Что есть традиция в современной архитектуре? Традиционная архитектура.

Современный Петербург, по мнению ведущих архитекторов, теряет индивидуальность, которая выгодно выделяла его на фоне других европейских столиц. Профессиональное сообщество возобновляет поиск критериев петербургского стиля в архитектуре.

Мамошин: Санкт-Петербург всегда был городом стилевого многообразия

Социально-экономические и политические преобразования 1990-х привели к необходимости переосмысления культурной специфики Петербурга. Тогда же академик Дмитрий Лихачев отмечал: «Нам важно осознать свою роль, свой характер, свою индивидуальность как города, чтобы развить и поддержать хотя бы наиболее важное и значимое в культурной деятельности наших предшественников-петербуржан».

Спустя четверть века тема петербургского стиля вновь обсуждается на форумах и конференциях. Не обошли ее стороной и на IX Международном форуме по градостроительству и архитектуре A.city. «Хотелось бы в результате дискуссии выработать критерии этого понятия, которые бы носили черты преемственности с нашим великим наследием», – сказал глава КГА Владимир Григорьев . По его мнению, петербургский стиль – это не повторение исторических зданий, а использование в современных постройках архитектурных приемов, отличающих Северную столицу от других городов мира.

Важен симбиоз традиций и новаций, а стиль – лишь инструмент, заметил генеральный директор ООО «Архитектурная мастерская Мамошина» Михаил Мамошин . «Санкт-Петербург всегда был городом стилевого многообразия. Это отражение его исторически сложившейся многонациональности, мультикультурности, – отметил руководитель архитектурного бюро «Евгений Герасимов и партнеры» Евгений Герасимов . – Для меня петербургский стиль – это качество, любая архитектура, но только качественная».

Идентификационные знаки

Архитектура Санкт-Петербурга является отражением не только стилевого разнообразия, но и градостроительного и культурологического феномена города. Подтверждением этого является признание исторического центра города в целом, а не отдельных его зданий объектом Всемирного наследия. Это беспрецедентный случай в истории ЮНЕСКО. Перечисляя градостроительные особенности классического Петербурга, Михаил Мамошин выделил следующие знаковые градостроительные признаки: ансамбле­вость застройки, наличие небесной и красной линий, правило брандмауэра, обозначающее границы внутриквартального межевания, высотный регламент зданий (исторические ограничения и современное высотное зонирование в историческом центре).

Также для архитектуры имперской столицы характерны и специфические архитектурные черты. В частности, вертикальное решение оконных проемов, осевое построение фасадов, нечетное количество окон формируют ось, протяженность фасада (по линии застройки 25–50 м, исторически происходящее из объединения земельных участков), обязательное наличие цоколя (традиционно путиловская плита), диагональные осевые построения композиций угловых зданий и их элементов (в зоне перекрестков улиц).

«Слава богу, что город выступил с инициативой снизить высоту застройки. Важно сохранять преемственность в законодательстве, – подчеркнул Михаил Мамошин. – Французские архитекторы живут по законам, которые были сформулированы еще при Наполеоне. Там есть преемственность мышления – это то, чего нам сегодня не хватает».

К концу ХIХ – началу ХХ века градостроительные традиции, воплотившиеся в петербургских ансамблях, были столь сильны, что революционный пыл архитекторов молодой Советской республики реализовывался в приемлемом формате.

«Всегда архитектура исчезала к верху, это очень важное качество удалось сохранить даже в период моды на конструктивизм – в Ленинграде не увлеклись супрематическими зданиями, для которых характерно нарастание формы к верху»,– отметил архитектор.

Кроме того, важны и такие петербургские мотивы, как его театральность, колористика. Красноречивы уже сами по себе метафоры: «Петербург – штукатурный, цветной город».

Отличительной чертой также являются публичные открытые пространства, например набережные. «Если возьмем Лондон, там открытые пространства обычно приватные. Этот наш бренд мы должны развивать», – говорит архитектор.

Между тем эти знаковые градостроительные и архитектурные особенности город постепенно утрачивает, констатировал Михаил Мамошин.

Тактичное сосуществование

Санкт-Петербург всегда строился на достаточно ясных принципах, говорит Владимир Григорьев. Здесь много зданий возведено не архитекторами, а гражданскими инженерами (Доменико Трезини – автор первого генплана Санкт-Петербурга, военный инженер; Николай Баранов – главный архитектор города в 1938–1950 годах – окончил Ленинградский институт гражданских инженеров. – Прим. ред.). Навыки рисования были более распространены среди инженеров, чем сейчас среди архитекторов, заметил он.

Важен симбиоз традиций и новаций, а стиль — лишь инструмент
(Чтобы увеличить, кликните на фото)

Другой отличительный принцип петербургской застройки – тактичность: при возведении нового дома старались не затмить соседа. «Архитекторы в своем творчестве амбициозны, но то ли наше небо так действует, то ли всегда оставалось ощущение того, что Петербург – столица, но в итоге была создана архитектура, которой мы сейчас гордимся», – сказал Владимир Григорьев.

Петербург архитектурно многогранен, и если его исторический центр сформировался к началу ХХ века, то город продолжал развиваться за его пределами. В 1917–1936 годы, в период расцвета советского конструктивизма, ленинградские архитекторы оказались в числе передовых.

Во времена сталинского классицизма, 1936–1956 годы, застраивались проспекты Стачек и Московский, Ивановская улица. И в этом же стиле был создан Кировский стадион, ныне утраченный. Тогда же велось строительство метро. Город восстанавливался после войны, и этот период был успешнее, чем в других городах Европы, считает Владимир Григорьев. Интересно решалась задача массового озеленения районов города: на месте разрушенных домов разбивали скверы, создавались зеленые зоны, в частности, на Каменноостровском проспекте.

«Это удивительный, блестящий период в нашей архитектуре, когда под руководством Николая Баранова Ленинград усилил свой архитектурный бренд», – считает Михаил Мамошин.

Бережное отношение ко всем периодам градостроительной деятельности – отличительная черта Петербурга, считает главный архитектор города.

Под знаком жилищной программы

Как отмечает Владимир Григорьев, в 1956–1990 годы государство сосредоточило усилия на решении жилищного вопроса – советская строительная индустрия работала исключительно на квадратные метры. Архитектура была объявлена излишеством. Но нет худа без добра – это обогатило градостроительную практику. Широкое распространение получила комплексная жилая застройка микрорайонного типа, где дома приобрели свойство архитектурных элементов.

Несмотря на то что целые районы застраивались скромными типовыми зданиями, именно они стали композиционными деталями ансамблей новых микрорайонов. Масштабным проектам была свойственна безупречная регулярность планировки, улицы и проспекты были прямые.

Ленинградские архитекторы создали свою собственную градостроительную школу, особенностью которой стала идея сохранения исторической застройки – новые жилые кварталы активно росли по периферии города.

В советское послевоенное время создано немало достойных зданий и сооружений, их нужно брать под охрану, считает главный архитектор города. Союз архитекторов Санкт-Петербурга прорабатывает этот вопрос.

«Качество типовой застройки очень разное, но все это, как и исторический центр, составляет Петербург, микрорайоны которого не спутаешь с кварталами других городов», – утверждает Владимир Григорьев.

Закодироваться?

По мнению Михаила Мамошина, мы живем в эпоху постфункционализма, пострационализма. С 1991 года архитектор освободился из-под диктата строителей, жестких ограничений со стороны власти. «Казалось бы, для архитекторов настало время исторической справедливости – золотой век. Но мы все испытываем одинаковую неудовлетворенность тем, что происходит. Простые фасады хрущевок иногда бывают более гуманны, чем вакханалия современной жилой архитектуры, – признает Владимир Григорьев. – Современники всегда ругают архитектуру, и определенная объективность в этом есть. Однако рассчитывать на то, что мы к этому привыкнем, что эта новая архитектура врастет в Санкт-Петербург, наверное, не стоит».

В Смольном обеспокоены качеством застройки на границе города и области. «У петербургских новостроек должен быть свой отличительный стиль. Такую задачу перед комитетом по градостроительству и архитектуре поставил губернатор Георгий Полтавченко . КГА планирует провести конкурс на поиск петербургского стиля для новых жилых районов», – сообщил Владимир Григорьев.

Отличительной чертой Петербурга являются публичные открытые пространства, например набережные
(Чтобы увеличить, кликните на фото)

Ведутся дискуссии не только о петербургском стиле, но и о том, как вернуться к петербургской градостроительной культуре. Германия проблему идентификации решила по-немецки прямолинейно – ввела дизайн-код. В Берлине этот инструмент неплохо сработал, заметил Михаил Мамошин, но нам это не подходит.

«Нашей архитектуре должны быть свойственны ментальные и идентификационные элементы исторического кода. А как пользоваться этим инструментом, решает архитектор, – пояснил он. – Блестящий Петербург, ленинградская архитектура (особенно ее ранние сюжеты), у нас есть возможность формировать идентичную культурную среду на традициях. Период самоидентификации нужен не только архитекторам, но и горожанам».

По мнению Михаила Мамошина, пора создать площадку для обсуждения этой темы, провести исследования и разработать методологический инструмент, который будет носить рекомендательный характер. «Я бы не стал называть рекомендации жестким дизайн-кодом, это для творчества вредно».

«Я плохо отношусь к словосочетанию дизайн-код, – заметил Владимир Григорьев. – Никакими нормами невозможно регламентировать красоту и архитектурную индивидуальность. Профессионализм подразумевает адекватное решение задачи применительно к условиям, которые существуют в определенный исторический период. Должен быть не дизайн-код, а стиль территорий».

Диалог с водой

Доцент кафедры архитектурного проектирования СПбГАСУ Владимир Линов напомнил о градостроительной традиции Петербурга, когда создается среда, насыщенная небольшими реками и каналами.

Современным архитекторам приходится только мечтать об этом. Так при разработке проекта «Дуденгофский квартал» архитекторы попытались включить водное пространство в ткань жилых строений. Но это им не удалось сделать из-за жесткого федерального водного законодательства, рассказал руководитель архитектурного бюро «СТУДИЯ-17» Святослав Гайкович .

«Мы не используем колоссальный ресурс – воду. Развитие города вдоль Невы, когда-то не принятое в генеральный план по оборонным соображениям, должно наконец начать реализовываться», – сказал Михаил Мамошин.

Владимир Линов — Почетный архитектор России, профессор МААМ (Москва), доцент СПбГАСУ

Использование классических традиций в современной архитектуре представляется мне возможным, желательным и даже необходимым при определенных условиях. Чтобы определить эти условия, проясним наше понимание понятий «классические традиции» и «современная архитектура».

Классические традиции, по нашему мнению, ни в коем случае не сводятся к использованию в фасадных решениях зданий декоративных элементов, являющихся фрагментами европейских построек XV–XIX веков (приставных колонн, пилястр, карнизов сложного профиля, фронтонов, скульптур и т. п.) или использованию стилизованных, как правило, упрощенных классических форм зданий и их частей (портиков, аркад, ротонд и др.). Целый ряд таких псевдоклассических решений может быть показан на примерах из зарубежной и отечественной практики: жилые дома архитектора Рикардо Бофилла в Париже и Монпелье, торговый центр архитектора Владимира Григорьева на Лиговском проспекте, бизнес-центр архитектора Михаила Мамошина на Новоитальянской улице, жилой дом архитекторов Марка Рейнберга и Андрея Шарова на Каменноостровском проспекте. Классификация подобных приемов определена професором Ю.И. Курбатовым как различные виды «историцизма» в современной практике и подробно рассмотрена в его статьях .

В проекте комплекса зданий федеральных судов и Театра танца в Санкт-Петербурге, победившем на конкурсе в 2013 году, использование классических элементов исторических зданий доведено до цитирования целых кусков сооружений, причем цитируются здания, относящиеся к далеким эпохам и совершенно другого функционального назначения. Так, фасад рыночных ворот древнегреческого города Милета (II век н. э.), находящийся сейчас в Пергамон-музее в Берлине, становится фасадом театра современного танца (XXI век н. э.) (рис. 1) .

Рис.1 Комплекс судов и Театр танца. Арх. М. Атаянц

Интересно сравнить этот проект со зданиями федеральных судов и судов штатов в США. США, безусловно, – империя со всеми свойственными империям амбициями, с многовековой публичной гордостью за свою государственную систему, с привычкой кичливо эту гордость демонстрировать в архитектуре. Достаточно вспомнить бесконечные вариации главных зданий в каждом штате – капитолиев – и их прототип – чудовищное здание Капитолия в Вашингтоне, настоящий образец «Пантеона, посаженного на Парфенон», как говорил Ф.Л. Райт о соборе Св. Петра и его потомках. Однако то было в девятнадцатом веке. А в двадцатом, во второй его половине, в зданиях судов величие осталось, но облеклось не в исторические декоративные формы, а в формы вполне модернистские, правдиво демонстрирующие конструкции, функцию, технологию (рис. 2) .

Рис.2 Федеральный суд Лонг-Айленд Арх. Р. Майер

Интересно сравнить проект федеральных судов и с реконструированным Рейхстагом, уж куда более представительным зданием. Можно было восстановить огромный купол, разрушенный во время войны. Можно было вообще не восстанавливать никакого купола, а сделать стеклянную крышу над залом заседаний и дать возможность гражданам наблюдать сверху за функционированием власти, раз уж так захотелось демонстрировать демократию в действии (тоже ведь горделивая государственная идея). Однако купол был возведен, и возведен Н. Фостером в конструкциях и по технологии своего времени, демонстрируя принципиальный архитектурный подход «современного движения».

Существуют архитектурные традиции, не являющиеся принадлежностью определенных эпох. К таким традициям мы относим использование симметрии в объеме здания или его частей, визуальное выделение верхней и нижней зоны здания, тектонику архитектурных форм, системы пропорционирования, соотношение акцента и фона. Возникли такие традиции (назовем их универсальными традициями) в архитектуре древнего мира, как соответствие физиологическим законам восприятия архитектурной формы человеком. Законы эти довольно хорошо исследованы в середине и конце XX века. Различение универсальных традиций и традиций историзма является, по нашему мнению, важным для современной архитектурной практики. Примером универсальных традиций могут служить постройки античности, например, греческий храм в Седжесте, постройки романской эпохи и средних веков, такие как соборы в Чефалу и Наумбурге. Мы придерживаемся точки зрения, высказанной Ф.Л. Райтом, об упадке архитектуры, произошедшем в эпоху Возрождения и продолжавшемся вплоть до конца XIX века, в виде сменявших друг друга «исторических стилей» .

Печаль сегодняшнего положения в нашей архитектуре в том, что большинство населения, абсолютное большинство людей власти и бизнеса, даже большинство архитекторов имеют очень слабое понятие о современном состоянии архитектуры в мире, плохо понимают эти самые принципы «современного движения», вообще не ориентируются в эстетических взглядах, давно господствующих в других странах. В России очень часто можно слышать отождествление современной архитектуры с архитектурой скудной, скучной, неполноценной, не выдерживающей качественного сравнения с архитектурой классической.

Эстетические вкусы и навыки нашего городского населения, отрезанного и от традиционной сельской культуры, и от культурного развития в искусстве XIX-XX веков, представляют собой смесь китча и гламура. Критика, анализирующая место нашей архитектуры в мировом процессе, отсутствует. И это – не тот случай, когда можно говорить о самобытности отечественной культуры, а тот случай, когда приходится признать ее неразвитость.

Историческая вина лежит на многих обстоятельствах и многих людях. Если в европейских странах и в Америке (Северной и Латинской) весь ХХ век прошел под знаком преодоления периода лжи и декоративизма в архитектуре XV–XIX веков и возвращения к подлинным традициям и культурным ценностям, в том числе и национальным, то в России, по сути дела, не прерывалась псевдоклассическая традиция XVIII–XIX веков, дошедшая до настоящего времени. Небольшие периоды модернизма 30-х и 90-х годов не прервали передачу прежних навыков следующим поколениям архитекторов, так как подготовка школьников и студентов велась и ведется в той же академической системе, которая была создана в XVIII веке. Да и целое поколение носителей модернистских взглядов было вынуждено молчать и приспосабливаться к государственной политике.

Современная архитектура понимается нами как совокупность взглядов, сформировавшихся в начале ХХ века и исповедуемых в основных принципах до сих пор. К важнейшим принципам современной архитектуры относятся: а) выражение в форме зданий протекающих в нем функций, б) тектоничность формы, понимаемая как правдивое отражение в ней конструкций и материалов, а также технологии строительства, в) связность внешнего и внутреннего пространства. Колеблясь от работ Райта и органичной архитектуры к экстремизму конструктивизма и Корбюзье, от циничного постмодернизма к хай-теку и Калатраве, современная архитектура продолжает господствовать в мировой практике строительства. Эти принципы мы видим, в частности, в постройках Марио Ботта. В то же время в них, несмотря на нетрадиционную форму, постоянно используются универсальные традиции (рис. 3) .

Рис.3 Здание фирмы Хартинг. Арх. М.Ботта

Наш основной тезис: универсальные традиции и современная архитектура не противоречат друг другу и прекрасно совмещаются, чего нельзя сказать о разных видах «историцизма». Более того, современная архитектура, чтобы не быть отчужденной от потребностей человека, нуждается в сознательном использовании универсальных традиций. Тезис может быть подтвержден демонстрацией ряда построек последнего времени в Петербурге. Жилые дома на улице Моисеенко и в Крестьянском переулке архитектора Никиты Явейна, жилой дом на Невском проспекте архитектора Евгения Герасимова, жилые дома на Шпалерной улице архитекторов Юрия Земцова и Михаила Кондиайна (рис. 4) , жилые дома на Крестовском острове архитектора Сергея Чобана спроектированы с использованием симметрии плана и фрагментов фасада, разделения здания по высоте на три основные зоны в соответствии с активностью зрительного восприятия формы, размеров и пропорциональных соотношений масс, сомасштабных человеку. В то же время в этих постройках форма создана отчетливо выявленными конструкциями несущих стен, монолитного железобетонного каркаса, швов облицовки, внутреннее дворовое пространство полузамкнуто и не полностью изолировано от внешнего, городского, значительное остекление также объединяет внутридомовое и внешнее пространство. Накладных деталей «в исторических стилях» нет или они применены очень сдержанно, как карнизы дома на Невском проспекте. Рискнем поставить в этот ряд жилые дома во Всеволожске архитекторов Гайковича и Линова (рис. 5) .

Рис.4 Жилой дом. Арх. Ю.Земцов, М.Кондиайн

Рис.5 Жилой дом. Арх. С.Гайкович, В.Линов

Интереснейший процесс совмещения универсальных традиций с современной архитектурой происходит в наше время в Берлине. Разрабатываются и обсуждаются градостроительные предложения по реконструкции ансамбля Культурного форума, расположенного в центре города.

Культурный форум является выдающимся примером ансамбля современной архитектуры, редким случаем совокупности зданий, каждое из которых далеко от классических традиций. В ансамбль входят здания архитектора Ганса Шаруна: большой и малый залы Берлинской филармонии, музей музыкальных инструментов, библиотека города Берлина. Ряд зданий культурного назначения спроектированы другими архитекторами: галерея современного искусства работы Миса ван дер Роэ, музей прикладных искусств, национальная картинная галерея. Кроме того, в пространстве Культурного форума находится неоготическая церковь XIX века. Следует признать, что городское пространство, образованное замечательными зданиями, пустовато, не имеет ясной формы, не соответствует универсальным традициям создания общественных пространств европейских городов, выработанным до XVII-XVIII веков.

Рис.6 Культурный форум. Предложение по реконструкции

Предложения по реконструкции, выполненные в 2005-м (рис. 6) , вносят в пространство Культурного форума фрагменты симметричных построений, создают из новых объемов фон для акцентных зданий, изменяют пропорции пространства площади и ее карманов, приближая их к масштабу человека, то есть вносят, на градостроительном уровне, на уровне архитектуры общественных городских пространств, универсальные традиции в застройку.

Другой пример из Берлина еще ближе к теме «историцизма». После яркой модернистской архитектуры, возникшей возле Культурного форума в начале 90-х по проектам группы архитекторов из разных стран, среди архитекторов и планировщиков Берлина прошла кампания по созданию определенного «дизайн-кода» для фасадов, основанного на традиционных пропорциях и архитектурных приемах прусского классицизма, застройки Берлина в XVIII-XIX веках. Возможно, в этой кампании проявилось отдаленное влияние монументальной, имперской архитектуры Германии 40-х годов. Результат виден в архитектуре Потсдаммерплац, на Фридрихштрассе и в других местах центра города. Унылые фасадные решетки, подчиняющиеся навязанному стандарту, выглядят монотонно и скучно и действительно дискредитируют модернистскую архитектуру.

Литература:

1. Курбатов Ю.И. Современный «историцизм» Санкт-Петербурга как архитектура «включающего» типа // Архитектурный Петербург. 2011. № 1 (8). С. 4–5.
2. Курбатов Ю.И. …. // Капитель. 2011. № 2. С. .
3. Гольдштейн А.Ф. Франк Ллойд Райт. М.: Стройиздат, 1973. С. 11.

Модернизм или «современное движение» – общее название главенствующего потока архитектурных стилей и направлений в архитектуре ХХ века, начиная с Райта и конструктивизма до хай-тека и деконструктивизма. Характерен концепцией связности пространства и времени, внесением моральных принципов (честности) в формообразование, опорой в формообразовании на технологию строительства и широко понимаемую функцию здания, сочетанием интернационализма и культурной идентичности. Истоки и общая характеристика направления даны были, например, в книге З. Гидиона «Пространство, время, архитектура» (М.: Стройиздат, 1984).

Влияние технологии строительства на тектоничность формы четко прослеживается во взглядах Огюста Шуази (О. Шуази. Всеобщая история архитектуры. М.: Эксмо, 2008).т

О влиянии регламентов застройки на архитектурные решения см. также статью автора «Какой дизайн-код нам нужен?» (Проект-Балтия. 2013. № 3 (20)).

Репортажи

Современная храмовая архитектура: традиция или новация?

Современная храмовая архитектура должна рождаться из глубины церковной традиции, считают участники круглого стола в Москве

Москва, 3 ноября, Благовест-инфо. Традиция и новация - как соотносятся они в архитектуре современных христианских храмов? Эта тема, которой был посвящен 1 ноября круглый стол в Культурном центре «Покровские ворота», только на первый взгляд кажется узкоспециальной. Организаторы дискуссии - КЦ «Покровские ворота» совместно с Государственным университетом по землеустройству (ГУЗ) и Итальянским институтом культуры - предложили обсудить проблему в широком контексте традиционной и современной культуры.

Об этом говорил, открывая круглый стол, директор Итальянского института культуры профессор Адриано Делл"Аста: «Сегодня вопрос об искусстве часто сводят к борьбе между новаторством и консерватизмом, между абстракционизмом и изображением, между светским и сакральным искусством». Таким образом, «все сводится к словам о красоте, а сама красота исчезает», а вместе с ней – «исчезает и сам человек». Но если человек еще жив, он «скучает по красоте», и соотнесение опытов разных культур и конфессий только углубляет «свидетельство о красоте», отметил профессор.

В первой половине вечера студенты ГУЗа представили свои проекты храмов и часовен, посвященных свв. Петру и Февронии Муромским, в которых использованы, в основном, традиционные для русской храмовой архитектуры элементы. Как отметил преподаватель ГУЗа Александр Головкин, студенты старались воплотить единый замысел храма: они спроектировали не только внешний облик, но и интерьер здания, элементы внутреннего убранства. В условиях, когда архитектура и дизайн стали отдельными специальностями, это можно считать особенностью данных проектов.

Несмотря на огромную потребность в строительстве новых храмов, в России нет учебной специальности «храмостоительство». Об этом с сожалением говорила завкафедрой архитектуры ГУЗа Светлана Ильвицкая.

Должны ли студенты-архитекторы, занятые проектированием храмов, знакомиться с основами богословия и богослужения? По мнению преподавателей ГУЗа, включать такие курсы в программу будущих храмостроителей необходимо. Однако пока такого компонента нет, каждый из преподавателей выходит из положения по-своему. Так, профессор Михаил Лимонад рассказал, что при работе над очередным церковным проектом архитекторы читали молитвы из чина венчания, представляя, как будет совершаться это таинство в созданном ими пространстве. Еще один оригинальный профессиональный секрет: размеры нового храма старались соотнести с параметрами среднестатистической молящейся «бабушки», рассказал профессор ГУЗа. Он также посетовал на то, что поиск новых архитектурных решений в современном российском храмостроительстве сильно ограничен вкусами заказчиков, которые, как правило, настаивают на копировании известных древних образцов.

В Италии ситуация иная: там архитекторы смело экспериментируют с новыми формами храмовой архитектуры. Об этом подробно рассказал главный архитектор Вероны (Италия) Марко Молон. Свое выступление он начал неожиданно: на экране появилось изображение «Троицы» Андрея Рублева. Именно этот образ воплощает для итальянского зодчего суть «евхаристической тайны Церкви», которая должна раскрываться в храмовой архитектуре. Продемонстрировав католические церкви, построенные за последние 10 лет в Милане, Риме, Перудже и других итальянских городах, М. Молон риторически вопросил: «Что осталось от пророчества Рублева в этих зданиях?»

По мнению другого участника круглого стола, профессора Свято-Филаретовского института (СФИ) Александра Копировского, эти сооружения мало чем отличаются от банков и супермаркетов.

Сам Марко Молон идет иным путем: на примере спроектированного им храма св. мученика Петра Веронского он показал, как можно языком архитектуры проиллюстрировать житие святого; как, опираясь на традицию, творить новую форму. Например, в основу нового здания он положил традиционный древний тип церкви мучеников - греческий толос (монументальное, круглое в плане здание). «Быть новатором – это значит работать внутри традиции. Это позволит избежать морфологических странностей, которые будут отражаться на богослужении», – сказал выступавший.

Связь архитектуры и богослужения – ключевой принцип церковного строительства в Италии. Рассказывая о системе архитектурных конкурсов последнего десятилетия, гость из Вероны подчеркнул, что над каждым проектом вместе работают архитектор, инженеры, дизайнеры, художники и другие специалисты, но решающее слово должен сказать «литургист» -- клирик, который дает заключение о соответствии проекта богослужебному циклу. Жюри такого конкурса возглавляет епископ; он же определяет, где будет строиться новое здание.

Однако, в отличие от прежних времен, храм перестал быть архитектурной доминантой города, продолжил выступавший. В условиях, когда церковь приходится строить рядом со стадионом или в тени торгового центра, возрастает роль «нового христианского творчества», которое должно «наполнить смыслом» молитвенное пространство.

М. Молон отметил также важный момент, обычный для Италии, но не характерный пока для церковной архитектуры России: как правило, создается проект не только храма, но целого приходского комплекса, где есть помещения для социальной, катехизической деятельности, работы с детьми, общих трапез и т.д.

Со своей стороны, профессор Копировский поставил вопрос: что должен знать современный архитектор из области богословия? С одной стороны, даже не зная вообще ничего, архитектор в России так или иначе воспитывается традицией храмового зодчества, и тогда он создает вариации на традиционные темы. Однако наилучший вариант для современного зодчего – «знать все», т.е. находиться внутри традиции, быть не номинальным, а настоящим христианином, участвовать в таинствах Церкви. Сочетание архитектурного, богословского образования с курсом истории искусства может побудить к поиску современных форм на основе глубокого знания традиции.

Искусствовед отметил также, что, в идеале, в проектировании новых храмов должны участвовать не только специалисты, но и церковные общины – «не захожане, а люди, живущие вместе духовной жизнью». Именно в такой среде появятся «самые плодотворные архитектурные решения», сказал ученый.

Подытоживая дискуссию, атташе по культуре посольства Ватикана в РФ Джованна Парравичини подчеркнула, что современные храмостроители должны понимать и воплощать главную идею церковной архитектуры: что «литургия – это дело Божье, самое главное дело в жизни». «Надо оказаться в глубине церковной традиции, только тогда можно не бояться искать новые архитектурные формы», -- заключила Дж. Парравичини.

Юлия Зайцева

Ваш Отзыв
Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены.

Говоря про архитектурные и стилевые особенности небоскребов, возводимых в разных частях мира, в наших обзорах мы старались подчеркнуть отличительные черты и специфику обликов высотных зданий, присущие отдельным странам. Описывая стилистическое разнообразие современных построек и проектов, мы останавливались на общности приемов того или иного направления.

Однако, говоря о терминах, важных для понимания принципов развития этой области деятельности, нельзя обойти вниманием и два более глобальных подхода к возведению небоскребов, которые перманентно присутствуют в мировой практике высотного строительства, то доминируя, то выходя на периферию архитектурного мейнстрима.

Понятия «историзм» и «традиционализм» имеют очень широкую палитру трактовок в архитектуре и искусстве, поэтому обозначим конкретнее то, что попадет в сферу нашего внимания в первую очередь. В общефилософском смысле традиционализм - это мировоззрение, которое все наследие данной культуры превращает в позитивную традицию; давность выступает при этом как главная ценность (см.: Архитектура и градостроительство: Энциклопедия / под. ред. А. В. Иконникова. М.: Стройиздат, 2001. С. 591). Осознанный традиционализм защищает не привычное старое, но некие общие принципы, которые считаются основополагающими и неизменными.

В архитектуре традиционализм предполагает использование стилевых и композиционных приемов, присущих определенному времени, направлению, местной традиции и поддерживающих их в актуальной практике. Традиционализм может быть направлен на упрочение тенденций, которые сохраняются от более раннего периода в актуальной культуре. Таким образом, традиционализм может быть ориентирован либо на консервацию существующей традиции, любо на поиск исторических прообразов, то есть на реставрацию частично утраченной традиции (архаизацию). Консервативный традиционализм направлен на упрочение существующего начала в архитектуре, архаизирующий же, напротив, на его разрушение, освобождающее место возрождению.

Еще большим временным погружением апеллирует историзм, сфокусированный на реанимации и повторном использовании уже переставших быть актуальными приемов построения архитектурного произведения. «Направления, исходящие от реставрации уже угасших традиций, основывающихся на исторической памяти, относятся к категории историзма». В высотной архитектуре историзм однозначно используется как «обращение к архитектуре прошлого для решения проблем настоящего» (Там же. С. 254).

Формирование нового канона часто ориентировано на исторические заимствования. Например, создание и развитие стиля ар-деко в архитектуре американских небоскребов базировалось на неувядающем интересе к неоготике, переосмысленном в иных масштабах и материалах, приспособленных под новые задачи. То есть наиболее самобытный и яркий период развития небоскребов в ХХ веке, до сих пор вдохновляющий архитекторов на сопоставление своих работ с лучшими образцами того времени, имел в своей основе стойкий интерес к архитектурным достижениям прошлого, в особенности неоготического стиля.