Карл Мария фон Вебер (Carl Maria von Weber).

«Мир - в нем творит композитор!» - так очерчивал поле деятельности художника К. М. Вебер - выдающийся немецкий музыкант: композитор, критик, исполнитель, литератор, публицист, общественный деятель начала XIX в. И действительно, мы находим в его музыкально-драматических произведениях чешские, французские, испанские, восточные сюжеты, в инструментальных сочинениях - стилистические признаки цыганского, китайского, норвежского, русского, венгерского фольклора. Но главным делом всей его жизни стала национальная немецкая опера. В неоконченном романе «Жизнь музыканта», имеющем ощутимые черты биографичности, Вебер блестяще характеризует, устами одного из персонажей, состояние этого жанра в Германии:

По совести говоря, дела с немецкой оперой обстоят весьма плачевно, она страдает судорогами и не может твердо стоять на ногах. Толпа ассистентов хлопочет подле нее. И все же она, едва оправившись от одного обморока, снова падает в другой. К тому же, предъявляя к ней всевозможные требования, ее настолько раздули, что ни одно платье не приходится ей более в пору. Напрасно господа переделывальщики в надежде украсить ее напяливают на нее то французский, то итальянский кафтан. Он не к лицу ей ни спереди, ни сзади. И чем больше пришивать к нему новые рукава и укорачивать полы и фалды, тем хуже он будет держаться. В конце концов, нескольким романтическим портным пришла в голову счастливая мысль выбрать для нее отечественную материю и, по возможности, вплести в нее все то, что когда-либо создали у других наций фантазия, вера, контрасты и чувства.

Вебер родился в семье музыканта - его отец был оперным капельмейстером, играл на многих инструментах. Будущего музыканта формировала та среда, в которой он находился с раннего детства. Франц Антон Вебер (дядя Констанции Вебер, жены В. А. Моцарта) поощрял увлечение сына музыкой и живописью, знакомил с тонкостями сценического искусства. Занятия с известными педагогами - Михаэлем Гайдном, братом всемирно известного композитора Йозефа Гайдна , и аббатом Фоглером - оказали заметное влияние на молодого музыканта. К тому времени относятся и первые опыты сочинения. По рекомендации Фоглера Вебер поступает в оперный театр города Бреслау в качестве капельмейстера (1804). Начинается его самостоятельная жизнь в искусстве, формируются вкусы, убеждения, задумываются крупные произведения.

С 1804 г. Вебер работает в различных театрах Германии, Швейцарии, занимает пост директора оперного театра в Праге (с 1813 г.). В этот же период устанавливаются связи Вебера с крупнейшими представителями художественной жизни Германии, повлиявшими во многом на его эстетические принципы (И. В. Гёте, К. Виланд, К. Цельтер, Т. А. Гофман, Л. Тик, К. Брентано, Л. Шпор). Вебер приобретает известность не только как выдающийся пианист и дирижер, но и как организатор, смелый реформатор музыкального театра, утвердивший новые принципы размещения музыкантов в оперном оркестре (по группам инструментов), новую систему репетиционной работы в театре. Благодаря его деятельности изменяется статус дирижера - Вебер, принимая на себя роль режиссера, руководителя постановочной части, участвовал во всех стадиях подготовки оперного спектакля. Важной чертой репертуарной политики возглавляемых им театров было предпочтение немецких и французских опер, в отличие от более обычного преобладания итальянских. В произведениях первого периода творчества кристаллизуются черты стиля, ставшие впоследствии определяющими, - песенно-танцевальный тематизм, своеобразие и красочность гармонии, свежесть оркестрового колорита и трактовки отдельных инструментов. Вот что писал, например, Г. Берлиоз :

А каков оркестр, аккомпанирующий этим благородным вокальным мелодиям! Какие изобретения! Какие искуснейшие изыскания! Какие сокровища открывает перед нами подобное вдохновение!

Среди наиболее значительных сочинений этого времени - романтическая опера «Сильвана» (1810), зингшпиль «Абу Гасан » (1811), 9 кантат, 2 симфонии, увертюры, 4 фортепианные сонаты и концерты, «Приглашение к танцу», многочисленные камерные инструментальные и вокальные ансамбли, песни (свыше 90).

Завершающий, дрезденский период жизни Вебера (1817-26), отмечен появлением его знаменитых опер, а настоящей его кульминацией стала триумфальная премьера «Волшебного стрелка » (1821, Берлин). Эта опера - не только блистательная композиторская работа. Здесь, как в фокусе, сконцентрированы идеалы нового немецкого оперного искусства, утверждаемые Вебером и ставшие затем основой для последующего развития этого жанра.

Музыкально-общественная деятельность требовала решения задач не только творческих. Вебер, в период своей работы в Дрездене , сумел осуществить широкомасштабную реформу всего музыкально-театрального дела в Германии, которая включала и целенаправленную репертуарную политику, и подготовку театрального ансамбля единомышленников. Проведение реформы обеспечивала музыкально-критическая деятельность композитора. В написанных им немногочисленных статьях содержится, по существу, развернутая программа романтизма , утвердившегося в Германии с появлением «Волшебного стрелка». Но помимо своей чисто практической направленности, высказывания композитора - это еще и особая, оригинальная, облеченная в блистательную художественную форму музыкальная литература , предвещающая статьи Р. Шумана и Р. Вагнера . Вот один из фрагментов его «Заметок на полях»:

Кажущаяся бессвязность фантастического, напоминающая не столько обычную написанную по правилам музыкальную пьесу, сколько пьесу фантастическую, может быть создана... лишь самым выдающимся гением, таким, который творит свой мир. Мнимый беспорядок этого мира на самом деле заключает в себе внутреннюю связь, пронизанную самым искренним чувством, и надо только уметь воспринять ее своими чувствами. Однако выразительность музыки и без того содержит в себе много неопределенного, индивидуальному чувству приходится многое вкладывать в нее и поэтому лишь отдельным душам, настроенным буквально на тот же тон, удастся поспевать за развитием чувства, которое совершается вот так, а не иначе, которое предполагает вот такие, а не иные необходимые контрасты, для которого верно вот только одно это мнение. Поэтому задача подлинного мастера состоит в том, чтобы властно царить и над своими и над чужими чувствами, а чувство, которое он передает, воспроизводить как постоянное и наделенное только теми цветами и нюансами, которые тотчас же создают в душе слушателя некий целостный образ.

После «Волшебного стрелка» Вебер обращается к жанру комической оперы («Три Пинто», либретто Т. Хелла, 1820, незавершенная), пишет музыку к пьесе П. Вольфа «Прециоза» (1821). Главные произведения этого периода - предназначенная для Вены героико-романтическая опера «Эврианта » (1823) на сюжет французской рыцарской легенды и сказочно-фантастическая опера «Оберон », созданная по заказу лондонского театра Covent Garden (1826). Последняя партитура дописывалась уже тяжело больным композитором вплоть до самого дня премьеры. Успех был неслыханным для Лондона. И все же Вебер считал необходимыми некоторые переделки и изменения. Сделать их он уже не успел...

Главным делом жизни композитора стала опера. Он знал, чего добивался, идеальный ее образ был им выстрадан:

...я говорю об опере, какой жаждет немец, а это - замкнутое в себе художественное творение, в котором доли и части родственных и вообще всех использованных искусств, спаиваясь до конца в одно целое, исчезают как таковые и до известной степени даже уничтожаются, но зато строят новый мир!

Веберу удалось построить этот новый - и для него самого - мир...

В. Барский

Девятый сын пехотного офицера, посвятившего себя музыке после того, как его племянница Констанца вышла замуж за Моцарта, Вебер получает первые уроки музыки у сводного брата Фридриха, затем учится в Зальцбурге у Михаэля Гайдна и в Мюнхене у Калхера и Валези (композиция и пение). В тринадцать лет сочиняет первую оперу (не дошедшую до нас). Следует недолгий период работы с отцом в музыкальной литографии, затем совершенствует свои знания у аббата Фоглера в Вене и Дармштадте. Переезжает с места на место, работая пианистом и дирижёром; в 1817 году женится на певице Каролине Бранд и организует в Дрездене театр немецкой оперы, в противовес театру итальянской оперы под руководством Морлакки. Истощённый большой организационной работой и неизлечимо больной, после периода лечения в Мариенбаде (1824) ставит в Лондоне оперу «Оберон» (1826), принятую с энтузиазмом.

Вебер был ещё сыном XVIII века: моложе Бетховена на шестнадцать лет, он умер почти за год до него, однако кажется музыкантом более современным, чем классики или тот же Шуберт... Вебер был не только музыкантом-творцом, блистательным, виртуозным пианистом, дирижёром знаменитого оркестра, но и великим организатором. В этом он походил на Глюка; только у него была более сложная задача, потому что он работал в убогой обстановке Праги и Дрездена и не имел ни сильного характера, ни бесспорной славы Глюка...

В области оперного искусства он оказался в Германии редчайшим феноменом - одним из немногих прирождённых оперных композиторов. Его призвание определилось без труда: уже с пятнадцати лет он знал, чего требует сцена... Жизнь его была столь деятельной, столь богатой событиями, что кажется намного длиннее жизни Моцарта, в действительности же - всего на четыре года" (Эйнштейн).

Когда Вебер в 1821 году представил «Вольного стрелка», он значительно предвосхитил романтизм таких композиторов, как Беллини и Доницетти, которые появятся десять лет спустя, или Россини, поставившего «Вильгельма Телля» в 1829 году. Вообще 1821 год был знаменателен подготовкой романтизма в музыке: в это время Бетховен сочиняет Тридцать первую сонату op. 110 для фортепиано, Шуберт представляет песню «Лесной царь» и начинает Восьмую симфонию, «Неоконченную». Уже в увертюре «Вольного стрелка» Вебер движется к будущему и освобождается от воздействия театра недавнего прошлого, «Фауста» Шпора или «Ундины» Гофмана, или французской оперы, повлиявшей на этих двух его предшественников. Когда Вебер подошёл к «Эврианте», пишет Эйнштейн, «его самый резкий антипод Спонтини в каком-то смысле уже расчистил ему дорогу; вместе с тем Спонтини лишь придал классической опере-сериа колоссальные, монументальные размеры благодаря массовым сценам и эмоциональному напряжению. В „Эврианте“ появляется новый, более романтический тон, и если публика не сразу оценила эту оперу, то её глубоко ценили композиторы следующих поколений». Творчество Вебера, заложившего основы немецкой национальной оперы (наряду с «Волшебной флейтой» Моцарта), обусловило двойное значение его оперного наследия, о чём хорошо пишет Джулио Конфалоньери: «Как правоверный романтик, Вебер находил в легендах и народных преданиях источник музыки, лишённой нот, но готовой зазвучать... Наряду с этими элементами он хотел также свободно выразить собственный темперамент: неожиданные переходы от одного тона к противоположному, дерзкое сближение крайностей, уживающихся друг с другом в согласии с новыми законами романтической франко-немецкой музыки, были доведены до предела композитором, душевное состояние которого вследствие чахотки было постоянно беспокойным и лихорадочным». Эта двойственность, которая кажется противоречащей стилевому единству и действительно нарушает его, порождала мучительное стремление уйти, в силу самого жизненного выбора, от последнего смысла существования: от реальности - с ней, быть может, только в волшебном «Обероне» предполагается примирение, да и то частичное и неполное.

Один из первых композиторов-романтиков, создатель немецкой романтической. оперы, организатор национального музыкального театра. Музыкальные способности Вебер унаследовал от отца, оперного капельмейстера и антрепренёра, игравшего на многих инструментах. {{Источник: Музыкальная энциклопедия. Москва. 1873 (главный редактор Ю. В. Келдыш). }. Детство и юность прошли в странствиях по городам Германии. Нельзя сказать, чтобы он в молодости прошёл систематическую и строгую музыкальную школу.

Чуть ли не первым учителем игры на фортепиано, у которого Вебер занимался более или менее продолжительное время, был Иоганн Петер Хойшкель , затем по теории - Михаэль Гайдн , брались уроки и у Г. Фоглера .

Макс Вебер , его сын, написал биографию своего знаменитого отца.

Сочинения

• «Hinterlassene Schriften», изд. Геллем (Дрезден, 1828);
• «Karl Maria von Weber Ein Lebensbild», Макса Марии фон В. (1864);
• «Webergedenkbuch» Кохута (1887);
• «Reisebriefe von Karl Maria von Weber an seine Gattin» (Лейпциг, 1886);
• «Chronol. thematischer Katalog der Werke von Karl Maria von Weber» (Берлин, 1871).

Из произведений Вебера, кроме вышеупомянутых, укажем на концерты для фортепиано и оркестра, op. 11, op. 32; «Concert-stück», op. 79; струнный квартет, струнное трио, шесть сонат для фортепиано и скрипки, ор. 10; большой концертный дуэт для кларнета и ф-но, ор. 48; сонаты ор. 24, 49, 70; полонезы, рондо, вариации для фортепиано, 2 концерта для кларнета с оркестром, Вариации для кларнета и фортепиано, Концертино для кларнета с оркестром; andante и rondo для фагота и оркестра, концерт для фагота, «Aufforderung zum Tanz» («Invitation à la danse») и др.

Фортепианные произведения

• Вариации «Шьоне Mинка»(нем. Schöne Minka ), op. 40 J. 179 (1815) на тему украинской народной песни "Їхав козак за Дунай"

Оперы

• «Лесная девушка» (нем. Das Waldmädchen ), 1800 - сохранились отдельные фрагменты
• «Петер Шмоль и его соседи» (нем. Peter Schmoll und seine Nachbarn ), 1802
• «Рюбецаль» (нем. Rübezahl ), 1805 - сохранились отдельные фрагменты
• «Сильвана» (нем. Silvana ), 1810
• «Абу Гасан» (нем. Abu Hassan ), 1811
• «Вольный стрелок » (нем. Der Freischütz ), 1821
• «Три Пинто » (нем. Die drei Pintos ) - не закончена; завершена Густавом Малером в 1888 году.
• «Эврианта » (нем. Euryanthe ), 1823
• «Оберон » (нем. Oberon ), 1826

В астрономии

• В честь главной героини оперы Карла Вебера «Эврианта» назван астероид (527) Эврианта , открытый в 1904 году.
• В честь героини оперы Карла Вебера «Оберон» назван астероид (528) Реция , открытый в 1904 году
• В честь героини оперы Карла Вебера «Прециоза» назван астероид (529) Прециоза , открытый в 1904 году.
• В честь героинь оперы Карла Вебера «Абу Гасан» названы астероиды (865) Зубаида (англ.) русск. и (866) Фатме (англ.) русск. , открытые в 1917 году.

Библиография

• Ферман В. Оперный театр. - М., 1961.
• Хохловкина А. Западноевропейская опера. - М., 1962.
• Кенигсберг А. Карл-Мария Вебер. - М.; Л., 1965.
• Бялик М. Г. Оперное творчество Вебера в России // Ф. Мендельсон-Бартольди и традиции музыкального профессионализма: Сборник научных трудов / Сост. Г. И. Ганзбург. - Харьков, 1995. - C. 90 - 103.
• Laux К. С. М. von Weber. - Leipzig, 1966.
• Moser H. J. С. М. von Weber: Leben und Werk. - 2. Aufl. - Leipzig, 1955.

Напишите отзыв о статье "Вебер, Карл Мария фон"

Примечания

Ссылки

• Бесплатная библиотека классической музыки на Classical Connect
• Карл Мария Вебер: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Вебер, Карл Мария фон

– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.

В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.

ВЕБЕР, КАРЛ МАРИЯ ФОН (Weber, Carl Maria von) (1786–1826), основоположник немецкой романтической оперы. Карл Мария Фридрих Эрнст фон Вебер родился в Ойтине (Ольденбург, ныне земля Шлезвиг-Гольштейн), 18 или 19 ноября 1786. Его отец, барон Франц Антон фон Вебер (дядя жены Моцарта Констанцы, урожденной Вебер), был опытным скрипачом и директором передвижной театральной труппы. Карл Мария рос в атмосфере театра и первые шаги в музыке делал под руководством сводного брата, отличного музыканта, в свою очередь учившегося у Й.Гайдна . Позднее Вебер занимался композицией с М.Гайдном и Г.Фоглером. С юных лет Вебера привлекала опера; в 1813 он стал директором оперного театра в Праге (где одним из первых поставил Фиделио Бетховена – оперу, которая до того шла только в Вене). В 1816 его пригласили возглавить только что основанную Немецкую оперу в Дрездене. Европейская слава пришла к нему, после берлинской премьеры его оперы Вольный стрелок (Der Freischütz ) в 1821. Весной 1826 Вебер поехал в Лондон, чтобы руководить постановкой своей новой оперы Оберон (Oberon ), написанной для театра «Ковент-Гарден». Однако композитор не перенес тягот путешествия и скончался от туберкулеза в Лондоне 5 июня 1826.

Как истинному романтику Веберу свойственна многосторонность: хотя центром притяжения для него была опера, он также писал превосходную инструментальную музыку и добился успеха как концертирующий пианист. Кроме того, Вебер проявил себя одаренным музыкальным критиком. В возрасте 14 лет он освоил литографический способ печати, изобретенный А.Зенефельдером (1771–1834), и даже улучшил его. Как писал Вебер венскому издателю Артариа, это усовершенствование позволяло «гравировать ноты на камне с результатом, не уступающим лучшим английским гравюрам на меди».

Веберовский Вольный стрелок – первая настоящая романтическая опера. Эврианта (Euryanthe, 1823) явилась попыткой создать музыкальную драму, и это произведение оказало значительное влияние на вагнеровского Лоэнгрина . Однако тяжело больной к этому времени композитор не вполне справился с трудностями поставленной им задачи, и Эврианта имела лишь непродолжительный успех (популярной стала лишь увертюра к опере). То же самое относится к Оберону (Oberon, 1826), созданному по мотивам комедий Шекспира Буря и Сон в летнюю ночь . Хотя в этой опере есть восхитительная музыка эльфов, прелестные картины природы и увлекательная песня русалок во втором акте, в наше время исполняется лишь вдохновенная увертюра к Оберону . Среди сочинений Вебера в других жанрах можно отметить два фортепианных концерта и часто исполняемый концертштюк для фортепиано с оркестром; четыре сонаты; несколько циклов вариаций и знаменитое Приглашение к танцу для фортепиано соло (позже инструментованное Гектором Берлиозом).

Карл Мария фон Вебер вошел в историю музыки как основатель романтической немецкой оперы. В таком качестве память о нем увековечена даже в космосе: в честь персонажей его опер названы астероиды Эврианта, Реция, Прециоза, Фатме и Зубаида. Оперный жанр действительно занимает центральное место в его творчестве, которое, впрочем, не исчерпывается операми. Вебер был не только композитором – он выступал как дирижер и пианист, проявил себя как литератор.

Вебер происходил из семейства отнюдь не самого уважаемого (не случайно Леопольд Моцарт был недоволен женитьбой сына на представительнице этого рода) – и отец будущего композитора был вполне «достойным» представителем своей семьи: одаренный, но склонный к авантюрам, он успел побывать и художником, и спекулянтом, и солдатом, и чиновником, и музыкантом в странствующей труппе. Карл был шестым из его выживших детей, и отец, видя способности своих отпрысков, вознамерился сделать из них артистов. Карл с детства отличался слабым здоровьем, но это не мешало ему путешествовать вместе с семейной музыкально-драматической странствующей труппой. Детство его проходило за кулисами различных театров, его игрушками были предметы театрального реквизита.

Вебер-старший, которому не давали покоя лавры семейства Моцартов, заметил музыкальную одаренность своего сына и желал сделать его вундеркиндом. Первым учителем фортепианной игры стал для Карла старший брат Фриц, который постоянно кричал на него и даже бил мальчика, отец был не намного терпеливее, поэтому учеба не была успешной. Но в десятилетнем возрасте у Карла появился настоящий наставник – Петер Хойшкель, а позднее он учился у Михаэля Гайдна (брата великого композитора). Карл проявил композиторский дар, создав шесть фугетт, которые отец поспешил опубликовать.

В двенадцать лет Вебер чуть было не отказался от мысли стать композитором: по настоянию отца он начал писать оперу «Сила любви и вина», однако шкаф, где хранилась неоконченная партитура, сгорел самым таинственным образом (больше ни один предмет мебели в комнате не пострадал). Увидев в этом знак свыше, Карл отказался от композиции и занялся литографией, но любовь к музыке всё же взяла верх, и два года спустя была впервые поставлена его опера «Немая лесная девушка», а год спустя было завершено новое сочинение – «Петер Шмоль и его сосед», поставленная в 1802 г. в Аусбурге.

В последующие годы Вебер учился у Франца Лауски, а также у Георга Йозефа Фоглера. По рекомендации последнего он стал в 1804 г. капельмейстером оперного театра в Бреслау. Он постарался усовершенствовать работу театра: по-новому рассадил оркестр, добиваясь большей слитности звучания, упорядочил систему репетиций, настаивал на включении в репертуар только высокохудожественных произведений. Нововведения Вебера не вызывали понимания ни у артистов, ни у дирекции, ни у публики, привыкшей к легким развлекательным спектаклям.

Деятельность дирижера не мешала сочинять музыку. Вебер создавал песни и многочисленные пьесы для альта, валторны, скрипки и других инструментов, но самым значительным сочинением тех лет стала опера «Рюбецаль», основанная на немецкой сказке (из нее сохранились лишь четыре номера).

В 1806 г. Вебер покинул Бреслау и стал руководителем придворного оркестра принца Евгения Вюртембергского и за время службы успел создать две симфонии. Вскоре оркестр был распущен из-за начала войны, а Вебер по рекомендации принца стал личным секретарем его брата Людвига. Композитору пришлось вести счета, договариваться с купцами и ростовщиками и заниматься другими делами, абсолютно не свойственными ему. «Прочь отсюда… На простор… Поле деятельности художника – весь мир», – говорится в романе «Жизнь художника», над которым он начал работать в 1809 г. В то же время он приступил к сочинению двух опер – «Сильвана» и «Абу Гасан».

Служба при дворе Людвига Вюртембергского закончилась арестом по несправедливому обвинению. В тюрьме Вебер провел всего шестнадцать дней, но именно после этого он ощутил себя по-настоящему зрелым человеком. Как пианист он успешно концертировал в Мангейме, Франкфурте-на-Майне и других городах, создавал концертные пьесы для различных инструментов (особую любовь питал он к фаготу и кларнету), писал статьи и рецензии. Множество концертных поездок он совершил в 1811-1812 гг., но в 1813 г. война заставила его задержаться в Праге, где он несколько лет работал дирижером в оперном театре. Он развернул бурную деятельность – количество премьер, осуществляемых за один год, исчислялось десятками, времени для сочинения музыки оставалось мало. И все же некоторые произведения были написаны именно в те годы – например, сборник песен на стихи Теодора Кёрнера «Меч и лира».

С 1817 г. Вебер жил и работал в Дрездене. Здесь в Королевской драме ставились итальянские оперы и немецкие драмы – вопрос годами даже не ставился, поэтому в распоряжении Вебера оказались не певцы, а поющие актеры, итальянцы же в немецких операх выступали неохотно, да и языковой барьер создавал трудности. Но даже в таких условиях Веберу удавалось ставить оперы немецких композиторов. К дрезденскому периоду относятся две лучшие оперы композитора: в 1821 г. был написан « », а в 1822 – «Эврианта». Наибольший успех выпал на долю «Вольного стрелка».

В 1825 г. Вебер начал работать над оперой «Оберон» по заказу театра «Ковент-Гарден». Работа над нею неоднократно прерывалась из-за обострения заболевания легких, и все же в 1826 г. опера была завершена. Наряду с созданием оперы Вебер по условиям договора должен был дирижировать несколькими спектаклями и концертами. Он понимал, что при его состоянии здоровья поездка в Лондон станет сущим самоубийством, но он думал об интересах семьи: «Поеду я или не поеду, я в этом году умру, – говорил он. – Однако если я поеду, мои дети будут иметь пищу, когда их отец умрет».

Премьера «Оберона» в Лондоне прошла с большим успехом. Возвратиться на родину композитор не успел – он скончался и был похоронен в Англии. В 1844 г. стараниями Рихарда Вагнера прах композитора был перевезен в Дрезден, на церемонии захоронения звучал траурный марш, который Вагнер сочинил на мотивы из оперы «Эврианта».

Все права защищены. Копирование запрещено.

Как истинному романтику Веберу свойственна многосторонность: хотя центром притяжения для него была опера, он также писал превосходную инструментальную музыку и добился успеха как концертирующий пианист. Кроме того, Вебер проявил себя одаренным музыкальным критиком.

ВЕБЕР, КАРЛ МАРИЯ ФОН (Weber, Carl Maria von) (1786–1826), основоположник немецкой романтической оперы. Карл Мария Фридрих Эрнст фон Вебер родился в Ойтине (Ольденбург, ныне земля Шлезвиг-Гольштейн), 18 или 19 ноября 1786. Его отец, барон Франц Антон фон Вебер (дядя жены Моцарта Констанцы, урожденной Вебер), был опытным скрипачом и директором передвижной театральной труппы. Карл Мария рос в атмосфере театра и первые шаги в музыке делал под руководством сводного брата, отличного музыканта, в свою очередь учившегося у Й.Гайдна. Позднее Вебер занимался композицией с М.Гайдном и Г.Фоглером. С юных лет Вебера привлекала опера; в 1813 он стал директором оперного театра в Праге (где одним из первых поставил Фиделио Бетховена – оперу, которая до того шла только в Вене). В 1816 его пригласили возглавить только что основанную Немецкую оперу в Дрездене. Европейская слава пришла к нему, после берлинской премьеры его оперы Вольный стрелок (Der Freischtz) в 1821. Весной 1826 Вебер поехал в Лондон, чтобы руководить постановкой своей новой оперы Оберон (Oberon), написанной для театра «Ковент-Гарден». Однако композитор не перенес тягот путешествия и скончался от туберкулеза в Лондоне 5 июня 1826.

Как истинному романтику Веберу свойственна многосторонность: хотя центром притяжения для него была опера, он также писал превосходную инструментальную музыку и добился успеха как концертирующий пианист. Кроме того, Вебер проявил себя одаренным музыкальным критиком. В возрасте 14 лет он освоил литографический способ печати, изобретенный А.Зенефельдером (1771–1834), и даже улучшил его. Как писал Вебер венскому издателю Артариа, это усовершенствование позволяло «гравировать ноты на камне с результатом, не уступающим лучшим английским гравюрам на меди».

Веберовский Вольный стрелок – первая настоящая романтическая опера. Эврианта (Euryanthe, 1823) явилась попыткой создать музыкальную драму, и это произведение оказало значительное влияние на вагнеровского Лоэнгрина. Однако тяжело больной к этому времени композитор не вполне справился с трудностями поставленной им задачи, и Эврианта имела лишь непродолжительный успех (популярной стала лишь увертюра к опере). То же самое относится к Оберону (Oberon, 1826), созданному по мотивам комедий Шекспира Буря и Сон в летнюю ночь. Хотя в этой опере есть восхитительная музыка эльфов, прелестные картины природы и увлекательная песня русалок во втором акте, в наше время исполняется лишь вдохновенная увертюра к Оберону. Среди сочинений Вебера в других жанрах можно отметить два фортепианных концерта и часто исполняемый концертштюк для фортепиано с оркестром; четыре сонаты; несколько циклов вариаций и знаменитое Приглашение к танцу для фортепиано соло (позже инструментованное Гектором Берлиозом).