вниз головами сказочных разбойников. Немного раньше, на горе, возле разноцветных рудных отвалов, вблизи шахты стояли большие казенные здания: казармы, лазарет, контора и дом пристава, но в последние годы все это как-то быстро исчезло. Лазарет сгорел, и сгорел как-то странно: никто в нем не жил, и он стоял особняком, заваленный разным казенным имуществом, и вдруг в одну из темных ночей вспыхнул и сгорел. И никто не спасал его, никто не жалел... Казармы тоже сгорели, но уже в печках мирных жителей селения. Осталась одна контора, общипанная со всех сторон, с провалившейся крышей, и медленно догнивала, покорно ожидая, пока и ее потащат в обывательские печки. Да под горою, возле входа обвалившейся штольни, стояли огромные весы с железными цепями и крепко окованными досками, на которых в праздничные дни качались и шалили ребятишки. Улиц в селении не было ни одной, а кривые переулки как-то бестолково извивались между избами и то суживались в тесные щели, то расплывались в бесформенные площадки, заваленные сугробами снега и кучами застывшего навоза. Подслеповатые окошки покосившихся изб как-то безразлично смотрели на все: и на кучи навоза, и на спины старых амбаров, и на плетни дворов, и просто на соседние заборы. Если в избах было тепло, то стекла окошек чернели и плакали, если холодно, то, покрытые толстым слоем инея, они казались какими-то сплошными бельмами, и веяло от них тоской и злобой, как и от самих обитателей. Привыкшие к каторжной горной работе в шахтах и на разборах, они неохотно брались за пашню, потому что не имели ни плугов, ни лошадей для этого и, все ожидая откуда-то "манифеста" о возобновлении горных работ, они часто сидели без хлеба, без дров и без огня. О своей одежде сами они говорили так: -- Ни постлать, ни одеться! Время от времени, когда ожидания открытия рудника тянулось слишком долго, они собирались у старосты и долго и горячо толковали, тут же преувеличивая или искажая какие-либо слухи, надежды, или просто собственные сочинения об открытии рудника. Вдруг кто-нибудь высоким фальцетом выкрикивал: -- Дыть осенясь я возил в Змиево... тово... как ево? Подлесничаго... Дак он мне прямо сказал, што прибегал сам особый чиновник!.. Ну, и будто што... это... -- Че особый чиновник?.. -- прервал другой. -- Вот, ведь, недавно Игнахина тетка ездила в город... Ну, и тоже, будто што... А что именно -- никто не договаривал... И знали, может быть, что и "особый чиновник" и "тетка Игнахина" только их собственная фантазия, а все-таки хотели верить, что откроется рудник, закипит работа, и хотя и будет их же первых беспощадно давить своим ярмом, но за то будет и "матушка суббота" с верным расчетом, и сердитое, но нарядное начальство с разными веселыми затеями и забавным самодурством, да, наконец, будет и собственный кабачишко, а, стало быть, и песни и пляска... И возбужденье доходило до такой степени, что, забыв все настоящее, обыватели начинали рассчитывать по пальцам, сколько и какие рабочие будут теперь получать, какой будет провиант, сколько на отчет каждому рабочему будут выдавать свечей, почем будет пшеничная мука... Совсем не думали о том, сколько часов и как будут они работать, не думали даже о том, что, может быть, опять будут так же бить и драть розгами, как били тогда, в далекое прошлое... Это казалось неважным. Важнее всего казалось то, что оживило бы их унынье, отбросило бы давно поселившуюся у них тоску и нужду и всколыхнуло бы застывшую мысль... Некоторые из стариков, что помнят еще, как их драли и проводили через строй, тут же кому либо в одиночку шамкали: -- А хоша и били, дак за то без хлеба-то не доводилось сидеть... Бывало, покойничек Никифор Иванович, уставщик-то наш, как рявкнет на материального: -- "У меня штобы и лошади и люди сыты были!.." Потому, говорит, голодный и камня не поднимет, не токмо што... И старик, припоминая доблести Никифора Иваныча, прослезится даже. -- Однова пристав велел дать мне сорок палок, а я в то время хворал. -- Ну, че, -- говорит, -- Федотыч, сейчас ляжешь, али после разочтешься?.. -- Лягу, мол, ваше благородие! -- "Да, ведь, задеру", говорит. -- Дери, мол, ваше благородие, потому от тебя и розга сладка... -- А драть он был лютой! -- продолжал старик. -- Бывало если видит, што плохо дерут, вырвет розгу, да сам и начнет... Дак ижно губы себе в кровь искусает... Ну вот, значит, и лег я, а он и говорит: -- "Встань!" -- Я встал. -- "Ступай, говорит, в лазарет, а то теперь не вынесешь... Злой я сегодня!" -- Да уж потом, через месяц, и вспомнил, что за мной сорок-то. -- "Ложись-ка", -- говорит. -- Лег я... Он меня и начал... и начал... Прошел он двадцать, да и спрашивает: -- "Отдохнешь, говорит, али все сразу?" -- Сыпь, говорю, ваше благородие, все! -- "Ну те, говорит, язве! Я, говорит, и сам устал". -- Да и простил мне остальные-то... Хороший был человек!.. И закаленный побоями и работой старик начинает считать себе годы и считает их особенно, по-своему, ссылаясь на разные события, и в конце концов досчитывается, что он живет уже с четвертым поколеньем, с правнуками, а все еще, кажется, готов пойти и в шахту и под розги, лишь бы открыли рудник, лишь бы зашевелилась их унылая жизнь... И в этих оживленных толках мужики забывались настолько, что выходили из сборни и направлялись к полуразрушенной конторе и, широко размахивая руками, начинали определять, где и как должна выстроиться новая контора, и лазарет, и приставский дом... И все как-то поддаются этому увлеченью, все уже не сомневаются, что это случится... Даже ребятишки, видя это оживление и разинув рты, перестают барахтаться, и бабы выходят из мрачных изб, -- и общие разговоры принимают еще более оживленный и уверенный тон. Но спускаются сумерки, и разговор мало-помалу начинает стихать, затем вдруг оборвется, и мужики, как бы стыдясь внезапно нахлынувшего увлеченья, умолкают и, не глядя друг на друга, медленно бредут в свои холодные, неприветливые избы, где в потемках, на голодный желудок, мгновенный проблеск веселого настроения быстро сменяется тупой и жуткой злобой надолго... И снова одинаково скучные дни идут один за другим длинной вереницей, и столпившееся в крутом овраге селение позабытого всеми рудника кажется кучкой старых, засыпанных снегом могильных холмиков... Жилой казалась только изба торговца Авдеева, да и та терялась среди мертвого селения. И волнистый широкий простор степи, и глубокое небо, и светлое солнце кажутся такими чужими и равнодушными к жалкому селенью, будто и нет его совсем, будто и не бьются там живые сердца, будто и нет в нем ни единой души!.. Накануне Евлан так устал, что даже ругаться с бабой не хотелось, хоть и голодный приехал домой. Приехал поздно. Одонок стога так закутало снегом, а снег так зачерствел, что, откапывая его, пришлось скинуть шубу и работать в одной рубахе. Рубаха на спине подернулась куржаком от пота и, когда он отдыхал, леденела и пристывала к коже. Передергивал плечами и снова огребал приплюснутый одонок. Затем долго накладывал сено, бил Карьку, который все лез к стогу. Карька пугливо бросался в сторону, сваливал с дровней неприбастрыченный воз, а Евлан, стоя на одонке, махал рукою с обидным отчаяньем и длительно и певуче ругался, сочиняя ругательные слова покрепче и позамысловатее... А потом, когда были наложены оба воза, он долго маялся, вывозя их от одонка на торную дорогу. Снег проваливался, лошади падали в оглоблях и подолгу лежали в сугробе, вздрагивая под свистящим бичом. Наконец Евлан выпряг обеих лошадей и, сев верхом на Карьку, ездил на них до торной дороги взад и вперед, пока не получилась разрыхленная глубокая борозда. Запряг лошадей -- воза стали застревать в борозде. Маялся, маялся, выпряг лошадей, свалил воза, вытащил сани на твердый снег и на себе свозил все сено по частям к дороге. Когда снова запряг лошадей и поехал -- стемнело. Велик ли зимний день? После изнурительной работы славно было сидеть на возу, но дыроватый тулуп плохо защищал промокшую от пота рубаху, и она стала коченеть. Пришлось всю дорогу идти пешком подле воза. Дома надо было тотчас же сено сметать на поветь -- иначе чужие коровы за ночь все бы съели: заплоты двора плохие, вросли в сугробы -- всякий теленок проскочит. Отметывая сено, пыхтел под тяжелыми навильниками и, со злости на неудалую бабу, которая стояла с граблями на повети, старался подавать их так, чтобы они заваливали ее и придавливали к омету. Но баба увертывалась и, не смея сердить мужа жалобами, то и дело отплевывалась от попавшей в рот трухи. Словом, так умаялся, что, кое-как поужинав, упал, не разуваясь, на печь и проспал на одном боку до солнышка. Проснувшись и свесив с печи ноги, долго не мог вспомнить, где у него кисет с махоркой и серянками. В кути на шестке трещала сковородка, и приятно пахло жженым маслом. Вспомнил, что Масленица, и что баба скопила таки от одной коровы на лепешки. У подола бабы вертелся Митька, пятилетний сынишка, а на кровати, суча голыми ногами и по перепелиному наигрывая в пустой рожок, лежала пеленочная Фенька. Отыскал кисет и свернул цигарку. В это время в избу вошел, улыбаясь во всю румяную бородатую рожу, Яков Ганюшкин. Он шагнул на средину избы и, махая рукою у груди, весело буркнул: -- Какого черта на печи-то сидишь?.. Гулять надо! Евлан вместо ответа сплюнул под порог и, сморщившись, стал закуривать, держа зажженную спичку в пригоршне. Яков сел на лавку и обратился к Митьке: -- У тебя че сегодня ночью мать-то ревела?.. Митька тоже не ответил, кутаясь в материн подол и потихоньку пища: -- Мама, лепе-ошечки-и!.. Евлан слез с печи и, разминая отекший бок, крепко и негромко выругался. -- Просто, вчера я, как собака умыкался!.. Яков опять широко улыбнулся и несмело спросил, как бы в шутку: -- Ну, че, нынче Максимильяна разделывать пойдем? Евлан взбурил на него суровым взглядом и опять выругался, мрачно и нехотя добавив: -- Нечего делать-то тебе -- дак ты выдумываешь!.. Яков, осмелев, громко рассмеялся и выкрикнул уже без шутки: -- На вот, дак што!.. Праздник!.. Хоть мало-дело пошумаркаем опять!.. Народишко подурачим! А? Евлан опять не ответил и, уставившись злыми глазами на бабу, крикнул: -- Смотри, у те ребенок-то в мокре!.. -- Ну, дак, ведь, ты видишь -- у меня руки в тесте!.. Евлан подошел к Феньке, неумело взял ее на руки и криво улыбнулся. -- Эх ты, мокрохвостая!.. Яков воспользовался моментом и от имени Феньки ядовито подпустил: -- Посмотрю, мол, я, у те-то хвост будет в прощеный день!.. Евлан обернулся к Якову и, потряхивая на руке Феньку, спросил: -- Ты и взаболь што ли?.. -- Насчет Максимильяна-то? -- Ну?.. -- Ну, дак я че язык-то понапрасну мозолить буду!.. Я с ребятами уговорился уж... Дело за тобой только, а ты че-то всю свадьбу испортить нам хошь... Без тебя мы куда, без главного-то?.. Евлан обратился к бабе: -- Кустюмы-то эти разные целы у нас?.. -- На неделе вот на подызбице видела... В плетенушке валялись... -- и в глазах у нее, еще не старых, но выцветших, вдруг сверкнули живые огоньки. -- Достать што ли-ча?.. А Яков еще прибавил искушенья: -- Мы уж и "город" Сереге Авдееву запродали... Пять целковых дает да полведра на артель водки... -- Больше даст!.. -- уверенно роняет Евлан. -- Как, поди, не даст, ежели все, как следно, представим!.. Евлан положил Феньку на кровать, сунул ей в рот соску, и, поспешно сплюнув, весело крикнул жене: -- А ну-ка принеси кустюмы-то!.. Поднавлять, поди, еще доведется... Золотой гумаги куплять... Баба пошла на подызбицу, а Яков взялся за шапку. -- Ну, дак я пойду ребят позову. Надо насчет всего хорошень посоветовать, да "город" строить начать. Завтра у нас, ведь, четверг уж... Эдак видно?.. -- Да видно эдак!.. -- подтвердил Евлан, и, дурашливо улыбнувшись друг другу они расстались. Жалкое, убогое селение в прощеный день вдруг ожило и загудело. Закишел народ в сугробистых и узких переулках, как рой в черемухе. Верхами на лошадях озорные подростки и кряжистый холостяжник, на пошевнях и в кошевках разряженные девки и надменные молодухи, на плохих дровнях или пешком, в сермягах и лохмотьях, беднота, пурхающаяся в рыхлом снегу, но пронырливая и любознательная детвора -- все с растянутыми и искривленными улыбкой любопытства и восторга лицами, стараются пробиться в центр большой движущейся по улице толпы... От туда несутся какие-то выкрики, разгульный рев и смех толпы, там пиликает гармошка, мяучит скрипка, балабонит бандурка... Там царь Максимилиан со свитой и шутами ходит!.. Вот из зажиточной избы на крыльцо сам Авдеев выходит, в халате и с почтенной бородой, добродушно-весело смеется и делает рукою пригласительный знак: -- Ну-ка, покажись поближе-то, Евлаха!.. -- и косится на Серегу, молодого сына. Толпа расступается и, сопровождаемый генералами и принцами, к избе подходит царь Максимилиан в украшенном жестяными регалиями унтер-офицерском мундире с блестящими эполетами, в белых коленкоровых штанах с выпуском поверх пимов, в замысловатой со звездами треуголке из синей сахарной бумаги и с петушьим гребнем наверху... Через плечо у него красная кумачовая лента, через другое -- синяя... В руках посеребренное трепало. Грудь и живот выпячены вперед -- подушка подложена. Он выступает гордо и величаво, глаза блестят, небольшая рыжая бородка вперед торчит, трепало на отлете, а зычный голос запальчиво выкрикивает: -- Да, да, да, да, да!..Я Максимильян, царь заморской
Принц немецкий, король турецкой...
Одно мое слово приказа
Исполнить должны вы три раза:
Казнить басурманов не русских,
Азиатов французских...
Которы похитили, скрали
Мою благоверную кралю! И главный принц, одетый поскромнее царя, но с таким же гребнем, быстро выступает вперед и, подняв свое трепало кверху, оборачивается к подданным и подхватывает: -- Да, да, да, да, да!..
Эй, верные евнухи-слуги,
От вас я желаю услуги,
Доставьте сюда мне немедля
Фельдмаршулов, всех афисэров!.. Выдвигается целый ряд фельдмаршалов и офицеров, самых различных родов оружия, и каждый по-своему исполняет свое назначение, в то время, как царь Максимилиан начинает тосковать по похищенной супруге и требует его распотешить. Появляются в вывороченных шубах двое шутов. Один из них, у которого побольше борода, одет бабой, в шаль и юбку. В руке у него тряпичный ребенок, в другой -- банный веник, он хлещет ребенка веником и сам же кричит за него: -- Уа! Уа!.. У-а... Другой шут подходит и утешает. Между ними происходит забавная сцена с поцелуями и смешными объяснениями. Царю это нравится, он начинает милостиво улыбаться, а музыка заводит плясовую. И все, во главе с Максимилианом, пускаются в бурный пляс. Толпа хохочет, гикает, пляшет сама и выкрикивает: -- Вот дак царь Макся-Амельян!.. -- Ай-да ну-у!.. -- Сыпь, наяривай!.. -- Ха, ха-ха-а!.. Максимилиан что-то опять вычитывает, тычет в воздух трепалом и ходит гоголем, шуты хохочут и кричат, кувыркаясь по снегу, музыка смешивается с восторженными криками толпы, а хозяин дома выносит из избы водки и угощенья... И шумная толпа движется дальше, увлекаемая веселой процессией. Люди толкают топчут друг друга, утопают в сугробах, и жадно смеющимися и осовелыми глазами вглядываются в величавого и нарядного Царя Максимилиана... За толпою на Карьке, запряженном в простые розвальни, едет Евланова баба. За пазухой у нее Фенька, а рядом, на охапке сена, с разинутым ртом и расширенными удивленными глазами, Митька. Он зорко всматривается в "царя" и жадно ловит непонятные выкрики: "Я принц немецкой... Турецкой...
Басурманов... Французских..." Он не понимает их значения, но чует, что все это должно быть очень страшно и красиво, как можно над этим смеяться?!. А все смеются, дураки!.. Солнышко уже склоняется к вечеру, и толпа прошла все селение. Царь Максимилиан и вся свита порядком охмелели, но представление еще не кончилось. Толпа валом валит за околицу, к старым казенным весам, где на ровной площади красуется белый "город"... Вдоль площади прокопана в глубоком снегу широкая канава: это улица "города", а по средине ее снежные столбы, по краям на них широкая плаха, а на плахе разные истуканы из снега... По краям канавы тоже все белые истуканы, у которых вместо глаз шарики овечьего помета, носы из сена, во рту трубки из палок... Это все "басурманы не русские, да азиаты французские"... Царь Максимилиан -- собственник этого города. Он покорил его и теперь ждет такого "храброго лыцаря", который смог бы взять его силой и молодечеством... Бурно окружает "город" привалившая толпа... Царь Максимилиан взбирается на плаху, становится над воротами "города" и ждет смельчаков... Его свита и подданные становятся рядами на стены города, готовые самоотверженно защищать ворота "города" от неприятеля... Выезжают на добрых конях богатыри -- охотники и, разогнав во всю прыть лошадь, скачут по улице-рытвине к воротам. Но Максимилианово войско обрушивает на отважного охотника глыбы снега, бьет прутьями, сдергивает с лошади и загребает в снег... Так расправляется оно с десятками всадников... Толпа напряжена. Она придвинулась к воротам. Окружила санями и лошадьми весь "город". И уж не вслушивается в то, что выкрикивает стоящий на воротах царь Максимилиан, не смеется над дурашливыми шутами в шубах навыворот. Она ищет глазами настоящего богатыря, который возьмет таки "город" своей храбростью... И вот выезжает на ретивом коне, в седле под серебром, сын торговца Серега Авдеев, парень ростом невеликий, годами млад... -- Неужели осмелится?.. -- Стопчут они его, похоронят в снегу, как котенка!.. Но он смело бросается по "улице" "города", и Максимилианово войско только для виду нападает на него... Он прорывается сквозь цепь и, обсыпанный снегом, при оглушительном крике толпы и войска проскакивает в ворота... -- Взял город!.. Ай, да Серега, молодец!.. И в ту же минуту рушатся ворота города, и те же придворные в полон берут царя Максимилиана и понурого, печального ведут его под руки перед лицо победителя... А победитель выдает ему семь с полтиной наличными и выставляет три четверти водки на всю артель... Евланова баба подъезжает к плененному царю и, к удивлению Митьки, кричит ему: -- Да ты дай мне хоть два-то рубля... Ведь, все равно -- пропьешь!.. Царь Максимилиан подходит к розвальням и, пошатываясь, кричит Митьке: -- Ну че, сынок, замерз?.. Селение обволакивают синие сумерки, толпа сваливает в переулки и тает в них... Царь Максимилиан, в обнимку с принцами и генералами, уходит с громкою песней распивать водку... Митька смотрит им в след, и не хочется ему, чтобы царь Максимилиан был его тятькой, который завтра поедет за сеном, будет курить вонючий табак и бить и ругать мамку... Обидно Митьке, и становится еще обиднее, когда, проезжая по убогому селенью, он видит перед каждою избою зажженные костры соломы: это горит Масленица с лепешками, молоком и всем скоромным... И губенки его складываются сковородником... Оригинал
Текст выработан В. В. Бакрыловым путем сравнительного изучения девятнадцати вариантов, напечатанных в разное время в различных изданиях. От себя не прибавлено ни слова.
Произведена большая работа как по составлению текста, так и по постановке пьесы с матросами около здания Балтфлота.
Максимилиан - Петр, Александр I.
Адольф - народ (царевич Алексей, стремление в пустыню, раскол, пугачевщина и революционный дух).
План постановки (площадь, 2 часа, без антрактов). Декорации.
Надо издать книгу с иллюстрациями в красках. В ней помещаются все варианты, исследование о пьесе, к которой до сих пор подходили однобоко, с точки зрения ее текучих элементов (наслоений, влияний и пр.), совсем не замечая ее вечной основы.
[Русский царь венчается на царство, садится на престол и обручается с богиней Венерой. Его непокорный сын Адольф начинает бунт против него. Сначала он не хочет менять православной веры на языческою (отголоски раскола); потом - уходит к разбойникам (Волга, пугачевщина); потом - соглашается бросить христианскую веру и велит созвать скоморохов]
Затруднения и возражения.
Об этом деле я знаю уже год, но не ожидал, с одной стороны, что оно будет так исключительно интересно и значительно (сама пьеса), с другой - что встретятся на пути такие жуткие препятствия.
19 печатных и 10 рукописных текстов. Описан метод работы. Карта с указанием, где представляют Максимилиана. Связь драмы с Иродом (вертеп и кукольный театр) и с другой стороны с Лодкой и с Шайкой разбойников, то есть все, созданное народом в области театра.
2
2 сентября я сделал доклад о Максимилиане. Большинство считает, что это может войти только в отдельную серию картин, созданных самим народом. Горький думает, что в таком случав надо присоединить к этому ряд картин, созданных другими народами (Гумилев предлагает сводку моралитэ). Вполне на моей точке зрения один Замятин.
Что касается издания, то Горький сказал, что если книга будет снабжена достойной статьей, то издатель сейчас же будет найден (Гржебин).
Мария Федоровна считает, что это возможно поставить на Кронверкском или в Конногвардейском манеже (можно использовать тех же матросов)… О паперти я сказал, но никто даже не ответил; по-видимому, невозможность этого дела для всех очевидна.
Рисунки никому, в сущности, не понравились. Ремизов говорил мне, что опасения Бакрылова совершенно напрасны, так как он не меняет текста и не прибавляет ничего от себя; он делает сводку, от которой вся пьеса выигрывает в цельности (устранение длиннот, повторений и т. д.).
Поставленным нами двум основным условиям (романтизм и личность) пьеса удовлетворяет. 1) Романтический элемент большой. 2) Адольф - с одной стороны - носитель массового сознания; с другой - в нем личные черты (царевич Алексей, сын Петра; бунт личности - раскольничий, разбойный, революционный).
Наконец, в пьесе отражайся дух русской истории на протяжении двух столетий.
Рисунки костюмов, декораций и отдельных предметов…
Источник: Народный театр: Сборник. М., 1896. Примечание: сохраняются орфография и пунктуация источника.
Источник: Народный театр: Сборник. М., 1896.Примечание: сохраняются орфография и пунктуация источника.
Печатается с рукописи, доставленной в отдел Комитета Грамотности на Всероссийскую Сельско-хозяйственную Выставку, бывшую в Москве в 1895 году, - Д. А. Травиным.
Царь Максимилиан.
(Святочная комедия.)
(Вариант, записанный в Петербургской губ.)
Действующие лица:
2. Скороход.
3. Адольф, сын царя.
4. Два пажа из мальчиков.
5. Бранбуил, рыцарь.
6. Кузнец.
7. Старик, гробокопатель.
9. Казак. 10. Гусар.
11. Портной и два мальчика.
12. Богиня.
13. Брат богини, Звезда.
15. Аника-воин.
16. Смерть Аники.
17. Посланник.
(Стоят все кругом, выходит в середину скороход.)
СКОРОХОД. Смирно, господа! Сейчас явится его в-ство сюда. (Выходит Аника.)
АНИКА. Смирно, господа! Сейчас явится его в-ство сюда. (Выходит Царь.)
ЦАРЬ. Фу, Боже мой, что я вижу перед собой. Какая здесь компания и все в разных одеяниях. Здорово, ребята!
ВСЕ. Здравия желаем, Ваше в-ство!
(с. 49)
ЦАРЬ. Узнали-ли меня?
ВСЕ. Узнали!
ЦАРЬ. Узнать-то узнали, да за кого признали? За царя русскаго, за Наполеона французскаго, за короля шведскаго или за султана турецкаго?
ВСЕ. За царя русскаго.
ЦАРЬ. Я не царь русский, не Наполеон французский, не король шведский, не султан турецкий. Я из дальних стран, грозный царь Максимилиан. (Тут поется песня, один запевает):
Торжествует вся наша держава,
Максимилиана трон блестит.
Максимилиан-то наш сидел на троне,
Держал острый меч в руке.
То-то люли, браво да люли,
Держал острый меч в руке.
На главе его корона возблестала вдалеке.
То-то люли, браво да люли,
Возблестала вдалеке.
ЦАРЬ. Верный скороход-фельдмаршал, явись пред меня, грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХОД. О, великий повелитель, всему миру покоритель, грозный царь Максимилиан, по что скоро призываешь и что делать повелеваешь?
ЦАРЬ. Поди и приведи двух верных пажей!
ПАЖИ. Явились, ваше в-ство, пажи, все сделаем, что ни прикажи.
ЦАРЬ. О, верные пажи, сходите в мои белокаменныя палаты, принесите скипетр и державу и всю римскую честь и славу. (Пажи уходят, возвращаются назад и несут скипетр и державу.)
ПАЖИ (запевают):
Мы к царю идем,
Злат венец несем. (И все подхватывают:)
На главу его наденем,
И на трон его взведем.
(Пажи становятся по обе стороны царя.)
ЦАРЬ. Вот скипетр и держава и вся римская честь и
слава, корона блестит, повелевать царю велит. И вот я на сей трон сяду, каждый должен трепетать моего взгляда. И вот я стану правых щадить, а виновных судить. Во первых стану судить своего непокорнаго сына Адольфа. Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХ[ОД]. О, великий повелитель, по что скоро призываешь или что делать повелеваешь?
ЦАРЬ. Я слышал, будто-бы мой сын Адольф в мои владения прибыл.
СКОРОХ[ОД]. Так точно, прибыл.
ЦАРЬ. Поди сходи, найди и приведи его сюда. (Скороход пройдется и возвращается к царю.)
СКОРОХ[ОД]. Найти нашел, да взять нельзя.
ЦАРЬ. Возьми полк, возьми два, но приведи его сюда.
СКОРОХ[ОД]. Ваши два полка не достанут потолка. (Указывает саблей на потолок.)
ЦАРЬ (кричит). Возьми пять, возьми шесть, чтобы был мой сын здесь!
СКОРОХ[ОД]. Слушаю-с. (Уходит и возвращается с Адольфом.)
АДОЛЬФ (становится на колена). Здравствуй, дражайший родитель, всему миру покоритель, по что так скоро сына призываешь или что делать повелеваешь?
ЦАРЬ (строго). Говори, дерзкий, где по сие время шатался?
АДОЛЬФ. На Волге реченьке катался и с разбойничком сознался.
ЦАРЬ. Ох! Дерзкий, наказание из своих рук голову снесу. Разве можно царскому сыну по Волге реченьке кататься и с разбойничками знаться? А что, сын, велика-ли была ваша шайка?
АДОЛЬФ. Немала и не велика: пятьсот пятьдесят человек.
ЦАРЬ. А велика-ли была ваша лодка?
АДОЛЬФ. Не мала и не велика: один конец в Казани, а другой в Астрахани.
ЦАРЬ (сердито). Говори, дерзкий, небойсь много душ загубил?
АДОЛЬФ. Не много и не мало и ты бы попался, так наших рук не сорвался.
ЦАРЬ (громко). О, дерзкий! Своими руками тебе голову снесу! (Берется в волнении за меч и кричит.) Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя!
ЦАРЬ. Возьми дерзкаго сына моего и отведи его в темную темницу; дай ему кружку воды и кусок хлеба! (Скороход берет сына и уходит.)
ЦАРЬ (кричит). Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХ[ОД]. Что прикажите, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Поди и приведи ко мне уральскаго казака.
КАЗАК. О, великий повелитель, всему миру покоритель, зачем так скоро казака призываешь или что делать повелеваешь? Я явился казак телом и душой, дрожу, что велишь все услужу.
ЦАРЬ. Я хочу узнать, где ты по сие время находился?
КАЗАК. За Уралом.
ЦАРЬ. А что ты там делал?
КАЗАК. Ваше царство защищал.
ЦАРЬ. Не привез-ли чего, казак, новаго?
КАЗАК. Новую песенку и новую весточку.
ЦАРЬ. Ну ка, казак, запой.
(Казак запевает:)
За Уралом, за рекой шайка собиралась,
(Все подхватывают:)
Ей, -ей, -ей, - гулял, шайка собиралась.
Эта шайка, шайка, не простая - вольные казаки.
Ей, -ей, -ей, - гулял, вольные казаки.
Казаки не тумаки - вольные ребята.
Они вольны, вольны, безпокойны и живут богато.
Ей, -ей, -ей, - гулял, и живут богато.
(с. 52)
Они ночи-ночи мало спят, в поле разъезжают.
И добычу стерегут, свищут не зевают.
Ей, -ей, -ей, - гулял, свищут не зевают.
ЦАРЬ. Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана.
СКОРОХ[ОД]. Что прикажите, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Поди и приведи сюда из темницы непокорнаго сына Адольфа. (Скороход приводит Адольфа.) Вот, сын, по уходу твоему мать твоя, царица, умерла с тоски, и я женился на католичку и принял католическую веру. Поверуй, сын, моим богам.
АДОЛЬФ. Нет, не верую; я твои боги терзаю под ноги, как хочу, так и топчу.
ЦАРЬ. О, дерзкий, из своих рук голову снесу! (Кричит.) О, верный скорохо-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана.
ЦАРЬ. Позвать сюда кузнеца.
КУЗНЕЦ. Здравствуй, ваше в-ство, зачем кузнеца призываешь или что повелеваете?
ЦАРЬ. Вот тебе дело, закуй моему непокорному сыну руки и ноги и отвести его в темницу. (Кузнец достает из сумки цепь и стучит молотком, завязывает цепью руки, и уводит Скороход Адольфа. Адольф запевает песню:)
Скован, скован, я мальчишка,
С головы до самых ног.
С горя ноженьки мои не ходят,
Глаза на свет не глядят.
СКОРОХ[ОД]. Что изволите, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Поди, позови сюда гусара.
ГУСАР. О, великий повелитель, всему миру покоритель, грозный царь Максимилиан, зачем гусара так скоро призываешь и что делать повелеваешь?
ЦАРЬ. Узнать хочу, где гусар находился.
ГУСАР. В бою.
ЦАРЬ. Окажи, гусар, храбрость свою.
ГУСАР. Хорошо царь говорит, похвалиться мне велит. И вот я саблю обнажу (вытаскивает из ножен саблю) и всю гусарскую правду разскажу. Я гусар присяжный, не один раз имел с французами бой отважный. Мимо меня пули и ядра летали и как пчелы жужжали. За то меня царь жаловал медалями и крестами и частыми мелкими звездами; две нашивки на плече и острый меч в правой руке, острый меч в правой руке и златой перстень на руке. (В это время показывает на грудь, на плечи и на перстень.) А вот послушайте, господа, вторая история моя. Как гусара не любить, у гусара два уса, дров ни полена, за то в крови по колена. А вот послушайте, господа, третья история моя. Как на море, на океане, на острове на Буяне, на зимних квартирах мы стояли; попала мне хозяйка хороша и добра и лицом, шельма, красива, да не ведьма-ли она? Однажды я лежу на печи, глаза прищуря, на дворе такая сильная буря. Вдруг моя хозяйка слезла с печи, зажгла три сальныя свечи, из угла в уголок прошла и скляницу нашла, хлебнула, да в трубу и махнула. А я был парень не робливый; слез с печи, зажег три сальныя свечи, из угла в угол прошел и я скляницу нашел, побрызгал чашки и ложки и кочережки и марш все в окошко, и я хлебнул и в трубу махнул. Лечу, кричу: луна на-право, звезды на-лево, всех передавлю. Лечу туда, черт знает куда. Прилетаю, - гора, в горе нора, там чорта с ведьмою венчают, мою хозяйку забавляют. Увидела меня хозяйка, закричала: «Ты, пострел, зачем сюда поспел?» - «На пирушку.» - «На какую на пирушку, убирайся покамест цел!» - «Я бы рад уйти, да ворона коня не найти.» И вот моя хозяйка ведет коня вороного: грива и хвост золотые в кольца завитые. И вот я кончил дальний путь, позвольте гусару отдохнуть.
ЦАРЬ. Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
ЦАРЬ. Поди в темницу и приведи непокорнаго сына Адольфа.
СКОРОХ[ОД]. Слушаю-с. (Уходит и приводит скованнаго Адольфа.)
ЦАРЬ. Ну, что, сын мой, одумался-ли?
АДОЛЬФ. Одумался.
ЦАРЬ. Опамятовался-ли?
АДОЛЬФ. Опамятовался.
ЦАРЬ. А как?
АДОЛЬФ. По старому.
ЦАРЬ. О, сын мой, мои лета преклонны, я тебе отдам скипетр и державу и всю римскую честь и славу, поверуй моим богам.
АДОЛЬФ. Я тогда поверую, когда призовешь скрипку и гитару и плясунов пару.
ЦАРЬ. Скороход! Позвать плясунов и песенников. (Тут приходят два мальчика и пляшут, а все поют песню:)
Посею лебеду на берегу, мою крупную расадушку;
Погорела лебеда без воды, моя крупная расадушка.
Пошлю казака по воду, не замай мою казачку,
Кабы мне младой ворона коня, я бы вольная казачка была,
Скакала, плясала-б по лугам, по зеленыим дубравушкам,
С донским, с молодым казаком,
Со удалым, добрым молодцем.
(Тут поют имя и отчество хозяина, например: Ивана, да Ивановича.)
АДОЛЬФ (оборачивается ко всем). Сделал я отцу насмешку, вытаскал ему всю плешку. (Оборачивается к отцу.) Не верую.
ЦАРЬ. Ах, дерзкий, из своих рук голову снесу! (Кричит.) Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХ[ОД]. Что угодно, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Позвать сюда палача, рыцаря Бранбуила.
РЫЦАРЬ. О, великий повелитель, всему миру покоритель, грозный царь Максимилиан, зачем рыцаря призываешь или что делать повелеваешь?
ЦАРЬ (показывает на сына). Выведи дерзкаго в чистое поле и сруби ему голову с правой руки наискось.
РЫЦАРЬ (обращается к Адольфу). Но, Адольф! Когда ты был царю мил, и я тогда тебя любил, когда-же стал царю постыл, и я тебя любить больше не стал. Теперь тебя я не люблю и тебе голову срублю с правой руки наискось.
АДОЛЬФ (становится перед ним на колена и говорит). Дай мне с народом проститься.
РЫЦАРЬ. Простись.
АДОЛЬФ. Прощай восток, прощай и запад, прощай север, прощай юг. Прощай и мать моя, царица, прощай и красная девица! Прощай и весь народ - обитель, прости и ты отец-грабитель! Перед отцом я не корюсь, на веки с светом разстаюсь! Прощайте! (Рыцарь замахивается и проводит по шее шашкой, берет с головы шапку и надевает на конец шашки. Адольф падает.)
РЫЦАРЬ. Вот я, рыцарь Бранбуил, царскому сыну голову срубил; на сабле голову держу, всему народу покажу и тебе, царь, больше не служу!
ЦАРЬ. Собаке собачья честь и смерть! Верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХ[ОД]. Что угодно, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Позвать старика гробокопателя!
СТАРИК. Здорово, батюшка царь, по что старика призываешь или что делать повелеваешь?
ЦАРЬ. Вот тебе старик дело, убери это мертвое тело, чтобы черви не точили и чтобы черти не утащили.
СТАРИК. А что, батюшка царь, будет за работу-то мне?
ЦАРЬ. Награжу, старик. (Старик шарит у Адольфа карманы и берет саблю. Казак подходит и бьет его плеткой).
КАЗАК. Старик, тебе велено убрать, а ты начинаешь обирать. В землю зарой! (Старик берет Адольфа. Адольф встает.)
СТАРИК. Зарыл, батюшка царь, теперь за труды.
ЦАРЬ. Денег тебе что-ли, старик?
СТАРИК. Не, батюшка царь, денег не надо, еще убьют, а теперь холодно, так нельзя-ли шубу.
ЦАРЬ. Позвать портного.
ПОРТНОЙ. Что угодно ваше в-ство?
ЦАРЬ. Я приказываю, сшей старику шубу.
ПОРТНОЙ. Какую тебе, старик, шубу?
СТАРИК. Потеплее, потеплее, батюшка портной, но чужой покрой днем тачаешь, а ночью лошадей отправляешь. Что сшить, что скроить, а остатков не жалеешь утаить.
ПОРТНОЙ. Какую шубу-то, лисью что-ли?
СТАРИК. Не надо.
ПОРТНОЙ. Волчью что-ли?
СТАРИК. Нет, он съест.
ПОРТНОЙ. Мышью что-ли?
СТАРИК. Во,-во,-во! Такую!
ПОРТНОЙ. Скроить-то я скрою, а у меня мальчики стачают. Эй! Мальчики, начинайте тачать, да не давайте старику кричать. (Мальчики подходят и бьют старика палками.)
СТАРИК. Ой! Ой! Убили! (Обращается к царю.) Батюшка царь, убили!
ЦАРЬ. Какой тебя черт купил, тебя и даром не надо. Тебя черту подарить, и тот не будет благодарить.
СТАРИК (кричит). Батюшка, меня убили!
ЦАРЬ. Ан, убили? Скороход-фельдмаршал, позвать сюда доктора!
ДОКТОР. Здравствуй, ваше в-ство! По что так меня, главнаго медицинскаго доктора призываете, или что делать повелеваете?
ЦАРЬ. Вылечи вот этого старика.
ДОКТОР. Я есть искусственный лекарь, из-под Славянскаго моста аптекарь. Я так лечу, из угла в угол мечу, болячки лечу, чирья вырезаю, новые вставляю. Рожковую корь мечу и тебя, старый хрыч, вылечить хочу. Говори, старик, что болит?
СТАРИК. Мозоли!
ДОКТОР. Ну-ка, покажи язык.
СТАРИК. Изволь. (Высовывает язык.)
ДОКТОР. Да у тебя, старик, типун.
СТАРИК. Да, да! Верно, мозоли.
ДОКТОР. На, вот тебе порошок, от живота и от кишок, первый порошок. Принимай, выше ноги поднимай, два и три. Принимай, к потолку, старый хрыч, задирай, все пройдет. Еще что болит?
СТАРИК. Не помню.
ДОКТОР. Казак, напомни.
СТАРИК. Голова!!!
ДОКТОР. Говори за мной. (Старик говорит.) Голова моя голова, голову обрить, кипятком ошпарить, веником припарить, двадцать пять раз поленом приударить, и будет твоя голова на век здорова. Говори, что еще болит?
СТАРИК. Забыл.
ДОКТОР. Казак, напомни!
КАЗАК (бьет старика плеткой и говорит). Помни, старик!
СТАРИК. Весь ослаб!
ДОКТОР. Ну, вот. Ступай в двенадцать часов ночи по межи и эту палку полижи. (Показывает старику трость и прощается.)
2-е ДЕЙСТВИЕ.
БОГИНЯ. О, растворитесь, градския врата, и пропустите меня, богиню, сюда. Я есть грозная богиня, по чисту полю ходила; все я земли покорила. Одно лишь непокорно Марсово поле. Вознесусь я, вознесусь я, от земли и до неба и опущусь я на Марсово поле. Если мне Марс не покорится, моим коленам не преклонится, то я пойду и все города и села сожгу, а самого Марса в плен возьму.
МАРС. Фу, фу! Боже мой! Что я вижу пред собой. Хотя видеть не вижу, один женский голос слышу. (Обращается к богине.) А ты зачем зашла сюда, залетела, или злой смерти захотела? Говори скорей, смерти или живота?
БОГИНЯ. Подожди, Марс, биться - рубиться, не острые
мечи сходиться. У меня есть меньшой брат, может он заступиться.
БРАТ БОГИНИ, ЗВЕЗДА. Фу, фу! Боже мой! (Тихо.) Что я вижу пред собой? Однажды, я гулял в саду с девицей, с своей родной сестрицей. Вдруг туча грозная взошла, гроза ужасная настала и вдруг… сестра моя пропала. Сестры уж нет, как жаль ее. А это что? Перед кем стоит девица? (Обращается к богине.)
БОГИНЯ (отвечает). Перед Марсом.
ЗВЕЗДА. Ах, дерзкий Марс! Зачем напал ты на сестрицу, как волк на лисицу и терзаешь как тряпицу?
МАРС. А ты что, брат, или сват или новая родня?
ЗВЕЗДА. Я не брат и не сват и не новая родня. Я защитник сей девицы. Выходи в чистое поле биться-рубиться, на острые мечи сходиться.
МАРС. Говорите, что вам, смерти, или живота?
ЗВЕЗДА И БОГИНЯ. Живота!!! (Богиня и Звезда становятся на колена.)
МАРС. Ну, будь ты моим братом, а ты меньшой сестрой. (Богиня и Звезда уходят.) Прошел я от востока до севера, покорил я Варшаву под свою державу и не находил я себе сопротивника. Только есть у меня один сопротивник, - Аника-воин. Он хотя твердо надо всеми победу одержал, но со мной, Марсом, бой не открывал. (Выходит на середину круга Аника.)
АНИКА-ВОИН. О, растворитесь, градския врата, и пропустите меня, рыцаря, сюда. Я есть славный и храбрый рыцарь, Аника-воин; огнем дышу, жаром пылаю, на бой героя вызываю.
МАРС. А ты, дерзкий сопротивник, выходи в чисто поле биться-рубиться, на острые мечи сходиться. (В это время сходятся, ударяются мечами и опять расходятся.)
АНИКА. А ты, марс, корись; с Аникой биться не берись! (1-й удар саблей о саблю.)
МАРС. Еду не свищу и наеду не спущу, а Анике-силачу по век кориться не хочу!
АНИКА. Сдайся, дерзкий, или убью!! (Ударяются саблями и Марс падает.)
ЦАРЬ. О верный скороход-фельдмаршал, явись пред трон грознаго царя Максимилиана!
СКОРОХ[ОД]. Что угодно, ваше в-ство?
ЦАРЬ. Позвать старика-гробокопателя.
СТАРИК. Что изволишь батюшка царь?
ЦАРЬ. Вот, старик, дело; убери это мертвое тело, чтобы оно сверх земли не тлело, чтобы черви не точили и чтобы черти не утащили.
СТАРИК. Хорошо, батюшка царь. (Начинает обшаривать.)
КАЗАК. Тебе велено убирать, старый хрыч, а ты начинаешь обирать; в землю зарой! (Старик оттаскивает Марса, тот встает. Аника входит в кружок.)
ЦАРЬ. О, храбрый Аника-воин, дарю тебе от своего сына меч. (Подает ему саблю.)
АНИКА. О, царь! Сколько лет я тебе верой и правдой служил, а ты меня одним сим (показывает саблю) мечем подарил. Не хочу я тебе больше служить, я своей силой и храбростью могу против тебя идти. Всех твоих стражей на раз сим мечем поражу и тобой, царь, не подорожу. Я сам хочу себя почтить честью и славою и сам хочу повелевать твоею державою. Возьму скипетр, одену на главу корону и свергну тебя, царя Максимилиана, с трону!
ЦАРЬ. Аника, одумайся.
АНИКА. Никогда я, царь, не задумывался, не хочу и одумываться.
ЦАРЬ. О, храбрый рыцарь, честью и славой награжу, одумайся.
АНИКА. Корись, царь, предам смерти! (Замахивается мечем.)
ЦАРЬ. О, боги! Хотя-бы смерть его была моей защитой!
АНИКА. Я и смерти своей не пощажу!
СМЕРТЬ. О, храбрый! Ты меня хотел, стал грозить, хотел мечем сим поразить, но у меня есть ножи и вилки. Я перережу твои богатырския жилки. (Подходит к Анике.)
АНИКА. О, смерть моя, поборница, дай хоть с народом проститься!
СМЕРТЬ. Не дам ни на час.
АНИКА. Дай хоть на час!
СМЕРТЬ. Не дам ни на минуту.
АНИКА. Дай хоть на минуту!
СМЕРТЬ. Не дам ни на секунду!
АНИКА. Прощайте, весь народ, моя смерть у ворот!!! (Смерть замахивается на него и Аника падает. Царь зовет старика, старик и царь говорят тоже самое, что и раньше. Выходит казак и тоже бьет старика. Старик утаскивает Анику.)
ПОСЛАННИК (выходит на середину, обращается к царю). Я прислан от царя Арона, чтобы свергнуть тебя, царя Максимилиана, с трона! (Царь встает.)
ЦАРЬ. Я и сам не хочу на сем троне сидеть и сим царством владеть, хочу на Волгу отправляться и на легкой лодочке кататься!
_____________________
Костюмы действующих лиц.
ЦАРЬ: в черном сюртуке с эполетами. Обшит золотом, с висильбантом и из золоченой бумаги кресты и звезды.
АНИКА: в красной рубахе, в черных лакированных латах.
МАРС: в золотых латах, красной рубахе и золотой каске с бумажными перьями. (Такая же и у Аники.)
БОГИНЯ: в кисейном покрывале, в бели платье.
ЗВЕЗДА: в черной рубахе, в серебряной каске с перьями.
РЫЦАРЬ: как и Марс.
ПОСЛАННИК: с крестами и медалями, с синей лентой через плечо. (Такая же и у царя.)
АДОЛЬФ: в красной руб[ахе], опоясан зеленым кушаком, с пистолетами и кинжалом, заткнутыми за кушак.
ГУСАР: в красной полосатой блузе, с белыми
петлицами, как у гусар, и белой барашковой шапке с красным верхом, в крестах, 2 медали, 2 звезды, шапка со стоячим пером и погонами на плечах, с нашивками и перстнем на руке.
КАЗАК: в высокой казачьей шапке и в синей рубахе, с пистолетом и плеткой.
СТАРИК: в сером армяке, с горбом и большой бородой.
ДОКТОР: в сюртуке, в манишке, с очками и тростью.
КУЗНЕЦ: в длинном пальто, с сумкой кожаной и таком же зипуне, с молотком, с цепью и клещами.
СМЕРТЬ: в белой простыне, с маленькой косой (железной).
ПАЖИ: в высоких шапках, у одного держава, у другого скипетр.
СКОРОХОД: в высокой шапке, красной рубахе.
ПОРТНЫЕ: в обыкновенных пиджаках.
Примечание:
Во все время действия стоят в два ряда друг перед другом; царь выходит, проходит на другую сторону, указывает на стул и говорит: «Для кого сей трон сооружен?» Все отвечают: «Для вас!» Царь зовет скорохода и пажей, пажи становятся по обе стороны стула, царь все время сидит. Все действующия лица опоясаны ремнями и с саблями, тесаками и с шашками.
Овсяная каша на молоке с тыквой и изюмом
Рецепт Жареный хлеб на подсолнечном масле
Сонник - десны без зубов
Гадание на любовь по фото
К чему снится Курорт? К чему снится курорт