Почему нужно попасть на выставку “Шедевры Пинакотеки Ватикана” в Третьяковской галерее? Третьяковка покажет в музеях ватикана русское искусство по-новому.

Джентиле да Фабриано. «Сцены жития святого Николая Чудотворца: святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль», ок. 1425 г.

Photo © Vatican Museums / Фото © Музеи Ватикана

Музеи Ватикана

не только впервые представляют сокровища своей коллекции в России, но и впервые вывозят их за границу в таком количестве. Сорок две картины из собрания Пинакотеки - это почти одна десятая всего собрания, насчитывающего около пятисот полотен.

Описывать произведение искусства - дело неблагодарное, заранее обреченное на провал, потому что невозможно вербализировать ту тонкую связь, которая устанавливается между вами, когда вы оказываетесь один на один. И неважно, сколько людей вокруг, потому что в этот момент оно разговаривает только с вами.

Язык шедевров ватиканской Пинакотеки - музыка. Сознание услужливо предлагает ассоциации: средневековое многоголосие, ренессансный мадригал, барочный concerto grosso. На самом деле эти картины звучат по-другому. Их музыка - музыка тишины: линий, цвета, едва уловимого жеста и взгляда.

Не нужно быть искусствоведом, чтобы понять - вернее, почувствовать - работу гения. Изображение, при всей его гармоничности, остается лишь отпечатком, если в него не вложено нечто большее. У каждой из этих картин есть душа, все эти полотна - живые.

«Христос Благословляющий», редчайшая работа римской школы XII века. В нем угадываются до боли знакомые черты византийских икон, ставших образцом для древнерусских иконописцев. Roma Aeterna. Рим первый, второй, третий... Вечный. «Христос Благословляющий» открывает выставку в Третьяковской галерее, вы встречаетесь с ним глазами сразу, едва переступив порог зала. Он здесь в полном одиночестве - молчалив, спокоен и самодостаточен. А за его спиной - целый мир, заключенный в пространство небольшой комнаты, в которой перед вами церемонно проходят святой Франциск Ассизский (Маргаритоне д’Ареццо, XIII век), усмиряющий бурю Николай Чудотворец (Джентиле да Фабриано, XV век), играющие на лютнях ангелы (Мелоццо да Форли, XV век).

Пьетро Ваннуччи, прозванный Перуджино. «Святой Плакида», 1495-1498 гг. «Святая Юстина», 1495-1498 гг.

Здесь же пределла «Чудеса святого Винченцо Феррера» - работа Эрколе де Роберти, художника феррарской школы, одной из самых значительных в ренессансной Италии. «Пределлами назывались рассказывающие некую историю картины, которые располагались внизу алтаря, - объясняет куратор выставки Аркадий Ипполитов. - Хотя картина принадлежит кисти феррарского художника, в ней зашифрованы многочисленные аллюзии на Рим, которые среди прочего выражены в переработке поз античных статуй в центральных фигурах. Замечательна она еще и тем, что читается как своего рода дефиле самых экстравагантных моделей конца XV века - наряду с Бургундским герцогством Феррара была законодательницей мод того времени» .

Во втором зале - полотна Высокого Возрождения (XVI век) и эпохи барокко (XVII век). Их музыка другая: страстная, напористая, бросающая вызов. Несмотря на религиозные сюжеты, эти картины порой кажутся богоборческими - во всяком случае, их создатели говорят с Ним на равных.

Вот «Видение Святой Елены» венецианца Паоло Веронезе. Торжество красок и пышные одежды и богатый интерьер. Героиня картины - мать императора Константина, которой, как сообщает «Хронография» Феофана, во сне было велено отправиться в Иерусалим «для отыскания животворящего креста Господня». Вместе с ней зритель оказывается здесь на зыбкой грани сна и яви, божественного и земного, духовного и материального.

А рядом - две пределлы Рафаэля: «Вера» и «Милосердие» 1507 года. Совсем небольшие, он похожи на книжные развороты. На каждой из них - женщина в окружении двух ангелов. Моментально узнаваемые рафаэлевские персонажи с мягким абрисом лиц и утонченной грацией поз. Несмотря на скромный размер, эти картины создают вокруг себя особую атмосферу, пространство некоего интимного диалога с каждым, кто в него попадает.

В XVII веке папский Рим достиг наивысшего могущества и богатства, именно в эту эпоху живописное собрание Ватикана значительно пополнилось работами выдающихся современников, поэтому художественная история этого столетия представлена в папской коллекции наиболее полно. (Кстати, соответствующий зал Пинакотеки почти оголился, как рассказала заместитель директора Музеев Ватикана Барбара Ятта - большинство полотен постоянной экспозиции на три месяца переместились в Москву.)

«Положение во гроб» Караваджо, один из главных его шедевров, оказавший влияние на всю последующую историю живописи, от Рубенса до Сезанна. Эту картину он написал около 1603-1604 года для церкви Санта-Мария-ин-Валичелла в Риме, в статусе самого известного и скандального итальянского художника своего времени, чьи работы неизменно вызывали жаркие споры. Каждый элемент огромной, три на два метра, картины продуман до мелочей, ее невероятно сильный драматический эффект во многом обусловлен тем, что тело Христа как будто прорывается за рамки холста. Он прямо перед тобой, достаточно протянуть руку, чтобы ощутить его плоть с еще сильными, но уже лишенными жизни мышцами.

Отдельный, третий, зал отведен под серию картин болонского художника XVIII века Донато Крети «Астрономические наблюдения». В чуть манерных фигурках на фоне ночных пейзажей чувствуется одновременно игривость рококо и дух нового времени, эпохи Просвещения. Могущество Папы постепенно ослабевает, совсем скоро закончится история Папской области, занимавшей большую часть Апеннинского полуострова. Вселенная станет действующей причиной, а не конечным результатом божественного замысла. Человек, взявший историю в свои руки, с удвоенной энергией примется за поиски сути вещей на земле, но все также будет поднимать глаза к небу, сталкиваясь с неразрешимыми вопросами и противоречиями.

В этой выставке много беспрецедентного. Это и 42 экспоната из постоянной экспозиции (на открытии говорилось, что в Государственную Третьяковскую галерею приехало едва ли не 10% Ватиканской пинакотеки), редко покидающих родные и почти буквально намоленные стены. Это и политическая составляющая, патронирующая нынешние художественные гастроли на самом высоком государственном уровне (Третьяковке и удалось привезти в Москву почти все заказанные в Ватикане работы, из-за чего чреда религиозных сюжетов оборачивается практически непрерывной историей развития стилей в итальянском искусстве с XII по XVIII век). Это и особое сценографическое решение выставочной территории — с огромным, изнутри подсвеченным логотипом и фальшстенами, меняющими привычную геометрию залов на третьем этаже Инженерного корпуса Третьяковской галереи (оформление «Roma Аeterna» и Агнии Стерлиговой ). Один из них, подобно архитектурному плану храма Святого Петра, имеет восьмиугольную форму, а другой, подобно площади перед главной ватиканской базиликой, — округлую.

Свод правил

Не имеют аналогов также и строжайшие правила аккредитации и фотографирования на выставке. На пресс-показе журналистов неоднократно предупреждали (и даже заставили подписать особую расписку о ненарушении требований, выставленных руководством Ватиканских музеев), что картины нельзя снимать целиком или тем более по частям. Можно только в интерьере, на фоне стены, а еще лучше, чтобы в кадр попадало сразу несколько полотен. Телевизионщикам запретили наезжать на произведения телекамерами и брать живопись крупными планами. Это, впрочем, и само по себе достаточно проблематично из-за специфического экспозиционного оформления двух главных залов, доверху обшитых деревянными панелями. Для того чтобы уберечь картины от посетителей, дизайнеры сделали плавные, но высокие плинтусы, отодвигающие экспонаты на расстояние чуть больше вытянутой руки. Из-за чего все они приобретают дополнительную ауру («даль близкого», если вспомнить определение Вальтера Беньямина ), окончательно превращаясь в сакральные объекты религиозного поклонения.

Свет и цвет

В итоге к шедеврам особенно не приблизишься — за исключением разве что крошечных гризайлей Рафаэля , выставленных в отдельной витрине, и астрономического цикла болонца Донато Крети . Его восемь картин показывают в дополнительном, достаточно освещенном третьем зале. Меньше повезло картинам барочных времен, занявших самый большой зал, где царит полумрак.

Экспозиционное освещение, которым музейщики постоянно играют на привозных проектах, создает дополнительные сложности восприятия. Конечно, крайне эффектно, когда световые лучи, направленные на картины, превращают их в окна горнего мира. Однако у такого подхода есть много недостатков, связанных с непобедимыми бликами и расползающимися внутри рам слепыми пятнами. ( перестает работать с экспонатами небольших размеров, рассказывающими какие-то особенно сюжетные истории с массой миниатюрных деталей.) На нынешней выставке, помимо проторенессансных и ренессансных картин Пьетро Лоренцетти , Алессо ди Андреа , Мариотто ди Нардо , Джованни ди Паоло , это особо относится к горизонтально вытянутой двухметровой композиции «Чудеса святого Винченцо Феррера» болонского мастера Эрколе де Роберти , занявшей отдельную выгородку.

В первом зале, где освещение нормальное, расположены самые старые — и даже древние — экспонаты. Именно здесь показывают две работы Перуджино , большие композиции Джованни Беллини (пинакль «Оплакивание Христа с Иосифом Аримафейским, Никодимом и Марией Магдалиной») и люнетта Карло Кривелли , а также еще более ранних Фра Беато Анджелико , Джентиле да Фабриано и Маргаритоне д’Аррецо , чей «Святой Франциск Ассизский» XIII века еще не самая ранняя работа на выставке (эпиграфом к ней вывешен весьма византиеподобный «Христос Благословляющий» римской школы XII века). Однако самым заметным украшением первого зала являются три фрагмента фрески Мелоццо да Форли с ангелами, играющими на музыкальных инструментах (в Ватиканской пинакотеке таких отдельных эпизодов, некогда единой росписи «Вознесение Христа», хранится 14 штук). Это именно их изящные эмблематические лики вынесены на афиши, билборды, баннеры и обложку каталога.

Экспликации внизу и именные билеты

Теперь, когда пресс-показы прошли и залы Третьяковки заполняют обычные посетители, будет интересно посмотреть, как сработают надписи и экспликации, расположенные на плинтусах: будут ли они видны в густом зрительском потоке? И наконец, совершенно новая ситуация возникла с продажей билетов, позволяющих проходить на третий этаж Инженерного корпуса в Лаврушинском переулке. Онлайн-продажи билетов на ватиканскую выставку попросту нет, об этом написано на сайте музея . Обычные, бумажные, билеты раскуплены до 31 декабря этого года. С 15 декабря кассы Третьяковской галереи начнут продавать билеты на сеансы 2017 года (выставка продлится до 19 февраля). И эти билеты будут именными, так как, во время проведения предыдущих , сопровождавшихся большими очередями, музейщики столкнулись с многочисленными перекупщиками, предлагавшими билеты по ценам, завышенным в несколько раз.

Рафаэль. Вера. 1507 г. Музеи Ватикана.

На выставке , куратором которой выступил Аркадий Иполлитов (Государственный Эрмитаж), будет представлено 42 живописных произведения . Никогда ранее Музеи Ватикана, входящие в десятку крупнейших мировых собраний, не вывозили за свои пределы одновременно столь значительное число выдающихся произведений из постоянной экспозиции, так что выставка станет событием не только для России и Европы, но и для всего мира.

«Roma Aeterna…» - часть большого проекта: в 2017 году в Ватикане пройдет ответная выставка, существенную часть ее экспонатов составят произведения русской живописи на евангельские сюжеты из коллекции Третьяковской галереи.

Проведение в Государственной Третьяковской галерее, крупнейшем собрании русской живописи, выставки живописи по преимуществу итальянской и по преимуществу римской школы вполне естественно. Духовная связь Москвы и Рима оформилась еще в XVIвеке, и данный совместный проект - важнейший результат взаимодействия двух культур: культуры Рима, как воплощения европейскости, и культуры Москвы, как воплощения русскости. Закономерно, что среди великих произведений, представленных на выставке, можно найти много аналогий и параллелей с русским искусством.

Задача показа - представить и собрание Пинакотеки, раздела Музеев Ватикана, и дух Рима, великого города. Коллекция Пинакотеки создавалась как коллекция государства, главой которого является духовное лицо, что и отразилось на ее составе - это величайшее собрание религиозной живописи. Религия же является формой осознания мира, так что религиозное искусство не сводится к набору библейских или евангельских сюжетов, и собрание Пинакотеки Ватикана именно об этом нам и говорит. Оно столь же многообразно, как и культура Рима, поэтому в название выставки включено латинское выражение Roma Aeterna, «Вечный Рим». Под этим подразумевается то огромное культурное единство, каким стал Рим в истории человечества, город в одно и то же время древний и современный, объединивший в единое целое столь различные эпохи, как Античность, Средние века, Возрождение и барокко. Рим - центр империи, центр религии и центр искусства: можно сказать, что понятие Roma Aeterna является одной из важнейших идей мировой культуры. Именно этой идее и посвящена выставка в Третьяковской галерее.

Каждое произведение, представленное на выставке, исключительно. Начинается она с редчайшего образца римской школы XII века, образа «Христос Благословляющий», прежде никогда не экспонировавшегося на временных выставках и пределы Ватикана не покидавшего. Это древнее и великое произведение, близкое к византийской живописи, интересно также тем, что обнаруживает единые корни итальянского и русского искусства. За этим образом, хранящим воспоминание о единстве христианства до схизмы, следует работа Mаргаритоне д’Ареццо «Святой Франциск Ассизский» (XIII век). Она вошла во все учебники по истории искусства и ценна тем, что является одним из самых ранних изображений святого, сыгравшего важную роль в истории западной церкви. Именно его имя выбрал нынешний папа, ставший первым Франциском в истории Ватикана. Также представлены произведения готических мастеров, крайне немногочисленные в русских собраниях. Среди них «Иисус перед Пилатом» Пьетро Лоренцетти, своеобразно перекликающийся со знаменитой картиной Николая Ге.

Две пределлы (пределла - нижняя часть алтаря), рассказывающие истории из жития Николая Чудотворца, архиепископа Мир Ликийских, равно почитаемого православной и католической церковью, стоят на границе готики и Возрождения. Одна из них принадлежит кисти Джентиле да Фабриано, завершающего эпоху интернациональной готики в Италии, чьи произведения не только отсутствуют в русских собраниях, но и вообще не выставлялись в России, вторая - кисти Фра Беато Анджелико, великого флорентийца Раннего Возрождения.

К расцвету Возрождения относятся две картины: «Чудеса святого Винченцо Феррера» Эрколе де Роберти , одна из наиболее интересных работ крупнейшего мастера феррарской школы,

и «Оплакивание Христа» венецианца Джованни Беллини.

Работы обоих в России отсутствуют. Величайшей удачей является то, что на выставке будут показаны фрески с изображением ангелов работы Мелоццо да Форли , предоставляемые Пинакотекой для экспонирования другим музеям в единичных случаях. Росписи этого художника, считающегося одним из крупнейших живописцев кватроченто, были сняты с купола апсиды во время перестройки церкви Санти Апостоли в Риме и теперь украшают особый зал Пинакотеки. Работы Мелоццо да Форли столь редки, что по ценности они приближаются к знаменитейшим творениям Сандро Боттичелли и Пьеро делла Франческа. Будучи воспроизведены в огромном количестве на различных сувенирах, его ангелы стали визитной карточкой Рима.

Высокий Ренессанс, то есть XVI век, представлен шедеврами Перуджино, Рафаэля, Корреджо и Паоло Веронезе.

Наибольшего могущества папский Рим достиг в XVII веке, в эпоху барокко, и папские собрания представляют живопись именно этого столетия наиболее полно и блестяще. Шедевр этого времени на выставке - «Положение во гроб» Караваджо.

Алтарный образ Никола Пуссена «Мученичество святого Эразма» , самое большое произведение художника, написан специально для собора Святого Петра. Эта работа была одной из самых знаменитых картин собора и вызывала восхищение многих русских художников, живших в Риме.

К эпохе барокко также относятся произведения караваджистов и художников болонской школы (Лодовико Карраччи, Гвидо Рени, Гверчино), прекрасно представленных в папских собраниях. Выставка заканчивается серией картин XVIII века, по сути, последнего века, когда папство играло государственную роль. Эта серия болонца Донато Крети посвящена астрономическим наблюдениям и логически завершает историю Lo Stato Pontificio, Папской области, вскоре прекратившей свое существование и превратившейся в Ватикан, Lo Stato della Città del Vaticano.

В каталог выставки вошли статьи куратора и сотрудника Музеев Ватикана и альбомная часть, включающая все экспонируемые работы с подробными аннотациями.

Проведение выставки и издание каталога к ней были бы невозможны без масштабной поддержки Благотворительного фонда А.Б. Усманова «Искусство, наука и спорт». Взаимоотношения между Галереей и Фондом имеют многолетнюю историю: в 2006 году были поддержаны юбилейные мероприятия, приуроченные к 150-летию музея, в 2006–2007 годах - успешный опыт совместной работы над выставкой Джеймса Уистлера, в 2007-м - над ретроспективой Дмитрия Жилинского. Настоящая выставка - крупнейший за последние годы и беспрецедентный международный проект Третьяковской галереи.

Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо
25 ноября - 19 февраля 2017
Лаврушинский переулок, 12

Стоимость билетов на выставки "Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо" и "Живопись и графика XVIII-XX веков из собрания Приморской картинной галереи":

500 руб. - взрослые

150 руб. - для следующих льготных категорий:

Пенсионеры,
Герои Советского Союза, Герои РФ, Полные кавалеры "Ордена Славы",
учащиеся средних и средних специальных учебных заведений (от 18 лет),
студенты высших учебных заведений России, в том числе иностранные граждане - студенты российских ВУЗов (кроме студентов-стажёров)
студенты факультетов, специализирующихся в сфере изобразительного искусства, средних специальных и высших учебных заведений России, вне зависимости от формы обучения (в том числе иностранные граждане - студенты российских вузов). Не распространяется на лиц, предъявляющих студенческие билеты "студентов-стажёров";
художники, архитекторы, дизайнеры - члены соответствующих творческих союзов России и её субъектов;
члены и сотрудники Российской академии художеств;
искусствоведы - члены Ассоциации искусствоведов России и её субъектов;
сотрудники музеев системы Министерства культуры России и соответствующих органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации.

Бесплатно - для следующих льготных категорий:

Для лиц до 18 лет;
члены Международного Совета музеев (ICOM);
ветераны и инвалиды Великой Отечественной войны, участники боевых действий (граждане России и стран СНГ);
инвалиды I и II группы (граждане России и стран СНГ);
военнослужащие срочной службы;
один сопровождающий инвалида I группы или ребёнка-инвалида (граждане России и стран СНГ)

Посещение выставки "Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо" организовано по сеансам. Количество людей в сеансе ограничено из соображений комфорта посетителей и надлежащих климатических условий экспонирования ценных шедевров.

Онлайн билеты на даты работы выставки
"Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо"
до 30 декабря 2016 г. проданы.

Билеты на остальные дни работы выставки поступят в продажу
ориентировочно 15 декабря.

«Христос Благословляющий», XII в.
Музеи Ватикана.

Выставку открывает икона XII века, написанная неизвестным римским мастером. «Христос Благословляющий» — уникальное напоминание о единстве христианской церкви, которое поможет проследить параллели между европейским и древнерусским искусством. Итальянский Иисус XII века очень походит на популярный образ русских икон — Спаса Вседержителя.

Главный шедевр выставки

Микеланджело Меризи, прозванный Караваджо. «Положение во гроб». Около 1602-1602. Холст, масло. Музеи Ватикана.

В начале XVII века это полотно произвело маленькую революцию. Нестандартная, трагичная и при этом простая композиция разрушила стереотипы, сложившиеся к тому времени в живописи (так же, как в начале ХХ века их попрал «Черный квадрат»). Стараниями реформаторов католицизм переживал не лучшие времена — многие видели спасение церкви в возвращении к древнехристианской простоте и жизненности. Караваджо был одним из них.

Самое поэтичное полотно

Паоло Кальяри, прозванный Паоло Веронезе. Видение святой Елены. Около 1575-1580. Холст, масло. Музеи Ватикана.

Мимо масштабной картины знаменитого Веронезе вряд ли кто-то пройдет. Перед нами — святая Елена, мать первого римского императора-христианина Константина. Героине явился ангел и призвал отправиться в Иерусалим на поиски того самого креста. Обычно святую изображали с уже найденным крестом в руке, но Веронезе решил написать ее спящей — непосредственно во время видения. Но это не единственный канон, нарушенный итальянцем. Согласно легенде, Елена увидела ангела уже в преклонном возрасте, а на полотне мы видим молодую красотку-венецианку. Веронезе недолго думал над тем, кого бы взять в модели, и остановил выбор на собственной супруге. Спящая святая на портрете повторяет облик жены художника, которую по счастливому совпадению тоже звали Еленой.

Экспонат с необычной историей

Донато Крети. «Астрономические наблюдения». 1711 г. Холст, масло. Музеи Ватикана.

Работа, под которую отвели целый зал, интересна как сюжетом, так и своей историей. Перед нами — своего рода космический комикс XVIII века: художник Донато Крети написал серию «Астрономические наблюдения», изображающую все известные на то время планеты Солнечной системы. В эпоху Просвещения научные сюжеты начинают полноправно конкурировать с библейскими. Но самое занятное вот что — «Астрономические наблюдения» были написаны по заказу графа Луиджи Фердинандо Марсили и предназначались в дар Клименту XI. Так аристократ надеялся убедить Папу дать денег на постройку обсерватории в Болонье. Хорошо, что папы брали взятки искусством — теперь нам есть на что посмотреть.

Шедевр, который не все заметят

Джентиле да Фабриано. «Святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль», около 1425 г. Дерево, темпера. Музеи Ватикана.

Джентиле да Фабриано немного теряется в тени именитых соседей вроде Рафаэля и Караваджо. Между тем его небольшое полотно с тяжеловесным названием «Святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль» очень интересно: на нем нашлось место и библейскому святому, который, как Супермен, прилетает и спасает незадачливых моряков, и языческой русалке. Причем здесь женщина-рыба? В средневековой символике русалки олицетворяют демоническую силу — вот она и вызвала бурю, которую «усмиряет» святой Николай.

Выставка «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана».
, Лаврушинский переулок, 12, до 19 февраля 2017 года.

Интерес москвичей к классическому искусству достиг новой высоты – у Третьяковской галереи выстраиваются многочасовые очереди за билетами на выставку «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана. Беллини, Рафаэль, Караваджо». Выставка открылась в конце ноября, но попасть на нее оказалось еще сложнее, чем на знаменитые ажиотажным спросом экспозиции Серова и Айвазовского. По требованию Ватикана, посетителей пускают небольшими группами, по 70 человек за полчаса, а билеты продают заранее. В итоге все билеты на декабрь были раскуплены в первые же дни, а нынешние очереди состоят из желающих попасть на выставку уже в январе. Причина интереса понятна: некоторые из 42 представленных работ прежде не покидали Ватикан, а куратор выставки – один из самых авторитетных российских искусствоведов Аркадий Ипполитов. Republic отобрал 11 работ, дающих представление о труднодоступной выставке, и попросил искусствоведа Ирину Чмыреву объяснить, чем примечательна каждая из них.

Без фигуры Караваджо история живописи была бы совершенно иной. И дело не в том, что его биография изобилует невероятными поворотами, а сам он был личностью неординарной на фоне типажей своей эпохи. Караваджо увидел свет. И своим особенным методом изобразил его, сделал главным героем картины. Путем Караваджо искусство живописи развивалось следующие несколько веков, а живопись светом, будто достающая сюжеты из мрака фона картины, стала называться «караваджистской живописью» или «караваджизмом». Свет у Караваджо имеет исключительно символистское значение, это свет барочной трагедии: человек словно утратил защитный покров веры и на пределе эмоций, погружаясь в переживание, как в пучину, осознал смертность, конечность своего бытия и страдание, физическую боль Христа и мучеников как свои. Живопись самого Караваджо – парадокс гармонии композиции и точности анатомической передачи каждого движения, света, разрывающего тьму и останавливающего время, из мрака медленно выводящего к нам библейские сюжеты.

Микеланджело Меризи, прозванный Караваджо. Положение во гроб, ок. 1603–1604. Фото: музеи Ватикана

Веронезе – великий венецианец, в колоритах которого сочетаются серебро и пунцовый красный, золото и благородные зеленые и синие тона. Прошло каких-то два века со времен готических иконных вещей ди Нардо, и в храмах их место заняли картины, которые, как волшебные колесницы, могли перенести зрителя в любой момент священной истории с предельной степенью чувственного переживания. Веронезе – замечательный рисовальщик, но в первую очередь он живописец и любитель театральных эффектов – драматического света, выразительных жестов. Каждая картина – тончайшая и с широким размахом поставленная театральная сцена. Он превращает сюжеты из жизни библейских царей и христианских мучеников в явление великолепных героев. В картине из Ватикана святой Елене во сне является крест Господень. Но это не сон тишины, это сон праздника красок и световых эффектов.

Паоло Кальяри, прозванный Паоло Веронезе. Видение святой Елены, ок. 1575–1580. Фото: музеи Ватикана

Святой Плакида (Пласид) Перуджино – не столько бенедиктинский монах-исповедник, знаменитый своей глубокой верой и почитаемый в некоторых областях Италии вплоть до ежегодных, посвященных ему парадов. У Перуджино святой – ангелоподобный созерцатель звездных глубин небес. Знаменитый изображениями мадонн, Пьетро Ваннуччи из Перуджи и в этом очаровательном портрете придает монаху сходство с прекрасными юными созданиями, подчеркивая неземное обаяние сына патриция, ставшего прилежным последователем самого святого Бенедикта.

Пьетро Ваннуччи, прозванный Перуджино. Святой Плакида, 1495–1498. Фото: музеи Ватикана

Мы видим очень условное, действительно написанное «на особом языке» древней иконы изображение святого Франциска. Святой предстает в полный рост, неся свои стигмы – кровоточащие подобно Христовым раны; естественно, его лик заключен в условный овал капюшона, а выражение лица не лишено лукавства и почти варварской привлекательности. Фигура художника, создавшего эту икону, загадочна, о нем сохранилось обидно мало документальных свидетельств: жил в XIII веке, работал в Ареццо. Как раз в те времена в этом тосканском городе развивались науки и искусства, музыка и математика – оттуда родом был Гвидо Аретинский, отец современной нотной системы. Так что условность письма образа святого Франциска можно соотнести еще и с музыкой: посмотрите, как певучи линии, как удивительно ритмично поставлена фигура и чередуются светлые «удары» пятен рук, ступней на темном фоне его сутаны. Маргарито ди Маньяно стал известен за пределами Италии еще в середине XVI века благодаря «Жизнеописаниям» Вазари. Мы можем предположить, что письмо Маргарито ди Маньяно воспринималось архаичным, слишком тесно связанным со старой иконной школой письма, в нем прочитывалось влияние коптской и греческой школы иконописи, но авторитет этого художника был у потомков очень велик.

Маргарито ди Маньяно, прозванный Mаргаритоне д’Ареццо. Святой Франциск Ассизский, 1250–1270. Фото: музеи Ватикана

Те, кто не был в Венеции и не видел живопись Джованни Беллини в молочном свете венецианских зим, могут удивиться некоторой жесткости его рисунка. Она кажется нам знакомой после живописи Альбрехта Дюрера, называвшего Джованни Беллини лучшим живописцем Венеции. Беллини – большая династия живописцев, среди которых Джованни отличается мастерством колорита и рисунка, поистине симфонической сложностью жестов, сцеплений фигур в его многофигурных композициях. И конечно же, в его картинах удивительный свет – прозрачный, холодный и сияюще-золотой, придающий всему происходящему торжественность и надмирность. Будто все в картинах Беллини лишь отражение в венецианских зеркалах с золотой амальгамой.

Джованни Беллини. Оплакивание Христа с Иосифом Аримафейским, Никодимом и Марией Магдалиной, ок. 1471–1474. Фото: музеи Ватикана

Родившийся и окончивший свою жизнь в Болонье, Гвидо Рени – художник, успевший поработать с декораторами в Риме и в Неаполе в среде живописцев-новаторов, следовавших Караваджо. В родном городе Рени стал одним из основателей болонской школы живописи, упорядочившей художественное образование, задавшей правила и критерии оценки качества работы художника. Но нам Гвидо Рени интересен прежде всего как живописец барокко, у которого свет становится объемным. Не линия, а мазок кисти, имеющий собственный объем, как дорогое шитье гладью, расцвечивает сюжет картины, достает его из темноты. Тем более что из Пинакотеки Ватикана нам привезли один из шедевров художника – «Святого Матфея и ангела».

Гвидо Рени. Святой Матфей и ангел, ок. 1620. Фото: музеи Ватикана

Флорентиец ди Нардо был сыном скульптора и лучшие свои вещи создал в родном городе. Обычно Мариотто ди Нардо считают представителем флорентийской школы готического искусства. Но если всмотреться в его «Рождество», не готическая структурность и графичность изображения, связанные с архитектурной традицией, привлекают нас, а живость наблюденных художником деталей – здесь и внимающая собака, и отдыхающие овцы, и напряженно сложенные в молении руки пастуха, и точно подсмотренные профили современников, перенесенные в композицию. И конечно же, привлекает музыкальная чистота рисунка ди Нардо. В этой работе, будто стоящей на стыке двух эпох, иконы и картины – окна в другой мир, – мы видим праздничный колорит и символическое использование цвета: над синими горами золото Небес, но горы прописаны как драгоценные складки ткани, и художник радуется, находя многообразие оттенков синего, серого, умбристого и зеленого, чтобы на их фоне написать фигуры пастухов и Иосифа в печали.

Мариотто ди Нардо. Рождество. Пределла, ок. 1385. Фото: музеи Ватикана

Этот фрагмент фрески из разрушенной в XVIII веке церкви – как солнечный день весны. Мелоццо да Форли творил в Риме в конце XV века, когда по всей Италии гремела слава Боттичелли и Пьеро делла Франчески, и влияние этих художников прослеживается в сложности задач, поставленных перед собой римским художником: в изображении лица и руки в ракурсе снизу, в сложном рисунке драпировок одежд. Но ангел да Форли так хорош собой, так привлекателен, что только сухой энциклопедист начнет перечислять все особенности влияний и авторские отличия самого да Форли; остальные же забудут обо всем, глядя на золотые кудри под нимбом из золотых звезд на синем небе, и непроизвольно начнут улыбаться.

Мелоццо дельи Амбрози, прозванный Mелоццо да Форли. Aнгел, играющий на виоле, 1480. Фото: музеи Ватикана

В 1054 году случилась Великая схизма, раскол между Римско-католической и Православной ветвями церкви. Но этот исторический факт не изменил ту традицию древнехристианского искусства, которая развивалась в единстве и полноте соединения локальных традиций. Мы смотрим на эту икону, и ее язык нам внятен – он общий с языком древнерусской иконописи. В этом образе Христа сочетаются античные особенности письма (как мы знаем их по помпейским росписям), и символический – с огромными очами – лик, как в схематических изображениях эпохи пещерных раннехристианских храмов, и уже сложившаяся цветовая система иконного языка. Есть в нем и отголосок романской культуры Центральной и Западной Европы, сохранившийся в архитектуре и скульптуре больше, чем в живописи. Одна икона – а за ней путешествие традиции вокруг континента и перетекание из века в век первых столетий христианской изобразительной культуры.

Римская школа. Христос Благословляющий, вторая половина XII века. Фото: музеи Ватикана

Французский художник, сумевший в Италии систематизировать наследие итальянской живописи, опыт, накопленный на протяжении веков ее развития от иконы к картине, Пуссен создал систему изображения, построенную на триединстве цвета и триединстве композиционных форм, опыте перспективы и строгого, канонического для его метода расположения сюжета в определенных частях картинного пространства. Он сумел соединить знание искусства Ренессанса и античности. Его изобразительная система стала важнейшим явлением эпохи классицизма, отражением в живописи классицистического метода других видов искусства. Но своими картинами Пуссен смог доказать, что его метод не мертвая догма, а герои, расставленные, подобно актерам на сцене, внутри полотна, есть часть гармонического мерцающего видения, создать которое может лишь гений.

Никола Пуссен. Мученичество святого Эразма, 1628–1629. Фото: музеи Ватикана

Этот выставочный сезон в Москве проходит под знаком Рафаэля – только что завершилась его выставка в ГМИИ им. А.С. Пушкина. Но ради такой изящной оптической обманки можно прийти специально: двадцатитрехлетний художник, признанный современниками искусным рисовальщиком, создает иллюзию майолики – керамической скульптуры, покрытой драгоценной глазурью, виртуозно передавая ракурс, рисунок теней на ее объемах с помощью предельно ограниченной, почти монохромной палитры. Майоликовыми вставками украшали современную Рафаэлю архитектуру, и можно предположить, что эта вещь предназначалась для камерного интерьера, призванная внести в него символические значения. Женская фигура, обнимающая детей, – Милосердие, ее обрамляют фигурки путти с корзиной живого пламени (горячего желания и духовной энергии, необходимой для дел милосердия) и с корзиной виноградных гроздьев (плодов христианской веры).

Рафаэль Санти. Милосердие, 1507. Фото: музеи Ватикана